Гермиона Грейнджер и профессор ЗОТИ

      Чужая магия вибрировала в безветренном лесу, проскользнув в шорохе чьих-то грузных шагов. Гермиона осторожно проследила за взглядом замершей Блэк и захлебнулась в ужасе, когда перед ними внезапно оказались трое мужчин, окутанные в плащи, будто в свою одержимость. Девушке оставалось лишь растерянно оглянуться и обнаружить себя на открытой опушке, словно в самом настоящем капкане.       Мужчина, возглавляющий тройку в центре, небрежно скинув с головы капюшон, раскрыл свое лицо. Это был Каркаров. Его лицо сияло торжеством, а взгляд пылал стальной уверенностью и нетерпением. — Добрый вечер, дамы, — негромко, но с нарочитой любезностью произнёс Каркаров, делая медленные шаги вперед.       С колотящимся сердцем, охваченная странными мыслями и подозрениями, Гермиона машинально юркнула в карман мантии, непослушными пальцами сжав волшебную палочку в ладони.       Блэк, казалось, даже не удивилась неожиданной встречи. Заинтересованно прищурившись, она лишь внимательно наблюдала за приближением пугающей компании волшебников. — Не хватило смелости прийти одному? Боишься меня? — не растягивая лишних театральных пауз, промурлыкала в ответ с насмешкой Блэк.       Слова повисли в воздухе, словно невидимая петля.       Гермиона затаила дыхание. Она ждала другого тона от Блэк. Более холодного. Более колкого. Но впервые веселящийся тон женщины не пугал Гермиону, сбавляя обороты накатывающей тревоги. — С чего бы мне бояться свою старую знакомую? — невинно парировал мужчина.       Казалось, он действительно смотрел в ответ на Блэк без страха, но палочка в его руке была наготове.       Гермиона с опаской рассматривала незнакомцев за спиной Каркарова, едва способная на атаку, защиту или бегство. Тело сковало напряжение, а непонимание происходящего создавало невообразимое чувство не то смятения, не то бестолковости. Что происходит? — Ты хотел отравить меня, — с фальшивой ноткой обиды протянула Блэк, — Не слишком уж добродушный прием. — Я полагал, что ты приехала сюда за мной, но ты вовремя встала на верную сторону, — спокойно ответил Каркаров и даже слегка поклонился в уважительном жесте. — Об одной стороне ли мы говорим, Игорь? — чуть повернув голову набок, усмехнулась женщина.       Мужчина взглянул на Гермиону с таким жадным огнем в глазах, что той невольно захотелось спрятаться за Блэк. Скребущее в животе предчувствие неизбежной катастрофы накатывало волнами, будто перед цунами. — Ты привела мне девчонку, — наконец прохрипел с возбужденным восторгом Каркаров, — Ответ очевиден.       Гермиона лихорадочно задалась вопросом — что это значит? — и в ответ логика прошептала очевидное — предательство.       Спонтанное озарение похоже на мозаичный витраж, который невозможно было разглядеть, пока стоишь близко. Гермиона будто сделала двадцать шагов назад от мозаики, но всего два — от Блэк.       И сложившаяся картина была очевидна — подружку Поттера подали на блюдечке Пожирателю Смерти словно подбитую мышь неопытной змее.       Гермиона отчаянно посмотрела на Блэк, выпрашивая железное опровержение своим худшим мыслям. Взгляд, конечно же, был проигнорирован: внимание Блэк всецело обращено к другим. — Поспешу огорчить тебя, Игорь, — губы Блэк растянулись в улыбке, — Ты никогда не сможешь отмыться от своего предательства. Подружка Поттера тебе в этом не поможет.       Её голос был спокоен. Ни ненависти, ни уважения к Каркарову — легкий будничный тон. Так охотник разговаривает с жертвой, вытаскивая её из своих сетей и собираясь свернуть шею. Каркаров непонимающе нахмурился. Гермиона же едва была в силах стоять на ногах. Напряжение вокруг сгустилась энергией, наэлектризовав воздух до такой степени, что было трудно дышать.       Блэк тем временем невинно продолжила: — Ты назвал так много фамилий…и хотел убить меня из-за животного страха сдохнуть первым, — она говорила легко, словно о чем-то незначительном, — Полагаю, милый Руди жаждет прикончить тебя своими руками, но, увы… — Ловушка! — взревел Каркаров, поднимая палочку.       Блэк не дала ему шанса на атаку — она среагировала первой, но её проклятье тут же было отбито.       Воздух вокруг них взорвался каскадом разноцветных заклинаний — смертоносным огненным дождем, который не давал времени на раздумья. Гермиону тут же отбросило назад: она не успела выставить щит, и подобно сломанной кукле ее припечатало к земле, выбивая из груди весь воздух и надежду в лучшее. Её пальцы, утратившие волшебную палочку, безвольно скользнули по грязи, пытаясь зацепиться за хоть что-нибудь, но земля под ними уходила.       Мир качнулся и поплыл перед глазами мутными пятнами.       Гермиона слышала битву, но не могла подняться.       Заклинания пролетали над ней, свистя, словно рассерженные осы и раскаты грома. Сияющие всполохи прошивали воздух со всех сторон. Магия была тяжелой, как металл, она сгущалась вокруг плотным полотном, что казалось, её можно потрогать руками. Гермиона с трудом подняла голову, едва в силах разглядеть происходящее.       Блэк двигалась в этой схватке быстро и непредсказуемо, излучая удовольствие. Каждый взмах её палочки был отточен, каждый шаг — уверен. Она атаковала без пощады, словно давно жаждала этого момента. Двое противников вскоре рухнули на землю с приглушенными вскриками, и от каждого нового победного движения Блэк казалась всё свободнее, будто птица, спустя долгие месяцы неволи наконец-то вылетев на свободу.       Лишившись своих союзников, Каркаров не сдавался, но его паника росла. Он метался, стреляя заклинаниями во все стороны, но каждое из них разбивалось о щиты Блэк. Каркаров боролся до последнего, отчаяние перед осознанием проигрыша отблескивало в его глазах, отчего он бросался заклятиями сплошным потоком.       «Он проиграет» — подумала с паникой Гермиона.       И её слова оправдались через секунду.       Фиолетовая вспышка всполоснула воздух и ударила Каркарова прямо в грудь.       Битва застыла на мгновение.       Каркаров пошатнулся с вытянутой рукой и едва удержался на ногах. Его взгляд потух. Гермиона ахнула, во все глаза смотря на замершую фигуру Блэк, хищно выгнувшуюся в ожидании новой атаки.       Женщина взмахнула палочкой в последний раз, отчего три обессиленных тела тяжелыми мешками снесло к самому берегу озера: от этих глухих ударов у Гермионы замерло сердце. Она не в силах была даже закричать. Горло сцепило чьей-то хваткой. Она пошевелиться не могла, только чувствовала, как мир проваливался под землю с оглушительным грохотом.       Блэк не дала ей времени на осознание случившегося: резко развернувшись, она направилась прямиком к замершей на земле Гермионе.       Женщина приближалась быстро — этот пугающий, уверенный шаг, от которого Гермиона рефлекторно попыталась отползти, понимая, что теперь она — не просто свидетельница страшного преступления, но и его пленница. Жертва обстоятельств. Лишние глаза. Она чувствовала себя бесхребетной и нанизанной на гачек, не понимая, что ей делать: бежать со всех ног, напасть на Блэк или смириться со своей возможной скорой смертью?       Мысли разбегались в голове, уступая место панике, сравнимому с пропастью, к которой Гермиона добровольно себя подтолкнула.       Блэк подступила вплотную, отчего её платье холодной тканью лизнуло щиколотку Гермионы. Девушка вздрогнула, смотря на возвышающуюся над ней женщину с нескрываемым ужасом. — Вы меня убьете? — прохрипела Гермиона, едва узнавая свой голос.       В том, как Блэк на неё посмотрела, было что-то жуткое, действительно завлекающее на погибель. Женщина подняла палочку Гермионы, беспечно утерянную на земле, и коротко ответила: — Не убью.       Такой простой ответ вселял веру в лучшее. Сбавлял панику. В какой-то момент, будто устав от растянутой паузы, Блэк наклонилась и схватила Гермиону за предплечье, ставя на ноги так, словно та ничего не весила и была всего лишь пустотой в человеческой оболочке.       Гермиона ожидала удара, едкого слова, Аваду Кедавру в висок, чего угодно. Но ничего не произошло.       Палочка была благополучно возвращена Гермионе.       Едва найдя силы поравняться с Блэк, Гермиона вся подобралась, но вырваться не попыталась, выжидая свой роковой час смело и бездумно. Палочка в ее руке горела огнем.       Ровное дыхание Блэк после такой жестокой битвы пугало не меньше, чем внешнее спокойствие женщины. Она определенно старалась держать себя в руках, но в карих глазах плескалось настоящие безумие, грозящаяся утопить сознание в себе.       Отвага хлынула из Гермионы с таким же отчаянием, что и эмоции: — Объяснитесь мне! — выпалила девушка. — Иначе я…я буду вынуждена атаковать вас.       Блэк не сдержала в себе ядовитого смешка от высказанных условий ученицы. После увиденного у Гермионы нет шансов даже на секундное отступление.       Девушка не успела среагировать и ответить, когда Блэк больно сжала её руку: земля под ногами и мир перед глазами резко исчезли.       Они трансгрессировали на территории школы, что означало лишь одно: её директор мертв.       Живот свернуло в тугой узел, когда Гермиона снова ощутила под собой твердый пол. Пошатнувшись, она сделала всё возможное, чтобы устоять на дрожащих ногах. С трудом подавив в себе испуганный крик, Гермиона торопливо осмотрелась, пытаясь понять, куда их перенесло.       Они оказались в комнате, чьи очертания смутно напоминали ту, в которой Гермиона жила с Джинни. Стены, хоть и скрытые в полумраке, казались холодными и неприветливыми.       Это была комната Блэк. — Начнешь истерить — я выпотрошу из твоего мозга каждую секунду случившегося, — с нескрываемым презрением прошипела женщина, грубо отпуская запястье Гермионы.       Комната озарилась приглушённым светом.       Блэк медленно направилась к кофейному столику, где стояла бутылка с огневиски — обещанный презент от Макгоногалл. Наколдовав себе граненный стакан, женщина торопливо откупорила бутылку и нервно плеснула в него немного огненной жидкости. Виски загорелся в бокале синим пламенем, освещая глаза Блэк демоническим огнем, и мгновенно потух.       Адреналин бушевал в венах — Гермионе хотелось сбежать отсюда. Но слабость одолела ее. Замершая до этого, лишенная опоры девушка устало осела на пол, унимая подкравшуюся тошноту. После трансгрессии собственное тело казалось чужим — суставы ныли, а грудь сдавливало от затянутого корсета, который мешал вдохнуть полной грудью.       Гермиона прикрыла глаза. Ее внутренности трясло.       Факты, словно мёртвой хваткой, сдавили её разум. Сегодня она стала наживкой для Каркарова, а сирена вывернула из юной души, подобно дементору, пугающую сердцу истину, и это высасывало из тела жизнь. У Гермионы нет сил. И слез. Эмоции, казалось, утекали из неё, как песок сквозь пальцы, с каждой секундой этой страшной осознанности.       Тишина душила. Время текло медленно.       Блэк явно собиралась с мыслями, а Гермиона отрешенно разглядывала то узоры ковра под собой, то саму Блэк, лениво устроившуюся в кресле. Платье женщины завораживающе отблескивало на свету, растворяя в полумраке оттенок ультрамарина. Этот блеск напоминал кожу сирены.       Возможно, Гермионе не стоило начинать разговор — подготовиться к предстоящей беседе и ночи не хватило бы обеим. Но все, спустя минуты грузной тишины, девушка судорожно расправила плечи и подняла голову. — Я теперь знаю вашу тайну, — наконец выдавила девушка, испугавшись слабости и хрипоты своего голоса.       Блэк смотрела в сторону, не утруждая себя поворотом головы. Бокал в ее руке уже успел опустеть. — Говори конкретнее, у меня их много.       Гермиона прикусила губу, пытаясь унять нарастающий в груди гнев. Собрав в себе остатки храбрости, она проговорила слова, убегающей кофейной гущей шипящие на языке: — Вы уничтожили души невинных волшебников, родителей Невилла, за что Каркаров попытался сдать вас Министерству. И вы убили его.       Требовательно выжидая реакции на прямое обвинение, Гермиона пристально наблюдала за женщиной, не зная, чего ожидать.       Блэк дала себе минуту, чтобы встретиться тяжелыми взглядами.       Все высказанные слова, вязкой пеленой повисшие между ними и вытесняющие кислород, казалось, резали без ножа. Гермиона теперь боялась этого молчания: ей хотелось выплеснуть весь накопившейся ужас и получить хоть одну призрачную надежду, что перед ней волшебница, которую Гермиона все еще знала.       Ни один мускул на её лице не дрогнул, когда Блэк заговорила: — Грейнджер, не вся та правда, что очевидна.       Блэк не стала опровергать ни одного слова, но нервно расправила плечи, как делает всякий, кто хочет оправдаться. — Но вы убили его, — повторила Гермиона, надеясь, что сумела придать голосу хоть немного допустимой жесткости. — Он еще не умер, — хмыкнула та, будто ребенок, оправдывающий шалость.       Для Блэк все пугающе казалось закономерным и очевидно исчерпывающим в объяснении. Как валяющийся под ногами камень. В карих глазах не отражался стыд или сожаление. Непоколебимая твердость. Несгибаемое моральное падение. Жестокость.       Гермиона почувствовала, что теперь захлебывается не в страхе, а в обиде. Ей нечего сказать. Ею воспользовались. Грязно и без спроса. Это невыносимо больно. Она хотела услышать другую правду. И она ее слышит в иронично-невинном вопросе: — Почему ты так смотришь на меня? — раздраженно фыркнула Блэк, — Разве это я пришла за тобой?       Гермиона, потерявшись, не сразу ответила: — Он считал, что вы с ним союзники. — Мужчины порой наивнее женщин. — Не лгите! Вы собирались отдать меня Пожирателям, словно приманку! — горько выплюнула девушка, чувствуя, как слезы невольно покатились по ее щекам, обжигая кожу.       Блэк отвернулась, невольно скривившись от увиденной слабости, отчего Гермиона тут же вытерла лицо, судорожно дыша. — Я не собиралась этого делать. Это простая месть, милочка, вот и все. — отсекла Блэк, резко, будто меч просвистел по воздуху, и девушке становится больно, точно его удар достиг ее груди. — И не зазнавайся в своей важности. Ему нужен был Поттер, а не его подружка.       Гермиона застыла. Слова прозвучали без всякой тени двойственности или игры. Сказанное настолько просто, что сводило с ума.       Цель Бала стала наконец-то ясна — Гарри Поттер.       Каркаров хотел заполучить его в собственные руки, чтобы отбелить свое предательство перед Волдемортом. Но, к счастью Гарри и несчастью Гермионы, на Балу оказалась лишь она — лучшая подружка недостигаемого Поттера. Менее ценная, но так же полезная. Синица в руках.       Дамболдор допустил это. Знал ли он, зачем их отправили сюда, в самую пасть Каркарова? Гермиона была уверена, что да, ведь в самый последний момент он оставил Гарри под своим крылом, отправляя Гермиону под удар, будто пешку на съедение короля без продуманного маневра на победу.       Блэк же рассчиталась с Каркаровым по своим счетам. Каркаров подставил Блэк в прошлом, назвав ее фамилию в суде — и та нашла возможность отомстить и закрыть ему рот навсегда.       Умер ли Каркаров из-за правды или собственной лжи — знает теперь лишь сама Блэк.       Пазл сложен. — Вы разделили со мной это преступление. — проговорила Гермиона. — Но я не доверю тебе эту тайну так просто, — сказала Блэк, её голос был тих, но твёрд. — Ты дашь мне клятву.       Блэк тут же лениво отставила свой бокал на столик и вытянула руку ладонью вниз в пригласительном жесте. Еще пару часов назад Каркаров целовал эту руку, от которой он, вероятнее всего, погиб.       Они должны скрепить клятву магическим узлом над их рукопожатием. Клятва сравнима с Обетом — только с тем отличием, что тайна остается только между ними.       Как же она тогда расскажет о случившимся Дамболдору? Гермиону даже не спросили, готова ли она эту клятву давать. Блэк будто прижала ее в угол своим приказом, но и этим же жестом она подарила обманчивое подтверждение, что ее ладонь пуста. А значит, эта тайна останется жить между ними вместе с Гермионой.       Все еще беспомощно сидя на полу, Гермиона подняла глаза на Блэк, внимательно осмотрев женщину. Словно в попытке освободиться от напряжения, девушка, почти не осознавая, прошептала: — Вы двойной агент Дамболдора, как и профессор Снейп?       Блэк с возмущением приподняла брови, будто услышала в своей адрес непозволительный комментарий. Или сравнение.       «Будь эти догадки верными, она бы их опровергла» — с долей смирения подумалось девушке.       Логика подсказывала, стучась в мысли надеждой, что если бы Блэк была на стороне Воландеморта — Гермиона, знающая теперь слишком много, была бы уже мертва. Или в руках Пожирателей Смерти. Но раз Гермиона целая и все еще невредимая, не уничтоженная даже морально или словесно — вероятно, обстоятельства сложены не так, как она предполагала. — Да, ты стала для него ловушкой, Грейнджер. — игнорируя вопрос, глухо произнесла Блэк и смело встретила ее недоверчивый взгляд, — Но я знаю, что делаю. Постарайся…довериться?       В словах Блэк на секунду мелькнуло…тепло? Мягкость?       Сердце Гермионы невольно замерло.       Она подтянулась к Блэк и без раздумий крепко сжала чужие пальцы, да так сильно, что тонкое кольцо болезненно въелось ей в кожу — последняя капля ярости, выраженная болезненным хрустом в собственном мизинце.       Взяв палочку в левую руку, Блэк тихо, почти шёпотом, произнесла заклинание, отчего серебристые нити подобно светящейся паутине поползли по их пальцам, образуя тонкий светящийся кокон.       Голос Блэк был тих, почти ласкающий слух: — Клянешься ли ты, что никому не поведаешь о случившемся этой ночью? Ни письмом, ни словом, ни мыслью, ни намеком.       Гермиона на мгновение задержала дыхание, пытаясь осознать всё значение происходящего, а затем еле слышно выдохнула: — Клянусь.       Для Блэк этого было достаточно. Она коротко взмахнула палочкой, и нити растворились на их коже, исчезая с лёгким потрескиванием. Теперь это знание принадлежало только им обеим, скреплённое магией и непреодолимой тягой их рук, которые продолжали держаться дольше, чем это требовалось. — Хватит с тебя на сегодня впечатлений, — с долей редкой снисходительности вновь заговорила Блэк, вернув голосу прежнюю отстраненность, — А с меня хватит твоей компании. Всё, тебе пора. Уходи.       Гермиона постаралась выдохнуть, игнорируя неуловимое облегчение в душе — она точно не умрет сегодня. Блэк не нужна ее смерть: кто тогда будет выполнять ее работу в Хогвартсе?       Девушка усмехнулась в пустоту совершенно по-безумному и выпалила: — Мне страшно. — Так уходи, — благополучно разрешив проблему, с лёгким раздражением повторила Блэк, бросив на их всё ещё скреплённые руки короткий, настороженный взгляд.       Но парадокс в том, что девушке было страшно уходить. Сама мысль о том, что Блэк сейчас просто выгонит её, казалась ей слишком болезненной. Гермиона боялась, что если уйдёт, то останется один на один с тем ужасом, что они разделили этой ночью.       Гермиона вдруг поняла, что не может даже двинуться. Её пальцы крепко вцепились в чужую ладонь, и она никак не могла оторвать их, словно каждый мускул в теле отказывался подчиняться. Сердце отчаянно колотилось, голова кружилась от осознания собственной неуместности, но, вопреки всем разумным доводам, ей хотелось остаться рядом, потому что это прикосновение было… успокаивающим. Понятным. Ей нужно время, чтобы напитаться этим.       Гермиона судорожно вдохнула, собирая последние силы, и прежде чем успела осознать, что говорит, выдавила: — Я могу остаться?       Эти слова повисли в воздухе, открытые и уязвимые, как обнажённая рана.       Прикосновение моментально разорвалось.       Тепло ладони Блэк осталось на коже приятным ожогом, и Гермиона до последнего сдерживала себя, чтобы не сжать руку в кулак, пытаясь сохранить утерянное мгновение. Отстранившись, Блэк слегка прищурилась. Её губы изогнулись в едва заметной усмешке, но в её глазах, на краткий миг, мелькнуло что-то — то ли интерес, то ли удивление. — Ты можешь разбудить девчонку Уизли, — рассудила вдруг вслух Блэк, — И тогда вопросов не избежать.       Она позволила себе задумчиво рассмотреть Гермиону ещё пару мгновений, а затем, словно окончательно смирившись, с лёгким кивком указала на диван, разрешая разделить с ней эту безумную ночь до конца.       Гермиона растерянно заморгала. Она теперь не знала, как поступить. Ей нужна была уверенность в правильности и уместности того, что происходило: лишь Блэк когда-то давала это понимание. Но теперь в глазах напротив было такое же смятение.       Не зная, что сказать, Гермиона неловко устроилась на диване напротив.       Вскоре Блэк, словно разрубая неловкость, навязанную ситуацией, импульсивно встала на ноги и прошла к порогу комнаты, постучав по старому дереву. Спустя несколько секунд из тени вынырнул домовой — он стоял, слегка съёжившись, и его испуганный взгляд неотрывно следил за Блэк. — Принеси чемодан Грейнджер сюда. Тихо и быстро. — коротко приказала Блэк.       Домовой в ужасе посмотрел на женщину и испарился: он явно чувствовал от нее угрозу. Гермиона ужаснулась следом за ним.       А вдруг он ринется сообщать об убийстве?       Вдруг прямо сейчас сюда ворвутся дурсмангцы и заберут Блэк? — Что нам делать? — с подкатившей к горлу паникой проговорила Гермиона, не в силах молчать о своих переживаниях.       Блэк оглянулась на неё, подняв бровь, словно не понимая, что Гермиона имела в виду. — Нам? — А если они…узнают? А если… — Есть время, — оборвала та, с легким удивлением посмотрев на девушку.       Но Гермиона не могла так легко отделаться от ощущения надвигающейся угрозы. Откинувшись на спинку дивана, она думала об этом бесконечно долго.       Не найдя место взгляду и телу, девушка принялась следить за часами, отвлекаясь от мыслей и пытаясь расслабиться. Стрелки ползли невыносимо медленно, будто увязшие в сиропе.       Нужно переодеться. Двигаться не хотелось. Грудная клетка неприятно ныла и пульсировала: воздуха все так же не хватало.       Боясь потревожить покой Блэк шуршанием своего платья, Гермиона завела руки за спину, пытаясь расшнуровать корсет. Дрожащие пальцы не слушались ее. Шнуровка тоже: ее помогала затянуть Джинни. И пока Блэк в долгожданной тишине допивала вторую порцию виски, Гермиона с тихим сопением боролась с платьем добрые десять минут. Все тело вскоре замлело от усталости.       Блэк, наблюдавшая все это время за Гермионой с ленивым равнодушием, наконец тяжело вздохнула и едва заметно покачала головой. — Ты хуже ребенка, — произнесла она, не скрывая раздражения. — Встань.       Гермиона, смущенная и сбитая с толку, послушно поднялась на ноги. Блэк вскоре выровнялась следом. Она молча покрутила пальцем, призывая девушку развернуться к ней спиной. И прежде чем Гермиона успела понять, что происходит, женщина вытянула из-под слоя платья кинжал, похожий на коготь крупного хищника. — Не разрезайте! — тут же ахнула Гермиона, дернувшись и прикрывая талию руками, — Оно такое красивое.       Какая глупость: перед ней стояла сама Блэк с холодным оружием в руках, наверняка погубившая трех волшебников этой ночью, а Гермиона почувствовала страх только за свой наряд. — Ты предлагаешь мне возиться с этим? — недовольно выпалила та.       Гермиона осторожно подняла голову и почувствовала, как её лицо залила краска. Знала Блэк или нет, но ее красивые глаза подставляли ее с головой: что бы она ни говорила, как бы ни пыталась напустить на себя раздражение, взгляд был уже мягким, растаявшим под градусом и усталостью. Гермиона порывисто отвернулась, смутившись этому открытию.       Несмотря на ворчание, Блэк схватилась за концы шнуровки, грубо потянув Гермиону ближе к себе. От этого действия у девушки захватило дух. Чужие руки принялись фамильярно расшнуровывать корсет. К облегчению или огорчению, он был слишком плотный. Гермиона не чувствовала чужие прикосновения на себе, но ощущала себя всю: воздух, что она собой заполняла, свою талию, лицо, живот, ноги, едва держащие ее.       Блэк раздевала ее, по сути. И не кололась шутками. Это было непривычно.       Блэк справилась за считанные минуты: ее пальцы знали свое рутинное дело. Гермиона вскоре шумно вздохнула от восхитительного ощущения долгожданной легкости в измученном теле. — Переоденешься в выходное, — проговорила глухо Блэк почти у самого уха. — У нас есть два часа до отъезда.       Ладонь женщины застыла на спине Гермионы чуть дольше, чем того требовал случай.       Чертовы руки. Они сведут ее когда-нибудь с ума. — Хорошо, — промямлила едва внятно Гермиона, покрываясь мурашками до самого затылка от непривычно бархатного тона в свой адрес.       Боясь напороться на взгляд Блэк, будто прожигающий ее лопатки, Гермиона подняла с пола свою сумку и быстро юркнула в сторону ванной, неловко придержав платье на груди. За спиной тишина.       Закрывшись в ванной, Гермиона с неверием рассматривала свое отражение в зеркале над раковиной целую вечность, встречаясь с переполненными волнением глазами, и вспоминая, как ещё час назад она наблюдала совсем другую девушку в своей комнате. Она едва узнавала себя, чувствуя себя слишком взрослой и одновременно маленькой — эти два состояния отлично описывали ту магическую потерянность, что смотрела на нее через зеркало.       Гермиона умылась ледяной водой, что сводила пальцы и обжигала щеки. Но это не помогло ни взбодриться, ни стереть с памяти случившееся.       Переодевшись в джинсы и свитер, холодной тканью облизнувшей кожу, Гермиона вышла из ванной. Вид лежащего на кровати смятого платья Блэк отчего-то смущал ее. Как и сама Блэк в брюках и рубашке, вальяжно сидящая в кресле босиком.       Блэк, словно отбросив груз последних событий, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. В этой позе считывалась странная смесь усталости и безразличия, как будто всё произошедшее уже не имело никакого значения. Её голова чуть повернулась в сторону, и мягкий свет подчеркнул резкость черт лица.       С трудом отвлекаясь от увиденного и сложив платье в сумку, Гермиона вновь осторожно присела на диван напротив.       Комната погрузилась в густую, вязкую тишину. Они обе не шевелились, будто боясь нарушить зыбкий баланс этого момента.       Гермиона, ощущая, как нервы напрягаются до предела, начала теребить торчащие нитки на рукавах своего свитера. Пальцы механически перебирали ткань, и это занятие оказалось единственным, что помогало ей не потерять остатки самообладания. Она даже не замечала, как её плечи сжались, а дыхание стало едва заметным, словно любое движение могло вызвать лавину новых, пугающих мыслей.       Гермиона пыталась избегать внутренних монологов о случившимся, но, кажется, проще победить Василиска, чем попытаться забыть об этой ночи.       Воспоминания долгое время возвращались к Каркарову, к его горящим глазам и к тому, как Блэк целенаправленно желала убить его. Гермиона видела в этом столько жестокости, столько силы — и столько закономерности.       Её рука застыла на одном из узелков. «Это не убийство. Это справедливость», — подумала девушка, удивляясь тому, как легко эти слова оформились в её сознании.       Гермиона не нашла в недрах своей души жалости к Каркарову даже на секунду. Она осознала в себе это безразличие с неловким испугом. Новое качество в ней открылось подобно позорной дырке в носке, которую удастся спрятать от лишних глаз, но от себя, разумеется, нет. Он заслужил смерти хотя бы за то, что был последователем Воландеморта. Он хотел сдать Гермиону…и хотел подставить Блэк.       Гермиона была уверена, что это ради общего блага. Уверена, что Блэк, несмотря на всю жестокость, знала, что делала. И, к собственному огорчению, Гермиона не ощущала к ней должного отвращения и страха.       Гермиона словила себя на том, что она снова и снова невольно поглядывала на Блэк.       Блэк выглядела слишком спокойно для человека, который только что…отомстил. Её лицо было почти безмятежным, если не считать едва заметной складки между бровями, которую Гермиона могла видеть только потому, что изучала её слишком пристально.       Если бы Блэк отдала её Каркарову, все могло закончиться иначе.       Но этого не произошло.       «Она не отдала меня» — подумала Гермиона.       Очевидная мысль, обманчиво успокаивающая, затмила всё остальное, врезаясь в сознание, как спасательная соломинка, за которую Гермиона уцепилась, чтобы не утонуть в хаосе своих чувств.       И почему сегодня сирена предстала в ее облике? Что случилось с сердцем Гермионы за считанные месяцы, проведенные в одном кабинете с волшебницей, от которой не добьешься ни единого доброго и приятного слова? Почему даже после этой ночи Гермионе хотелось верить, что Блэк — не та, что казалась раньше. Или же все-таки она не та, что кажется сейчас?       Глаза Блэк были закрыты, позволяя Гермионе без страха рассмотреть силуэт женщины, мирно отдыхавшей в кресле, будто тот мог ответить на её молчаливые вопросы.       Любопытство взяло верх над неловкостью.       Взгляд девушки осторожно и бесконтрольно скользнул по фигуре женщины.       Тело Блэк, красивое и утонченное, было напряжено. Грудь медленно поднималась и опускалась, и этот ритм вдруг заворожил Гермиону. Она почувствовала, как её дыхание стало таким же тихим, будто оно должно было подстроиться под этот размеренный темп.       Какая же все-таки цепляющая, но удушающая вещь — корсет. Гермиону он душил прямо сейчас. В комнате, где из каждой щели сквозил холод, стало отчего-то трудно дышать.       Неужели банальная красота сумела сотворить в голове Гермионы неукротимые эмоции, подпитанные юностью, что соизволили вылиться в этот нелепый мираж?       Ладно, нелепым назвать увиденное сложно.       Гермиона с трудом одернула себя от глупого наблюдения и благополучно вернулась к чужому лицу. Смотрящие прямо на нее карие глаза заставили девушку испуганно вздрогнуть.       Чертовски неловко. Ей мгновенно сделалось жарко и дурно. Выдав себя как последнюю идиотку, с любопытством разглядывающую женщину, Гермиона вся сжалась, игнорируя отчаянное желание сорвать с себя свитер, что заставлял ее тело сгорать от стыда.       «Какой ужас», — мысленно ругалась Гермиона. — Значит, тебе нравятся женщины, — вдруг произнесла Блэк, возвращаясь к самой колючей теме этого вечера.       Кровь приливает к щекам за секунды. Гермиона застыла на месте. В голове проносится вихрь мыслей. Заметила ли Блэк её любопытство? Зачем она напомнила об этом? — Парвати. — выпалила она первое, что пришло в голову.       Блэк слегка приподняла одну бровь и улыбнулась. Гермиона судорожно вдохнула тяжелый воздух, не в силах выдержать чужого взгляда. Он сейчас обнажал то, что она сама в себе еще не успела разглядеть. — Мне это имя ни о чем не говорит. — спокойно отозвалась Блэк, но её ухмылка слегка дрогнула. Казалось, она хотела оставить разговор, но вместо этого неожиданно добавила: — Но если ты будешь подобным образом укладывать свое безобразие на голове, то у тебя есть шанс.       Гермиона округлила глаза. — Но он небольшой. — поспешила добавить та и со злостью посмотрела на бутылку огневиски, будто только она стала виновницей соскользнувших с языка слов.       Гермиона усмехнулась, кивнув невесть чему. Блэк тут же засуетилась, будто впервые почувствовав неловкость от собственной откровенности. Поменяв позу, она выпрямилась и пылко произнесла: — Пора выходить.       Гермиона облегченно выдохнула, радуясь резкой смены темы, но сердце продолжало бешено стучать. Странное ощущение, будто что-то важное ускользнуло из-под носа, не покидало её.