Ядерная зима

      23:43       27 декабря. Сильная метель.       Джейс Талис всегда казался мне не выделяющимся из толпы других таких же эгоистов и лицемеров как он. Он всегда казался мне проблемой для развития общества и продвижения моих идей и мыслей. Я никогда не был близок к политике и не имел желания совать в неё свой нос, но тем не менее я видел Джейса той же пылью, что выводит из строя весь механизм моей спокойной и размеренной жизни. Когда о нём вспоминали при каждом собрании, меня же лишь во время рассортировки архивных документов. Когда о Джейсе глаголи о его матушке с отцом с замечательным образованием, о его карьере и в целом о чистоте его намерений и личности, дескать, схожими с небом в ясный день, я не верил этому. Ничто не могло запятнать его честь, нежели мои скептические взгляды на каждое его появление.       Я стоял поодаль, как и на прочих вечерних собраниях не только Совета, но и всех важных лиц Верхнего города. Как и было, впрочем, всегда, я был там лишь по желанию пары коллег, которые уже окружили звезду вечера.       Примерно через пройденные минут 10 я понял, что уже давно пристально слежу за каждым движением Джейса. Стоял я ближе к стене дабы не встретится ни с кем на данном мероприятии, при этом держа в свободной руке бокал далеко не свежего шампанского, с которым я обошёл с начала глупейшей вечерни, весь зал, что был предоставлен на весь вечер.       Когда разум снова застал меня, я ощутил сильную сухость во рту, что свидетельствовала о том, что я стою так уже давно. Ноги выли и ныли о нужде хоть в каком-то движении, но я осознал, что мне нельзя отходить. В этот момент я чувствовал себя, будто спасителем мира, который помог устранить все проблемы, назревающие в цветущем Пилтовере, словно только от изгнания Джейса зависела жизнь всех людей в этом несносном мире. В тот день мы встретились глазами.       23:56       27 декабря. Метель утихает.       Было это где-то зимой. Морозной зимой. В конце декабря, ибо точную дату не припомню. Около полночи. Оглашение тоста дало понять, что конец наш близок. Я сделал глоток из бокала, и вновь забылся в скрывающимся за чужими спинами силуэте того же Джейса. Веки так и намеревались упасть, словно тяжёлый груз. Гости понемногу расходились, но он всё не унимался обхаживать каждого на минуту для короткого разговора о нынешних ситуациях.       Джейс ушёл. Зазвучал орган, симфонии и прочая мракобесия, храни её господь, пудря тебе разум своим звучанием. Перед глазами плыли лица и тела людей, прежде мне неизвестных. Туман застелил мне глаза, и я уже кроме больной ноги, шёл по шумам.       Мелодия словно манила тебя в свои объятия, даря то утешение, что не подарила бы ни одна женщина в этом свете. Бежать было некуда. Я был загнан как животное в ловушку собственного разума и уже не мог ощущать видимую реальность. Бредя от неистовых нот, гудящих в ушах, я забрёл в один из коридоров так называемого «Дворца». Он словно вытеснял все тени и звуки, давая лишь вакуум, из которого ты не выйдешь. И ночь, словно бомба, выжидая команды как отклик на деяния сего человечества, следовала за тобой по пятам в каждом окне, подавая знаки.       Были у меня мысли, длящиеся на протяжении того времени, как пришёл Джейс. Они преследовали меня примерно на каждом шагу, давая моим полушариям кашу для размышления. Я действительно не мог понять, почему же я так много думаю о таких глупых вещах. Я мог бы просто забыть о Джейсе и о его родителях, и о коллегах, которые только о нём и могли говорить за обедом. Я мог забыть обо всём, что меня тревожило. Мог забыться в чертежах в закрытом кабинете. Так почему я сейчас чувствую себя таким жалким?       Часы пробили полночь, а я всё ещё стоял в начале пути, всматриваясь в длину и черноту коридора. Казалось, из-за угла должен был кто-то выйти, выпрыгнуть, напугать меня-Виктора, до чёртиков и я больше бы здесь не появлялся, но увидев знакомый белый, ухоженный пиджак спиной ко мне, я поплёлся мелодично (в моих возможностях мелодично) следом.       Мощные плечи выделялись на фоне прочих вещей, что были в коридоре. Я не мог видеть ничего кроме его спины, чуть согнутой от усталости и долгого нахождения на ногах. Если бы я прямо сейчас видел его лицо, возможно, оно было спокойно и может даже расслаблено.       В данной ситуации главным было не подать виду, что ты существуешь и вообще следишь, но по моей рассеянности из-за раздумий я невольно не успел поднять ногу достаточно для тихого шага и лишь шаркнул ей по белоснежному кафелю. Джейс резко остановился, сначала прислушиваясь к окружению, а после обернулся. За спиной стоял лишь я ваш скромный повествователь. Был я не слишком близок к нему и по началу он даже не разглядел меня в этой кромешной темноте. ‒Ты тот..- Джейс снова задумался, опуская взгляд в пол, давая себе минуту на размышления- ..с вечерни? Я ведь не обознался?       Голос его был умиротворённый и было тяжело не догадаться, что за вечер его достаточно помотали разговорами. Вновь минута тяжёлого молчания уже от меня. Та же минута раздумий стоит ли ему отвечать. Такой механизм работал у всех мгновенно по отношению к людям, к которым вы либо безразличны, либо у вас приятельские отношения хотя бы на стадии ежедневного приветствия, но Джейс был для меня намного ниже уровня безразличия в пирамиде взаимоотношений. Он был мне что-то на подобии недруга, может быть, даже врагом, но только лишь в моих мыслях. Сам Талис никогда бы не подошёл говорить со мной, ибо как такового момента и нужды не было и никогда бы не появилось, но только до этого момента. ‒Да. Извини если отвлёк тебя от каких-либо мыслей.-я хотел кратко ответить и, как говорят-скрыться за горизонтом, пока он не решил в очередной раз что-то произнести из вежливости. Противно и страшно. ‒Может вы хотите побеседовать со мной- Джейс осмотрел вокруг всё пространство и, судя по всему, нашёл неподалёку не запертую дверь к балкону- на балконе? Так вот почему так холодно.-спешно пробубнил он себе под нос, а я лишь удивился, что он с самого начала его не заметил.       Я нехотя всё также зашаркал ногами по полу, пройдя мимо Джейса, не замечая его. В лицо мне с большой силой ударил зимний прохладный ветер, а снег мёл не переставая. Если смотреть через окно можно было подумать, что там возможно сильнейший снегопад, который с лёгкостью и даже насмешкой мог бы сбить тебя с ног, но выйдя на улицу сразу замечаешь, что для декабря слишком тепло и не ощущается та суровость зимы, какая была заведена в этих краях.       Луна была закрыта туманом словно занавесом в театрах, в которые я так любил ходить в качестве развлечения. Там была и музыка, драма, горе и всё то- чего я не мог почувствовать на своей шкуре. Мне хотелось получать эмоции хоть где-то из-за постоянной работы с бумагами и прочей ересью, что поставляло мне в качестве работы государство и, по совместительству начальство. Музыка словно играла по моим стрункам души, затрагивая каждый болезненный момент из твоей жалкой жизни для некой манипуляции тобой и твоими эмоциями. От музыки хочется реветь, злится, радоваться. Можно было ощутить весь спектр своих эмоций за какие-то час или два. Истина была мне чужда с тех пор, как я познакомился с ложью человеческой правды. Нельзя было верить никому. Я был не мил со всеми, кто не мог зацепить меня. Мне никогда не давали напарника по той простой причине, что я- просто не нуждался в нём. Я был абсолютно уверен в своей власти и уме. Я не собирался тратить время ни на что, кроме как на усовершенствование своих познаний об этом мире и прочем мусоре, именуемом не иначе как жизнь.       Джейс нежно и чуть ли заметно привёл меня в чувства от раздумий. Среди этого буяна природы его глаза выделялись особенно хорошо. Как будто две заблудившиеся звёзды.       Я был на порядок ниже Талиса, хоть и по слухам старше. У него был белый выглаженный пиджак, от него приятно пахло дорогими духами, которые я когда-то видел на ветрине парфюмерного магазина как новинку. Я узнал эти духи по сладкому запаху свежести и отдалённой сладости. Блоттеры с этим ароматом раздавали прямо около входа. Обычно я не беру ничего у таких людей, но мне буквально внесли их в руку навязчивые промоутеры. Вероятно, в такую погоду только я бы учуял этот аромат от него.       Для уставшего за вечер человека он выглядел весьма презентабельно и, кажется, мог даже выступать ещё как минимум на трёх выступлениях с длинной и нудной речью как это обычно бывает на различных мероприятиях. Если как можно ближе разглядеть Джейса, то можно было подумать, что он щенок. Какой-нибудь породистый. Может, даже, и немецкой овчарки. Такой же гордый.       Первым нарушил молчание Джейс: ‒Я заметил вас уголком глаза сегодня. Вы мне показались очень пугающим и строгим.-он нервно хихикнул.       Я с серьёзным выражением лица смотрел ему в глаза, искренне не зная о чём с ним можно поговорить. Я не знал ни его интересов, ни сколько ему лет, учится он ещё или нет. А если и не учится-то какой у него отдел? О нём говорили в буквальном смысле все. Все, кто на улице, во всех кафе, во всех заведениях с разным товаром и в совершенно разных местах. О нём могли говорить в противоположных точках города. О нём говорили на работе, как о достоинстве, дескать, он ведь у них работает, а не у кого-то другого, и это был повод похвастаться перед всем и вся. Отчего, я даже и догадываться не стану, где же он всё-таки дольше всего находится. ‒Хеймедингер многое о вас говорил. Я наслышан о ваших скорейших успехах! -продолжил тараторить мальчишка, а я не отводил от него взгляд ни на секунду. - Он рассказывал, что вы очень способный смолоду и везде на голову выше по уму своих коллег. Честно, я когда вас увидел, то сразу узнал, но побоялся подойти. К тому же я никогда не видел вас в лицо. Мне описывали вас, но, конечно, лучше увидится лицом к лицу.       «Слишком много болтает.»- прозвучало у меня в голове.       Он улыбался во все свои 32 зуба так, словно рассказывает о лучшем дне в своей жизни. Говорил он чётко и достаточно быстро, поэтому я успевал ухватить каждое его слово на слух, распознавая интонацию и быстро обрабатывая его возможные намеренья. Но, сколько бы я ни вслушивался- он лишь говорил о чём-то своём, смотря мне прямо в глаза своими щенячьими глазами.       Ноги мои сильно замёрзли. Я не мог больше их чувствовать, но ради того- чтобы быть сильным, жертвы были необходимы. Даже если это скажется на здоровье. Хотя, оно с самого начала было у меня не лучше нынешнего.       Джейс был можно сказать эталоном мужской красоты: широкие, сильные плечи, в хорошей форме и с красивым лицом. Я никогда не интересовался какие мужчины наиболее привлекательные и точные параметры- потому что меня это просто не интересует. Сам я никогда под них не попаду, а мужчины не были мне в целом интересны. Он же выглядит как человек для обложки на какой-либо журнал, на который ты бы смотрел каждый Божий день, надвигаясь прямиком на работу.       Меня раздирали непонимания, вопросы и всё что можно и всё с ним. Для меня было в новинку быть с таким человеком как он. Для меня было необычно, что кто-то может так хорошо врать. Кто-то может быть лучше меня. Безусловно, я всегда был в глубине души лучшим как минимум своим гениальным умом. И сейчас я стою, слушаю его. Того, кто заберёт у меня тихую славу и встанет на моё место. Я всегда думал, что моё место не заменимо, но сейчас какой-то мальчишка старается казаться белым пушистым клоком снега, когда на самом деле самый настоящий морской ёж.       Всё чего я хотел сейчас-это показать ему. Показать ему какого это быть лишь запуганным животным в этом мире. Мощь рождается лишь там, где есть сила. В нём же силы не было.       Джейс еле заметно и очень быстро взглянул на свои наручные часы, находящиеся на правой руке. Циферблат был открыт ля рассмотрения всех его маленьких шестерёнок, а ремешок, судя по всему, был изготовлен из дорогостоящей кожи. Он быстро подхватил меня под руку, даже не подумав о моём испуге. Может, я и сам его прослушал пока думал о зависти. Я снова вижу коридор, снова картины с разными лицами совершенно разнообразных форм и гримас, но теперь уже вместе с ним. Иду намного быстрее своего обычного темпа. Я буквально иду по воздуху и скорее это Джейс идёт за меня, чем я за себя.       В панорамном окне виднелись многочисленные флагштоки. Флаги на некоторых из них отсутствовали, но те, что были там, развивались на ветру.       Между окнами были расставлены всяческие крупные вазы с кустами сирени. Вазы были расписаны в тёмных тонах с изображением различных заслуг и достижений всех народов. Вся история была расписана на этих вазах кистью в руках умелого художника. Работа была тонкая и кропотливая, когда осознаёшь, что это всё работа рук человека-пробирает дрожь.       Тем временем, прошло около минуты две, и мы уже были в гардеробной, оббежав примерно всё здание вдоль и поперёк. Было пусто, что очень странно, ведь с таким объёмом гостей первый этаж должен был быть переполнен дамами и их кавалерами, кто уже расходился по домам со словами, мол, лучше бы подольше остались.       Парнишка за считанные секунды поставил меня на ноги, ухватил своё пальто и, подбежав, схватил меня за плечи, чуть ли не тряся. ‒Вы не против сходить в эту среду со мной в местный ресторан? Говорят, там хорошее обслуживание и множество других хороших отзывов! Если что-я могу платить за вечер? -сейчас он тараторил настолько быстро, что я невольно кивнул, даже не поняв половины предложений.-Замечательно! В среду около 19.53 вечера жду вас в «Сент-Клемент»!       И скрылся из виду, попутно надевая на себя своё чёрное, старое пальто. В среду в 19.53. В «Сент-Клемент».