Феникс

«Ты лучше намекни — я заберу тебя домой...»

— «Засыпаешь, но не со мной».

      Прошло три дня со значительных и в какой-то степени горьких событий, до сих пор преследующих Феникс во снах каждую ночь. Однако за это продолжительное время не произошло ничего примечательного — но, впрочем, на всё Бесстрашная реагирует одинаково безразлично — по сравнению с теми долгими сутками, когда жизнь буквально-таки ежечасно переворачивалась с ног на голову и вовсе не торопилась возвращаться в прежнее спокойное русло. Тем не менее резкие изменения в поведении Эллы довольно трудно не заметить: они одновременно и настораживают, и, безусловно, радуют. Новая, вполне неплохая тёплая и светлая комната взамен сырой мрачной темницы, несмотря на многочисленные удобства, всё ещё не вызывает никаких эмоций. И так унылые мысли были заняты прошедшими событиями и размышлениями о будущем лишь первые сутки — что было бы, если бы Эрик убил Эллу? к чему бы привёл её отъезд в город и как бы на это отреагировала сестра? что будет дальше и каким будет итог этой своеобразной «игры»? — теперь же достаточно быстро заживающие следы на шее, неустанно отражающиеся в зеркале уже как тонкие неровные линии, лишь напоминают о прошлом и предостерегают от последующих ошибок. При этом к ослаблению всеобщего контроля со стороны главы афракционеров девушка также относится прохладно. Чувства как будто выключились моментом, стоило Бесстрашным пропасть из поля её зрения тем злосчастным зимним утром. И даже сейчас, стоя на этом же самом месте, что и три дня назад, Феникс лишь бесстрастно глядит вдаль, на светлеющий рассвет.       Притоптанный снег блестит на восходящем солнце, лучи которого постепенно, словно маленькими шажочками, озаряют высокое каменное здание и попадают на румяное от кусающего мороза и физической нагрузки лицо. Едва заметный ветер поднимает в воздух тёмные пряди и мгновенно опускает их. Безмятежная тишина больше не оглушает, лишь укрощает необузданные мысли и успокаивает натянутые нервы. Карие глаза, безотрывно наблюдающие за поистине идеальной картиной, будто бы светлеют, и на радужке проявляются тёмные, не заметные при обычном освещении крапинки. Прохладный воздух как бы очищает голову, приводит всё в порядок, и это одна из причин, по которой она уже всякое раннее утро, когда все ещё мирно спят, выходит на пустую улицу. Погода, как и раньше, безоговорочно влияет на её состояние: хмурое серое небо порождает желание всё время лежать на кровати и бездумно глядеть в потолок; даже тусклый, но с яркими или нежными полосами на небосводе рассвет вселяет приятное умиротворение, прилив сил и некой мотивации; белёсое солнце, скрытое за неплотными облаками, вызывает странное смешанное ощущение какой-то неопределённости, будто всё идёт не так, но уже завтра должно наладиться, и таким же становится весь последующий день. Однако более глобальные чувства словно заснули, спрятались где-то внутри после переизбытка эмоций, и даже поведение сестры не вызывает такой бурной реакции, как прежде. Кажется, что до этого шедший сутками напролёт снег вот уже третий день подряд перестал радовать жителей Чикаго и его окрестностей по этой же самой причине.       Как и эмоции Феникс, великие планы Эллы тоже приутихли. Было бы глупо считать, что фанатичная сестра решила пересмотреть или вовсе избавиться от уже имеющейся задумки, но Элла не была бы Эллой, если бы не стремилась к чему-то безумному, забывала собственные мечты и не пыталась воплотить их в жизнь. Поэтому Бесстрашная мирно, но с некой настороженностью ожидает её дальнейших действий, будучи свободной целыми днями. Скука и фактическое бездействие давят с такой же силой, с которой стены новой комнаты словно сдвигаются, когда она часами не выходит за её пределы. Бесцельное лежание на постели ещё пару месяцев назад было привычным делом и как бы хобби, но уже сейчас безделье лишь утомляет Бесстрашную внутри Феникс. По этой причине ежедневные физические упражнения и утренняя пробежка стойко заняли главенствующее место в совсем небольшом списке дел. Но лишь до тех пор, пока глава афракционеров не предпримет никаких действий: помешать планам Эллы — первая и единственная цель, ради которой она готова бросить всё.       Холодный воздух в последний раз заполняет лёгкие, и девушка скрывается за дверьми основного корпуса, следуя по уже заученному и всегда неизменному пути: пара поворотов, подъём по винтовой лестнице, длинный узкий коридор — и вот слегка поцарапанная, ничуть не примечательная деревянная дверь. Непонятная тоска накатывает сразу, стоит вновь появиться на пороге нового дома. Феникс тяжело вздыхает и дёргает ручку — короткий протяжённый скрип, и взору предстаёт скудное помещение: железная кровать, покрытый слоем пыли стол и потёртое кресло, ещё один проход, ведущий в ванную, и широкое окно — самая любимая часть всей этой комнаты для Бесстрашной. Прикрыв за собой дверь и один раз прокрутив в скважине ключ, она скидывает тёплый пуховик на спинку кресла и падает на кровать, которая ещё пару секунд пружинит и в конечном счёте немного прогибается под весом. Тёмные глаза бездумно созерцают чуть обшарпанный потолок, пока девушка прикусывает губу в попытке вызвать хотя бы боль, чтобы наконец почувствовать себя живой, и снова прислушивается к своему состоянию. Несмотря на хорошую, даже идеальную погоду, по-прежнему ничего не хочется делать. Ни одно действие не вызывает ни заинтересованности, ни стремления и даже не способно привлечь внимание хотя бы на пару минут. Собственно, занятия и так отсутствуют, и это, возможно, убивает ещё больше.       Феникс стремительно переворачивается на бок и прикрывает глаза, но даже сон предательски решает обойти её стороной. Глубоко вдохнув и поколебавшись лишь секунду, Бесстрашная приподнимается на локтях и, бросив беглый взгляд в сторону входа, достаёт из-под матраса маленький передатчик. Упав на подушку, она равнодушно крутит в руках средство связи, однако не решается включать его: это бессмысленно, ведь каждая буква, цифра и даже расположение слов надёжно закрепились в памяти ещё в тот день, когда неизвестный афракционер принёс в новую комнату устройство и так же загадочно удалился. Изначально испуг и озадаченность не позволяли даже прикоснуться к коммуникатору, но любопытство взяло верх. И каково же было её изумление, когда в контактах девушка обнаружила лишь три номера: Эрика, Фила и на удивление Макса. Тогда всё мгновенно встало на свои места и стало понятно, что и среди изгоев появился предатель. Это выглядело вполне логичным развитием дальнейших событий, и именно тогда Феникс поймала себя на мысли, что, по сути, тоже является предателем среди чужих. Однако эта догадка не вызвала ни отвращения, ни радости, словно так и должно было быть.       Экран загорается белым и на мгновение ослепляет, но зрение быстро привыкает к яркому свечению. Бесстрастный взгляд вновь и вновь пробегает по одним и тем же строкам. Очевидно, что коммуникатор передали для поддержания контакта, однако она не хотела связываться ни с первым, ни со вторым и тем более с третьим. Ей нечего сказать, как может показаться на первый взгляд, но на самом деле слов накопилось предостаточно, но Бесстрашная хочет высказать их вживую, при следующей встрече. Однако будет ли она? Скоро ли? Когда и при каких обстоятельствах? Понял ли Эрик её замысел? А как отреагировал Фил? Вопросы снова мучительно обхватывают разум плотными тисками, и Феникс прячет передатчик, потирая лицо ладонями.       Непонятная суета в приоткрытом окне тут же приковывает её внимание. Повышенные голоса никак не собираются униматься или становиться тише — сначала девушка лишь поворачивает голову, а затем и вовсе поднимается с постели и опирается на широкий подоконник. Взору предстаёт пропускной пункт, вокруг которого обычно царит умиротворение, но сейчас напряжение словно сдавливает атмосферу. Карие глаза безразлично оглядывают нескольких афракционеров-пограничников, с силой сжимающих автоматы и нервно, с некоей настороженностью глядящих на собеседников, затем цепляются за натянутую струной фигуру Эллы. Девушка активно жестикулирует и заметно повышает голос, и если бы Бесстрашная могла видеть её лицо, то непременно бы приметила заострившиеся от злости скулы и с каждой секундой темнеющие глаза. Равнодушие улетучивается со скоростью света, когда спокойный взгляд фокусируется на знакомой машине и таком же до боли знакомом силуэте. Необъяснимое волнение закрадывается в голову, охватывает всё тело до мелкой дрожи и тянущего чувства в груди. Впервые за последнее время внутри что-то оживает, однако Феникс уже не обращает внимания на явные изменения: схватив куртку, она стремительно покидает комнату, по пути накидывая пуховик и буквально перепрыгивая через ступеньки.       Сердце бьётся всё быстрее, снег уже хрустит под ногами, а солнце слепит глаза, однако ничто не способно помешать её решимости и стремлению, которые прямо-таки озаряют путь.       — Спешу тебя огорчить, но на территорию ты больше никогда не войдёшь, — грубо отрезает Элла, и Феникс буквально видит наигранную высокомерную ухмылку, хоть девушка и стоит к ней спиной.       — Мне не сдалась твоя территория. Дай мне увидеть её, — так же строго выдаёт Эрик, и Бесстрашная застывает за углом подобия охранной будки, решив на всякий случай не показываться раньше времени.       — Зачем тебе это? Она выбрала сторону — ты сам это сказал совсем недавно. Что изменилось за три дня? — глава афракционеров скрещивает руки на груди и склоняет голову набок, умело и будто специально продолжая играть на нервах Лидера.       — Хочу убедиться в адекватности своей подчинённой, — терпение постепенно улетучивается — это слышно по напряжённому и тихому голосу мужчины, который пробирает до неприятных, как бы испуганных мурашек даже уже привыкшую Феникс.       — Она больше не твоя Бесстрашная. Можешь вычёркивать её из списков, — теперь её улыбка наверняка по-настоящему довольная и искренняя, но Феникс видит лишь закипающего Лидера и идеально ровную спину сестры, словно та готова к любому исходу этого разговора. — Попахивает изменой фракционному режиму, не находишь? Соскучился по предательствам?       Яд насквозь пропитывает бессмысленные слова, однако назло Элле лицо Эрика остаётся таким же непоколебимым, несмотря на то, что злость прямо-таки застилает обзор, но мужчина, как всегда, сохраняет нарочито спокойный вид. Лишь потемневшие глаза могут выдать его истинные чувства. Однако отсутствие должной реакции всё равно раздражает Эллу. Она питается отрицательными эмоциями, неимоверно любит наблюдать за чужими мучениями, а страдания, которые доставляет она сама, являются высшей степенью наслаждения. Девушка меняет позу и уже собирается что-то добавить — наверняка нечто язвительное и задевающее за живое, — но Феникс, глубоко и судорожно вздохнув, покидает временное укрытие. Презрительный взгляд Эрика тотчас перемещается на Бесстрашную: бегло обводит тело, как будто проверяя на увечья, цепляется за лицо и принимает прежнее равнодушие. Заметив движение глаз собеседника, Элла оборачивается, и пренебрежительный взор становится более жёстким и как бы звереет. Феникс стремительно приближается к ним, проходя мимо всё такой же напряжённой и теперь вдвойне изумлённой охраны, и успевает начать говорить раньше, чем разгневанная сестра.       — Ничего страшного не произойдёт, если я поговорю со своим бывшим Лидером, сестра. Так я лишь подкреплю твоё доверие, — остановившись рядом с Эллой, безмятежно и как бы небрежно выдаёт девушка, лишь на секунду задержав взгляд на Эрике и тут же вернув внимание к новоиспечённому лидеру. Спустя секунду молчания она едва слышно добавляет: — Тем более это может сыграть нам на руку.       После этих слов глаза Эллы как будто оживают. В тёмной радужке вспыхивает осознание, а затем в зрачках, словно в окружении адского огня, начинают плясать её внутренние демоны. Ехидная ухмылка против воли расцветает на надменном лице, и она одобрительно качает головой, явно думая, что в очередной раз переиграла присутствующих, но сейчас некий пьедестал занимает Бесстрашная, однако радость не выражается ни в таких же холодных карих глазах, ни в сжатых бледных губах. Лишь сердце бьётся быстро-быстро, намереваясь и вовсе выпрыгнуть из груди. Феникс рвано вздыхает, не осмеливаясь глядеть на Лидера, тогда как глава афракционеров с плотоядной улыбкой кивает и спешно произносит:       — У вас пять минут.       — Дорогая, — теперь Эрик притворно улыбается, но голубые глаза по-прежнему жёсткие и ледяные, как снег, лежащий вокруг, — поверь, ты не в выигрышной ситуации. Поэтому тебе лучше заткнуться и запереться в своей каморке.       Он намекающе кивает на стоящее позади неё здание — основной корпус изгоев — и продолжает пристально наблюдать за реакцией бывшей жены. Элла недовольно морщится, ещё с секунду многозначительно глядит на младшую сестру и удаляется к главному входу, по пути кинув что-то дежурным афракционерам. Они крепче обхватывают оружие и начинают во все глаза следить за Бесстрашными, но хватает лишь одного взгляда Лидера для того, чтобы изгои моментально стушевались. Половина из них скрывается в маленьком здании, половина остаётся на улице и заводит непринуждённый разговор, почти не обращая внимания на прежние объекты созерцания. Тёплая, почти горячая ладонь обхватывает запястье Феникс и тянет за собой. Она приходит в себя лишь в тот момент, когда они оказываются скрыты от чужих глаз за достаточно высоким корпусом машины и когда Эрик притягивает её к себе, крепко и плотно прижимая, словно девушка в любой момент может испариться и пропасть из его рук. Мурашки быстро пробегают по коже, заставляя вздрогнуть, и Феникс отвечает тем же, доверчиво обвивая его тело и прижимаясь ещё ближе, словно происходящее может оказаться очередным сном и он вскоре исчезнет, оставив после себя лишь звенящую пустоту. Лидер как бы облегчённо выдыхает, одной рукой неспешно поглаживая тёмные волосы, а она прикрывает глаза, ощущая его тепло даже сквозь слои одежды. Бесстрашная снова будто бы оказывается дома, и это тянущее чувство убивает изнутри, отчего мучительный комок повисает в горле и продолжает ныть, пока с каждой секундой становится всё больнее не только морально, но будто и физически. Предательские слёзы скапливаются в глазах и как бы начинают щипать — девушка зажмуривает веки, щекой прислоняясь к лидерской куртке, и сильнее сжимает его руками, как будто пытаясь вложить в это движение всю боль и тоску. Феникс уже скучает по нему, хоть Эрик сейчас рядом. Но уже через пару минут она вновь останется одна. На чужой территории, в окружении врагов и безумной, словно потерявшей здравый разум сестры. Здесь никто не сможет помочь, и впервые за последние дни Бесстрашная чувствует себя уязвимой и одновременно защищённой. До дрожи хочется застыть так навсегда, остановить время и просто побыть рядом с ним. Злость и отчаяние борются внутри, напрочь стирая упорно выстраиваемое равнодушие. В его объятиях оно не имеет смысла. Маска разбивается, мгновенно покрываясь трещинами, и даже тёплые прикосновения не способны залатать пробоины, сквозь которые проступает тёмная кровь. Рваный выдох срывается с потрескавшихся губ, и одинокая слеза капает на бледную щёку, теряясь в ткани его куртки. Руки сводит от желания прикоснуться к нему, почувствовать настоящее тепло, а не только то, что с бешеной скоростью распространяется по всему телу и уже течёт по венам от одного прикосновения к волосам. Ей безумно мало его, и это чувство лишь усиливается от одной мысли о приближающейся разлуке, заставляя буквально плакать от бессилия.       Ненависть к сестре завладевает разумом с новой силой и в новой форме — она уже готова прямо сейчас пустить пулю ей в голову, наплевав на все планы и последствия. Всё происходящее возникает только из-за неё. Именно Элла — причина многочисленных смертей и мучений в городе; именно родная сестра — причина ещё нескольких ран, полученных в далёком детстве, практически не проходящего ощущения тотального одиночества и мучительных панических атак; именно Элла — виновница постоянных негативных мыслей Лидера, разрушающих его изнутри; именно она подорвала доверие, именно из-за неё Эрик тщательнее изучает личное дело любого человека перед тем, как начать общение с ним; именно бывшая Бесстрашная буквально заставила его сомневаться во всех чувствах, эмоциях и даже самом себе; принудила больше следить за любым человеком, вечно искать подвох и быть готовым ко всему; именно бывшая жена позволила Лидеру узнать, что такое настоящая ложь, и познакомила его с истинным безразличием и холодом, которые стали его друзьями и постоянными спутниками по жизни.       Элла, Элла, Элла.       Только Элла неустанно разрушает их жизни — эта мысль не даёт покоя Феникс, начинает набирать обороты и крутиться, как заевшая назойливая пластинка, но лишь тихий голос Эрика приводит её в чувство и вновь порождает то тепло, которое в данный момент заменилось ослепляющей ненавистью.       — Поехали обратно, — произносит он, прижимаясь губами к тёмной макушке, и отвратительное тянущее чувство снова просыпается. Радостные возгласы и бесчисленные согласия так и застывают в будто бы онемевшем горле, подавленные голосом разума, и Бесстрашная со скрипом в сердце выдаёт:       — Это бессмысленно. Всё начнётся по новой. Так я хотя бы могу контролировать ситуацию там, где она берёт своё начало, и рушить ещё при появлении.       — Это можешь делать не только ты. Теперь здесь есть люди из Бесстрашия, которых она никак не вычислит. А твоя жизнь постоянно под угрозой, даже если ты вдруг сможешь заставить её доверять, — скептически заявляет Эрик, глядя в заснеженную даль, но ни на миг не выпуская Бесстрашную из рук. Только сейчас он может быть уверен в том, что она действительно защищена.       — Ты должен был понять мой замысел. На ней всё не закончится. Почти все изгои — копии моей сестры, а некоторые даже хуже, — она упирается лбом в его грудь и устало прикрывает глаза, пока мужская ладонь медленно поглаживает её спину — девушка ощущает это практически невесомое касание сквозь плотную ткань и мучительно желает прикоснуться к его коже.       — Я всё равно убью её рано или поздно. А если они окажутся такими же, то избавимся ото всех, — сталь в его тоне никак не пугает Феникс: Бесстрашная будто пытается отстраниться от всего вокруг и вдоволь насладиться этим моментом, запомнив его в мельчайших подробностях. — Выход есть всегда, и этот не такой рискованный и мучительный.       — Я не могу, — глухо бросает девушка и тут же слышит тяжёлый и несогласный вздох.       — Хорошо, — теплота в голосе приобретает оттенок раздражения и какого-то холода, и сам Эрик словно становится отчуждённым и ледяным. — Ты знаешь, как со мной связаться. Одно сообщение — и ты будешь дома. Теперь можешь идти, раз так хочешь.       Лидер стремительно разъединяет руки, отпуская Феникс. Моральный и физический холод тотчас окружают её со всех сторон, и Бесстрашная наконец поднимает всё такой же безразличный взгляд. В ясных голубых глазах нет ни беспокойства, ни нежности, с которой его ладони мгновение назад обвивали и поглаживали её тело. Прежняя пустота, от которой она уже успела отвыкнуть, вновь отражается в зрачках, и ничуть не приятные мурашки пробегают по коже. Его напускное равнодушие причиняет совсем не выдуманную боль, но девушка не может догадываться, что эта маска держится из последних сил. Ещё чуть-чуть — и его терпение окончательно лопнет, и тогда все злосчастные афракционеры лично познакомятся с безжалостным гневном одного из Лидеров Бесстрашия. Поэтому Эрик по-настоящему надеется, что Феникс просто уйдёт, оставив его с разъедающими изнутри чувствами, однако она делает только хуже: лишь на одну жалкую и ничтожную секунду бледные, но для него жизненно-тёплые губы касаются таких же холодных, карие глаза в последний раз исследуют непроницаемое лицо, за которым на самом деле скрывается целая гамма эмоций, и Бесстрашная выходит из-за машины, направляясь к своему новому дому. Раздражённый взгляд провожает фигуру до тех пор, пока она не скрывается за главным входом, и Лидер прикрывает глаза в попытках совладать с самим собой. Пальцы невольно нащупывают в кармане сигарету, которая в этот раз используется исключительно по назначению. Только этот противный вкус поможет ему прийти в себя. Только этот губительный дым притупит все чувства и эмоции. Только пагубное влияние сотрёт все мысли о Феникс. Но лишь на такое же короткое презренное мгновение.       Он снова остался один, как и она.