Причина забыть твоё имя

      Чёрный дым окутал всё тело. Дальше собственного носа ничего не видно. Руки, ноги, даже пальцы окаменели, не давая возможности пошевелиться. Где-то рядом послышался шорох. Сковывающий всё тело страх скрутил живот в тугую пружину и липкой жижей разлился по венам. Сердце, как наэлектризованный воздушный шарик, приклеилось к грудной клетке, словно, пропусти оно хотя бы один лишний удар, и его тотчас услышат и разорвут на части.       — Боишься? — Прокуренный голос звучит слишком слащаво, но в нос бьёт горький запах никотина.       Стараясь сделать ровный вдох, чтобы не казаться по-настоящему напуганным, Антон чувствует дрожь в горле, в глазах читается паника.       — Это тебе стоит меня бояться. — Говорит так равнодушно и уверенно, что сам себе почти верит. Только почти.       Взрывная волна смеха, будто неожиданный гром в солнечную погоду, заставляет вздрогнуть. Этот пугающий, кошмарный, злодейский хохот, рвущийся откуда-то из непроглядной тьмы, пробирается под кожу колючими иголками. Сам Дьявол позавидовал бы такому таланту и попросил бы парочку мастер-классов на запугивание людей диким смехом. Антон закусывает щёку изнутри.       — Серьёзно? — Всё-ещё слышны нотки истерики в его голосе. Антон представляет, как этот человек утирает глаза указательными пальцами, стирая проступившие слёзы, и непроизвольно покрывается мурашками. Чувствует, как быстро пульсирует сонная артерия на шее и сглатывает. — Уже забыл, как умолял меня на коленях, щенок? Ах, да. Ты же ничего не помнишь. Бедный. Могу напомнить.       Дым моментально рассеивается, а горло сдавливают с невероятной силой. Теперь Антон отчётливо видит чёрные глаза и звериный оскал перед собой. Лицо сумасшедшего психопата находится в паре миллиметров от него. Мокрый, шершавый язык, высунувшийся изо рта, словно змея, раскатывается до самого подбородка — такой он длинный — и ведёт вдоль щеки к уху, затылку. Пальцы, сжимающие шею, впиваются в кожу грубее, царапая её ногтями. Антон скулит, цепляется за руку, стараясь отодвинуть её от себя подальше. Не может. Ощущает себя маленьким, беспомощным зайчиком, пойманным в пасть огромного волка.       — Мразь! — Хрипит Антон. Его тело наконец-то смогло отмереть и теперь яростно наносит удары по груди своего противника. — Тебя посадят!       — Ты сядешь вместе со мной, пидор! — Притворно-добрый тон сменяется убийственно-агрессивным. Он скапливает побольше слюны и выплёвывает точно в глаз, наслаждаясь униженным, замученным телом в руках. Издевается. Его свободная рука скользит по пояснице Антона, касается его ягодиц и сжимает мышцы до острой боли, заставляя подпрыгнуть на месте. — Ну-ну, что ты? Может заплачешь? — Хищно ухмыляется, уловив судорожный выдох. Отстраняет ладонь от задницы Антона, а затем хлёстким ударом возвращает назад. Забирается под ткань штанов, оттягивает резинку боксёров…       — Отъебись! Пусти! — Ворочается Антон, теперь уже отчаянно колотя своего оппонента во все места, до которых может дотянуться. Дрыгает ногами, дёргает руками, царапается, рычит.       — Антон!       — Нет-нет-нет…       — Анто-он?!

***

      — Тош, проснись, пожалуйста. — Арсений обхватывает брыкающееся тело в медвежьи объятия и стискивает так, чтобы оно не смогло шевелиться. — Эй, всё хорошо, всё хорошо. — Шепчет прямо на ухо. Замечает, что стало легче сдерживать беспрерывные махания руками в стороны. — Это я, Арсений. Я тут. Я тебя обнимаю, слышишь?       Антон не отвечает, теперь даже не двигается, лишь мелкая дрожь и тихий всхлип выдают то, что он уже не спит. Они лежат в такой позе неопределённое количество времени, пока руки Арсения не начинают затекать, покрываясь колючими мурашками из-под кожи. Когда он предпринимает попытку немного изменить положение тел, его резко хватают за талию двумя руками, прижимая обратно к себе.       — Я хотел включить свет.       — Не надо. — Просит или даже умоляет Антон, потираясь носом о ложбинку между ключицей и шеей. Дыхание понемногу успокаивается, вот только сам он всё-ещё в том страшном сне. Также боится, также хочет спрятаться, ищет помощи, поддержки. Арсений чувствует влагу на своей коже, но никак не комментирует этот момент. — Прости…       — Тебе не за что извиняться, всё нормально. Я рядом. Это просто сон. — Секундная заминка. — У меня есть глицин, будешь?       — Нет. Будь рядом. — Сейчас он похож на котёнка, брошенного возле мусорных баков, истерзанного собаками, но в итоге спасённого великодушным человеком. Он льнёт ближе, цепляется всеми конечностями, тычет носом в плечо. — Я тебя разбудил?       — Да, но не страшно. Расскажешь?       Проходит целая вечность, прежде чем Антон делает глубокий вдох и слегка отстраняется, но Арсения из своих рук не выпускает.       — Просто ужастик.       — Антон! — Недовольно поджимает губы, но быстро исправляется, поглаживая руки, лежащие на его талии. — Тош, если не хочешь говорить, то хотя бы не ври. — Привыкшие к темноте глаза уже могут различить очертания лица, находящегося совсем близко. Кончиками пальцев проводит по скулам, вискам. — Ты кричал. Я испугался за тебя.       — Всё хорошо. — На выдохе шепчет Антон и придвигается ближе, касаясь лбом переносицы Арсения. Беспорядочно целует щёки, уголок губ, подбородок.       Арсений всерьёз начинает переживать за это хрупкое создание, которое жмётся и жмётся к нему, в попытке защититься от того, кто смог так напугать его. Он знает Антона милым, романтичным, озлобленным, серьёзным, мстительным, скрытным, но никогда не видел его таким. Обычно, тот всегда решал проблемы сам, закрывался в себе, молчал, уходил, но сейчас не может спастись, укрыться от того, что его гложет и ищет поддержки. От этого становится не по себе.       — Я видел какого-то… — Запинаясь на полуслове, начинает Антон. Он даже не отстраняется, бубнит еле слышно куда-то в ключицу и часто моргает, щекоча ресницами свободные от одежды участки кожи. — Не знаю… мужика?! Стрёмный тип. Угрожал мне. И такое чувство ужасное, будто всё происходит в реальности, а я даже сопротивляться ему не могу.       — Знаешь его?       — Нет. Вернее, скорее всего, знаю, но не могу вспомнить откуда. Думаю, он связан с… — Антон тушуется, подбирая правильное слово. — …моим прошлым.       — Даже если так, к тебе он уже никакого отношения не имеет. Прошлое остаётся в прошлом.       — Да… — Берёт себя в руки и наконец, отодвигается, усаживаясь спиной к Арсению. Потирает лицо, потягивается и зевает, всем видом показывая, что тема закрыта. — Чай, кофе?

***

      Арсений медленно помешивает кофе в своей кружке и прожигает взглядом Антона. Если бы у любопытства была хуманизация, то она выглядела бы именно так: прищуренные глаза, приложенный к губам указательный палец и приоткрытый рот. Он молчит, но своим видом говорит намного больше любых слов.       — Ну что-о? — Не выдерживает Антон, переставая дуть на свой напиток.       — Ничего. Ты снова пьёшь кофе.       — И что? Ты тоже его пьёшь, мне теперь запрещено?       — Я пью его постоянно, а ты его, мало того, что, не любишь, так тебе ещё и не рекомендовано его пить. Ты хочешь что-то вспомнить, а с учётом твоего сна, ты пытаешься вспомнить того мужика. Зачем?       Антон понимает, что Арсений прав и даже немного огорчается тому факту, что его смогли так быстро разгадать. Он хочет ещё повыпендриваться, поотнекиваться и покапризничать, но по притворно-расслабленному выражению лица Арса ясно, что за это ему могут отвесить знатных люлей.       — Честно, сам не знаю, Арс. Интуиция просто срабатывает, как будто надо его вспомнить, иначе случится что-то плохое. Предчувствие пиздеца.       — Даже имени не помнишь?       — Неа. — С досадой выдыхает Антон и опускает голову, разглядывая противный напиток перед собой. Как эту дрянь вообще можно пить?       — А как он выглядит?       Антон задумывается. Нет, ему не надо много времени, чтобы перед глазами снова предстал образ того парня, но и говорить о нём — всё равно что снова и снова приходить на место последней встречи в надежде увидеться вновь — тяжело и бессмысленно.       — Похож на какого-то бандита. Высокий такой, примерно твоего роста. Зубы серебряные, губы пухлые, как будто накаченные чем-то… — Чувствует новый приступ волнения, запинается. Прочищает горло, настраивая мысли на нужный лад. — Подстрижен коротко, прям виски сбриты под единичку, а на голове побольше так. — Сам усмехается своему описанию, но продолжает. — И татушки по всему лицу. Шея, руки, тело — всё забито татухами. Как зэк какой-то. — Наконец поднимает взгляд, умышленно умалчивая про «чёрные глаза», которые являются важной частью образа этого странного мужика. Чувство, будто эти глаза — что-то запретное, о них нельзя никому говорить.       Хочет добавить что-то ещё про длинные пальцы и запах перегара, но сталкивается с застывшим, словно статуя, Арсением и замолкает. В голубых глазах плещется неприкрытое удивление, а брови так низко сведены к переносице, что пара отчётливых складок пролегают почти до самой середины лба.       — Арс? Ты его знаешь? — Быстро спохватывается Антон, нависая над столом на локтях. Он всегда тянется к человеку поближе, когда боится что-то пропустить или плохо расслышать, сейчас же всё его тело — сплошной знак вопроса.       — Нет. Просто удивился, что ты так детально его описал.       — Арсений, блять! — Психует Антон. Как и всегда, слишком агрессивно реагирует на всё, что его не устраивает. Взмахивает руками, собираясь встать и уйти, но через силу остаётся, намертво врастая в стул. Для себя он решает, что поступать таким образом не станет, хотя очень хочется. И руки чешутся ударить по чему-нибудь, а язык так и дёргается в предвкушении наговорить всяких пакостей. Медленно выдыхает, прикрывая на секунду глаза, и продолжает очень тихо. — Вторая попытка. Ты знаешь его?       — Ты наделаешь глупостей, Антон.       — Значит знаешь. И кто это?       — Знаю, но я не хочу, чтобы ты связывался с этим человеком.       Антон кривит губы в раздумьях, а затем решает поступить иначе. Он встаёт с места и подходит вплотную к стулу Арсения. Разворачивает его к себе одним резким движением и усаживается перед ним на колени, заглядывая в его глаза снизу вверх. Корчит жалобную мордочку, невинно ведёт кончиками пальцев вдоль бёдер, минует пах, задерживается на тазовой косточке и ведёт обратно, при этом медленно облизывая губы. Для него это игра, для Арсения — пытка. Он усмехается себе нос и качает головой, не собираясь сдавать позиции.       — А-а-арс, ну что ты такой серьёзный? — Тянет Антон, нарочно оттопыривая зад и прогибаясь в пояснице. Подбородком упирается в низ живота Арсения и с удовольствием улавливает беглый взгляд с затаившимся дыханием. — Ты правда считаешь меня ребёнком, который может что-то натворить? Я не прошу рассказать его биографию, только имя. — На несколько секунд утыкается взглядом в кофту перед собой и трётся об неё носом. Сверху слышится шумный выдох. Антон аккуратно раздвигает колени Арсения, протискиваясь между ними ещё ближе к телу, руками обнимает его талию и снова смотрит ему в лицо, пряча победную улыбку. — Или мне его из тебя как-то самому достать?       — Зачем оно тебе? — Понижает голос, сам того не замечая, начинает играть по чужим правилам.       — Возможно оно поможет мне вспомнить. Или, в случае чего, я буду знать, что это за козёл. — Антон снова отводит взгляд и носом приподнимает край кофты, чтобы провести языком по открывшейся коже живота.       — Хм… — Арсений думает. Его уже порядком расслабил этот тон, которым говорит Антон, его действия и этот чёртов язык, сводят с ума. Арсению на работу через час, но до этого ещё придётся терпеть присутствие зеленоглазого Дьявола, который точно не упустит момента позлорадствовать и подразнить. Сидеть в офисе с каменным стояком и — он не сомневается — с эротическими фотографиями своего парня в телеграмме, самое худшее наказание за его молчание.       — Если ты забыл его имя, могу помочь вспомнить. — Антон опускается чуть ниже и трётся щекой о внутреннюю стону бедра.       — Ладно, ладно, всё. — Уже откровенно посмеивается Арсений, переводя всё в шутку, но в его глазах густой туман. — Я доверюсь тебе, поэтому расскажу. Помнишь того типа́, который шантажировал меня и требовал сто с чем-то тысяч?       — Который ещё твои нюдсы скидывал? Помню, конечно, я от одного вида этих фоток…       — Антон. — Серьёзно перебивает Арсений, но ему приятны такие лестные высказывания. — В общем, Серёга смог его вычислить через время, и по связям быстро решил всё с судом. Ему дали тюремный срок за шантаж и какие-то мелкие хулиганства. Ещё мы были уверены, что он наркоша, но доказательства так и не смогли предоставить, поэтому срок не очень большой.       Антон морщится на последнем предложении, раздумывая о чём-то своём.       — А имя?       — Эдуард.       — Фамилия?       — Выграновский, вроде. Это всё, что я о нём знаю.       — Что ж, это даже больше, чем я рассчитывал. — Прелестно улыбается Антон и сверкает глазками. Подаётся вперёд, тянется руками к ширинке Арсения, но его перехватывают за запястья.       — Не надо, Тош. Я рассказал тебе это не потому что ты меня соблазнил, а потому что доверился тебе. Не думай, что сможешь из меня так выпытывать информацию, если бы я не хотел говорить, я бы под страхом смерти не сказал.       — Никто и не пытал тебя, это просто приятный бонус. — Строит невинное личико Антон и в который раз облизывает свои блядские губы, которые могут оказаться на члене Арсения, если только тот этого пожелает, а он желает всем сердцем и телом, но всё равно отодвигает от себя шаловливые ручки. — Эй, ну у тебя же стоит!       — Если ты будешь сосать мне каждый раз, когда у меня стоит, у тебя отпадёт челюсть. — Усмехается Арсений, поднимаясь с места. Ловит недовольный взгляд и понимает, что каменный стояк и эротические фотки в телеграмм ему сегодня обеспечены.

***

      На улице давно темно. Только белый свет, исходящий от входа в реабилитационный центр создаёт иллюзию, что вечер ещё не наступил. Морозная погода кусается, оставляя после себя красные следы по всему лицу, заставляет Антона кутаться в капюшон тёплой куртки и прятать руки в карманах.       Оксана появляется на пороге больницы ровно в 22:10. Она разговаривает с кем-то из своих коллег, натягивает белую вязаную шапку на уши и выдыхает клубочек пара, запоздало замечая одинокую высокую фигуру недалеко от ступеней. Не спеша спускается, обдумывая визит столь неожиданного гостя. Останавливается в паре метров от Антона, молча разглядывая его.       — Я пришёл с миром. — Чуть смущаясь, Антон разводит свои длинные руки в стороны, сам не зная чего ждёт. Отвергнут его или же примут, как и раньше с тёплой улыбкой, согревающей сердце?       Оксана не двигается с места ещё несколько секунд, решая для себя сложные дилеммы, а затем плюёт на всё и сокращает расстояние, окунаясь в медвежьи объятия. Разница в росте позволяет почувствовать себя в безопасности, даже если это простая фантазия.       Антон знает подход почти к любому человеку, умеет выуживать из людей то, что ему нужно, поэтому включает всё своё обаяние и достаёт из кармана купленную недавно шоколадку.       — Прости за всё, что наговорил. Был не прав. Всё, что касается тебя — сугубо твоё решение и мнение. — На самом деле его точка зрения значительно отличается от того, что подруга считает правильным, но сейчас ему это неважно. Он готов сказать всё, что угодно, только бы его простили, только бы ему поверили. В глазах девушки проскальзывает приятное удивление.       — Это значит, что ты не осуждаешь меня больше?       Осуждает и не понимает, но проглатывает вместе со своими ненужными советами. Улыбается уголком губ и смотрит точно в серо-голубые глаза напротив.       — У меня есть своё мнение на этот счёт, но, если оно не сходится с твоим, это не повод рушить дружбу. Я поддержу тебя в любом твоём решении. — Вот так просто вешать лапшу на уши девушкам. Оксана уже искренне улыбается таким гипнотизирующим словам, но не торопится прощать все грехи.       — Ты тоже меня прости. Мы не должны были переходить на личности.       — Мир?       — Мир.       Они решают вместе отправиться домой к Оксане и обсудить всё то, что упустили из жизней друг друга, пока не общались. Перескакивают с одной темы на другую, обсуждают реабилитационный центр, персонал, какие-то клубы, новые фильмы… Они, словно давние школьные друзья, которые смогли наконец встретиться после долгой разлуки. Несмотря на то, что изначально Антон шёл на примирение исходя из своих личных целей, сейчас он счастлив и чувствует тепло где-то в глубине души.       Оксана открывает бутылку вина из каркаде, включает незамысловатый сериал для фона и кутается в тёплый плед, облокачиваясь на стенку. Они старательно обходят стороной болезненные темы, не давят серьёзными разговорами и просто наслаждаются обществом друг друга.       — Я, кстати, начал понемногу вспоминать. — Невзначай бросает Антон, заходя издалека. — Это такое странное чувство.       — Серьёзно? И чего ты молчишь тогда? — В шутку возмущается девушка, легонько толкая парня в плечо. — Что вспомнил-то? Ты ж, когда в центре был, все средства перепробовал, ничего не помогло, да?       — Да, сам не знаю, как вышло. И стыдно об этом рассказывать. Я вообще не уверен, что это настоящее воспоминание, а не сон.       — Брось, Шаст, уж кто-кто, а я тебя не осужу, у самой грехов за спиной… — Девушка чуть виновато улыбается и пожимает плечами. Она делает небольшой глоток вина и отставляет бокал на стол возле кровати. Берёт в руки ладонь Антона, которая по сравнению с её ладошками кажется гигантской, и доверительно заглядывает в зелёные глаза.       — Там не особо важно-то, просто наркошу одного вспомнил, вряд ли ты сможешь мне помочь. — Тянет Антон, отводит взгляд, изображая стеснение, а в душе радуется произведённому эффекту. Оксана придвигается ближе и понижает голос, переходя на заговорщицкий тон.       — Всякие наркоши как раз по моей части. Если ты не забыл, я с ними почти каждый день работаю. Может и твоего узнаю.       — Ну… — Тушуется Антон, но на деле уже готов ликовать. Поджимает губы, задумываясь, словно решает, стоит ли довериться девушке или же смолчать. Знает, тянуть долго нельзя, поэтому, достигнув максимальной точки любопытства в глазах подруги, выдыхает. — Его зовут Эдуард Выграновский. Сейчас, вроде как, срок отбывает за шантаж, но это не точно, я до сих пор не уверен, что он существует. Татуированный парень, судя по тому, каким я его помню, тот ещё отморозок. По отрывкам из памяти он скорее всего был моим дилером. Я бы хотел узнать о нём чуть больше, но сама понимаешь, я не могу подходить к каждому встречному-поперечному и спрашивать про какого-то нарика.       Оксана задумывается. Щурит свои большие серо-голубые глазки и смахивает упавшую на лицо прядку русых волос.       — Так-с, ну, я о таком не слышала, честно говоря. Но, я всё равно могу тебе помочь, если тебе это важно. Хочешь, пробью информацию о нём у своих знакомых, поспрашиваю у пациентов? Кто-то должен был хоть что-то о нём слышать.       — Ты не представляешь насколько помогла бы мне. — Загорается Антон, растягивая губы в благодарной улыбке. Он соврал бы, если бы сказал, что не продумал такой исход событий изначально. Соврал бы, что помирился с Оксаной не ради получения нужной ему информации, а просто потому что соскучился по ней. Соврал бы, что не пытался вновь манипулировать чувствами Арсения, чтобы узнать о человеке из снов, а хотел лишь наладить доверительные отношения. И соврал бы, что совсем не хочет встретиться с Выграновским — который одновременно пугает и влечёт своей таинственностью и жестокостью — это простой интерес.       Он соврал бы, но у него никто ничего не спрашивает, а значит, он не лжёт, а просто не говорит всей правды…