Странный вид любви

      Когда ты мирно ждешь сна, растворяясь в кровати, он не приходит. То ли ему не дает яркий лунный свет, что с любопытством заглядывает в твою комнату, то ли томные мысли, которые потоком бьют тебе в уши, глаза, нос и рот. Остается только лежать в четырех стенах, захлебываться, глядеть куда-то в пустоту, невольно понимая, что уже вряд ли уснешь.       Элли лежала в кровати уже битый час, а сон никак не приходил. Она все думала об этом странном столкновении в библиотеке. Строила теории и искала логические взаимосвязи, пыталась найти самые адекватные и обоснованные объяснения такому необычному поведению слизеринки, но мысли постоянно ускользали от нее, настойчиво устремляясь в воспоминания о первом курсе. Стало грустно. Ведь все могло бы сложиться иначе. Или не могло?       Волей-неволей, в голове начали всплывать воспоминания о самой первой встрече с Пэнси в Хогвардс-экспрессе, затем церемонии распределения, а потом и всем первом курсе. 5 лет назад       Шагая вдоль просторных вагонов, Элли вдруг остановилась, задержав взгляд на окне. Первые прозрачные капли дождя уже вырисовывались на запотевшем окне. Дождь накрапывал, усиливаясь с каждой секундой. Кивнув в подтверждение собственным мыслям, она молча зашла в первое попавшееся купе и заняла место у окна. Спустя пару минут меланхоличного постукивания дождевых капель об окна, она неожиданно провалилась в глубокую дрему, склонив голову на небольшой столик. Светловолосая женщина в белой ночной сорочке лежала на полу в позе эмбриона, сжимая в руках злосчастный тюбик. На полу рассыпалось несколько таблеток, окна везде были открыты настеж. Ее губы пересохли и приняли синеватый оттенок. Занавески подрагивали. Ветер под дверью комнаты устрашающе подвывал, мерзким сквозняком гуляя по спальне и заставляя деревянную дверь со скрипом чуть ли не слетать с петель. За окном валил мокрый снег, а солнце бездушной лампочкой скрывалось за горизонтом, и тьма постепенно вступала в свои права, застилая город. —Это я виновата, это все моя вина!       Элли в ужасе распахивает глаза и вскакивает в холодном поту. Голова немного кружилась из-за резкого подъёма, к горлу подступила дурнота. Стало резко холодно. Она поняла, что по щекам уже самовольно бегут слезы.       Дав себе немного отдышаться, Элли почувствовала щекотку в носу, за которой последовала первая капелька крови, капнувшая на стол. Ужас сдавил ей горло, а дышать стало в десять раз тяжелее, только ее коснулось осознание того, что все это означает.       Сдавленное хихиканье в купе, где расположилась Элли, переросло в заливистый звонкий смех пяти ребят, сидящих по другую сторону от нее. Множество вопросов всплывали в еще не до конца пробудившемся от сна сознании Элли. И только когда дикий безудержный смех ровесников пошел на утихание, она вдруг осознала, что изначально села в уже занятое купе. —Нам всем даже стало интересно, в чем и перед кем тебе довелось так провиниться, — красивая, с тонко очерченными чертами лица черноволосая девочка с аккуратным каре и челкой первая разрезает молчание, пока ее товарищи приходят в себя. Деловитая поза со спокойно сложенными на коленках ногами, гордая осанка, немного самодовольная ухмылка. Несвойственная годам уверенность в себе лилась из девочки через край. —Ты такая замороченная. Наверняка до сих пор мочешься под себя, — бестактно добавила она, прикрыв хитрые глазки в дерзком прищуре. И улыбнулась. Но как-то не так. Фальш. Этой самой фальшью веяло за версту, и Элли неожиданно для самой себя сжала руки в кулаки до боли в костяшках.       Мама, конечно, предупреждала ее перед отъездом, что дети бывают жестокими. Но едва ли Элли поверила бы ее словам, не столкнувшись с подобными на собственной шкуре. Отупев от такой неожиданно свалившейся на нее грубости, она даже не сразу нашла в себе силы ответить хоть что-нибудь. —Пэнс, ты не понимаешь, вдруг у нее детство тяжелое, — улыбаясь во весь рот, обратился к черноволосой, мальчик-мулат в очень дорогом и изысканном костюме с галстуком-бантом. —Ты имеешь ввиду, коляска без дна? — вставил свои пять копеек его друг, еще один мальчик из их компании, с редкими платиновыми волосами, щепетильно уложенными назад.       Переглянувшись между собой, мальчики разразились оглушительным хохотом. В злобном оцепенении, Элли так и не смогла вымолвить ни слова, волчонком глядя на противных сверстников. —Пэнси, похоже, ты ее очень обидела, — безапелляционно парировал блондин. Та самая Пэнси пропустила мимо ушей реплику друга, словно это было чем-то до зевоты скучным и уже с живым интересом, как какую-то диковинную вещь или редкий сувенир, разглядывала Элли. Она беззастенчиво изучала каждую черту лица, каждую деталь в ее образе, будто готовясь вынести свой безжалостный субъективный вердикт. Элли еле как выдержала этот взгляд, после чего щеки вспыхнули и стали пунцовыми. —Обидели? Нет, что вы, — красноречиво улыбнувшись собеседникам, выдержанно проговорила она. —Вы явно переоцениваете свою значимость, — процедила сквозь зубы Элли, и задержала взгляд на Пэнси, после чего развернулась и бесшумно покинула купе.       Уже оказавшись за дверью, Элли ощутила невероятное истощение. Такое происходило каждый раз, когда ей приходилось вступать с кем-то в нежеланные перепалки.       Тяжело вздохнув, она остановилась у купе, где уютно устроившись у окна, сидела задумчивая девочка с белокурыми кудрявыми локонами, с интересом читая какой-то научно-популярный журнал.       Взглянув на девочку, Элли почувствовала облегчение, перемешанное с радостью и еще каким-то странным чувством. Чувством, словно ты только что нашел что-то давно потерянное. —Ты какая-то растерянная. Может быть, ты увидела что-то, что тебя напугало или сильно впечатлило? — прощебетала бархатным голоском девочка, отрываясь от чтения и вглядываясь в лицо застывшей в дверях Элли. —Я…нет…в смысле, да. Не знаю. —Устраивайся поудобнее и ничего не стесняйся, — девочка резво встала и протянула Элли руку, увлекая ее вглубь купе. — На свете много вещей, которые мы не понимаем. Но ведь если мы чего-то не понимаем, это ведь не значит, что этого и вовсе нет, — вдумчиво проговорила она, глядя на Элли своими широко распахнутыми любознательными голубыми глазами.       Дыхание Элли выровнялось, и она, наконец, почувствовала себя в своей тарелке. —Ты веришь, что сны могут предсказывать будущее? — внимательно всматриваясь в лицо собеседницы спросила Элли. — И в то, что некоторые сны — это не просто сны? — взволнованно добавила она, пододвигаясь ближе к собеседнице в порыве искренности. —Конечно, я верю, — выразительно протянув первое слово, заверила девочка, совершенно не пытаясь кривить душой. —Но ты ведь даже не знаешь, лгу я или нет! — нахмурилась Элли в недоумении, будто бы пытаясь уличить свою новую знакомую в неискренности. —Мама всегда говорила мне, что чтобы верить во что-то, не обязательно знать, правда это или нет, — в отличие от своей немного нервной собеседницы, девочка держалась так умиротворенно, словно ни капли не сомневалась в том, что говорит.       Она вдруг замолчала, а затем улыбнулась. —Кстати, я Луна Лавгуд, — она протянула ладонь в знак своего приветствия, и Элли охотно протянула ей свою. —Элли Браунинг. —Так что ты видела во сне? — в лучезарных глазах Луны плескался чистый искренний интерес и готовность.       Только вот сама Элли уже выглядела довольно неважно и в буквальном смысле размазывала сопли по лицу. Лицо уже было краснее тепличной помидорины в самый жаркий сезон, а слезы бесконтрольно лились из глаз. —Я…ну... кажется, там мама умерла. Точнее, не так. Она сама…сама себя… вообще ничего не понимаю, — все еще взбудораженная, Элли пыталась адекватно сформулировать мысли, но выходила лишь разорванная цепочка невнятных слов, а суть то и дело ускользала из сознания, затуманенного эмоциями. —Я думаю, что если сон вещий, то ты непременно увидишь его еще, — некоторая дерганность и нервозность не смутили Луну. —И сможешь выхватить как можно больше важных для себя сведений. А пока, как бы вздорно это не прозвучало, постарайся отпустить его. Одним лишь пустым страхом и гневом понапрасну вряд ли изменишь судьбу.       Луна кинула на нее быстрый взгляд, придвинулась поближе и мягко наставила на нее свою волшебную палочку.       Теплая волна магии непривычными вибрациями окутала ее лицо. Через пару секунд ее лицо снова выглядело опрятным и вернуло свой привычный молочный цвет. Не без удивления Элли покосилась в ее сторону. —Ты уже научилась колдовать? —Это оказалось совсем не сложно, — ласково пролепетала Луна. — После смерти мамы мне приходилось часто накладывать на себя чары очищения, чтобы никто не видел моих слез. Элли нервно проглотила большой ком в горле. —Мне ужасно жаль! — воскликнула она. —Все в порядке. Тебе не нужно так об этом волноваться. Я уже отгоревала эту потерю, — теплая улыбка снова озарила ее лицо. Следующие два часа девочки ехали, болтая о чем-то без умолку, то и дело перебивая друг-друга и лавируя между самыми интересными для них темами, связанными с жизнью в волшебном мире. —Обещай, что даже если нас раскидают по разным факультетам, мы все равно будем дружить! —Ну конечно я обещаю! Вот увидишь, все будет чудесно! — дала свое слово Луна.       Оставшийся час пути девочки проспали, а когда топот ног и характерная суета в вагоне разбудили их, они поняли, что уже на месте.       Что бы произошло, сделай она другой выбор? Ведь они могли начать по- другому и стать друг-другу чем-то иным, нежели школьными врагами. Или это был единственный возможный исход?

***

      «Когтевран или Слизерин. Сложный выбор. Я вижу острый ум, дальновидность и гордость» — громогласно вещала распределяющая шляпа на голове Элли, застопорившись на несколько секунд для более тщательного анализа будущей ученицы.       Руки испытуемой тряслись, как у биатлониста перед контрольным выстрелом, живот мучительно скручивало, еще и эта чокнутая публика так некстати притихла в ожидании окончательного вердикта. И почему всем так интересно знать, на какой факультет ее распределят? Какая им вообще разница до постороннего ребенка? «Прекрасное зерно в почву будущей выпускницы Слизерина, — вновь загомонила шляпа, выразительно подпрыгивая в такт собственным дедуктивным заключениям. — Большое творческое начало и креативное мышление также присутствуют. Выбор за тобой!»       Чертова свобода выбора. Как же Элли ее сейчас проклинала. Ну и почему нельзя взять и решить все за нее? Столько народу замерли в ожидании ее ответа, а она затравленно сминает подол юбки и ни на что не может решиться. Слишком страшно сделать неверный выбор. Выбор, от которого будет зависеть вся ее дальнейшая жизнь до выпуска. «Здесь нет права на ошибку!» — в мозгу так и крутились наказы провожавшей ее на крыльце родного дома матери. «Вам стоит прислушаться к себе» — возникли в голове слова профессора Макгонагалл, за которые она цеплялась, как за свет спасительного маяка во время шторма.       Элли выхватила из смирно стоявшей линейки учеников загадочно улыбающееся личико Луны. Девочки недвусмысленно переглянулись, а дальше Элли уже не пришлось размышлять о своем выборе. —Когтевран звучит невероятно красиво. Я думаю, что там будет очень захватывающе! — тихий шелест шепота заколдованной шляпе, предрешивший ее дальнейшую судьбу.       Главный зал, мгновенно увенчанный феерическими синими флагами. Ликующие крики, свист, овации. Путешествие начинается. Девочки кричат, смеются и с разбегу бросаются в объятия друг-друга. —"Звучит невероятно красиво!» Так вот как теперь выбирают себе факультет. Тебе правда настолько плевать на свое будущее?       Элли резко оборачивается, услышав смутно знакомые насмешливые нотки девичьего голоса и, к своему глубокому удивлению, видит перед собой новоиспеченную студентку Слизерина. Взглянув в упор на оппонентку, она невозмутимо повела бровями и заняла выжидательную позицию. —Это моя вина, это я во всем виновата! — в один голос воскликнули симпатичный блондин и его друг-мулат, картинно приложив ладони ко лбу.       Пару секунд Элли стояла, как вкопанная и не решалась ничего ответить, позволяя себе достигнуть предела и ловя себя на мысли, что еще чуть-чуть, и она точно врежет кому-нибудь из них с ноги. Пришлось даже мысленно сосчитать до десяти, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. —Не обращай на них внимания, Элли, — словно ангел правого плеча, прошелестела рядом Луна. — Они не вкладывают в свои слова ничего серьезного, просто пытаются вывести тебя на эмоции из-за скуки. Папа говорил, что иногда людям не нужен повод для того, чтобы цепляться к кому-то с обидными словами. Достаточно лишь скуки и скрытой ранимости. —Кажется, тебя назвали ранимой, Пэнс, — наигранно всхлипнул Блейз Забини. —Милочка, ты несешь какую-то ахинею. Сходи-ка к врачу, вдруг что путное скажет, — отрезала девчонка, горделиво вскинув подбородок.       Что происходит? Почему они ссорятся? Неужели это ссора ради ссоры? Зачем тратить свои и без того исчерпаемые душевные ресурсы на такие глупости?       Элли со странными дурными предчувствиями наблюдала за тем, как спонтанно повстречавшиеся ей в экспрессе избалованные детишки с завидной регулярностью становятся причиной ее испорченного настроения. —Ты просто отвратительна! — достигнув точки кипения, крикнула она, внезапно распаленная гневом и каким-то гнетущим чувством разочарования внутри. — Теперь я точно никогда не стану дружить с тобой!       Совершенно беспричинное эмоциональное опустошение свалилось на нее тяжелым грузом. А может, не такое уж оно беспричинное? —Все, ребята, мы достаточно повеселились, пойдемте взглянем на нашу гостиную, говорят обстановка там просто чума! — постарался разрядить обстановку наиболее мирно настроенный Блейз, увлекая за собой приятелей. —Да не сильно то я и хотела с тобой дружить, — не на шутку оскорбилась темноволосая, но в миг пришла в себя, не желая отклоняться от заданной планки. —Я не дружу с такими чудиками. И будет тебе известно, каждый в этой школе мечтает, чтобы я хотя бы здоровалась с ним. Ни одна шавка в этой школе мне слова против не скажет, потому что мои родители имеют здесь большое влияние, а такая как ты никогда не будет стоять рядом со мной, — ехидно выговорила Пэнси, окинув оппонентку беглым взглядом сверху-вниз и деловито поправив прическу. —Как пожелаешь, — ровно ответила Элли, опустив голову и заставив себя выдержать паузу. —Не волнуйся, свою компанию навязывать не буду. —Когда пожалеешь, будет поздно, — девочка с нарочитым безразличием развернулась прочь, догоняя впереди идущих товарищей.

***

      Элли пошмыгала носом, потерла глаза и пробежалась взглядом по комнате и мирно сопящей в подушку соседке. Она никогда не сомневалась в своем выборе. Даже когда что-то серьезно огорчало и обижало ее, она всегда была уверена в том, что ее факультет — это ее крепость. Здесь половина ее детства, друзья, и все ее счастливые воспоминания так или иначе связаны с ним. Так что же не так? Всякий раз, попадая в слизеринскую компашку на совместных занятиях или на соревнованиях Элли ощущала себя голубем среди прекрасных павлинов. Она прекрасно осознавала, что не смогла бы полностью расслабиться рядом с такими однокурсниками ни на минуту, то и дело задавая себе навязчивые вопросы: "все ли я сейчас нормально сделала?», «не выглядела ли я странно?»       Пэнси и Элли всегда терпеть друг-друга не могли. Так что же изменилось сейчас и отчего слизеринская гадюка стала ей так любопытна? Она все понимала головой. Полностью отдавала себе отчет в абсурдности и беспочвенности этих мыслей, однако…почему прогнать их из головы было чем- то невообразимо сложным?       Элли дала себе мысленный подзатыльник. Она заставила себя думать, что проснется утром, и все будет как раньше, насильно вселяя в себя веру в то, что никогда не случиться тому, что она себе навыдумывала и что это за гранью возможного.       Слишком много лет прошло, чтобы что-то менять. Слишком много пройдено тяжелых дорог по отдельности. Слишком больно было просыпаться спустя три года в этой кровати с мыслями, что то чертово сновидение, увиденное однажды в поезде все-таки сбылось, когда Элли едва исполнилось тринадцать, оставив ее в одиночку встречать уже не казавшееся таким светлым и радужным будущее. Слишком поздно менять отношение друг к другу. Да и надо ли это самой Паркинсон? Наверняка она даже никогда не задумывалась об этом всерьез, как Элли сейчас. В этом всем нет никакого смысла. С такими обнадеживающими мыслями Элли заснула тревожным осенним сном.