Феникс

«И кто-то в следующей жизни, там сверху, Решит нас вдруг поменять местами, И, обещав подарить тебе сердце, Я протяну лишь холодный камень»

— «Феникс» Anna Asti.

      — Лисса, если ты собираешься вытягивать меня из города каждый день, то твои гаврики уже сегодня будут сторожить ваше подобие Фракции при помощи палок, а не нормального оружия, — в голубых глазах полыхают гнев и раздражение. Бывшая жена переходит все границы, решив использовать Лидера как передатчика, а чаще всего и третьей стороной их конфликта, в который он всё-таки добровольно ввязался, однако явно не на стороне старшей из сестёр. — Она не приедет. Всё. Это последнее слово.       — Разреши мне поговорить с ней! — на выдохе восклицает девушка, сжимая кулаки. Кажется, ещё чуть-чуть — и она точно набросится с остервенением, словно дикий зверь.       — Нет! — и это далеко не его личное намерение, но ей незачем об этом знать. За Эрика об этом говорят растерянные карие глаза Феникс, буквально молящие о пощаде каждую их встречу.       — Ты её законный представитель, что ли?! Пускай она сама решает! — с каждым мелким шагом Лисса пытается приблизиться вплотную.       — Она моя подчинённая, и я запрещаю ей покидать Фракцию. Так понятно? — сквозь зубы и отвращение выдаёт мужчина, возвышаясь над ней.       — Она моя сестра, чёрт возьми! — с ничуть не задетой гордостью девушка поднимает подбородок, глядя ему прямо в глаза.       — Не замечал в тебе раньше сильной любви и тяги, — ледяным тоном заканчивает разговор Эрик, смерив старшую Велс укоризненным взглядом. Предводитель афракционеров остаётся на месте, провожая спину мужчины уничтожающим взором. Тонкие губы лепечут какие-то гадости, а худощавые ладони то и дело сжимаются в кулаки.       Лидер же, стиснув челюсти, за пару шагов приближается к припорошенной снегом машине. Громко хлопнув водительской дверью, он резко выдыхает. Раздражение с каждой секундой поднимается выше так, что аж руки чешутся. Тем временем Феникс молча пялится в тёмное лобовое стекло, по краям покрытое инеем, пустыми глазами. Хорошее настроение куда-то улетучилось. Наверняка осталось где-то в пределах города. Непонимание сменяется откровенной злостью, праведным гневом и затаённой обидой. «Да как она смеет!..»       В карих глазах на мгновение мелькает решительность, и, когда мужчина уже тянется к ключу зажигания, чтобы вновь завести двигатель и наконец-то покинуть чёртову территорию афракционеров, девушка буквально вылетает из машины на нескончаемую метель.       — Куда ты?.. — слышит она за спиной, но больше не обращает внимания ни на что, кроме сестры, стоящей полубоком и изумлённо глядящей на неё: чуть приоткрытый рот, приподнятые брови и вытянутое лицо — всё говорит об удивлении. «Что, сестричка, не ожидала увидеть?» — пришло время оживать затаённому злорадству внутри младшей из сестёр.       Тяжёлые берцы прочищают дорогу. Пронизывающий ветер продувает насквозь, затрудняя ходьбу, а рыхлые сугробы, мешающие проходу, поднимают раздражение всё выше и выше. Тёмные глаза неотрывно направлены на идентичные очи, хотя разглядеть их сквозь стену снега очень трудно. Однако больше нет никаких преград. Надоело бегать от неизбежного. Достало постоянно скрываться, подставлять Эрика, который даже сейчас идёт за ней: Феникс слышит хлопок двери и раскатистые шаги.       — Что тебе нужно?! — заявляет девушка, пытаясь перекричать свист ветра, остановившись в паре метров от Эллы.       Старшая сестра застывает в замешательстве, однако мгновенно поворачивается. Лёд в её тёмных глазах наверняка виден за километр даже в обильный снегопад.       — Поговорить, — с непонятной угрюмостью выдаёт Элла — хочется съёжиться то ли от холодных порывов ветра и снежинок, попадающих на все открытые участки кожи, то ли от сурового тона.       — Говори! Я здесь! — глаза Феникс бегают по непроницаемому выражению лица собеседницы, замечая её вальяжный вид.       Элла подходит ближе, стремительно сокращая между ними расстояние. Бесстрашная боковым зрением видит, как безмолвно взирающий на столкновение двух сестёр Лидер чуть дёргается в их сторону и запускает ладонь под куртку. Два родных по крови, но таких чуждых по душе человека застывают в двух метрах друг от друга. Два шага. Два шага, которые могут переломить всё. Два шага, отделяющие родственную кровь. Два шага, способные сместить старые обиды или воздвигнуть новые. Два шага, которые ощущаются как настоящая пропасть. Зябкая, сырая, непреодолимая, бездонная. Её смело можно сравнить с бездной Бесстрашия, где находят успокоение потерявшиеся души. Это она и есть. В самом настоящем своём проявлении. Совсем не в материальном обличии, но таком осязаемом, что эту хрупкую связь между ними можно потрогать руками. И стоит только прикоснуться к ней, как тонкая нить разорвётся на атомы и навеки потеряется среди мелких частиц пыли.       — Извинись, — Элла вздёргивает подбородок. Их разделяет два чёртовых метра, но кажется, будто девушка возвышается над Феникс. Последней хочется сжаться от такого напора: становится не по себе.       Растерянность граничит с изумлением на девичьем лице. Бесстрашная продолжает упорно всматриваться в когда-то родные глаза — ведь не зря они такие одинаковые — однако не находит в них ни одной эмоции. Тёмные очи пустые. Губы сжаты в одну линию, брови расслаблены, скулы идеально очерчены — выражение лица пустое. Её душа, которую Феникс так сильно чувствовала раньше, сейчас пустая. Элла полностью состоит из пустоты. Она пустая, как и говорил Эрик.       — За что?.. — еле-еле выдавливает из себя девушка.       — За то, что поломала мне жизнь, — бесцветным голосом заявляет Элла, и Феникс спиной чувствует вмиг появившееся напряжение Лидера. Да и своё уловить не так трудно. — Родителей бы не убили, если бы не родилась ты! Если бы они не таскались с тобой! Я бы смогла это предотвратить! — до этого безэмоциональный тон в один миг меняется на крик.       — Да что ты несёшь?! — Бесстрашную пробирает на нервный смешок — скоро активизируются и остальные признаки очередного приступа, а корни этой проблемы кроются, в частности, и в стоящем напротив человеке. — Ты не всесильная!       И так замёрзшие руки начинает потряхивать мелкой дрожью — и это явно не от стужи. Она, хмурясь, обнимает себя за плечи. Слова сестры режут по больному, хоть и кажутся глупыми, с одной стороны. С другой — вполне правдивыми. Может, всё действительно могло быть иначе? Зрачок расширяется от страха и сомнений. Дыхание перехватывает. Феникс шумно вбирает воздух, что не ускользает от пристального внимания сестры.       — Выглядишь жалко, — она выдавливает ядовитую ухмылку, а уголки губ тем временем тянутся всё выше, намереваясь превратиться в настоящий оскал. — Никакая ты не Бесстрашная.       — А ты?! — паника бегло сменяется новой волной ярости — такого не было никогда. В карих очах теперь полыхает жгучее пекло, готовое уничтожить всё на своём пути. — Я хотя бы не предавала родных людей. Дважды!       Элла морщится — от вида ли сестры, или же слов, которые, по идее, должны затронуть хоть что-то в бездушном сердце — непонятно.              — Да о чём я? — девушка с притворной лёгкостью давит улыбку, резким движением вытягивает из-за спины оружие и наставляет его прямо на Феникс — в область сердца.       Лидер реагирует мгновенно, быстрее самой жертвы, не сумевшей ещё осознать происходящее, словно ждал этого момента. В ладони, до этого находящейся под курткой, возникает оружие. Жёсткое сердце Эллы теперь тоже находится под прицелом. Её ухмылка становится всё шире, пока она мечется пытливым взглядом между Бесстрашными. А сердце Феникс, которое в любой момент может запросто остановиться, стоит стоящей напротив девушке нажать на спусковой крючок, как раз таки начинает биться ещё сильнее от одного осознания возможной смерти. Опять. Всё возвращается на круги своя. Чёртовы панические атаки.       Зрачки заметно расширяются. В голове появляется мысль о том, что лучше быть убитой руками самых кровожадных афракционеров, чем выстрелом собственной сестры. Девушка пытается вдохнуть побольше такого необходимого кислорода — возможно, последнего глотка в своей жизни, — но появившийся комок в горле словно задерживает воздух.       Элла продолжает растягивать губы в насмешливой улыбке, а тишина необжитого места почему-то пугает ещё больше. Феникс уже не слышит гула ветра, только своё затруднённое дыхание. Она не видит падающих на землю снежинок, только тёмные злорадные глаза. Однако до слуха всё-таки доносится ехидный голос девушки:       — Только ответь на один мой вопрос: и каково в очередной раз донашивать за сестрой?       Беспочвенные слова, словно лезвия, царапают и так истлевшую душу. Бесстрашная зажмуривает глаза. Наверняка это конец. Сейчас пуля прорвёт ткани, артерии и вскоре достигнет своего назначения. Смерть будет долгой и мучительной, если свинец не заденет какой-нибудь крупный сосуд. Судороги по всему телу, нехватка воздуха, страх смерти — всё это уже есть в полном комплекте, так и чего бояться? Один выстрел — и человека больше нет. Дальше лишь темнота. Такая спокойная и размеренная, долгожданная.       — Не сходи с ума, — поистине стальной голос Лидера обращается к Элле и заставляет Феникс облегчённо раскрыть веки.       Бывшая жена фыркает. Тёмные выразительные брови с отвращением изгибаются. Тонкий палец нарочито медленно ложится на спусковой крючок. Карие глаза Феникс в ожидании следят за уверенными движениями сестры.       — Хватит. Тебя стало слишком много. Заканчивай этот цирк, или Бесстрашие разрывает с вами контракт, — Эрик так спокойно говорит об этом, словно сейчас не решается судьба всего города.       Феникс переводит ошарашенный взгляд на непроницаемое лицо мужчины, а весь страх будто тут же отступает. С девичьих губ срывается возмущённый вздох, и она уже собирается с мыслями, чтобы возразить, но спор продолжается уже без неё.       — Ты никогда не решишься на это, — девушка всё продолжает давить ухмылку, но верхняя губа заметно дёргается, а в глазах появляется неуверенность. Лидер точно знает, на что нужно давить.       — Ты так уверена в этом? — бесцветный голос словно эхом повисает в накалённой атмосфере безжизненной местности, однако от Эллы не слышится никакого ответа. — Я поставил своё условие. Твоё дело — соглашаться или нет, но знай, что я без раздумий выстрелю и мне будет ничуть не жалко.       В подтверждение своих слов он крепче сжимает оружие в ладонях. Ощущение безопасности стойко прокатывается по телу Феникс, хотя она всё ещё находится под угрозой.       — С каждым днём мне всё больше плевать на наш договор. Не нападаете вы, так сделаем это мы. Зачем тянуть неизбежное? — наигранно улыбнувшись, Эрик пристально следит за реакцией бывшей жены.       — Вот так вот, да? Это угроза? — в карих глазах загорается будто бы азартный огонёк, который мгновенно смешивается с тенью растерянности на самом дне.       — Она самая, — хладнокровно отрезает Лидер.       Старшая из сестёр недовольно поджимает губы и в конце концов делает мелкий шаг назад, будто принимая поражение, но на лице всё так же не отображается ни одной эмоции.       — Ладно, — она беззаботно пожимает плечами, опуская пистолет вдоль тела, а карие глаза бегают от Лидера к Феникс и обратно, в конечном счёте останавливаясь на таких же очах. — Но задумайся над моими словами. Сестра.       От такого обращения Бесстрашную передёргивает. Будто окаменелые плечи не теряют напряжения даже в тот момент, когда спина Эллы маячит где-то вдалеке. Затем фигура скрывается в утреннем тумане, сквозь который еле-еле просвечивают фонари на территории правых афракционеров.       Только сейчас становится холодно телу: девушка ощущает пронизывающий ветер, мороз, кусающий щёки, словно нескончаемый снегопад. Однако внутри уже давно пусто и прохладно. Лишь в данный момент приходит осознание того, что могло произойти. В голове устаканивается мысль о том, что родная сестра могла стать её убийцей. От одного движения жизнь могла закончиться здесь, вдали от дома, от руки одного из членов семьи. Но после этого её разве можно считать семьёй?       Осмысление произошедшего обрушивается на разум тяжёлым комом, который вот-вот раздавит слабые плечи. В это не хочется верить. Этого не могло быть. Это не её сестра — нет — наверняка посторонний человек. Глупая шутка или же розыгрыш, но никак не действительность, от которой хочется взвыть. Упасть на промёрзлую землю и лежать, наблюдая за быстрым танцем снежинок. Хочется и вовсе стать снегом: мирно падать с неба, а затем таять, не чувствуя ничего, — и это главное. Последнее, чего хочется, — ощущать что-то ещё, кроме всепоглощающей пустоты.       И кажется, что Феникс непременно бы осуществила свои самые сокровенные желания, если бы не прохладная рука, которая крепко обхватывает её ладонь, словно никогда и не собирается отпускать. Девушка переводит рассеянный взор в сторону, однако глаза не успевают сфокусироваться на чём-то конкретном, тогда как её мягким жестом тянут за собой. И пускай. Бесстрашной всё равно, куда её ведут, зачем и почему. Лучше куда-то подальше. Домой.       Только уже в тёплом салоне машины становятся ощутимы мокрые дорожки на щеках, берущие начало с равнодушно-растерянных глаз. Отпустив чужую ладонь, она бегло проводит рукой по коже, смахивая слёзы, всё же не в силах остановить неудержимый поток. Слишком долго она молчала. Слишком долго терпела. Слишком долго хранила всё в себе. Слишком долго строила из себя сильную, на деле являясь слабачкой, которая даже не может сдержать слёзы, прямо как школьница, — так думает она.       Внутри что-то жалобно скулит и постанывает, ежесекундно разрывая душу. Что-то непонятное мечется из стороны в сторону, никак не собираясь уняться и наконец заползти обратно на долгое время. Оно не хочет. Феникс больше не может контролировать себя.       Влажные трясущиеся ладони быстро нашаривают в бардачке смятую бумажную упаковку, когда автомобиль поворачивает в сторону Стены. В сторону Дома. Девушка не хочет смотреть на Лидера. Да и не сможет. Слишком больно.       Тонкие пальцы выхватывают последнюю сигарету, засовывая её между зубами и сразу же поджигая. Феникс никогда не любила эту отраву, но времена меняются. Кажется, будто сейчас ничего не сможет унять клокочущую боль. Слёзы смешиваются с противным горьким привкусом, однако легче не становится. Напряжённые мышцы болят, и девушка сжимается сильнее, чтобы раздавить все чувства внутри. Свободная ладонь превращается в кулак, что аж костяшки становятся белыми, как полотно. Вторая рука заходится дрожью настолько, что фильтр то и дело промахивается мимо искусанных до крови губ.       — Она хотела меня убить, — вместе с дымом вырывается нервный смешок. В горле встаёт ком. Тянущий, безжизненный.       Перед тем как тёмные глаза неконтролируемо наполняются слезами, затмевая весь обзор, краем зрения Бесстрашная видит, как мужские ладони сильнее сжимают руль и костяшки моментально белеют.       — Как это вообще возможно?.. Почему?..       Дрожащая рука с зажатой между пальцами сигаретой застывает в воздухе, и только набравший скорость автомобиль стремительно замедляет движение. Серо-голубые глаза сцепляются с карими — заплаканными, с лопнувшими сосудами вокруг цветной радужки.       — Значит, так, — выдыхает Эрик, беглым и даже заботливым движением заправив мокрые свисающие пряди тёмных женских волос. — Послушай меня очень внимательно. Ты ни в чём не виновата и априори не можешь быть причастной. Она не может смириться с произошедшим, поэтому пытается найти виноватых. Ты знаешь, что это неправда. Я знаю, что это неправда. Дурацкое мнение этого человека недостойно твоих переживаний. Жизнь продолжается. Возможно, не самая лучшая, но она у тебя есть. И не стоит разрушать уже имеющееся. Люди приходят и уходят, но ты всегда остаёшься у самой себя.       Вкрадчивый взгляд сосредоточенно проходит по всему её лицу, ни на миг не отрываясь. Феникс же шмыгает носом, потупив взор. Чувство благодарности переполняет душу, заставляет сжаться сердце и несколько раз облиться кровью.       — Не вешай нос: как-нибудь прорвёмся, — добрая усмешка трогает его губы.       Мужская ладонь треплет тёмную макушку, и девушка вытирает влажные дорожки на покрасневших щеках. Тяжёлый прерывистый вздох срывается с девичьих губ, и она облегчённо откидывается на сидение, наблюдая за расслабленным видом Лидера и медленно проявляющейся из-за густого тумана Стеной. Однако, несмотря на произошедшее, здесь хочется остаться. На необжитой земле. С ним.       — Спасибо, — сердце готово взорваться от переполняющего чувства благодарности, но вырываются только сухие, на первый взгляд, слова, однако на самом деле в них в разы больше искренности, чем даже в родной Фракции. — И как она умудрилась использовать тебя?       Эрик привычно усмехается. Нельзя сказать, что эта улыбка наполнена положительными чувствами, но она насквозь пропитана принятием и решительностью. Он точно знает, о чём говорит.       — Раньше я думал об этом каждый день, а теперь уже как-то всё равно. Прошло пять лет. Лисса была и ушла, оставив след, который тоже в какой-то степени принёс пользу. Но однозначно больше отрицательных моментов, в первую очередь, для Фракции. И они меня волнуют больше всего, — на мгновение голубые глаза отрываются от дороги, и Феникс видит в них всю гамму эмоций: смирение, безнадёжность, непоколебимая уверенность в своих словах.       Бесстрашная поджимает губы. Пора бы и ей сделать то же самое, но что-то тянет ко дну. И это что-то пора останавливать. Всеми способами. Она лениво потягивается с тяжёлым вздохом: ситуация забрала все силы этим ранним злосчастным утром. Девушка натягивает капюшон — меховое обрамление приятно щекочет кожу — и спокойно прикрывает глаза.       — Мне хорошо с тобой, — в один момент доверчивая улыбка касается искусанных губ, но Феникс будто нарочно не поднимает веки, чтобы не видеть его реакцию.       — И мне, — с такой же приятной безмятежностью выдаёт Лидер, однако она пропускает обращённый к ней тёплый взгляд и лёгкую полуулыбку.