Счастье для альфы. Кадаф

9

Раум сидел на кушетке и указательным пальцем левой руки подтягивал к себе звенья цепи одно за другим. На данный момент это было единственное развлечение в темной мрачной камере. Приходил Накамура. Парень слегка развел уголки губ в стороны, улыбнувшись. Старый тигр имеет неплохой нюх. Он принес Рауму горячий капучино и круассан с вишнево-ванильным джемом. Узкая, единственная полоса светодиодов, что пролегала по полу, стенам, соединялась в сплошную линию теплого голубого света, рассеивая застоявшуюся, как протухшее болото, тьму. Заработала мощными винтами вытяжка, накачивая пространство свежим воздухом, и бета, щелкнув зажигалкой у края ароматной тонкой палочки, подкурил, не сводя взгляда со скованного парня. — Дашь закурить? — спросил тот, оценивающе разглядывая дорогой костюм на мужчине. Накамура достал пачку, присел напротив и раскрыл, предлагая. Молодой кадаф на этот жест лишь хмыкнул, криво улыбнувшись, и неловко двумя пальцами достал сигарету. Тетсуо пристально на него смотрел, считывая малейшие несоответствия с красивого лица. Он не верил слишком осторожным движениям последнего. Не после того, что видел. Щелкнув зажигалкой, он позволил парню подкурить. Раум с удовольствием затянулся, так и не притронувшись к кофе и круассану. — Боишься, что отравлено? — спросил мужчина, раскладывая заранее принесенный с собой стул. Раум хмыкнул и взглянул на него, как на несмышлёныша. — Я не боюсь ядов. — Чего еще ты не боишься? — Тебя, например, — серый дым вырвался на свободу изо рта. — А Асано? Молчание. На какое-то мгновение Раум застыл соляным столбом. Мимолетная эмоция, что оказалась пойманной тигром. — Зачем ты пришел, глава службы безопасности всего Легеметон и глава семьи Накамура, — подчеркнул он статус мужчины. — Несправедливо, что ты знаешь обо мне довольно много, а я о тебе совсем ничего, Раум. Омега насторожено рассматривал мужчину. — Шаб-Ниггурат собирается уехать из города. И оставить тебя тут одного. Раум промолчал, лишь затянулся снова. Слова уколами отозвались под ребрами. Неприятно. Но вида он не подал, слегка повернув голову в сторону и выдыхая белый дым. — Ты ему больше не нужен, Раум. Возможно, он тебе сделал одолжение, подарив свободу. — Пфф, одолжение? Чушь. — У меня есть для тебя контракт. Твои умения пригодятся, да ты и сам это знаешь. Минче заплатил вам пятизначную цифру. И это деньги, которыми ты, малыш, уже не воспользуешься. А Легеметон готов платить шестизначную. За постоянный контракт. — Хорошо говоришь, — он докурил и раздавил о каменный пол окурок. — Только вот я бы хотел прочесть то, что указано мелким шрифтом в конце контракта, — улыбка. — «Бессрочный»? «Без права расторжения»? «Пожизненный»? Как вы это обозвали? Раум встал, сделал шаг навстречу мужчине, цепь натянулась, не пуская. Острая, как лезвие, улыбка растянула аккуратные губы, и парень подался вперед, разрывая удерживающую его за шею цепь. Накамура инстинктивно отклонился, а потом резко встал, восстанавливая превосходство. Рука легла на рукоять пистолета в наплечной кобуре, скрытой полами пиджака. Сердце ухнуло в желудок, страх высунул свой длинный язык, дразня. Цепи, что сковывали ноги вместе, не позволяя сделать более полушага, лопнули с громким лязгающим звуком, щелкая по натянутым нервам беты. — Я не подпишу контракт с Легеметон, не подпишу, — отворачиваясь, ведя взглядом по руке беты, застывшей под пиджаком. Губы кадаф очертили твердую полуулыбку. — Лучше убейте. — Легкой смерти ты не получишь, Раум. Подумай хорошенько. Тот, в кого ты стрелял, тот, кто поломал тебе руки, не позволит тебе покинуть Легеметон, не заплатив по счетам. В этом мире продают за наличные. Уходя — плати. Чем будешь расплачиваться ты? Своим убийственным очарованием? — Накамура, не поворачиваясь к парню спиной, прошел к двери, цепко отслеживая движения последнего. Раум задумчиво пожевал нижнюю губу, тёплый от жара кадаф металл приятно тяготил руку. Ситуация скверная. Он не видел возможности аккуратного побега. Ему придётся прорываться с боем и оставлять за собой след из трупов. Одними увечьями обойтись в такой ситуации не выйдет. Омега вздохнул. «Дерьмо». Даже если он усеет пол трупами, его не выпустят из здания живым. Приказ «открыть огонь на поражение», «взять живым или мертвым», «живым брать необязательно» будет отдан без сожалений, каким бы потрясающим наёмником он ни был. «В работе незаменимых нет» — говорил Йог-Сотхотх. «Ты один можешь стоить целой группы наёмников, но иногда можно пожертвовать одним ради десятерых». Асано что-то почувствовал. Раум нервно повел плечами. Это неоформленное чувство зудит у него под кожей, ищет объяснений. Как скоро до альфы дойдёт? Сколько у него ещё времени? Молодой кадаф сжал пальцами переносицу, выдыхая. Если альфа поставит ему метку, он окажется пленен истинной связью, вырваться на свободу будет невозможно. Дрозд не позволит. Йог-Сотхотх не позволит.

***

Асано Масара стоял у панорамного окна в своём кабинете. Сумерки медленно ползли сиреневым туманом и зажигающимися фонарями по улицам Легеметон. Приближался его тридцатый апрель, а удовлетворение, что ещё не так давно казалось абсолютным, треснуло подобно керамической чашке. У него была власть, семья, положение. Его уважали и боялись. Отчего же сейчас на душе тревожно, почему тянущее сердечную мышцу чувство не даёт ему покоя? Словно… Словно чего-то не хватает. Одиночество внезапно стало очевидным настолько, что буквально кололо глаза. Одиночество? Асано скривился, отгоняя от себя это слово. Он даже не понимал его значения, откуда тогда оно всплыло в голове? Взгляд следовал по тонущим во тьме выложенным брусчаткой улочкам, что строгими прямыми лучами разбегались от здания корпорации во все стороны. Корпорация Легеметон подобно монолитному древу стояла ровно посередине острова, задавая начало улицам, разрезая ими кварталы. Никакой сложной геометрической схемы — прямые, перпендикулярные да параллельные. Мужчина отвел взгляд в сторону, полуобернувшись, намереваясь уходить, но ноги странно приросли к месту, душу тянуло в темные переулки. Ладони в карманах брюк пришлось сжать в кулаки, сдерживая внутреннего зверя, который стремился кинуться в надвигающийся мрак ночи, гонимый одному ему ведомыми инстинктами. Обтекаемые края здания законников выделялись фиолетовой подсветкой в наступающей ночи. Асано стоял и смотрел на этот мягкий свет сквозь панорамное окно кабинета, пытаясь понять, почему именно это здание притягивает взгляд среди всего ночного пейзажа Легеметон. Он слоняется около здания службы безопасности едва ли не каждый день, к тому же объективные причины для его визитов закончились уже на третьем разе. Накамура отлавливает его по коридорам, как потерявшегося сорванца, но ноги все-равно упрямо тащат его туда, где он слышит этот чертов запах. Запах неведомых ему трав, собранных в букет в дождливом лесу. Кроме этого у него разыгралась бессонница. Бессонница? Впервые за всю жизнь. Абсурд. Абсурд ли? Он накидывался на беременного Юми, тугого и горячего, податливого и умелого, стремясь обмануть зверя, забить доступным запахом желанный, манящий. Он кончал по инерции, но удовольствия не было. Он же должен хотеть его — Юми, тогда отчего же присутствие последнего вызывает лишь раздражение и сожаление? — Проклятье, — выругался альфа, вздрогнув. Он обходил стороной место содержания кадаф, словно оно было заговорено. Старательно огибал злосчастную камеру десять дней, придушивая желание кинуться в ее сторону, распахнуть дверь и увидеть… А сегодня не помогает погасить вспыхнувшее пламя даже алкоголь. Конечности мелко подрагивают от нетерпения и потребности, а внутренний зверь Сатаной шепчет в ухо о своем желании. Вполне себе конкретном, животном и грязном желании. Подчинить, присвоить, лишить свободы. Раскрасневшееся лицо намекало на повышенную температуру тела, а налитый до боли член желал омегу. Того самого, знойного. По рассказам, это как заживо гореть, занимаясь любовью с ифритом. Альфа хотел «заживо сгореть», при этой мысли острая улыбка растянула мужские губы. Собственный феромон черными змеиными лентами опутывал альфу, воспламеняя сознание. Асано заставил себя наконец оторвать ноги от пола и приблизился к столу. Полудопитая бутылка рома оказалась зажата цепкими пальцами. Альфа присосался к горлышку, делая несколько жадных глотков. Бутылка с грохотом опустилась на стол, а мужчина несколько раз моргнул, стремясь вернуть ясность зрения. Он тряхнул головой, стянул галстук и решительно посмотрел в окно, чувствуя, как тяга трансформируется в потребность. Легче не становилось. — К дьяволу… Асано провел ладонью по волосам, убирая с лица выбившиеся из хвоста пряди, и раскрыл дверь кабинета, быстрым шагом преодолевая коридор. Ичен замешкался лишь на минуту и нагнал главу уже у лифта. — Отвезти вас домой, глава? — секретарь осторожно потянул носом воздух, входя в лифт за расслабленным с виду мужчиной: от альфы несло алкоголем и феромонами. — Можешь быть свободен, Ичен. Я возьму свою машину. Секретарь проследовал за Асано до машины, настойчиво предлагая сесть за руль. Масара захлопнул только что открывшуюся дверцу, развернулся и схватил альфу за галстук, притягивая. — Ичен, сказал же, я сам поведу, — негромко, предупреждающе. — Не нужно туда ехать. Асано повел головой в сторону, не сводя с друга твердого взгляда. — Куда? — Если тебе нужен омега… — договорить Асано ему не дал, схватив мужчину за горло и впечатав в капот авто. — Не вынуждай меня повторять дважды, Ичен, — пальцы чувствительно сдавили горло, альфа резко выхватил пистолет из кобуры и приставил ко лбу секретаря. — Пристрелю, — процедил мужчина, сверкнув в полутьме помещения желтыми глазами. Ичен не двигался. — Асано… Масара одним ударом вырубил альфу и ловко забрался на водительское сидение. Руль под руками пылал, а зверь как умалишенный метался по клетке из костей. Если он не вдохнет запах диких трав сейчас, то точно зашибет кого-то ненароком. Уровень напряжения уже почти достиг критической точки. Он сдерживался сколько мог. Автомобиль будущего главы выскочил на магистраль. Мимо проносились фонари и другие машины, раскрашивая ночной город яркими осветительными огнями, но альфу тянул к себе лишь один — фиолетовый свет погруженного в сон здания законников всего Легеметон.