страшно

и без того короткие летние каникулы в этот раз проходят особенно быстро. кацуки слишком занят, разрываясь между виджилантизмом и попытками поддерживать себя в адекватном состоянии. по ночам химико греет его бок. мир кажется немного странным, большим, широким и холодным, словно вот-вот наступит весна. но приходит осень. листья стелятся ему под ноги, когда он идет домой из школы. ветер завывает в его окно по вечерам (и заставляет химико улыбаться). асфальт покрывается лужами, в которых отражается лишь серость. он смотрит на то, как мир стремительно меняется, поддаваясь временному умиранию, и думает: неужели уже осень? так быстро? сможет ли он смыть кровь со своих ботинок в луже? как долго деку еще протянет? придется ли ему хоронить его этой зимой? небо серое и злое, и оно давит ему на плечи, но это нормально, к этому он привык. только улицы города, даже те, что он исходил вдоль и поперек, кажутся ему странными, словно он смотрит на их искаженное отражение. вот здесь они с деку громко о чем-то спорили, так, что слышали все вокруг, а старушки сделали им замечание. этой дорогой через дворы мать водила его в книжный. а вот здесь он, кажется, играл в детстве. он знает эти места, он рос вместе с ними. но все кажется ему другим. сколько все это будет продолжаться, - угрюмо размышляет кацуки, растирая лист под подошвой, - сколько мне терпеть эти проклятые метаморфозы? с чем еще мне придется иметь дело? я просто хочу увидеть деку живым, отчима - идущим к черту, мать - не видеть вообще. неужели я о многом прошу? осень такое время. хочется нескончаемо жаловаться богу и кричать в небеса, и плакать как ребенок. хочется получить ответы, даже если задаешь их мертвым. хочется прижаться к чьему-то плечу. он делает все это, конечно. только ответов не получает. *** - я чувствую, что задолжал тебе откровенность в ответ, - говорит кацуки одним прохладным вечером в самом начале осени. - потому что ты хочешь или потому что ты должен? - спрашивает химико очень серьезно, и он фыркает: - потому что я хочу, конечно же. за кого ты меня принимаешь? химико есть что сказать в ответ на этот исключительно риторический вопрос, но вместо этого она лишь по-деловому кивает: - тогда ладно, - и слабая улыбка невольно скользит по губам кацуки мягкой реакцией на ее снисхождение. - иди сюда, - она хлопает ладонью по месту рядом с собой, и он послушно садится на диван, тут же поворачиваясь к ней лицом. времена, когда можно, нужно, обязано было прятаться давно прошли. ему больше не скрыть лица, не отбросить дружбу, не отступить перед правдой. жизнь заключается в том, чтобы делать все, что можешь, несмотря на страх. жизнь заключается в откровенности - в том, как ты подводишь себя под удар, раздираешь грудную клетку собственными руками, подставляя сердце под чужое прикосновение. жизнь зиждется на доверии. он никому ни слова не сказал про изуку. никогда ни с кем об этом не говорил, даже с тетей инко, особенно с тетей инко. как плохо, как больно, как страшно - никогда. но он сел рядом с химико, переплел ее пальцы со своими. и все рассказал. не про кровь, нет. по крайней мере не сразу. он рассказал ей об отливающей чернотой зелени и веснушках, о дурацких ботинках и куче тетрадей про героев. о мелких пакостях, о больших приключениях, о пауке в бенто учительницы, которая назвала кацуки будущим злодеем на третьем году начальной школы. о клее на стуле сенсея, который выставил деку посмешищем перед классом. он сделал небольшую паузу, подбирая слова и пытаясь справиться с тяжестью в своей груди и слезами, казалось, застывшими в глазах, но не пролившимися. и тогда он рассказал ей о крови, покрывающей его руки потому, что он кинулся проверять у деку пульс. рассказал коротко и сухо. он не плакал, но глаза химико покраснели от слез, а он держал ее руку в своих, и знал, что она чувствует дрожь в его руках. и они цеплялись друг за друга, два подростка в хороший день хреновой жизни. они не были невинны и невиновны. но даже так - они заслуживали лучшего, даже если сами себе в этом не признавались. *** лишь только переступив порог класса, он понял, что, хотя и был занят, ему не хватало их - его одноклассниц. он почти не знал их раньше, но теперь у этих лиц были имена и характеры, и он привык к ним, и без них было почти что странно. день шел неспеша, но не мучительно. на перемене все вокруг шумело, летало, взрывалось, и невольно он почувствовал себя в своей стихии. али, поймав его задумчивый взгляд, едва заметно улыбнулась, и он подумал: - хорошо, что я сейчас здесь. хорошо, что я не умер. он улыбнулся ей в ответ. удовлетворение лежало в маленьких моментах, когда ты осознавал, что несмотря на все ужасы, в чем-то тебе действительно повезло. неожиданно довольный своим днем, он встал из-за парты и решительно отправился действовать али на нервы. - разве али - это не мужское имя? - спросил он, усевшись на угол ее стола и покачивая ногой, и она, поняв, что он спрашивает несерьезно, лишь закатила глаза. затем подперла щеку рукой и невозмутимо ответила: - я выдавала себя за пацана, пока не сбежала из страны от талибов, - пропустив, очевидно, всякое вступление к своим словам и сразу перейдя к сути. кацуки удивленно моргнул, пытаясь осознать сказанное. со стороны можно было заметить, как в его голове вращаются шестеренки, скрипя и застревая. - да шучу я, - али, вдоволь насладившись его замешательством, ухмыльнулась. - талибы уже полвека в пакистане не рулят вообще-то. просто мои родители так хотели мальчика, что... - каким-то образом это ничуть не лучше. - ну, вот почему я съехала, - она пожимает плечами, не выглядя так, будто воспоминание об этом хоть сколько-то ее задевает. и кацуки солжет, если скажет, что ему неинтересно, откуда она взяла деньги на съем квартиры, но это, пожалуй, совсем не его дело. даже если это незаконно. особенно если это незаконно. она выглядит достаточно сообразительной и проворной, чтобы не попасться, а это значит, что все будет в порядке. - если они будут доставать тебя, - возвращается кацуки к теме родителей, - можешь запугать их мной, - и это, конечно, шутка, ведь он абсолютно уверен, что али способна удержать их подальше от себя самостоятельно. - молчи ты, кахраман, - хихикает она, спрятав улыбку за ладонями. - не знаю, что это было, - говорит он о неизвестном слове, - но звучит как оскорбление. - на моем языке это значит засранец, - поясняет али, тут же состроив серьезное лицо, но ее глаза сияют смехом, - носи с честью. кацуки показательно кланяется в пояс, прижимая руку к груди в доказательство своей огромной благодарности, как делают в старых фильмах европейцы. впрочем, его хорошему настроению не суждено длиться долго. лишь только возвратившись к своей парте, ему сразу же не везет услышать чужой разговор (или, впрочем, наоборот - ведь нет ничего важнее информации, особенно о себе самом). - ты про Тень? - удавливает он краем уха, и невольно возвращается из своих мыслей в реальность. а разговор идет своим чередом: - ну да, Тень, новый виджиланте, тот, что весь в черном, - подтверждает девушка, чье имя он не помнит, и ее столь же безымянная для него подруга фыркает в ответ: - виджиланте? вроде стейна? - нет, ты послушай. ведь стейн просто сумасшедший... - хотя его слова имеют смысл. - но Тень? он оберегает те районы мусутафу, которые остальные герои считают неважными, - его одноклассница драматично размахивает руками, на автомате продолжая речь, и вдруг прерывается, осознав услышанное: - что значит, имеют смысл? ты о чем? и кацуки прячет глаза, уткнувшись в тетрадь, словно все это его не интересует, пока ожесточенный спор о теориях и практиках разгорается на заднем плане. замерев за своей партой, он не может избавиться от напряжения, разлившегося по всему его телу. почему о нем говорят? он не должен был быть замечен. никто даже не должен был знать о нем. всем плевать на те районы. так почему? прошло едва ли две недели, а у него уже есть прозвище. речь может идти о ком-то другом, - почти нерешительно говорит кацуки сам себе, но сомнения и опаска уже накатывают волной, разрушая спокойствие. он, возможно, должен чувствовать себя гордым или довольным, но кацуки не глупец - он знает, что последует. каждым виджиланте, чье имя держится на слуху, рано или поздно заинтересовывается не только полиция, но и комиссия. а такие проблемы не нужны никому. ему - тем более. он не сможет спасти деку, если... он не сможет спасти его в любом случае. он перестает слушать, отвернувшись и пустым взглядом уставившись на часы над доской. время вновь ускользает из-под его пальцев.