White and Black

Так прошел месяц. Гоголь часто приходил к Федору после учебы, даже без предупреждения или приглашения. Зато, все это покрывалось его чудесной, как оказалось, готовкой. Иногда он даже ночевал у брюнета. За месяц Достоевский узнал много и в тоже время ничтожно мало. Гоголь не любит ни одно из времён года, в особенности сезон цветения всякой херни, когда первое что ты хочешь- это задохнутся на месте, а не сидеть посреди улицы и прыскать в себя лекарство из инголятора. И только в последнюю очередь до которой, как правило, не доходит- любуешься красотой и говоришь, как прекрасна весна. Грязно, мокро, сыро. Смертельно. Фу. Федя тогда пошутил, что красота и правда требует жертв. В прямом смысле. Гоголь оценил. Ещё Коля оказался очень эмоциональным. Иногда смотреть с ним фильмы было невозможно, но со временем его вставки перестали быть раздражающими. Федор слушал даже не фильм, а больше вникал в его недовольство или радость, смотря от самого момента фильма. Или успокаивал, похлопывая по плечу, когда они смотрели Хатико. Яновский любил разные сорта чая, но почти всегда пьет только черный, потому что времени выбирать другой, да и сил, просто нет. Так что он хватает первую попавшуюся коробку «Принцесса Нури» и идёт на кассу. Это Достоевский тоже запомнил. Зачем? Первого апреля у этого придурка день рождение, стоит хотя бы ему нормальный чай подарить, а то помрёт на этом дешёвом дерьмище. Дальше в основном были мелочи, но привычка Федора- эти самые мелочи запоминать и держать в голове. Для мелочах о фотографе были выделенны отдельные полочки в черепной коробке.

***

-Федь, ты меня слушаешь? — Брюнет рассеянно посмотрел в сторону, где находился его друг и однокурсник по совместительству. Иван Гончаров или же " Ваня-Спаси-Господи-Гончаров". Последние минут двадцать до универа он что-то рассказывал, но мысли вновь уводили Фёдора за собой. Суждения эти даже не о предстоящей сессии, а о белобрысом больном (во всех смыслах) гетерохромике, что любит печь пирожки и смотреть интересные фильмы. -Федор! Где ты витаешь, черт возьми? — Его резко хватают за локоть и брюнет ошарашенно поднимает голову, услыша визг колес и сигнал водителя. Волосы, поднятые ветром, легли на лицо. Иван крепко держал его за локот, не давай пройти на проезжую часть. -Спасибо, — В голове встал момент, произошедший месяц назад. И снова с Колей. То, как он в первый раз ввалился к нему в квартиру «побитый бомжами за последнюю бутылку водки». А ведь он мог оказаться на его месте, если бы не Иван. Или бы оказался в гробу. А что? Там тепло, мягкая подушка, цветочки, темнота и тишина, ммм. Интересно, а плач пришедших на могилу не будет мешать вечному сну? Если будет, то брюнет восстанет из пепла ядерной машиной и уебет этого человека по голове подсвечником. А что? Нехуй мешать спать бедному студенту — программисту. -Ты в последнее время как будто не в этом мире. В облаках летаешь, не похоже на тебя. Что случилось? — Все также держа за руку, Гончаров переводил его через дорогу и только на том конце отпустил. Ишь, под машины кидаться начал! Не из-за компьютера, мам, а из-за учебы, честно! -Вань, — Сероглазый смотрит и ждёт, изогнув одну бровь. Слушает.

-Я, кажется, влюбился.

Гончаров смотрит и кажется, что его глаза с каждой секундой увеличиваются все больше и больше. Он открывал рот и закрывал, не зная, что сказать. Как рыба. Наконец, они снова пошли. -И кто же эта счастливца? — Наконец поддал голос Иван. Федору аж на душе легче стало. -И да, поаккуратнее с выражениями. У меня сердце от таких заявлений чуть не остановилось. В хорошем смысле, конечно. -В этом и проблема, — Можно было подумать, что ответ идёт на последнюю реплику, но нет. Федор отвечал на вопрос.- Это парень, Вань. Если бы Иван что-то пил, он бы поперхнулся и выплюнул все, что бы во рту. Он снова покасился на Федора. -Кто же этот… Счастливчик? -Парень с оптико-механического. Фотограф, — Иван понимающе и чуть задумчиво протянул первую букву алфавита. -Это он сделал те фото, что у тебя на странице в ВК выложены? — Брюнет кивнул и убрал одну прядь за ухо. Поймал себя на мысли, что в очередную фотосессию Гоголь попросил сделать также. А потом сказал, что Федор красиво смотрится с такой прической. Только тогда основная копна волос была забрана в хвост, да не важно. Зато теперь он продолжает так делать. Черт. -Я в фотографии далеко не мастер, но даже я уловил разницу между правда качественной съемкой в домашних условиях и на камеру твоего мобильного, — Это было очевидно, но Достоевский все равно кивнул. -И как тебе позировать? Насмешка немного насторожила, но Гончаров улыбался вполне как всегда, так что программист быстро расслабился. -Иногда у него безумные идеи. «Ляг в снег, я дальше все сделаю» и в итоге, когда я лег, я ждал его минут десять, — Иван кивнул, вспоминая ту фотографию на странице одногруппника. Федор лежал на снегу, сложив руки на груди. Волосы черными перьями-прядями раскиданы по белоснежному полотну. Вокруг лежал алые ягоды на ветвях, путаясь в темных волосах. Картину дополнили снежинки. Из-за вспышки камеры они блестели и хорошо выделялись на черных, словно копоть или уголь волосах и ресницах. Красноватые от холода щеки, нос, уши и руки хорошо сочитались с плодами. Этот снимок был любимым для Федора, даже не смотря на не самые лучшие последствия: две недели больничного с сильнейшей температурой и слабостью. Но это того стоило, раз именно это фото стоит у него на аватарке, которую он не менял чуть ли не с создания страницы. -Это да. Но зато это выглядит оригинально и правда красиво, хоть и безумно иногда, — Достоевский кивнул. Он был полностью согласен с одногруппником. Вот многие говорят, что творчесские люди не от мира сего. Они видят мир по другому. По своему. Обычный человек увидит красивый закат, а художник- ангела, сидящего на облаках и наблюдающим за заходом солнца и его исчезновением в пустоте оставляющим после себя мрак и тишину. Обычный человек не увидит красоту в том, в чем увидят ее творчесские люди. И Гоголь исключением не был. Порой безумен, но таковы люди, поддавшиеся прекрасному. Это стоит принять и простить и просто наслаждаться, как они вносят в серый мир яркие краски. Тем более это касается Петербуржцев. Таких людей тут правда не хватает и порой разноцветные граффити с пожеланием хорошего дня вызывают улыбку. Или мотивирующие надписи с какой-то детской иллюстрацией в виде радуги, облачка и солнышка. И все улыбаются. И люди, проходящие мимо, и персонажи на рисунке. Интересно, где такие люди берут свою энергию? Может, из недоступных обычному человеку настоек, сделанных из звёзд и кусочка ночного неба? Или из коктейлей, в которые они запихали кусочек радуги и солнца? Может, они питаются чем-то не от мира сего, как и они сами? Тем, что обычные люди не видят и не чувствуют. Тем, что для обычных людей не существует. На эту тему интересно рассуждать. Интересно создавать для каждого человека свой образ по этой схеме. Гоголь бы, например, точно питался кислыми мармеладками, сделанными из самой радуги, коктейлями из солнечных лучей и слез ангелов со сладкой ватой- облаками. А ещё он бы в прямом смысле светился. Как фонарик, только не само тело. Его волосы бы сияли и переливались, как снег на солнечных лучах. Сказочно. Словно в шевелюру вшили блестящие нити или она из них состояла. Федор усмехнулся. Что за мысли в его голове? Любовь творит чудеса и даже заставляет сходить с ума, судя по всему. Но Достоевскому это нравится, определенно.

***

Мою первую любовь звали Безумием. Она любила творить и смеяться, Готовить, пить чай с имбирным печеньем. Обниматься, до потери сознания и рисовать на стенах мелом. Любовь любила приключения и не любила времёна года. Любовь была безумна, Отвергнута обществом всего мирского люда. Но любовь была любима, Накрыта одеялом и обнята. Любовь была другой, безумной, нелюдимой, необъятной. Любовь была моей, моей родной ,родимой. Мою первую любовь прозвали Безумием. Я не отрицаю сего. Я полюбил его целиком, Считая светлые веснушки. Мою любовь звали Безумием.