Инсомния

Она идёт по сложному пути, давно осознав, что в этом мире трудности ежесекундно поджидают за углом. Они же и позволяют взобраться на вершину, ведь только жизненные ссадины способны вознести тебя к идеалу. Пора принимать это всё, как должное. Пора открывать в себе желание любить и жить; быть счастливым. Тягучая рутина в виде испытаний изо дня в день капает на мозг, позволяя задумываться о смысле нахождения на проекте. У неё не было поводов ненавидеть её. Любить, к слову, видимо тоже. Но разве можно любить за что-то? Ответ очевиден и прост, но остаётся только закрыть глаза ладонями и ступать куда-то, совершенно не видя, какая дорога тебя ожидает. Она лепит эту любовь из всего светлого, что имеет в себе. Шаг за шагом выстраивает её всё больше, хотя и пугается того, насколько всё далеко зашло. Чувствует себя ебучим ребёнком, который не способен контролировать собственные эмоции. Чувствует себя низко — капризничает и отнекивается от всего, что связано с Индиго. Но понимает, что себе врать уже не в силах. Их демоны на плечах сошлись ровно так же, как и ангелы. Безусловно, нашёптывая владелицам одну и ту же мысль. Хочется всосать в себя бутылочку крепкого. Для профилактики, или же чтобы забыть себя. Или то, о чем страшно думать. Страшно, потому что мысли материальны. А она блядски боится, что все её фантазии рано или поздно выскочат наружу в виде нихуевых таких сюрпризов. Потому что жизнь всегда была не на её стороне. Всегда была за спиной, слишком часто втыкая иголки. И Кристина думает, что до ножа осталось недолго. А ей всего лишь хочется буквально достать рукой до неба. Двигаться в сторону изменений и простоты. Любить жизнь и концентрироваться на том, что важно. Двигаться к тому, чего хочется добиться. Бежать до точки, не оглядываясь, потому что прошлое пугает больше, чем будущее. Забыть про пустые обещания и нескончаемые обиды. Порывы злости запереть в клетке и сжечь дотла. Оставить всё негативное за дверью и увеличить любовь к себе до размеров Вселенной. Быть рядом с теми, кто делает счастливой, потому что это словно какая-то жёсткая необходимость. — Я тебе ничего нового и не скажу, давно пора было вам этими феромонами женскими обменяться, — чуть веселее протягивает Медведева. Ей комментировать их злосчастный, как выражается Шума, поцелуй, было вдвойне тяжелее. Но внутри блондинки всё ликовало. И ни капли стеснения в её голосе. Потому что заебало смотреть на то, как обе страдают. Она даже не ведала, о чём сейчас говорит, но Захаровой всё было предельно ясно. Разговор их состоялся ровно через час после поцелуя. И Кире было не столь радостно просыпаться посреди ночи, чтобы выслушать, как сильно Кристине осточертела компания Индиго. Даже в темноте Медведева смогла разглядеть слегка опухшие, влажные губы одноклассницы. Удивлённая, с небольшим интересом — берёт её подбородок в свою руку, из стороны в сторону поворачивая Захарову то левым, то правым профилем. — Ты мне типа шею разминаешь? — Ага, сеанса массажа. С тебя пять тысяч. Обе молчат. — Ты меня разбудила, чтобы сказать что-то важное, Крис? Ехидно улыбается, водя разрезанным языком по верхней губе. Играется, словно пытаясь перевести этот диалог на какое-то подобие охоты за сплетнями. Хоть Кире и не свойственно сплетничать, она всё равно мысленно давит на подругу и вытягивает из неё то, с чего должен был начаться их диалог. — Блядь, всё, Индиго поцеловала меня, — шепчет Кристина, своим же словам не веря. — Я это сказала, ты довольна? — Что-то мне подсказывает, что ты пиздишь, Захарова, — щёлкает шеей Медведева, — зуб даю, ты её поцеловала. Робкая эта Индиго для таких выкидонов, а вот ты… Кристина краснеет. Ещё бы, Кира слишком хорошо успела узнать её. — Чё мне с ней делать, а? Не суть важно, кто и когда, меня больше интересует дальнейший расклад наших, ну типа, отношений что ли. — Это уже не мне решать, — отходит в сторону Медведева, — вы там без сопливых наблюдателей разберётесь. Я лишь хотела, чтобы ты себе во всём призналась. У меня это вышло, теперь спать в сто раз легче. Она хлопает Крис по плечу и кивает: — Раз уж ты наплакалась в моё твёрдое плечо, пойду уткнусь лицом в подушку и усну. Не дожидаясь ответа, заползает к себе наверх, оставляя Захарову наедине с собой. Ночь завершается слишком быстро. Солнце рисует на её щеке выразительные кляксы. Глаза отчётливо жмурятся, не имея ни малейшего желания впускать в сонный организм семя раздора. На часах без пяти семь, пускай Захарова поспит ещё недолго. Внутренне позволяет себе пропустить завтрак, потому что мысли об их поцелуи слишком сладки для неё. Словно мёд. Но возгласы одноклассниц и присутствие лишних людей всё же заставляет её пробудиться и оглядеть комнату. Она максимально пыталась растянуть этот момент у себя в голове, отказываясь мириться с тем, что это их падение в бездну.

***

Неделя лидерских качеств. Ещё одна рядом с ней. Для Лизы было удивлением, что с утра за ней так ухаживали. Завтрак в постель, приятные утренние вибрации от подаренного мужчиной внимания, солнечные блики и недоумевающие лица одноклассниц, которых обделили всем этим. Все спускаются вниз к столу, где опять же выделены имена, в том числе и имя Елизаветы. — Да почему есть-то только вы будете? — обиженно выговаривает Кира, пытаясь не засмеяться. — Чемоданы, так нельзя делать, у нас коллектив рушится из-за вас, блять, — смеётся Настя, оглядывая подошедших официантов. Лиза есть свой королевский завтрак отказалась, поделившись им с одноклассницами. Пытаясь не кидать взгляды в сторону Крис, она наблюдает за девушками, которые недовольно смотрят на еду, поданную прямиком из ковша поварихи. Гнусная каша, имеющая нехарактерно отталкивающий оттенок, ещё и на вкус полнейшая гадость. Лицо Кристины ещё более гнусное, чем каша, потому сидеть с ней за одним столом больше не хочется. Андрющенко бредёт до комнаты, чтобы переодеться, а после они уже встречаются за партами перед директором. Пока Лаура Альбертовна что-то рассказывает о раскрытии лидерских качеств, Лиза упорно следит за тем, какие жесты Кристины проявляются всё больше. Она нервно дёргает ногой, скрестив одну на другую; судорожно теребит прядь пшеничных волос — дико волнуется, потому что фотография Индиго прямо перед её взором. Мешает сосредоточиться, пиздецки мешает. Лизе хочется посмеяться от её немощности, но она тут же даёт себе пощёчину за такие мысли, потому что сама сейчас находится в такой ситуации. Её любимая кепка то и дело вздымается — Захаровой ужасно скучно, и она не совсем понимает, что на доске делают три этих фотографии. — Ну, я из них троих никого не вижу лидером, абсолютно, — наконец высказывает она, когда ей дают возможность прокомментировать всю эту ситуацию. Что за мракобесие, Индиго и лидерство — вещи в край несопоставимые, обе знают это. Андрющенко закатывает глаза, послушно соглашаясь со словами Кристины.

***

На испытании по психологии их вновь посадили рядом. Чувствовать, как Индиго прожигает затылок — неприятно. Хочется повернуться к ней и сделать что-нибудь с этим. Сделать что-нибудь с недосказанностью, которая висит после того самого жаркого вечера, от воспоминаний о котором всё внутри переворачивается и идёт в сторону запретов. Эти тайны накаляют до предела каждую, но ни одна не разрушает ту самую часть, от которой имеются ещё и чувства азарта. Крис изо всех сил старается не поворачиваться в её сторону, но звуки женского голоса приятным теплом разливаются по венам, практически вынуждая периодически прикрывать глаза от блаженства. Признаваться себе в этом не хотелось, но поздно. Теперь есть одна миссия — не спалить свои чувства в присутствии одноклассниц. Лиза в это число, без вопросов, входила тоже. Ведь поражения не в стиле Шумы. Сердце пропускает удар, когда лидеры выбраны, и приходит время принимать решение, в чью же команду девочки захотят пойти. И когда голос Лизы звучит у всех в головах, она выбирает не её. Захарова благодарит Индиго за такой правильный поступок. Потому что они растерзали бы друг друга, находясь так долго в одной компании.

***

Увидеть выбывших учениц не готов был никто. Это стало началом конца. И Захарова, будто предчувствуя неладное до их появления, совершенно забывает про существование Лизы, спрыгивая вниз со стула, чтобы обнять Гаджиеву. Благо, глаза у Андрющенко завязаны, иначе, желание проходить испытание снизилось бы к минусовому отрезку. В первом испытании победила команда Леры. Но даже это не вызвало бурной реакции у Захаровой, ведь, после завершения она была слишком увлечена приветствием с Мишель. Открыв глаза, Лиза, как и подобает ей, наблюдает за всем со стороны — эти милые улыбки, которыми они обмениваются; горящие донельзя глаза. Больно, но от правды не убежишь. Их секундная слабость, в виде тающего поцелуя на губах, осталась в подкорке воспоминаний, которые будут греть душу одним холодным зимним вечером. Или же резать, словно ножом, по венам, ни при каких обстоятельствах не желая вылезать из головы. Думать обо всём малоприятно. И обе девушки решают закончить всё это. Словно чувствуя друг друга, после испытания направляются в одну сторону, отходя от толпы. — Не боишься, что нас застукают? Лидер и терпила, так себе дуэт. Сарказма Лизе не занимать. Кристина и не надеялась, что разговор будет лёгким. — Значит так, Индиго, между нами ничего не было, усекла? Кому-нибудь расскажешь, столкнешься с последствиями, — щёлкает большими пальцами, шепча слова на ухо собеседницы. Каждый раз пытается уловить темп её дыхания. И сейчас, после этих слов, Андрющенко чуть ли не задыхается. А Захарова не может понять, хорошо это или плохо. — Не понимаю, о чём ты. Если тебе что-то приснилось, то это не моя проблема. Отложи свои фантазии в глубокий ящик, хорошо? Нокаут. Делает вид, что ничего не было. Играет по тактике Кристины, уничтожая между ними любую связь. Потому что так проще. Лизе лучше не вмешиваться в жизнь Кристины. У них с Мишель вышла бы неплохая пара, и Индиго готова уступить. Лишь бы видеть, что все их разговоры под Луной были не напрасны. Лишь бы чувствовать, что та счастлива. Потому что, что может быть важнее этого?

***

Испытание под руководством Татьяны Поляковой прошло более, чем удачно, для каждой из команд. В очередной раз не выиграв, Захарова пинает стул куда-то вдаль, пытаясь выместить агрессию не на человека. Чтобы забыться, уединяется с Гаджиевой, усаживая к себе на колени. — Я знаю о тебе чуть больше, — почти молча говорит Мишель, заправляя длинную прядь за ухо. И что-то ёкает внутри. Кристина представляет на месте Гаджиевой её. Такую светлую, в безразмерной кофте. Комфортную, уютную. С несуразным пледом и внимательным взглядом. Хочется потрогать сейчас её колени; обнять их и ощущать теплоту тела Индиго. Взглянуть в бездонные карие глаза, чтобы сделать очередной заплыв и сыграть на поражение, заранее о нём зная. Все мысли улетучиваются, когда приходится открыть глаза от прикосновений собеседницы. Та с нежностью гладит Кристину по щеке, пытаясь в голубых глазах что-то найти. — Вижу, ты скучала по мне, — лепечет практически в губы, облизывая. И Захарову трясёт от фальши, но она не отступает, потому что чувства к Индиго Крис себе навязала сама. Точнее, ей хочется сейчас думать, что они навязаны. Подаётся губами вперёд, целуя Мишель. А внутри всё клокочет, потому что не то. Не те губы — совершенно другая мягкость и форма. Всё инородное, отторгающее. До тошноты противно, но нужно не подавать виду. Играется с телом, поглаживает шею, сжимает волосы. Так по-хозяйски врывается своим языком в чужой рот, выискивая хотя бы каплю того, что поможет забыться. Но сердце не перестаёт болезненно выть. Наконец, они отстраняются. Мишель, подобно кошке, закусывает нижнюю губу, а Кристина еле сдерживает рвотный позыв. Блять, не та. Не хочется. Видеть, слышать, ощущать, касаться. Не может. Это ебучее испытание, похуже тех, где запрещают алкоголь. — Я не могу, — кряхтит Захарова, спихивая Гаджиеву со своих колен. — Что-то не так? Тебе тоже кажется, что за нами кто-то подглядывает? И в мыслях не было. Думает, но не озвучивает. — Вообще-то, мы с тобой друзья, сама понимаешь. Круто, типа, трахаться там без обязательств, но надоело. Ты однообразная. Врёт. Потому что Гаджиева чёртов пожар. Каждый раз заряд эмоций, электрический ток и бешеное желание. Но Кристине эти излишние эмоции ни к чему — ей по душе спокойная Индиго, переворачивающая душу вверх дном. Та, которая никогда не уступит, будет играть по своим правилам. Та, которая ласково прильнёт, а потом покажет всю свою дьявольскую сущность за считанные секунды. Эта буря остаётся плёнкой на коже, отторгая чужие прикосновения. — Какие мы стали милые, Крис, ты что, влюбилась? Она молчит. — Пиздец, серьёзно? Мишель почти открывает рот до пола, стоит не шевелясь, вытаращив глаза в сторону собеседницы. Она и думать не смела, что Кристина способна на такие чувства к кому-то на проекте. — Она с проекта? Скажи мне. Требует ответа, наивная. Но Захарова отвечает: — Да. — Это она… Так хуёво давно не было. До обморочного состояния её ещё никто не доводил. Мишель за несколько дней успела понаблюдать за играми взглядов Индиго и Шумы: они явно презирали друг друга внешне, но глаза выдавали совершенно другое. И она понимает, почему никто не замечает в их взаимоотношениях ничего странного. Каждая сосредоточена на себе, а они так хорошо играют свои роли, что, если бы не чувства Мишель, то она бы сама не придала этому такого значимого внимания. — Я в ахуе, Кристин, — всё, что может ответить, — от любви до ненависти, чё, реально один шаг? Риторический вопрос, повисший в воздухе. Она не оглядывается, просто встаёт и уходит, оставляя Гаджиеву в одиночестве. А Лиза сидит за углом и сдерживает тяжёлые выдохи. Не может пошевелить конечностями, и лишь протяжное в воздухе: — Блять.

***

Испытание за испытанием. Бок о бок с теми, с кем отношения наколены до предела. По одну сторону Мишель — всё знающая и из раза в раза наблюдающая за взглядами Захаровой, а с другой стороны Лиза — поддерживающая свою команду и ни на секунду не показывающая слабость в отношении одноклассницы. Она выбрала верный путь — отрицание и игнор. Пусть Кристина считает, что ей уже давным давно нет до «них» дела; пусть сжигает взглядом затылок, надеясь увидеть хоть какую-то ответную реакцию. Лиза не даст ей больше ни грамма своих эмоций. Это правильно, это единственное, что поможет. Но когда она видит Захарову в этом чёртовом образе — такие лаконичные цвета, и, блядский боже, распущенные волосы. Они так ей к лицу, так к лицу. Если бы хоть кто-то знал, что испытывает Андрющенко, глядя сейчас на неё. Убиться хочется от её красоты, не иначе. В глазах мелькает небольшая искра, и, господи, Лиза молится всем богам, чтобы Кристина этого не заметила. Но она замечает. Легонько подмигивает Индиго, приподнимая левый уголочек рта в одобрительной полуулыбке. В животе из ниоткуда появляются бабочки. У них есть несколько секунд, чтобы выразить стеснение. Кристина идёт вдоль подиума своей несуразной походкой. Она и сама знает, что ей нужно поработать над этим. В усиленном режиме. Но это не имеет никакого значения. Лиза смотрит на неё так, словно та сошла с небес, одаривая всех своим светом. Глаза блестят, от этого подгибаются ноги. Вокруг никого нет, кроме них. Вскользь слышны звуки аплодисментов. Овации ни к чему, ведь самое заветное одобрение Кристина уже получила.

***

Вечереет. — Умножь всё это на два, — диктует, — все твои проёбы в глазах людей недостаточно будет просто запомнить. Ты для них не то, чтобы конкурент, просто раздражающая личность. Ведь так? Кира не даст соврать, она была прямолинейна с одноклассницей всегда. Сейчас, когда на сторону Михайловой встали некоторые девочки, приходится что-то внедрять в поведение Захаровой. Хоть какую-то долю ясности, чтобы она, наконец, взяла себя в руки. — У меня была крутая команда, Настюха и Лизка, всё слажено. У тебя с такими честными партнерами ничего не вышло, признай, — хлопает подругу по плечу, — над Юлей можно только нихуя себе как посмеяться, так что не заводись. При упоминании её имени в горле образовывается ком. Крис думает несколько минут, что же ответить, потому что в голове ебаная каша из-за воспоминаний. — Круто, что тебе всё понравилось. Посмотрим, кого завтра выгонят. Говорит тихо, почти не двигая языком. Ей было не плевать на победу. Естественно, она не умеет проигрывать. Хочется кому-нибудь въебать прямо сейчас. И она находит утешение в Индиго. В это время, Андрющенко ворочается во сне. Она легла раньше всех, в надежде выспаться перед завтрашней церемонией. — Эта тупая Индиго ни на что не способна, ей лишь бы за могилами ухаживать, там этому отродью и место. Они смеются над ней так дико, что хочется взять верёвку и соорудить петлю прямиком в доме. — Не понимаю, зачем её до сих пор тут держат, никакого толка от этой соплячки. Не бухает, не курит, чё надо ей вообще от этого проекта? — Да у неё же бывший блоггер какой-то, видимо, хайпануть пришла. Одноклассницы в очередной раз заливаются смехом, и, видя Лизу, кидают в неё всё, что попадётся под руку. В дрожащее тело поочереди прилетают то тяжёлые, то острые предметы. И именно бросок Кристины становится самым болезненным: она попадает ей в голову грязным ботинком. И кричит: — Ебучая падаль, уёбывай отсюда вместе с этими грязными педалями. И снова смеётся, отворачиваясь от Индиго, лежащей на полу без сознания. Холодный пот пробирает до мурашек. Эти ярко выраженные сны не повторялись уже несколько дней, и Лиза вдруг решила, что её болезнь ушла. Но, проснувшись, она убеждается в том, что инсомния сбавляет темп только тогда, когда Захарова рядом. Это походит на психологическую зависимость, и Андрющенко даже не знает, чем из этого хуже болеть. Всё девочки сидят на своих кроватях, о чём-то беседуя. Лиза, пытаясь быть незамеченной, встаёт с постели, укутываясь в плед. Быстрым шагом выходит на улицу, спускаясь на лестницы. Чувствует, как подступают слёзы. Вжимает своё крохотное тело в этот ебучий кусок ткани, в надежде, что он успокоит её. Залепит дыры от страданий воспоминаниями. Вдыхает аромат: плед пахнет Кристиной. И от этого так горько на душе, что сил нет больше о ней думать. С особой яростью снимает с себя и кидает в сторону, оставаясь лишь в майке и шортах. Трясётся не от холода, а от накатывающей ненависти. Вся абсурдность ситуации уже довела до точки невозврата. Хочется просто стереть себе память, чтобы перестать чувствовать себя такой немощной. Ведь… ей никогда не доводилось испытывать такие чувства. Чувства к её бывшему резко гаснут. Раньше она думала, что была влюблена, а теперь, когда действительно полюбила, понимает, что всё это было навязано. Он не был её Богом, он был лишь прототипом. Пытался использовать её для собственных целей, а Лиза велась. Покорно выполняла и думала, что любила. Даже не представляя на тот момент, как сильно заблуждается. — О, Индиго, — икая, выходит на улицу Захарова. Держит в руке бутылочку виски. Как неожиданно. — Снова пьёшь? — интересуется, потому что переживает за неё. — Тебе мало выговоров? — Мне похуй вообще на всё, я хочу пить и буду. Камер нет, никто не узнает. Она щёлкает языком, подмигивая. Присаживается рядом с Лизой. Видит, как та трясется. — Ты как шавка мокрая трясёшься, почему плед валяется, а хозяйка мёрзнет? Её слова убивали, но в них была и доля заботы, очевидно же. — Его пора бы постирать, поэтому и валяется, — отвечает вяло и даже не думает о последствиях. Захарова поднимает плед и закутывается в него сама, через пару секунд слушая знакомый аромат. — Постирать, потому что он пахнет мной? — пьяно улыбается, позволяя Лизе упасть в пропасть. Двигается чуть ближе к ней, чтобы шепнуть очередную колкость: — Я тебе пиздецки нравлюсь. Это говорит не она. Это всё алкоголь. Лиза прерывисто дышит. — Нет. Врёт так неумело, что Кристина на это лишь смеётся, притягивая Андрющенко к себе. От неё приятный аромат, который невозможно передать и описать никакими словами. Весь мир останавливается, когда они касаются друг друга, словно всё электричество мира замирает на это время, собираясь в их взаимодействиях. — Мне кажется, или я люблю тебя. И тут сердце будто на время останавливается. Тупо перестаёт биться. Или же бьётся с такой скоростью, что Лиза сама не может уловить его темп. Дышать охуеть как тяжело. Воздух стал едким и приторно мутным. Всё тело немеет, когда Захарова поправляет прядь чёрных волос. Когда разглядывает её тату на шее, сглатывая вязкую слюну. Они молчат. Но Кристина решает прервать идиллию выкрутасами: — Я же говорила, что нравлюсь тебе. Видела бы ты сейчас своё лицо, Индиго. Смеётся вновь, отпивая пару глотков горького пойла. А Лиза смотрит на неё с таким презрением, полностью разбиваясь о скалы. Падает вниз головой, чтобы уж наверняка. — Идиотка ты, Захарова, — единственное, на что хватает сил. И на это она лишь выплёвывает очередные оскорбления, на которые Андрющенко уже не обращает внимания. Встаёт и направляется в дом, пытаясь не оборачиваться. Корит себя за эту слабость рядом с ней. За проявление излишних эмоций. Потому что Кристина видит её чувства насквозь и играет с этим. Дёргает за ниточки, которые успела пришить за всё время их тайных встреч. И ликует от того, что совершает. Потому что она — садист.

***

— А с вами, Елизавета, мы сегодня прощаемся навсегда. Да ну нахуй. У Кристины сводит челюсть. Она улыбается, чувствуя, как душа начинает плакать навзрыд. Падает за Лизой, приземляясь где-то рядом. Смотрит, как Индиго идёт до дворецкого, как сдаёт брошь и толкает благодарственную речь. Для неё этот выгон не стал открытием, видимо, она давно подозревала, что уйдёт. Но Захарова не была готова отпускать её. После завершения церемонии на негнущихся ногах бежит до комнаты Лизы, пока все остальные увлечены своими делами. Отвлекает Андрющенко от сборки вещей, ведёт в ванную комнату. Запирает на замок. Тяжело дышит. — Почему ты? Пытается говорить как можно тише, но не справляется с эмоциями. — Я проработала здесь всё, что меня тяготило. Вам пора двигаться таким составом, без меня, — улыбается искренне, смотря в глаза Кристины. Одинокая слеза скатывается по красноватой щеке, и Лиза со всей нежностью вытирает её большим пальцем, проводя ещё раз по коже одноклассницы. Наблюдает за пустыми голубыми глазами. В голове полнейшая неразбериха. Мечется между двумя вариантами, и всё же выбирает тот, который ближе. Целует в щёку, ощущая на губах солоноватый вкус. Ресницы Захаровой трепещут. Она обнимает её еле ощутимо, водит вдоль талии руками, играя пальцами на пояснице, как на рояле. — Я не соврала тебе ночью, — шепчет и прижимает к себе сильнее. — Я знаю, — отвечает Лиза, вдыхая дурманящий аромат, — я тоже люблю тебя.