Ever Never High

После боевой магии хотелось только одного — умереть. Потому, вернувшись в свою комнату поздним вечером, Вероника обессилено повалилась на кровать. Под спиной что-то тихонько зашуршало о ткань одежды, и Вероника села, медленно разворачиваясь и натыкаясь взглядом на конверт. Обычный белый конверт. Как всегда без подписи. Пульс ускорился за какие-то секунды. Ее соседки не было в комнате, но Пендрагон все равно задернула полог кровати, разворачивая письмо. Вместо ожидаемых строк там было стихотворение. Вероника не узнавала его, оттого напрашивался единственно верный вывод — Аноним написал его сам.

Любить тебя, как будто в прорубь Нырнуть — и весело, и страшно. Любить тебя — не больше проку, Чем день сегодня ждать вчерашний. Любить тебя, как ветер в поле Ловить — вот так же бесполезно. Любить тебя — железной воле Себя вручить, скале отвесной. Тебя любить — как в море плыть, Где хлещет волнами наотмашь. Воистину, тебя любить — Непозволительная роскошь. Тебя любить — так путь опасен, Как по горам ползти, скользя. Но, Боже мой, ты так прекрасна, Что не любить тебя нельзя. Вместе мы разжигали всё пламя, Весь мир — наше личное лето. Только жаль, что это не память. Жаль, что сам я придумал всё это… Я знаю, ты ищешь меня. Но, мне кажется, в глубине души ты должна скоро догадаться кто я.

Девушка не могла пошевелиться. От бешеного пульса и сбившегося дыхания у нее все плыло перед глазами, но теперь, когда письмо было прочитано — и перечитано — зрение ей казалось не важным. Важной была кровь, набатом стучавшая вовсе не в висках, а где-то в глубине сердца. Осторожно отложив письмо, Вероника медленно легла, уставившись в балдахин над головой и стоически игнорируя жар в щеках, которые неистово покраснели. Никто и никогда не писал ей стихотворения. «В глубине души ты должна догадаться кто я». Брюнетка тихо застонала и накрыла лицо ладонями, чувствуя, как к ней все еще приливает жар. Претендентов было мало, катастрофически мало. Ведь она обошла всех добряков, с которыми когда-либо лично контактировала или имела что-то общее. Она сбилась, понятия не имела, кто это. Вероника расстроено ударила кулаком в подушку, переворачиваясь на бок и прижимая к груди это письмо.

***

Весь оставшийся вечер Хосок решил провести в библиотеке Академии. Окруженный кучей учебников и конспектов по «Заклинаниям», он правда старался вникнуть в то, что написано на страницах. У Мерлина хоть и был вид добродушного старичка, но списать на его проверочных было невозможно. И оценивал он ответы по всей строгости. Он записывал особенно непонятные слова и тихонечко пытался практиковаться заклинаниям прямо в библиотеке. Настолько увлеченный уроками, Хосок и не заметил, как время давно перевалило за полночь и немногословный смотритель библиотеки отправил эльфа в его комнату. И он, буквально обвешанный учебниками и тетрадями, не спеша шел по коридорам школы в сторону своего общежития. Хосок зевнул и потер уставшие глаза. — Опа, кто у нас тут… — прозвучал голос того, кого сейчас видеть вообще не хотелось. Хосок резко поднял голову и обернулся. За ним шел противный темный эльф — Кай Феликс. — Гуляешь по ночам, не боишься? Хосок попытался оценить, насколько реально в короткий срок наколдовать защитный круг, призвать свой лук и дать отпор. И, к огромному сожалению эльфа, это оказалось едва ли возможным. В одно короткое мгновение Феликс оказался совсем рядом, его глаза выглядели угрожающе, и он спихнул на пол все учебники вместе с конспектами. — Родители не говорили, что поздно гулять нехорошо? — темный эльф широко улыбнулся. — Или идешь от своего тайного любовника? Вы же, светлые, — обычные шлюшки. — Заткнись, Кай, — Хосок сжал руки в кулаки. Заклинания в стенах школы были запрещены, Хосоку оставалось только сделать шаг назад, небольшой, чтобы увеличить расстояние между ними. Он не разжимал кулаки, вспоминая наименее безобидные заклинания, за которые его не исключат из Академии. С губ Феликса не сходила отвратительная усмешка. Пока Хосок словно трус пятился назад, другой эльф надвигался на него. Но Чон вовсе не был трусом. Однако в этот момент он действительно не знал, как поступить. Желание произнести запретное заклинание было неимоверно сильным, подпитываемым мерзкими, отвратительными словами о его сородичах. — Кажется, пора напомнить тебе, где твое место. И в следующее мгновение Хосока пронзила острая боль. Из его носа вырвалась теплая струйка крови, остановившаяся на его губах. На мгновение кто-то словно выключил свет. Эльф ощутил себя уязвимым, но предпринять что-либо он не успел. Очередной удар, на этот раз в живот, заставил его согнуться пополам, из его легких словно в одно мгновение выкачали весь воздух. Но он не упал. Если упадешь — значит сдашься. Так говорили его отец и дедушка. Через пару секунд Хосок вновь выпрямился, разумеется, понимая, что последует дальше, но чей-то голос, прозвучавший сзади, заставил его вздрогнуть. — Феликс, — как всегда холодный тон. Юнги держал в руках раскрытую книгу, которая всего мгновение назад занимала его целиком и полностью. Он лениво оторвался от нее и осмотрел сначала темного эльфа, а затем перевел взгляд на Хосока, задерживаясь чуть дольше положенного. Губы Мина сжались в тонкую линию. — Что заставило тебя опуститься до обычного простолюдинского избиения? — выгнул бровь Юнги. — Брось, Юнги! Смотри, кто здесь! — видимо, тот забыл с кем разговаривает, до того возбужден он был сейчас. Кай перевел взгляд на Хосока, кивая и готовясь нанести следующий удар. — Ты плохо расслышал? — тон Юнги стал более раздраженным. Это, наконец, заставило Феликса остановиться и повернуться к Фуллбастеру всем корпусом. — Я хотел преподать ему урок. — Ты занимался ребяческой хуйней, — отрезал Юнги жестко. — Факультет зла так себя не ведет. Мы действуем изящнее и не опускаемся до грязного рукоприкладства, — скривился ледяной маг. — Хочешь драки? Вызови его на магическую дуэль перед всей школы и покажи всем нам, на что ты способен. А если трусишь, то даже не высовывайся. Хосок пребывал в немом шоке. Он не понимал: Юнги его прямо сейчас защищает или дает подсказку для Феликса, как избить его в другой раз. Кай молчал. Не мог перечить Юнги, более сильному. Такая реакция его более чем устраивала. — Пошел отсюда, — сказал он и всучил ему книгу, читавшую ранее, — и это в библиотеку заодно отнеси, — указательным тоном проговорил Юнги. Феликс достаточно быстро ретировался из этого коридора, и Хосок, наконец, позволил себе усмехнуться. — Впечатляет, — в его голосе отчетливо проскользнул сарказм. Но он Юнги не боялся. Хосок опустился на пол, собирая свои учебники. — Это твое «спасибо», эльф? — Ты меня и не спас, — возразил Чон, вставая на ноги. — Ты остановил Феликса сегодня и дал ему подсказку, как достать меня завтра. — Неужели ты думал, что я брошусь грудью вперед и укрою тебя? — Юнги скрестил руки на груди, облокотившись спиной о стену. — Феликс студент моего факультета, было бы странно защищай я тебя от него. — Забыли, — махнул рукой Хосок и бросил: — Спасибо. Он повернулся к нему спиной и сделал несколько шагов, прежде чем Юнги вновь подал голос. — Если сражаешься ты так же хорошо, как готовишь, то тебе нет смысла бояться этого темного эльфа, Хосок. Просто не позволяй ему вытирать о тебя ноги. Чон быстро обернулся назад, но Юнги уже оторвался от стены и уходил. И Хосок вдруг почувствовал, что внутри у него что-то щелкнуло…

***

Первое, что увидел Хосок утром — это встревоженное лицо Чонгука, который склонился над ним и рассматривал покрасневший нос и засохшую кровь над верхней губой. — Где ты, во имя великой луны, был вчера? — В библиотеке… Он все же смог приподняться и встретиться со своим отражением в маленьком зеркале рядом с кроватью. Его губа была разбита, на носу темнел синяк, и это только видимые последствия. Эльф старался игнорировать боль во всем теле. — Еще скажи, что ты стеллаж на себя уронил, — Гук недоверчиво хмыкнул, но в глазах все же читалось беспокойство. — Нет. Это Феликс… — Хосок повел плечами. — Вот же говнарь. Надеюсь, ты навалял ему в ответ? Хочешь, я наваляю? — Мне вчера помог Юнги, — добавил Хосок, но быстро прикусил язык. На этот раз на смену беспокойству на лице оборотня появилось удивление. — Что значит помог? Юнги навалял ему? Хосок покачал головой. — Скорее, отчитал. — Юнги не выглядит как человек, который будет помогать светлым, — задумчиво пробормотал Гуки и тут де добавил: — Без обид. — На правду не обижаются, — кивнул Хосок, полностью согласный с другом. Помощь от Юнги была очень неожиданной. — Ты его поблагодарил? — Да, — как-то неуверенно ответил эльф, выныривая из-под одеяла и поднимаясь на ноги. — Отблагодари его, — на этих словах Хосок почему-то вспыхнул и поспешил в сторону ванной, чтобы привести себя и свои мысли в порядок, — вам совершенно точно стоит подружиться. — Посмотрим, — быстро протараторил Чон и скрылся за дверью. Юнги вроде как понравилось печенье, которое он готовил по маминому рецепту, может испечь партию специально для него? — размышлял Хосок.

***

Он не верил, что правда делает это и что все это происходило на самом деле. Эльф поправил шапочку, которая скрывала его желтые волосы, а так же разгладил несуществующие складки на фартуке. Хосок решился отблагодарить Юнги. Извиниться. Приготовить ему печенье. Руки слегка дрожали, а сердце сделало очередной кульбит в груди. Он с особой тщательностью замешивал тесто для бисквита. Отправил его в духовую печь, трижды проверил правильность температуры, который придерживал огонь, и принялся за сливочный крем. Хосок делал все четко по инструкции, как показывала мама, по десять раз взвешивал все ингредиенты на небольших весах, четко отмерял по часам время для взбивания крема. Ему хотелось сделать все идеально.

***

Приходя на завтрак, Хосок отчетливо почувствовал себя маленькой школьницей. Ноги почему-то тряслись, руки отчаянно прижимали сверток с печеньем к груди. Он прошел меж рядов, где сидели хмурые старшие курсы, к своему столу. Там уже были Чонгук и Чимин. Пак взял с собой свою змейку, и Чонгук пытался ее покормить, вот только животное шипело, выпускало острые зубки и издавало тихий стрекот языком. Рядом молчаливо сидел Тэхён. Тот съел совсем немного омлета и изредка попивал черный чай. Он будто был напряжен с головы до пят и прилагал все усилия, чтобы не шелохнуться: долго и упрямо смотрел в точку перед собой немигающим взором. За соседним столом сидели Вероника и, как раз, Юнги. Пендрагон по состоянию ни чем не отличалась от Тэхёна в данный момент — задумчивая, отрешенная, с пустым взглядом. Она бездумно ковыряла еду в тарелке, а Юнги устал пытаться привлечь ее внимание. Хосок сел рядом с Ван Хельсингом, поставил подарок перед собой. Ему нужно было на минутку отвлечься. — Все в порядке с тобой, Тэхён? Он выглядел так, будто ему стало дурно, и брюнет оттолкнул от себя нетронутую еду. — Да, — коротко буркнул он и уткнулся взглядом в столешницу. Хосок поджал губы и отвернул голову. К Юнги. С этого места ему хорошо был виден профиль мага: ровный нос, острые скулы, беспорядочные волосы цвета самого настоящего льда. Холодное, неподдающееся объяснению чувство мурашками проскользнуло у него по спине. Не желая больше медлить Чон цепко схватил сверток и, даже не вставая со своего места, чуть наклонился вперед и поставил печенье на край другого стола, рядом с блондином. На это никто не обратил внимание, кроме, разве что, самого Юнги. Хосок широко раскрыл глаза, выпрямил спину и сидел очень взволнованно. — Это что? — спросил Юнги, не понижая голоса, тыкнув указательным пальцем в сверток. — Печенье. Тебе. Он моргает непонимающе, удивленно. — Это благодарность, — тихо говорит эльф, — и извинение. — Хн. Юнги ловко развернул мягкую ткань и открыл коробочку, осматривая свежеиспеченное печенье. На его губах отразилась привычная усмешка, и он чуть приподнял брови. — Что, нравлюсь, Хосок? — спросил он хриплым и завораживающим шепотом. Эльф почувствовал, как кровь прилила к щекам, и тут же отвел взгляд, утыкаясь в столешницу и стараясь контролировать жар в лице. Вдруг безумно захотелось оказаться в совершенно другом месте. Он одним из первых покинул завтрак и, только оказавшись в коридоре, вдруг почувствовал, как начинает злиться. А чего он, собственно, ожидал? Что Юнги будет улыбаться ему очаровательной улыбкой или перестанет быть самим собой? С какой стати? Он все тот же ледяной студент из факультета Зла. И абсолютно неважно, что он «якобы» помог Хосоку тогда, в библиотеке… Он толкнул ногой одну из лавок, стараясь контролировать эмоции. На жест этот тут же отреагировала пара молодых девушек, стоявших неподалеку, и ему стоило особых усилий улыбнуться им, давая понять, что все нормально. Хотя ничего не было нормально. Он отчего-то завелся и принялся глубоко дышать, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце.