страшно

в бойцовском клубе, по классике, было всего несколько правил. первое - никому не рассказывать о бойцовском клубе. второе - перед дракой снимать обувь. третье - никаких причуд. в клуб попадали через друзей, знакомых, коллег. они приводили тебя молча, не говоря о том, куда ведут, но точно зная, что тебе это нужно. каждый, кто пришел, должен был драться. кроме новичков. кацуки обожал это сумасшедшее место. он цеплялся со взрослыми, заебавшимися от жизни людьми до трех раз за вечер. некоторых он мог победить - брал ловкостью и реакцией. до некоторых ему было далеко, поскольку они хорошо умели пользоваться своим ростом и силой. и в конце своих драк, как и все прочие, он шел лечиться. в его первый раз здесь то...химико сломала себе ребро, это было довольно очевидно по ее перекошенному от боли лицу, когда она пыталась не схватиться руками за бок. она была умнее кацуки, который в таком случае, вероятно, еще пытался бы драться дальше, поэтому вместо этого сдалась и быстро направилась в узкий проем двери в углу огромного помещения, в который кацуки скользнул вслед за ней. сломанное ребро химико познакомило кацуки с местным медиком. оказалось, варианта было два: тебя могли полностью подправить силой лечебного квирка, и вот ты уже как новенький, вперед - домой или на работу, словно ничего не случалось. или можно было выбрать второй вариант. и получить базовую обработку своих ран, уходя домой в синяках и бинтах. кацуки вежливо спросил: - а нахрена? - мой друг, - моментально включилась химико ("эй, мне не нужен чертов переводчик!"), - спрашивает, а почему бы им не вылечиться полностью, раз это возможно? медичка, бледная женщина средних лет с пепельными волосами, собранными в высокий хвост, усмехнулась. - боль, - сказала она низким голосом, - многим необходима, как воздух. он чувствовал понимание в ее словах. как будто она сама хотела выйти на маты и раскроить кому-нибудь лицо и, конечно, тоже быть избитой в ответ. боль необходима, чтобы держаться в реальности, - осознал кацуки и кивнул, размышляя о том, стоит ли реальность того, чтобы в ней задерживаться. но глядя, как медичка кладет руки химико на ребра, и та спустя время вздыхает облегченно, он вдруг задумался совсем о других вещах. впрочем, эта мысль требовала времени. *** когда они выходили, химико повернулась и посмотрела ему в лицо: - ты оживился, - сказала она весело, подпрыгивая от волнения. - я... чего? сама ты оживилась. - нет, определенно оживился, - она встретилась с ним взглядом, и глаза ее сияли чем-то мягким. - да иди ты, - отмахнулся кацуки, ведь все его мысли были заняты новым местом. химико только улыбнулась с толикой озорства и нежности. *** и время немного замедлило свой бег. но прошел уже целый месяц с того момента, как ему исполнилось четырнадцать. и с момента, когда он в последний раз видел тетю инко (хотя она не видела его). можно было оставаться трусливым куском дерьма вечно, но кацуки мог называться кацуки лишь потому, что переступал через свои страхи. иначе это был бы уже не он. поэтому, криво улыбнувшись своему отражению в зеркале и тут же решив не пытаться улыбаться вообще, он вышел на улицу. руки дрожали и дыхание сбивалось. ничего не шло в голову, так что он бездумно переставлял ноги, почти не смотря по сторонам, потому что знал дорогу к дому деку лучше, чем дорогу к своему. помнится, находясь в шоке, он добрался до тети инко быстрее, чем звонок директора, оставляя кровавые следы на дороге. не то что бы он бежал (хотя может и бежал, он не мог вспомнить). просто школа была невероятно близко. вырвавшись из воспоминаний (тех, которые присутствовали), он позвонил в дверной звонок. около минуты из дома не слышно было ни звука, но вот дверь скрипнула, открываясь, и он оказался с тетей инко лицом к лицу. прошло несколько бесконечных безмолвных секунд. - я... вот, - сказал кацуки, наконец, разбивая тишину, и тетя инко, уже приготовившаяся начать первой, снова сомкнула губы. - возвращаю тарелку. она скользнула по тарелке взглядом, будто не замечая, но все равно взяла ее из его рук. затем подалась назад, впуская в дом, и пошла на кухню, где поставила тарелку на стол. только тогда она вновь повернулась к нему лицом, а он встретил ее погасший взгляд своим измученным. в некотором роде они посмотрели друг в друга как в зеркало. растрепанные волосы, почти черные мешки под глазами, сутулость в плечах. мы выглядим, как мертвецы, - понял кацуки и неуместно усмехнулся краем губ. она не стала спрашивать, почему он больше не навещает деку. он не стал спрашивать, почему она по-прежнему сидит там круглые сутки. некоторые вещи просто не стоило обсуждать, чтобы не потерять то, что осталось. в конце концов они вцепились друг в друга, как утопающие, и стояли, обнимаясь, добрые пять минут. - пожалуйста, заходи иногда, - прошептала тетя инко, когда он уходил, выдав ему с собой еще пирога. - даже если только для того, чтобы вернуть тарелку. он кивнул, не доверяя своему голосу. и слезы катились из его глаз без остановки, когда он шел обратно. *** химико, как правило, весь день проводила снаружи, где-то в местах, о которых он ничего не знал, занимаясь своими делами, но ночью она всегда возвращалась, заходя через заднюю дверь. иногда она проскальзывала к нему постель, когда думала, что он спит. обнимала его со спины. кацуки замедлял дыхание, чтобы не выдать себя, и не шевелился до тех пор, пока она не засыпала. химико искала комфорта. он мог дать его ей. в конце концов, это было не так уж много. к тому же, кровать была мягче футона. химико жила на развалинах уже год, и что-то тяжелое оседало у кацуки в животе, когда он думал о том, как она потянулась к своей футболке. он не стал предполагать худшего, но все равно не мог забыть об этом. он прописал ее в своей комнате и стал готовить ужин на двоих. она пыталась помочь ему с этим, но суп после ее вмешательства есть было невозможно. они попробовали по ложке, скривились и решили отложить проблему ее готовки на потом. недавно начался сезон дождей, и в особо хмурые вечера они сидели в обнимку на кровати, расположив ноутбук на коленях. химико, оказывается, обожала старую супергероику вроде марвел. когда кацуки сказал ей, что марвел он терпеть не может, она устроила бой подушками. было хорошо сидеть с ней вот так. гладить ее по голове, как раньше гладила его мать. он словно отдавал вселенной то, что задолжал. хотя химико и была старше его на добрые полгода (а может и год, черт его знает, они оба мало говорили о себе). вечера были приятны, а ночи уже не пугали. но дни все еще были мучительны, как медленная пытка. он сидел в школе и размеренно, неторопясь сходил с ума. и чем хуже и никчемнее он себя чувствовал, тем сильнее у него чесались руки сделать хоть что-то полезное. а кацуки никогда не был из тех, кто тормозил перед какой-либо задачей (пусть даже поставленной себе самостоятельно). за исключением, конечно, извинений. впрочем, ему показалось, что даже с этим у него сейчас не было бы проблем. большую часть времени мир был слишком эфирен, расплывчат, неясен, словно накрытый туманом, и оживлялся только в моменты столкновений. в остальное время гордость, стыд - все это казалось далеким. даже боль утраты не была четкой, она оседала в костях, но не жгла. вероятно, он все еще считал, что это можно исправить. кацуки отдавал себе отчет в том, что это неправильно - цепляться за деку из последних сил, тянуться, пытаться схватить, стирая руки в кровь, хотя тот давно уже выскользнул из пальцев. он должен был отпустить его. но не мог. он видел его кровь, брызнувшую по асфальту. он знал, что он МЕРТВ, хотя его тело все еще лежало в больнице, и аппараты издавали звук в такт биению сердца. он не мог. не мог отпустить его. это было так страшно - отпустить. деку был константой в его жизни, землей под ногами. без него кацуки завис в открытом космосе. было темно и холодно, звезды сияли, как маяки, слишком далекие, чтобы взять их как ориентир. он не хотел выпускать из рук ту единственную частичку света, что у него была. теперь рядом обосновалась тога. хотя он и знал ее всего полмесяца, он начал привязываться. но этого было недостаточно. никого, кроме деку, не было достаточно. - ты слышала про этого нового злодея? - вырвал его из мыслей голос одноклассницы. - ублюдки в эти дни делают что хотят. чем вообще занимается всемогущий? - ответила ее подруга, усевшись с ней рядом. спасает задницы, как и раньше, - подумал кацуки, неспеша снимая ноги с парты, и продолжение разговора почти осталось для него неизвестным, но тут одноклассница понизила голос: - а что насчет сацукавы? ты в курсе, что произошло? - да, это ужасно, - покивали ей в ответ. - у меня аж мурашки по коже. не знаю, что бы я делала, если б за мной увязался такой мордоворот. никак не хочет оставить бедняжку в покое. - о чем это вы говорите? - почти вежливо уточнил кацуки, повернувшись к девчонкам, чем на секунду напугал их. но они быстро пришли в себя и, переглянувшись, все-таки поделились с ним информацией. и вот так, в конце концов, кацуки ввязался в свою первую драку за правое дело. за последнее время было много того, что он попробовал впервые, но кацуки не жаловался. его круговорот идиотских решений сделал жизнь чуть менее невыносимой. *** - спасибо, бакуго-сан, - сказала сацукава, глубоко кланяясь. - но из-за меня у вас будут проблемы. - переживу, - отмахнулся кацуки. - иди уже. скоро темнеет. она кивнула, и он смотрел в ее спину, когда она уходила. лучи закатного солнца погладили ее по макушке. он чувствовал себя измотанным. он чувствовал себя довольным. почти как раньше, когда деку был за его плечом. - хорошо, - сказала он сам себе, стараясь дышать размеренно. сацукава уже скрылась за углом. - ладно. блять. все в порядке. ты в порядке. и впервые это звучало хоть сколько-нибудь убедительно. за эту драку его отстранили от учебы на неделю. еще немного, и это была бы метка в его школьное дело. всего одна такая метка - и ему никогда не стать героем. его сенсею удалось убедить директора воздержаться от этого. но при повторении инцидента, - сказала она, - не сомневайся, мы примем меры. к несчастью для всех, кто пытался его контролировать, он больше не был достоин героизма. но он был пуст и потерян, и теперь он мог помогать людям. драться было весело, помочь кому-то было приятно, а объединить это - было отличной стратегией выживания.