Феникс

«Нервы на пределе, и в голове бардак. Боже, прошу, подай мне знак, не оставляй всё так...»

— «Дневник жизни».

      Столкновение двух взглядов ни на секунду не теряет былого напряжения, лишь стремительно набирает обороты. Феникс судорожно выдыхает, боясь сделать лишнее движение и тем самым позволить вырваться гневу сестры, так отчаянно полыхающему в её глазах. Элле явно импонирует происходящее: она вновь чувствует власть и превосходство в полной мере — и эти ощущения поглощают фанатичный разум целиком, не оставляя места для здравого рассудка. Впрочем, адекватных суждений будто никогда и не было в её голове.       — Зачем я тебе нужна? — на удивление твёрдым голосом выдаёт Бесстрашная, тогда как ладони невольно сжимаются в кулаки, благо Элла не способна увидеть этого жеста.       — Кем-то же нужно манипулировать, — с обыденным хладнокровием бросает она, а губы тотчас обрамляет кривая и, на первый взгляд, даже кровожадная усмешка.       Слова отдаются гулким эхом и заставляют поёжиться. Манипулировать... Значит, она не собирается её отпускать. Глупо было надеяться на акт доброй воли от такого человека, но призрачная надежда всё-таки плескалась где-то внутри ровно до этого момента.       Наконец Элла первой отводит взор, и Феникс облегчённо выдыхает, опираясь спиной на железную стенку грузовика, и проводит подрагивающей ладонью по волосам. В это же время сестра раздражённым тоном обращается к водителю:       — Чего застыл?! Поехали!       — Они идут, — бегло проговаривает мужчина, мимолётно взглянув в боковое зеркало. Элла, сидя полубоком и странно улыбаясь, вновь поворачивается к младшей, и на её лице отображается хитрый прищур, холодящий душу. Феникс не может догадываться об упомянутых личностях, но эта встреча точно не будет приятной.       — О, это будет интересно! — елейно протягивает девушка за секунду до того, как хлопает железная дверь грузовика, и сидящая на полу Феникс вновь вздрагивает. — Хотя... Не пускай девку. Пусть это будет сюрпризом для любимой сестрёнки, — наигранно улыбнувшись Бесстрашной, обращается к неизвестному Элла.       Ловко запрыгнув в высокий автомобиль, мужчина в это же мгновение оказывается напротив Феникс, снисходительно взглянув на неё сверху вниз. Девушка прищуривается, мгновенно узнавая в нём одного из изгоев, тащивших её сюда. Он проходит мимо, останавливаясь у обернувшейся к нему старшей из сестёр.       — Она отключила камеры, — заносчивым тоном докладывает афракционер, и глаза Эллы вновь находят растерянное лицо младшей сестры. Она лишь на мгновение задерживает цепкий взгляд и, взмахнув рукой, тщеславно бросает:       — Хорошо... Следи за ней, а то мало ли что выкинет.       Подчинённый кивает и мгновенно оборачивается к выходу, вновь самодовольно взглянув на ведомую им ранее девушку, однако не требующий возражений голос призывает его остановиться:       — Сейчас поедешь с нами: нужно помочь за Стеной. Остальные пусть остаются, но нужно смотаться до приезда Лидеров. Так и передай своим.       Изгой снова кивает, доставая из кармана точно такую же рацию, которую Бесстрашная чуть ранее видела у Реи. Совпадение необъяснимо настораживает, и Феникс принимается наблюдать за афракционером с наибольшими чуткостью и вниманием, тогда как машина начинает движение. Повторив в передатчик то же самое, что мгновение назад сказала их главная, он вскоре присаживается напротив. Все его движения отточенные и плавные, будто он продумывает их заблаговременно, и даже тяжёлый пугающий взгляд больше похож на маску, которая быстро надевается на лицо и так же бегло снимается. Они одновременно следят друг за другом и даже, возможно, делают это с одинаковыми целями. Бесстрашной необходимо приглядеться к нему, понять, что представляет из себя данный человек и какую угрозу он может нести. Вероятно, его намерения удивительно точно схожи — девушка читает это по пристальному взору исподлобья, который она с редкостным хладнокровием выдерживает.       В скором времени плавная дорога сменяется ухабистой, однако водитель даже не собирается притормаживать, а лишь ускоряется. Феникс прокручивает в голове все дороги города и их расположение, пытаясь понять, куда же они могут направляться. Видимо, это отчётливо видно по задумчивому взгляду, так как лицо афракционера тотчас озаряет издевательская ухмылка. Военные автомобили лишены окон в грузовом отсеке, а разглядеть лобовые стёкла не предоставляется возможности: слишком далеко. Кажется, в непоколебимом выражении лица проскакивает оттенок тревожности, страх же сжимает горло, но сейчас далеко не то время, когда можно показывать эмоции, поэтому, с усилием выдохнув, она опускает голову на холодную железную стенку, прикрывая веки.       Буквально сразу бесчисленные истошные крики заполоняют пространство. Настолько громкие, что расслышать среди них взрослые голоса и плач детей не составляет никакого труда. Отчаянный гул прерывается автоматной очередью, а затем гомон возобновляется с удвоенной силой. Оглушительные возгласы цепляют за что-то живое, откликаются болезненным импульсом в сердце и прямо-таки тянут душу. Полные ужаса глаза исследуют присутствующих. Сидящий напротив афракционер будто бы наслаждается услышанным, судя по восторженному взору, тогда как сестра с неподдельным интересом изучает местность через окна, заглядывая то в лобовое стекло, то в боковое, словно ребёнок, который увидел что-то необычное и безумно интересное.       Едкий запах гари, вызывающий слёзы, стремительно проникает в салон автомобиля. Девушка болезненно морщится с непреодолимым желанием прекратить мучения, распространившиеся во всём городе. Ужасные картинки закрадываются в разум, несмотря на то, что она лишена возможности узреть происходящее своими глазами. Возможно, это даже к лучшему. Однако в округе гибнут Бесстрашные. Среди них даже могут оказаться дорогие ей люди, жизнь которых висит на волоске от смерти по вине лишь одного человека, сидящего в паре метров от Феникс и наслаждающегося происходящим. И, к слову, этот человек тоже когда-то был родственным не только по душе, но и по крови. Сейчас же кажется, что от родственной связи не осталось и следа, и даже одна и та же кровь, текущая в сёстрах, с каждым днём становится более отчуждённой.       — Что ты делаешь?.. — невольно вырывается возмущённо-тревожный шёпот, когда волнения за корпусом бронированной машины буквально начинают сдавливать виски. От многочисленных криков непременно хочется скрыться, убежать подальше от детского плача и закрыться в собственной квартире, спрятавшись от торжествующих возгласов афракционеров. Наряду с этим стойкое желание помочь городу и наконец избавиться от врагов пересиливает жажду оказаться в безопасности, однако два противоположных стремления постепенно тонут в пучине безысходности.       — Это всё ради блага народа, — повернув голову, невозмутимо отвечает Элла, чем вызывает громкий смешок у сестры.       — Разве это похоже на благо народа?.. — сквозь зубы выдаёт Бесстрашная, сталкиваясь со свирепым взглядом девушки и смело принимая эту тяжесть, искрящуюся в её глазах.       Выражение лица старшей наполняется злостью, которая и так уже переполняет её организм до краёв. Черты будто бы заостряются, а губы мгновенно белеют и сжимаются в тонкую линию. Накатившее раздражение вынуждает Феникс сжать кулаки, тогда как желание наброситься на родную сестру усиливается в разы. Столкновение двух взглядов возобновляется, не собираясь уступать напряжению первой схватки: глаза обеих сверкают яростью и даже обидой. Однако последнее присуще разве что младшей.       — Знаешь, мне тоже было тяжело после смерти родителей. Но я решила не сидеть на месте, как ты, а наказать виновных, — с непоколебимой верой в правоту сказанных слов выдаёт Элла, чуть приподняв подбородок.       — Разве в этом виноват весь город?! Простые мирные жители?! — негодование теряется, уступая место накопившемуся гневу. С каждой секундой ногти лишь сильнее впиваются в кожу ладоней. Ещё чуть-чуть — и девушка, не думая о последствиях, накинется на главную афракционеров, даже если результатом этого деяния будет долгая и мучительная смерть.        — Коллективная ответственность. Провинился один — отвечают все. В нашем случае это даже не один и не два человека, а целое сборище, которое должно получить по заслугам. Но так как это невозможно в первую очередь в силу моего нежелания, во вторую — в силу сложности достижения цели, то извиняться передо мной будут все. Ты тоже всегда можешь присоединиться ко мне и забрать свой «лакомый кусочек», — притворная, но хищная усмешка на мгновение касается её губ и так же быстро пропадает.       — Только недавно ты говорила, что в этом виновата я, — сурово парирует Феникс, тогда как звуки вокруг утихают, превращаясь в слабые отголоски, и автомобиль вновь ускоряется.       — В том числе. Ты виновата в том, что это случилось, а остальные уже в том, что убили их своими руками.       Бесстрашная шумно с неприкрытой злостью выдыхает, опуская голову и оттягивая корни волос. Раздражение поднимается и сразу опускается, однако горечь никак не собирается покидать разум.       — Сейчас, конечно, сложнее чего-то добиться. С Эриком было так просто. Меня слушались и боялись только от одного моего статуса. Эх, было время... — наигранно вздыхает она, мечтательно поднимая глаза к потолку. Феникс не желает смотреть на сестру, поэтому, подтянув колени, созерцает потёртый пол, всё ещё нервно заламывая пальцы. — С ним было непросто в самом начале, а потом сжились как-то. Выбора особо не было: их всего пять, но молодой красивый мужик рядом тоже нужен. Как статуэтка, ей-Богу! Сиди и любуйся на него, глазки строй одновременно, и ты в шоколаде! — ярость затмевает разум до появления белых кругов перед глазами. Слащавый голос сестры, которым она отзывается о людях, как о вещах, усугубляет ситуацию, и девушка зажмуривает веки. — Сейчас радует только то, что теперь я здесь главная. Все слушаются только меня, играют по моим правилам, живут только из-за меня. Одно слово — и их не будет. Одно слово — и не будет всего города. Бам! И всё!       — Вам не хватит оружия даже для захвата КПП два на два метра, — на удивление ровным тоном заявляет Феникс, всё-таки открыв глаза, но так же не поднимая головы.       — Ты так уверена в этом? Всё такая же глупышка... — в голосе слышится очевидная ехидная улыбка, которую Бесстрашная, к счастью, не способна разглядеть. — Эрик, сукин сын, зажал оружие, но у меня есть более надёжные поставщики, которые сами заинтересованы в этом.       Карие глаза бегают по потёртому полу. Она поднимает голову, и задумчивый взгляд всё же обводит чрезмерно довольное лицо сестры. Осознание разрывает разум на молекулы. С усилием сглотнув, девушка всё-таки выдавливает из себя:       — Ты намекаешь на...       — На крысу. Эх, опять Эрик теряет хватку. Вторая за его жизнь крыса под носом, а он опять ничего не замечает, — с наигранной тоской вздохнув, Элла безмятежно рассматривает пейзаж за окном. В следующее мгновение тяжёлый взгляд снова находит побелевшее лицо младшей сестры, когда она произносит: — Может, причина в тебе?              — А может, причина как раз в тебе? — приподняв брови, с таким же нажимом парирует Феникс.       — Само собой, дорогая! Но всё-таки его что-то отвлекает. Нет, мне это только на руку, но жаль его. Вроде толковый Лидер был. Когда-то, — гадко ухмыльнувшись, она взмахивает рукой, и напротив сидящий афракционер мгновенно поднимается на ноги. — Мне наскучил этот разговор. Выруби её.       — Что?.. — тёмные брови ошарашенно хмурятся, но Бесстрашная не успевает среагировать, и последнее, что она видит перед всепоглощающей темнотой, — омерзительная улыбка изгоя и подошва тяжёлого ботинка.

***

      Кругообразное помещение заполнено Бесстрашными. Тёмные глаза бегают от фигуры к фигуре, не задерживаясь на размытых лицах. Железные наручники, стягивающие руки, всё сильнее сдавливают и так напряжённую кожу. Рваный вздох срывается с пересохших губ, когда она опускает голову и зажмуривает веки под громкую безэмоциональную речь:       — ...Таким образом, за измену фракционному режиму Лесли Велс приговаривается к смертной казни. Исполнение приговора предоставляется одному из Лидеров Бесстрашия. Вам выделяется время на обсуждение и выбор кандидатуры.       Натирающие до крови наручники начинают раздражать. Тихие перешёптывания и презрительные взгляды неустанно вызывают нервную дрожь, граничащую с приступом ярости. Кажется, что девушка не остаётся без внимания всех присутствующих, однако лишь два человека больше сосредоточены друг на друге, чем на обвиняемой. Даже на таком расстоянии Бесстрашная способна разглядеть милые улыбки на лицах обоих. Элла звонко смеётся от слов Эрика, произносимых ей на ушко, тогда как его рука нежно обвивает её талию, поглаживая кожу. Взгляд Феникс, хмурый и одновременно потерянный, дольше положенного задерживается на паре, но внимание перетягивает тот самый суровый голос:       — Время вышло.       Все четверо Лидеров одновременно поворачиваются в сторону Эрика. Наконец он отрывается от девушки и, подарив ей мягкую улыбку, кивает остальным мужчинам. Быстрым движением достаёт из-за пояса пистолет, и только тогда их взгляды встречаются. Хочется отступить, но стоящая позади охрана не даёт ни малейшего шанса на побег. Тем временем расстояние стремительно сокращается. Каждый его шаг подобен оглушительному выстрелу, который совсем скоро придётся услышать и ощутить на себе. Голубые глаза лишены эмоций. На дне плещется лишь безучастное равнодушие. Осознанный, но всё ещё отчаянный взор последний раз оглядывает присутствующих, подмечая слишком знакомые фигуры в самом конце большого зала. Сердце падает куда-то вниз, когда она узнаёт в них родителей. Живых.       Однако радость закрадывается в разум лишь на жалкое мгновение: Феникс краем глаза замечает, как Эрик безжалостно взводит оружие, и переводит всё внимание на собственного убийцу. Зрительный контакт устанавливается на некоторое время, и за эти секунды Бесстрашная так и не находит в бесстрастном взгляде сожаления или сомнений. Она прикрывает веки, не желая видеть его последующих действий, и выстрел, пронзивший сердце, не заставляет себя долго ждать.       Феникс вздрагивает с глубоким вдохом, резко распахивая веки. Перед глазами всё ещё стоят очертания кругообразного помещения, десятков лиц на заднем плане и безжалостного ледяного взгляда, от которого по телу моментально бегут мурашки. Запястья словно до сих пор сжимают призрачные наручники, однако голова раскалывается на две части явно по-настоящему. Поморщившись, Бесстрашная пытается пошевелить руками, чтобы стряхнуть наваждение, но всё тщетно: что-то колючее больно царапает кожу, одновременно сдавливая её так же, как и во сне. Ещё одна попытка не увенчивается успехом, но привлекает внимание до этого сидящей к ней спиной девушки. Карие глаза сощуриваются, почти сразу признавая в полутьме старшую сестру. Элла безучастно поднимается на ноги и, подкинув дров в тлеющий огонь, подходит к окну, за которым стремительно сгущаются сумерки. Наступление началось ранним утром, а день уже подходит к концу. Что же успело произойти за это немалое время в самом городе?..       Феникс раздражённо дёргает руками и прижимается подбородком к плечу, пытаясь хоть что-то разглядеть. Позади виднеется лишь ножка кровати, к которой она привязана, вероятно, верёвкой.       — Отвяжи меня! — сквозь зубы восклицает девушка, ещё раз предпринимая попытку вырваться, но делая больно лишь себе.       — Ещё чего! А может, тебя ещё выпустить на свободу? Чтобы побыстрее кому-то пожаловалась и нашла утешение в лидерских ручонках? — злобно усмехаясь, с ярко выраженной издёвкой протягивает сестра, на мгновение поворачиваясь к Бесстрашной, чтобы смерить её презрительным взглядом.       Ненависть порождает в сердце огромную дыру, которая стремится разнести негативную энергию по всему организму, словно вирус. Рвано выдохнув, Феникс зажмуривает веки, дабы успокоиться и устаканить мысли от влияния отрицательных эмоций, переполняющих её. Однако безудержная ярость продолжает бушевать, не имея возможности вырваться наружу. Элла всё стоит спиной, расслабленно разглядывая что-то вдали, тогда как Бесстрашная, наконец собравшись с мыслями, пытается растянуть верёвку и ослабить напряжение, слегка вращая запястьями. Дверь сбоку неожиданно распахивается, принудив девушку тотчас приостановить попытки, а её сестру стремительно обернуться. Тёплый свет камина падает на знакомые черты, и глаза Феникс мгновенно округляются. Очередное осознание подобно оглушительному выстрелу из сна, выбивающему её из колеи. Бесстрашная, смерив привязанную девушку непонятным взглядом, то ли выражающим сожаление, то ли показывающим полную отстранённость, прикрывает за собой дверь и останавливается на пороге. Хмыкнув, Элла поворачивается всем корпусом, с неприкрытым наслаждением наблюдая за развернувшейся картиной.       — Ты?.. — с каким-то отчаянием, граничащим с недоумением, восклицает Феникс, шокированно глядя на мнущуюся на пороге Рею.       Брови новоиспечённой девушки друга жалостливо хмурятся, однако она ничего не отвечает, потупив взор в сложенные в замок руки.       — Догадливая девочка! Наконец-то! — так не вовремя вставляет комментарий Элла, порождая утихший гнев и заставляя его вновь проснуться.       — Ты поэтому была с Филом?.. — не обращая внимания на сестру, так же мрачно шепчет Бесстрашная, уже не чувствуя неудобства от натирающей запястья верёвки, а лишь ощущая всепоглощающую пустоту внутри. И первый вид боли гораздо приятнее второго.       Рея продолжает сохранять молчание, нервно заламывая пальцы и не осмеливаясь взглянуть на девушку, которая совсем скоро сорвётся на крик.       — Чем ближе к тебе, тем ближе к Эрику. А там информация и власть, — выдаёт за неё сестра.       — Замолчи! — резко восклицает Феникс, чувствуя, как что-то надламывается внутри. Что-то мечется и воет от жестокой несправедливости и тоскливой безнадёжности, которые она вынуждена сдерживать.       Элла смеряет младшую пристальным и не предвещающим ничего хорошего взглядом исподлобья, но девушка, само собой, не способна увидеть этот взор. Да и даже если бы ей предоставилась такая возможность, то она бы ни за что не взглянула в ответ. Опустив голову и вновь зажмурив веки до появления белых пятен перед глазами, Бесстрашная спёрто выдыхает, пытаясь унять клокочущее сердце и дурацкое тянущее чувство.       — Поезжай обратно и докладывай обо всём, — будничным тоном заявляет предводительница афракционеров, отворачиваясь.       Феникс опять незаметно принимается за попытки освобождения, уже достаточно раскачав верёвку и пытаясь сдвинуть её концы с обеих сторон вместе, чтобы ослабить узел. Тем временем Рея кротко кивает, наконец подняв глаза на свою главную, и уже собирается покинуть личные покои предводительницы, как вкрадчивый голос останавливает её:       — Стой. Чем сейчас занимается Лидер?       — Ищет её, — чуть помолчав, выдаёт девушка, кивнув на Бесстрашную. Феникс застывает в недоумении лишь на секунду, а после продолжает ослаблять верёвку, медленно перемещая руки вверх и вниз, но сохраняя непринуждённый вид.       — О, пускай! Непременно жду его в гости! — слащавым голосом тараторит Элла, смерив сестру высокомерным насмешливым взглядом, и подходит к столу, стоящему прямо напротив Феникс.       — Ищет её вместе с Филом, — добавляет Рея, и её и так слабый голос под конец предложения вовсе утихает, заставив обеих сестёр поднять головы.       — С кем? — недовольно морщится бывшая Бесстрашная, оторвав внимание от каких-то бумаг, а затем её лицо озаряет осознание и черты в приглушённом свете сурово заостряются. — А, этот сопляк. Он нам не нужен. Избавься от него.       — Что сделать?.. — с таким же потрясением, которое читается на лице застывшей Феникс, произносит Рея. Поначалу Бесстрашная останавливается, но сразу с ещё большим усердием принимается за дело, злобно глядя на спину сестры.       — Убей его! — с нажимом отчеканивает девушка, повысив голос, и в этот момент узел верёвки распутывается, наконец высвобождая запястья Феникс.       Тёмные глаза Эллы горят недобрым огнём. Она поворачивается лицом к Рее, вперив в неё цепкий взгляд, тогда как Бесстрашная полностью вырывает руки из тисков верёвки и прямо-таки накидывается на сестру, валя её на пол. Старшая успевает схватить со стола пистолет, поэтому мигом меняется местами с Феникс, перевернув её на спину и вдавив колено в живот, тем самым прижав к полу. Чёрное дуло оружия вновь угрожающе смотрит на девушку, как и словно озверевшее выражение лица Эллы.       — Давай! Стреляй! — слова подобны шипению, а в глазах отражается непоколебимая решимость.       — Ещё рано, но я непременно это сделаю, не переживай, — ещё с секунду бывшая Бесстрашная задерживает оружие в прежнем положении — направив его на голову сестры, — а после опускает, с небрежным видом кинув пистолет на стол.       Судорожный выдох срывается с губ Феникс, когда Элла наконец отворачивается от неё к застывшей на пороге Рее, большими глазами наблюдающей за противостоянием двух сестёр.       — Вали уже! — прикрикивает она на девушку, которая мгновенно ретируется, бесшумно прикрыв за собой дверь. — Бесполезная девчонка. Её бы тоже прикончить, да отец её работает на складе Бесстрашия и очень нехило нам помогает.       — И ты так просто говоришь об этом? — до этого всё ещё лежащая на холодном паркете Феникс приподнимается на локтях, растерянно вглядываясь в профиль старшей сестры.       — Знаешь, сколько раньше было человек на Земле? — опасно нависая над Бесстрашной, тихим, но твёрдым голосом чеканит слова Элла. — Девять миллиардов. И все они сдохли, а остались лишь единицы, которые и возродили грёбаный Чикаго. Система не рухнет из-за двух бесполезных людей, хотя её распада я и добиваюсь.       — И что изменится после отмены системы?! Из-за тебя только гибнет народ! — выкрикивает девушка в перекошенное злобой лицо сестры, уже собираясь встать, но рука Эллы, сжавшая девичью шею, вновь пригвождает Феникс к полу.       — Слушай сюда, — она с ещё большей силой сдавливает кожу, вызывая хриплое шипение у младшей сестры, склоняется над ней и пренебрежительно заглядывает в такие же тёмные глаза, — думаешь, твой Эрик такой белый и пушистый? Ты знаешь, скольких он убил своими руками?! Сколько Дивергентов полегло из-за него?! И наши родители тоже могли погибнуть по его вине, но, увы и ах, он не причастен к их смерти, а так бы уже давно гнил в болотах за Стеной!       Несмотря на сумрак и тёплый свет из камина, лицо Феникс с каждой секундой становится всё бледнее, пока девушка наконец не отпускает шею Бесстрашной и перешагивает через неё. Долгожданный кислород насыщает лёгкие, которые начинает щипать от большого потока воздуха. Она невольно заваливается на бок, тогда как грудная клетка продолжает спешно подниматься и опускаться. Вновь подойдя к окну, Элла становится максимально уязвимой, учитывая, что даже её оружие лежит совсем рядом с Феникс, но она не находит сил дотянуться до него и покончить с многочисленными мучениями.       — Ты больше веришь не пойми кому, чем родной сестре, — ровным тоном заявляет предводительница афакционеров, не отрываясь от созерцания пейзажа.       — Наша родственная связь больше не имеет значения, — с глубокими вдохами и большими перерывами всё же отвечает девушка, превозмогая боль в попытке дотянуться до стола, на котором мирно покоится пистолет, способный поставить крест на жизни некогда родного человека.       — Ты так уверена в этом? — ухмыляясь, выдаёт Элла, наклонившись над Феникс и ловким движением забрав со стола оружие, чем вызывает сдавленный мучительный стон у младшей сестры. — Келлер! В темницу её!       Хлопок двери моментально пронзает тишину комнаты, наполненную лишь треском полена в камине. Уже известный ей афракционер грубо ставит Бесстрашную на ноги и подталкивает в сторону двери, предварительно сцепив запястья железными наручниками.       — Сладких снов, сестрёнка! Удачи не подохнуть там! — протягивает Элла ей в спину голосом, полным удовольствия и злорадства.       Протяжённый узкий коридор встречает лютым холодом и беспроглядной темнотой, однако мороз внутри превозмогает наружный. Быстрые шаги отскакивают эхом от каменных стен, пока изгой с неприкрытой улыбкой на лице ведёт Феникс в сторону темниц. Девушка больше не чувствует ноющих гематом по всему телу, боли, словно раскалывающей голову на две части, и отчётливых следов от цепких пальцев сестры на шее. Пустота вновь заполоняет организм, уступая здравому рассудку. И даже когда железная дверь темницы отрывает Бесстрашную от остатков цивилизации, оставляя её в кромешной тьме, решимость не покидает разума. Здесь больше нет места страху. Либо она победит его, либо он поглотит её целиком, — и больше никак.