Инсомния

Лиза просыпается в своей кровати. На часах четыре утра. Голова идёт ходуном от закравшихся сомнений. Всё же, сонной ей удаётся быть мыслями наравне с приматами. Она чётко помнит, что находилась с Кристиной, а потом резко обрывается хотя бы любая ниточка, за которой можно последовать и вспомнить, что же было после, и почему она, блять, спит. Кристина слишком странно на неё влияет, и это пугает. Блядский боже. До неё долетает осознание чуть позже. И она попросту не может с этим смириться. Всё скрывать так нелепо, незрело. Но всё это лишь некоторая игра с собственными страхами, потому что нельзя быть такой бесхребетной. Лиза клялась себе в том, что не будет ощущать слабости в отношении кого-то. Но и тут она проебалась. Она пытается втянуть в себя хотя бы немного воздуха, чтобы искоренить в себе эти мысли. Эта чёртова установка поглощает нутро и закручивает сознание с невероятной скоростью. Хочется просто вытащить из себя всю способность думать и хотя бы на секунду абстрагироваться от потока бредовых идей, таящихся в голове. Или всё же. Дать себе шанс и позволить всему этому случиться. Но вслед за признанием тут же отрешённо даёт себе красный свет. Ведь инициатива наказуема.

***

В её глазах загорелся тот самый огонь, когда она услышала о том, чему будет посвящена следующая неделя. Ведь родительская неделя станет для Андрющенко решающей. Ей так хочется уйти с достоинством, рука об руку с матерью. Просто потому что она безумно скучает и хочет всё наладить. Ожидание хотя бы кого-то из близких так томительно. Лиза не любит ждать, хотя всегда покорно этим занимается. Счастье за девочек переполняет. Они плачут и краснеют при виде родных. Но слёзы Захаровой удивляют — она видит их впервые. Искренние слёзы. Такие по-детски невинные, от переполняющих всё тело эмоций. Бегут ручьями по её румяным щекам, и Кристина так нелепо вытирает их рукавами пиджака, что хочется посмеяться. Но на деле Лиза выдаёт лишь умиление. Она рада за неё, по-настоящему. Ведь ни для кого не секрет, до какой степени она любит свою мать. Как дорожит ею, и как сильно хочет поменять себя ради неё. Это вызывает восхищение. Лица меняются, но Лизе не удаётся разглядеть в них что-то родное. И когда она понимает, что больше никого нет, то сердце разбивается на сотни осколков, которые больно режут по внутренним органам. Она сглатывает вязкую слюну, пытаясь сдерживать слёзы. Все девочки переглядываются между собой, что-то невнятно шепча. Андрющенко не пытается услышать их. Её лицо краснеет, а горечь от обиды начинает переполнять. Захарова наблюдает за ней, удивляясь. Никто не мог поверить, что к Индиго не приехали. И тут резко становится похуй на всё. В теле бурлит каждая клетка, желая закутать Лизу в объятия, лишь бы не видеть её настолько беззащитной. Создать безопасное место, чтобы она смогла спокойно выплакать всю обиду прямо здесь и сейчас. Она поворачивается к ней, сначала кладя руку поверх руки Лизы. Словно спрашивая разрешения. А Индиго молчит, переводя красные глаза на одноклассницу. Да к чёрту, не нужны ей эти выблядские разрешения. Она подходит к ней и крепко прижимает к себе, вдыхая её запах. И он напрочь сносит башню. А когда Лиза кладёт свои руки ей на талию, сжимая ткань формы, хочется просто повеситься от чувств, которые Кристина испытывает в данную секунду. Это ебучее смущение и желание быть ещё ближе, чем они есть сейчас. Хочется просто влезть в Андрющенко и поселиться там навсегда. Хочется до одури вдыхать её аромат. Хочется касаться. Хочется просто быть рядом. Защищать. Оберегать от каждого, кто посмеет обидеть. — Пожалуйста, не плачь, — шепчет Кристина. Лизе сразу становится легче. Эти слова кажутся для неё родными, успокаивая лучше всего на свете. Её организм воспринимает Захарову чересчур хорошо, и ей плевать на предрассудки. А Захарова в этот момент думает, насколько быстро с её уст слетели эти слова. Она никому и никогда не говорила подобных вещей, даже не стараясь поддерживать в тяжелых жизненных обстоятельствах. Между ними есть какая-то связь. Невесомая, неосязаемая. От этого и запутанная. Но имеет ли это всё сейчас хоть какое-то малейшее значение, когда они стоят рядом вот так? Крепко прижимая друг друга к себе. Когда руки Лизы — на её талии, а руки Кристины гладят чёрные волосы. Они затянули со всем этим. Нехотя, Захарова отстраняется от одноклассницы, заглядывая прямо в карие глаза. И в моменте охуевает.

***

После этого они не разговаривали и практически не виделись. Кристина с головой ушла в отношения с мамой, выполняя испытания и признаваясь во всём, что давалось так тяжело в течение нескольких десятков лет. И на одном из них, когда все были рядом с одним из родственников, мама Кристины обращает внимание на одинокую девушку. — Что это за девочка? Почему она сегодня одна? Кристине в момент становится хуёво. Тот самый вопрос, на который пиздецки сильно не хотелось бы давать ответ, но у неё попросту нет выбора. Самое время вспомнить о Лизе спустя столько времени и, наконец, перемолвиться парой словечек после происходящего. — Это Индиго, — протягивает Кристина, почёсывая затылок левой рукой. Пиздец, как же неловко. Вот уж не думалось никому из них, что знакомство с родителями начнется так скоро. Потому что, ей богу, кто-кто, а вот Захарова расценивала это именно так. Ей хочется закрыться ото всех, чтобы не спалиться. Ладони потеют, и Кристине начинает казаться, что это всё дурной сон. Но, щипая себя, она убеждается в обратном. И Лиза замечает это. Приятно удивляется их схожести в этом жесте. А мама Кристины продолжает оценивать Лизу с головы до пят, попутно улыбаясь. — Приятно познакомиться, Индиго, — с трепетом проговаривает она, протягивая руку. — Это взаимно, но вообще, меня зовут Лиза, — она хихикает и отвечает на рукопожатие, переключая после взгляд на красную Кристину. — Хорошо, Лиза, вы с Кристиной дружите? Вопрос, который ввёл в ступор обеих. Лиза вслед за одноклассницей начинает краснеть, а Кристина наиграно кашляет. — Скорее нет, чем да, — смеётся Андрющенко. Это истерический смех, Лиза признаётся. Поднимает обе руки вверх, забирая поражение. Потому что держится максимально хуёво. А вот Кристина беспристрастна, как и всегда. Иногда лишь подавая какие-то неоднозначные жесты, из-за чего сложно было дать оценку её чувствам. — Хочу сказать, что Кристина у меня очень большая молодец. Её девиантное поведение, конечно, мешает раскрыть весь потенциал, но я горжусь тем, что она моя дочь. И Лиза тоже гордится ею. Слова матери заставляют сердце биться в два раза чаще: Крис до колкости в ногах приятно слышать это. Она мысленно хвалит себя за то, что добилась маминой веры. Голос Жанны содрогается на последнем слове. Она достаёт из кармана бумажную салфетку, чтобы вытереть выступающую слезу. — Тааак, мам, всё, устроила драму, — она принимается крепко обнимать её, да так, что, казалось, все кости переломать может. Смотря на смущение Андрющенко, Захарова улыбается левым уголком губ, вырисовывая в воздухе слова благодарности. А где-то в отдаленных уголках подсознания мечтает о том, чтобы никого сейчас вокруг них не осталось. За секунду на душе всё расцветает. Знакомство прошло хорошо.

***

Кира лежит, высунув одну ногу наружу, а другую спрятав под пледом. Читая какую-то до жути неинтересную, скучную книгу, она то и дело, что мычит и ругается под нос. — Тебе там плохо в моменте стало? — задаёт вопрос Захарова, пытаясь сосредоточиться. Ей нужно во всём разобраться, а непонятные звуки приятельницы отвлекают. — Да я читаю какую-то хуёвую книгу, потому что больше нечего делать. Там что-то о психологии человека. Кристина начинает смеяться — забавно, не поспоришь. Кира за книгой — зрелище то ещё. Не сказать, что она глупая или что-то вроде этого, но Медведева ярой фанаткой книг явно никогда не была. — Но, всё же, некоторые приколюхи я оттуда вынесла. Ну и вот, к примеру: не находишь, что люди порой бывают странными и слегка смешными? — О чем ты? — Крис отвлекается от дум в собственной голове и переводит взгляд на Киру. Если не обратить сейчас на неё своё внимание, то, вероятно, это случится чуть позже. Так что, лучше она сделает это сейчас, пока здравые мысли ещё не покинули её. — В их распоряжении универсальная система передачи собственных мыслей и эмоций — язык, а они устраивают целые представления, чтобы рассказать о том, что на самом деле чувствуют. Да ты, блять, гонишь… Захарова кидает в Медведеву подушку, закусывая губу. — Это камень в мой огород? Вопрос риторический — Медведева осознаёт. Она злится. А Кира довольно кивает, прикрываясь книгой. Чтобы ничего тяжёлого в её голову не прилетело. — Наберись уже ебучей смелости и признайся во всём, хотя бы себе, для начала. — Ой, блять, нашлась тут самая умная. Гуру в отношениях и просто обыкновенная сваха, заметь, даже не Купидон. Кристина сжимает руки в кулаки. Как бы ей не хотелось отнекиваться — Медведева пиздец права. Ей нужно наконец что-то сделать со своим вихрем мыслей и эмоций, потому что это просто разрывает изнутри, постепенно уничтожая и вытягивая всю энергию.

***

— Поверь, этот образ тебе так к лицу, ма! — довольные возгласы Крис слышны даже в соседних домах. Преображение родителей стало финальным испытанием. И благодаря стилистам с золотыми руками, Жанна стала похожа на нового преподавателя школы Леди. — Она бы очень хорошо вписалась сюда, — шепчет Кира, — ещё немного, и будем лицезреть твою маму по правую руку от Лауры Альбертовны. Одноклассницы довольно улыбаются — эта неделя выдалась чертовски приятной. На этот раз школу покинули сразу две ученицы: Диана и Алиса. Никто не расстроился, поскольку они всегда были на волне друг с другом. Ушли вместе, так ещё и с мамами, казалось бы, что может быть лучше? А вот Захарова все дни была увлечена матерью, и настолько, что даже не оставалось сил слишком часто думать о Елизавете. Это тёплой негой разливается по телу — Андрющенко не центр её Вселенной — это приятно осознавать. Но всё меняется, когда они вновь встречаются на крыльце поздней ночью. Лизе снова не спится. Хотя, признаться честно, на этой неделе сон был к ней более благосклонен, чем обычно. Она хвалила себя за такие достижения; за то, что наконец начинает приходить в норму; за то, что наконец начинает чувствовать, что живёт, а не бездумно существует. Постепенно жизнь приходит к обычному её началу. Словно, с каждым днём дышать становится всё легче. Лиза благодарит мир за новый шанс. Ей было необходимо вернуться к себе настоящей. — Ты тут каждую ночь проводишь, Индиго? Привычный тембр вливается в уши, тягучими реками проходя по венам. До головокружения все эти встречи — так сильно она ждёт их каждую ночь. Все эти тайны придают особый антураж их общению, это невъебически заводит. И Лиза не понимает, нравится ей это или нет. — А ты выслеживаешь, когда я буду тут, чтобы из раза в раз донять своим присутствием? — ей нравится ходить по краю и видеть, как Захарова смущается. — Каждый день надрачиваю на мысли о тебе и жду не дождусь встречи, — язвит Кристина, от нервов щёлкая пальцами. И сама себе не верит, что говорит о таком. — Как пошло, Захарова, прямо в твоём стиле. Странно, что в этот раз ты решила признать поражение, — протягивает Индиго, закатывая глаза. А внутри всё сводит. И дыхание учащается от таких слов. Потому что хочется, чтобы это было ебучей правдой. Чтобы Захарова задыхалась от любой мысли о ней. Чтобы орала на саму себя от беспомощности, когда та рядом. Чтобы ненавидела себя еще больше за то, что так близко подпустила врага. Чтобы ночами не могла уснуть без разговоров с ней. Чтобы не могла существовать без неё. Чтобы окутала себя конченой одержимостью. О да, блять, эти мысли преследовали Лизу. Преследовали уже несколько дней, когда она всё поняла о её намерениях. Она хотела сделать её своим экспериментом, и эта идея-фикс почти удалась. Только вот проворная Андрющенко оказалась быстрее. — Неужели ты правда считаешь, что с моей помощью станешь другой, Захарова? Не противно от самой себя, что используешь невинных людей в своих тупых планах? Говорит и понимает — она не хотела это озвучивать. Но ярость Кристины уже на подходе. — Ты маленькая сука, — Захарова с молниеносной скоростью подходит к ней со спины, смотря сверху вниз, — встань, когда я с тобой разговариваю. И Лиза послушно встаёт, поворачиваясь к собеседнице. Её глаза горят, наливаясь кровью. Эта агония внутри Захаровой витает в воздухе, заставляя от неудобства поёжиться. — Забыла, с кем разговариваешь, Индиго? Я тебе твой ебальничек быстро раскрошу на несколько частей. Прикусывает язык, обжигаясь собственными словами. Она не хочет этого говорить. Но говорит. На автомате, применяя самозащиту. Потому что Лиза задела за живое. За то, что кровоточит и мешает жить. — Как же мне похуй на твои угрозы, Кристин. Ну, честно, это выглядит смешно и жалко, — выплёвывает из себя черноволосая, с вызовом смотря в голубые глаза. Облизывает сухие губы. А Шума чувствует, как к горлу подступает тошнота. Берёт в правую руку шею Лизы, чувствуя пульсацию. Её холодные руки обжигают кожу. — Твоя смелость сейчас вообще ни к чёрту, идиотка. — Ну так давай, въеби мне, раз такая смелая, — она как обычно играет с огнём, — или можешь только на камеру пиздиться? Ну как она может тронуть её — это же Лиза. Смотрит в упор, пытаясь что-то рассмотреть в бездонных глазах. Поймать хотя бы какую-то мольбу в её взгляде, чтобы не делать этого. — Ты заебала, Андрющенко. Ты просто конкретно заебала. Молись, чтобы я тебя не убила к хуям. И сжимает пальцы сильнее. А Лиза начинает улыбаться. Своей самой нездоровой улыбкой. И выдаёт: — Откуда, блять, столько интереса ко мне? Что тебе нужно, ты только скажи? — Лиза срывается на крик, попутно выдавливая из себя очередную улыбку. Заигрывающую, вызывающую интерес. Интригует её, словно всё знает. И резко замолкает. Кристина смотрит ей прямиком в глаза, тяжело дыша. Отпускает горло одноклассницы. Перестаёт дышать, на секунду вылетая из реального мира. И если бы не тихое пение сверчков, они бы услышали, как их сердца бьются в унисон. Прямо в эту секунду. Сознание колышется в истерике, не желая принимать факт зависимости. Она так сильно пыталась огородиться от неё, что сама не заметила, как позволила себе оступиться. Пора заканчивать с этим. В голове слова Киры: — Наберись уже ебучей смелости и признайся во всём, хотя бы себе, для начала. И признаётся: сразу и ей, и себе. — Потому что меня к тебе тянет, блять, — с некоторой нежностью отвечает Захарова, опуская глаза лишь на миг. Словно стыдится своих чувств, потому что так быть не должно. Они не могут быть вместе. Их просто не поймут. Индиго, вытаращив глаза, смотрит сквозь Шуму, имея желание прямо сейчас похрустеть пальцами для успокоения. Но тело уже парализовало. Она могла бы догадаться об этом раньше. Обе боялись этого разговора, словно предчувствуя, что из раза в раз всё к нему и идёт. Каждая их встреча на ступенях, каждая стычка на камерах и при девочках. Всё кажется игрой. Но когда они смотрят друг на друга вот так, в абсолютной тишине, что-то пиздецки ёкает внутри. Настолько, что хочется закричать. — Замолчи, — шепчет Лиза. Она не сломает себя. Отношения с девушками ей чужды, и Кристина не исключение. Обе знают об этом. Но внутри себя молится, чтобы Кристина не отступила и заставила её изменить это. — Замолчи, пока не стало слишком поздно, — добавляет она, хватаясь за воротник футболки, — ты слышишь?! И чуть ли не истерика. В голове хаос от происходящего. Слова Захаровой сплетаются в прочный узел, создавая головную боль. Ей тошно от себя, ведь она не может ответить отказом. Потому что её тоже тянет к ней. Зрительный контакт на несколько секунд, и: — Да похуй. Кристина резко запускает руку в чёрные волосы и окутывает своими губами обкусанные губы Лизы. И этот поцелуй наполнен болью и недосказанностью. Теми самыми беспричинными обидами, выдуманными в голове. И никто не решается ускорять темп. Никому не хочется разрушать этот волнительный миг. От которого сводит ноги; от которого сердце делает аксель; от которого хочется кричать на весь мир, лишь бы это никогда не заканчивалось. Потому что так хотелось. Хотелось ощущать эти прикосновения как можно дольше. До головокружения, когда язык Андрющенко всё же решается первой нарушить личное пространство. И это так охуенно. Захарова с закрытыми глазами закатывает их с пиздецким напором, чувствуя пульсацию, разливающуюся по телу. Да, определенно сочлись. Как два куска ебучего пазла. Назло всем. Даже, казалось, самим себе.