Причина забыть твоё имя

      От холода не спасает даже тёплая водолазка, так что Арсений потирает предплечья, оглядываясь по сторонам. Людей непривычно много, оно и понятно, выходные, последние зимние дни, снега почти нет, и хочется развлечений, поэтому многие решают провести время на катке. Антон аккуратно подъезжает на коньках сзади, накидывая на широкие плечи своего парня ветровку, которую он специально взял с собой, зная какой Арсений мерзляк.       — Ты был здесь когда-нибудь? — Радостно интересуется Антон. Ему всё это безумно нравится. Ещё больше его вдохновляет то, что деньги на это он заработал сам.       — Да, мы с тобой ходили сюда несколько раз. — Улыбается Арсений, кутаясь в ветровку, ощущая приятное тепло, исходящее изнутри.       Его всегда удивляла и привлекала эта черта в Антоне — он умел показывать свою любовь в каких-то незначительных мелочах. Умел любить, когда на них смотрели другие люди. Мог проснуться пораньше, чтобы приготовить кофе, хотя ни кофе, ни ранние подъёмы никогда не жаловал. Мог спонтанно сорваться в какое-то мимолётное путешествие, чтобы провести время вместе. Мог неожиданно появиться посреди ночи возле подъезда, просто потому что соскучился. Это всё — Антон. Он — импульс. Он — приступ. Он — порыв. Арсений теряется в своих мыслях. Незаметно для себя осознаёт: Антон — любовь. Когда твой человек тебя дополняет, переворачивает жизнь с ног на голову, вызывает ураган эмоций, и при этом с ним ты чувствуешь себя защищенным, как в пришедший во время огромных волн штиль — это и есть любовь. Арсений очень хочет сказать об этом, но молчит, потому что в зелёных глазах читается понимание. Антон тоже это чувствует.       — Мне кажется, я убьюсь, если буду кататься сам. — Сообщает Антон и, в подтверждение своим словам, резко наклоняется вперёд, размахивая руками. Арсений реагирует быстро, подхватывает парня под локоть, придвигаясь практически вплотную. На льду это разрешено, на льду люди не подумают, что это непозволительно близко. А если быть совсем честным, то сейчас и Арсению, и Антону глубоко плевать, что подумают люди. Они существуют друг для друга и никто им не нужен.       — Ты, как корова на льду. — Смеётся Попов и от этого смеха по телу бегут мурашки. Только от одной улыбки можно потерять равновесие, даже находясь на самой устойчивой поверхности. Антон откровенно залипает. Губы сами растекаются в широкой улыбке.       — Так и есть, поэтому держи меня крепче. — Ни капли не смущаясь, произносит Антон и тянет Арсения за руку в самый центр ледового катка.       Арсений запоздало понимает, что Антон не так уж и плохо катается.       «Хитрожопый ты, Шастун» — смеётся про себя мужчина.

***

      Домой оба заваливаются уставшие и счастливые. Щёки уже сводит от постоянной улыбки, но она всё равно не сходит с радостных лиц. Они шутят, щипаются, шлепают друг друга и мимолетно целуются, пока их никто не видит. Обычно, когда тебя ослепляет чувство полного спокойствия, а любовь уносит в бесконечные райские оазисы, стоит задуматься о том, что наступает какое-то затишье перед бурей. Но им так хорошо вместе в этот момент, что задумываться о чём-то кроме друг друга становится невозможным.       Антону сносит тормоза, когда они наконец-то остаются наедине. Он прижимает Арсения к стене тесного коридора и целует его щёки, нос, губы.       — Тош, Тош, давай хотя бы переоденемся. — Улыбается Арсений, но на поцелуи охотно отвечает.       — А потом? — Зрачки Антона широкие, словно он принял что-то запрещённое. Он громко выдыхает горячий воздух прямо в губы напротив. Он такой взъерошенный, красивый и такой любимый.       Арсений протискивает одну руку в русые кудряшки парня, слегка натягивая их. Соскальзывает к затылку, придвигая голову Антона к себе, и доверительно заглядывает в зелёные глаза. Сам тянется так близко, что их губы почти касаются друг друга, но Арсений хитрится и зажимает между зубов длинный ворот чёрной куртки Антона, улавливая некоторое замешательство в его взгляде. Свободной рукой Арсений дёргает бегунок вниз по молнии и помогает стянуть верхнюю одежду. Носом проводит по линии челюсти, прикусывает нежную кожу шеи, медленно проходит по ключице языком, выуживая из Антона тихий стон.       Попова так заводит эта ситуация, что у него перед глазами уже всё плывёт. Он крепко обнимает талию парня, чувствуя его возбуждение сквозь одежду, и ухмыляется куда-то в шею. Захватывает мочку уха зубами и шепчет так тихо, что приходится затаить дыхание и, кажется, остановить сердце, чтобы никакой лишний звук не мешал расслышать его:       — А потом я хочу показать тебе новый уровень доверия.       — И для этого тебя всего лишь нужно было сводить на каток? — На выдохе шепчет Антон, на что получает очередной шлепок по мягкому месту. Они вместе тихо посмеиваются, понимая, что момент уже испорчен, но ничего не могут с собой поделать. На самом деле, какого бы альфа-самца не строил из себя Антон, он искренне переживает, пряча волнение за маской шута.

***

      — Тош, ты слишком напряжён. В чём дело? — Спрашивает Арсений, когда они обнимаются на кровати после принятия горячего душа. — Хочешь, сделаю тебе массаж?       — Хочу. — Сразу же соглашается Антон и переворачивается на живот, нарочно игнорируя первый вопрос. Ему вдруг хочется, чтобы Арсений научился читать мысли и сам понял, что творится у него в голове.       — Так не пойдёт. Сними футболку. — Командует Попов, седлая задницу Антона. Тот беспрекословно выполняет указание и укладывается поудобнее, подминая под себя мягкую подушку.       Лопатки Антона заметно выпирают, словно крылья. Арсений проводит по ним пальцем, с удовольствием замечая отклик на свои прикосновения в виде стайки мурашек. Наклоняется ближе и целует россыпь родинок на плечах и позвоночнике. Начинает массировать мягко, разминает мышцы и наконец, замечает, как Антон расслабляется.       «Такой красивый» — думает Арсений. И в этой мысли нет и капли пошлого подтекста. Простой факт о любимом человеке.       — Расскажешь, что с тобой? Я понимаю, что это как-то связано с нашей близостью, с сексом, если быть точнее, но не понимаю в чем дело. Ты же, вроде, сам этого хотел. Разве нет?       Антон снова напрягается, но под умелыми руками Арсения, приятно сминающими кожу в нужных местах, успокаивается.       — Да. До сих пор хочу, но мне это всё непривычно. Страшно, если честно. — Пожимает плечами и опирается на локти, чтобы перевернуться на спину. Арсений только слегка приподнимается на коленях, чтобы Антону было проще лечь, но не слезает полностью. Разглядывает тело под собой — выпирающие рёбра, впалый живот, тёмные ареолы сосков — перед ним самая дорогая картина, которую он когда-либо видел. Арсений крутит бёдрами, удобнее усаживаясь на ляжках парня, и нежно поглаживает его обнажённую талию.       — Что именно тебя пугает?       — Арс… — Поджимает губы Антон, нещадно краснея уже везде, где только можно. Уши, щёки, шея, даже грудь уже приобрела алый оттенок. — Мы же оба мужчины. То есть, кто-то же из нас будет… ну, снизу получается. А я до сих пор не могу понять, чья эта роль… — Выдыхает весь воздух из лёгких и закрывает горящее лицо ладонями. Ему так неловко и это настолько не похоже на вечно упрямого, пытающегося контролировать всё и всех Антона, что Арсений сам заражается этой невинностью, мягко улыбаясь. Он отодвигает руки парня от лица, берёт его за подбородок, заставляя смотреть в глаза и трепетно целует, вкладывая всю свою любовь и ласку.       — Если ты так сильно из-за этого переживаешь, я могу быть пассивом, чтобы тебе было комфортнее. — Произносит в самые губы своим гипнотизирующим, низким тоном.       — То есть, неважно кто кого? — Нервно посмеивается Антон, укладывая свои ладони на бёдра Арсения.       — В нашей паре это никогда не было принципиальным. — Пожимает плечами, снова выпрямляясь, и кончиками пальцев проводит по запястьям Антона вдоль вен, вызывая щекочущее чувство, пронизывающее всё тело. — Если захочешь, у нас даже игрушки есть всякие, чтобы приятнее было.       — А… — Довольно ухмыляется Антон. — Это я знаю.       — Откуда? — Неподдельно удивляется, поднимая густые брови.       — Лучше прятать надо. Я нашёл их под кроватью ещё в тот день, когда ты меня первый раз с больницы привёз и оставил с Илюхой вдвоём. Я ещё тогда заподозрил, что мы, возможно, не родственники с тобой. И мои вещи везде валялись. А ещё, ты медсестре сказал, что я твой двоюродный брат, а Макару и мне говорил, что троюродный. Поэтому, когда ты рассказал мне, что мы были в отношениях, ты просто подтвердил мои догадки. Но я всё равно был удивлён, одно дело догадываться, другое дело, когда тебе это напрямую говорят. — Антон возвращает себе своё самообладание, уже не выглядя при этом столь смущённо. Улыбается хитрец, а Арсений в который раз убеждается — Антон — сложный ребус. Что творится в его голове и как раскрыть все карты, которые он прячет в рукаве, не знает никто. Даже сам Антон.       — Ладно, Шерлок, — Усмехается, отойдя от недолгого ступора. — Вернёмся к нашей теме или твой настрой уже сбит?       — Когда ты сидишь на мне, трудно сбить мой настрой. — Играет бровями Антон и тянет на себя Арсения, вовлекая его в новый поцелуй, который уже не кажется таким невинным, как предыдущий. В нём больше страсти, больше чувств и меньше воздуха. Он опрокидывает Арсения на спину, оказываясь между его ног, и теперь нависая над ним. Отрывается на несколько секунд, чтобы ещё раз полюбоваться взбудораженным, опьяненным моментом мужчиной. Стягивает с него домашнюю футболку и руками исследует подтянутое тело. Губы и язык уже по-собственнически затягивают белоснежную кожу на плечах, шее и ключицах.       Арсений зарывается пятерней в непослушные русые волосы, притягивая ещё ближе к себе, как будто это вообще возможно. Выгибается навстречу хаотичным движениям парня. Обнажённые тела так приятно потираются друг о друга, так мягко и, словно нереально. Второй рукой Арсений старается расстегнуть пуговицу на штанах Антона, но та постоянно выскальзывает из дрожащих от волнения пальцев. Когда это наконец-то удаётся сделать, ладонь проскальзывает за спину и блаженно сжимает бёдра, вырывая новый приглушённый стон у обоих.       — Арс, Арсюш, — Шепчет Антон, останавливая неугомонного Арсения, который от возбуждения, накрывшего его с головой, не сразу слышит родной голос. — Есть смазка, презики?       — Да… смазка в тумбочке… а презервативы… блять. — Не до конца соображая, стараясь отдышаться, мечется взглядом по всей комнате Арсений. — Не помню.       — Так, подожди здесь. — Антон вскакивает очень резво, будто скрученная пружинка, которую всё-таки отпустили, и убегает куда-то в коридор. У Попова на секунду возникает мысль, что этот балван сейчас побежит искать аптеку — а он может, уже был такой опыт — поэтому он приподнимается на локтях, в попытке остановить этот смерч, сносящий всё на своём пути. Но Антон возвращается также быстро, как убежал, уже в одних боксёрах и с новой пачкой презервативов. На вопросительный взгляд, только отмахивается. — Я же знал, что когда-то это случится, подготовился.       Он смешно борется несколько секунд с упаковкой, снимая с неё плёнку зубами. Когда один из презервативов наконец-то оказывается в его руках, он снова запрыгивает на кровать и продолжает безудержные горячие поцелуи по всему телу Арсения. Мокрыми губами доходит до края джинсов и смотрит снизу вверх, взглядом спрашивая разрешения.       — Просто сними уже их с меня. — Торопливо бормочет мужчина, откидываясь на подушку и прикрывая глаза.       Долго уговаривать Антона не требуется. Он стягивает последние элементы одежды с Арсения и замирает. У самого уже пульсирует всё, что находится ниже солнечного сплетения, но при виде слегка подёргивающегося от возбуждения члена Арсения, органы сворачиваются в воронку и, подобно вихрю, устраивают смертельный танец в животе. Волнительно.       — Мне развернуться? — Спустя продолжительную паузу спрашивает тихо Арсений, словно боится нарушить интимность момента. Получает слабый кивок в ответ. — Тош, тебе нужно расслабиться. — Принимает сидячее положение и кончиками пальцев поглаживает щёку заворожённого парня. Заглядывает в потемневшие глаза напротив и растворяется…       «Боже, какой же ты…» — Вновь целует, ощущая себя растаявшим шоколадом, который также плавится под натиском палящего солнца. Антон даёт себе ещё несколько секунд, прежде чем снова отдаётся опьяняющим мозг чувствам.       — Арс, — Неохотно отодвигается всего на несколько миллиметров, жмурится, борясь с волной смущения, и соприкасается лбами. — Развернись.       Арсений тратит ещё одно мгновение, чтобы полюбоваться серьёзным, покрасневшим, взвинченным и таким желанным личиком. Его хочется целовать, убрать прилипшие ко лбу русые пряди и утонуть в зелёных глазах. Арсений делает судорожный вдох и медленно поворачивается спиной к Антону. Поджимает под себя ноги и становится на локти. Его самого неожиданно обжигает непонятно откуда взявшееся стеснение, которое необъятной пеленой обволакивает всё тело ярким румянцем. За спиной слышится тихое копошение, но никаких касаний не ощущается. Попов поворачивает голову, чтобы убедиться, что Антону не стало противно или хотя бы, что тот снова не завис.       Антон в этот момент снимает последнее кольцо с руки, укладывает украшения на тумбочку и тянется за смазкой.       — Я читал, как правильно это делать, — Признаётся парень, придвигаясь ближе, но не спешит сразу же приступать к делу. Массирующими движениями разминает поясницу Арсения, разнося приятную дрожь по всему телу. На самом деле, долгой прелюдии Попову хватило, чтобы расслабиться, но, если Антону так проще, то он его не торопит, хотя низ живота уже отзывается покалывающей болью. — Но, если что-то не так, скажи мне, ладно?       — Ладно. — Выдыхает сквозь сжатые зубы Арсений. Он уже весь, как струнка, натянут, находится в предвкушении. Хочет коснуться себя сам и поскорее почувствовать в себе хоть что-то, но ничего не предпринимает, давая Антону возможность сделать всё самому. Чувствует, их двоих надолго не хватит.       Антон выдавливает смазку и растирает её между пальцев, согревая своим теплом. Ему всё ещё страшно, но уже по другой причине. Он боится сделать больно, боится разочаровать. Его одурманивает доверие Арсения и пленит даже мысль о том, что душа и тело этого человека теперь полностью принадлежат ему. Подносит указательный палец к сфинктеру, мягко надавливает и поглаживает его, прежде чем войти, и слышит, как учащается дыхание мужчины. Или это он сам так громко дышит?       Через некоторое время присоединяется второй палец, вызывая некоторый дискомфорт в первые секунды, но вскоре и этого становится мало. Антон нащупывает небольшой бугорок внутри и растирает его, плавно скользя подушечками пальцев то вперёд, то назад. Арсений протяжно скулит, выгибаясь всем телом, комкает под собой простыни и прикусывает край подушки.       — Хорошо? — Антон и так знает ответ на свой вопрос, но ему просто физически необходимо услышать это от самого Арсения.       — Очень… — Стонет Попов, вжимаясь в кровать.       Тугой узел внизу живота простреливает с такой силой, что в глазах темнеет. Руки уже мелко дрожат от долгого возбуждения. Третий палец тоже оказывается внутри тесного пространства. Свободной рукой Антон неторопливо проводит по своему члену и блаженно стонет, прикрывая глаза.       — Тош, я готов, давай. — Стараясь глубже насадиться на пальцы, тянет Арсений. В груди взрываются тысяча и одна звезда, ослепляя своим бесконечным светом. Он так давно не чувствовал себя настолько нужным кому-то и сам давно ни в ком так сильно не нуждался. Он ещё не до конца осознаёт, что уже увяз в этом болоте, из которого ему никогда в жизни не выбраться. Теперь Арсений полностью его. Назад пути нет. Антон отравил воздух своим присутствием, растёкся кровью по венам, заменил органы собой. Без него теперь не выжить. Его ничем не заменить.       Антон достаёт презерватив и раскатывает его по всей длине собственного члена. Выдавливает побольше смазки и приставляет к растянутому отверстию. Арсений под ним мычит, умоляюще двигая бёдрами.       — Перевернись. — Антон хлопает Попова по ягодице, помогая тому улечься на спину, и облизывает пересохшие губы. Как же ему нравится этот вид. Голубые глаза похожи на синюю гладь моря, каштановые волосы, обычно аккуратно уложенные, теперь беспорядочно лежат на подушке, а приоткрытый рот выпускает горячий воздух.       — Антон, если ты не поторопишься, я сам тебя выебу. — Не выдерживает Арсений. В постели он всегда любил быстро и жёстко, чтобы его хватали, шлёпали, кусали, чтобы его хотели сразу же, как увидят. Но Антон постоянно удивлял тем, как умело доводил до исступления медленными, но очень чувственными ласками. Это стало сладкой му́кой для Арсения, которая могла всплыть в воспоминаниях в самый неожиданный и неподходящий момент, заводя с пол-оборота. Антон — романтик, этим всё сказано.       Парень снова приставляет головку ко входу, двигаясь со скоростью улитки. Наслаждается тем, как Арс закатывает глаза и откидывает голову, утопая в своих эмоциях. Его возбуждённый член слегка подрагивает от прилившей к нему крови, но Арсений запрещает себе его трогать, сжимая одеяло в кулаке с новой силой.       Антон наклоняется вперёд, меняя угол, и входит уже наполовину, вылавливает хриплый стон из приоткрытых губ. Безумно хочется поцеловать…       — Двигайся, Тош, пожалуйста, быстрее. — Бормочет еле слышно и цепляется за его руку, ища в ней поддержки.       — А ты не сдерживайся. — Просит Антон и входит полностью, замечая, как крепко сжимаются пальцы Арсения вокруг его руки.       Внутри горячо и тесно, долго в таком темпе точно не продержаться. Антон делает несколько толчков и, не уловив каких-либо болезненных эмоций на лице Арсения, ускоряется. Быстрее, быстрее, сам не понимает, где начинаются стоны Попова, а где заканчиваются его самого. Пот течёт по спине, щекоча распалённую кожу и вызывая мурашки по всему телу. Живот потирается о член Арсения, заставляя того впиваться ногтями во все предметы, до которых он только может дотянуться.       Антон наклоняется ещё ниже и целует так страстно, что оба протяжно мычат.       — Сильнее. — В самые губы шепчет Арсений, не открывая глаза. Жмётся ближе, обнимает за плечи и обвивает ногами талию. Антон выходит полностью и резко входит внутрь несколько раз, выбивая глухие вскрики. — Я на подходе, Тош… скоро… кончу. — Открывает глаза и туманным взглядом изучает парня. Тот весь взмок, дышит загнанно, губы набухли от беспрерывных поцелуев.       — Кончай. — Кивает Антон и набирает новую скорость, из-за которой вся кровь сосредотачивается в одном месте. Лёгкие, будто обдают кипятком. Арсений сжимается в клубочек, сдавливая Антона в тиски руками и ногами. Вцепляется пальцами в плечи, оставляя красные пятна после себя. И вздрагивает. Перед глазами искры, в голове пустыня, а на сердце лава. Горячо.       Антон чувствует, как сокращаются мышцы мужчины, сдавливая его член внутри. Делает ещё несколько рваных движений, целуя напряжённое тело под собой, и тоже получает яркий оргазм, утыкаясь носом в плечи Арсения. Оба громко дышат. Невыносимо жарко становится находиться рядом, но отрываться друг от друга не хочется. Ноги ватные, словно не их вовсе. Губы сухие, а лица красные. Но каждая клеточка изнывает от приятной усталости. Антон поглаживает щёки Попова кончиками пальцев, прикладывая для этого максимум усилий. Желание двигаться пропадает напрочь.       — Я нас испачкал. — Первым нарушает тишину Арсений. Он всё-ещё чувствует себя слишком хорошо, чтобы начинать делать хоть что-то, но липкость между телами не даёт полностью расслабиться.       — Как будто первый раз. — Улыбается Антон куда-то в шею, но через несколько секунд всё же переворачивается на спину рядом. Без него вдруг становится холодно. Арсений ёжится.       — Салфетки в тумбочке. — Прикрывает глаза, прислушиваясь к своим бесконечно-противоречащим друг другу «Я», которые обычно спорят между собой, осуждая или подбадривая в каждом решении. Но сейчас внутри тишина и покой. На душе просто хорошо.       Прохладная мокрая салфетка касается ещё горячего тела. Арсений открывает глаза, вздрагивая, и сталкивается с зелёными изумрудами. Антон бережно и аккуратно стирает с мужчины остатки их страсти.       — Прости, она холодненькая. — Ведёт плечами Антон, не переставая водить салфеткой по животу и рёбрам Арсения. Весь мир замирает и сосредотачивается в одном парне и его руке, плывущей по изгибам податливого тела. Попов, кажется, ощущает, как трепещут бабочки внизу живота. Это давно забытое, оставленное где-то далеко в прошлом чувство, накрывает его с головой, как снежная лавина, заставляя вновь раствориться в своём человеке. — Ты весь в мурашках. — Усмехается Антон, откидывая использованную салфетку на пол. Он аккуратно стягивает с себя презерватив, завязывает его в узелок и отправляет вслед своим предшественницам.       Шастун нежно целует Арсения в лоб, прежде чем улечься рядом и закинуть на него все конечности. Столько слов в этих мимолётных, молчаливых касаниях, казалось бы, совсем необязательных, но таких нужных и желанных.       В коридоре звонит телефон, нарушая безмятежную идиллию. Антон тихонько скулит куда-то в щёку Арсу, не собираясь никуда вставать, но мужчина лишь пихает его в бок, подбадривая тем, что это может быть важно.       — В следующий раз отключу всё нахрен. — Бубнит Антон, но с кровати неохотно поднимается. На экране телефона горит имя: «Окси». Парень настороженно поглядывает в сторону спальни, но там всё чисто. Арсений настолько размяк, что даже не попытался встать и разведать обстановку, надеясь на то, что ему потом всё обязательно расскажут. — Алло?! Привет.       — Привет, Шаст! — Раздаётся радостный голос в динамиках. — Не занят?       — Есть немного. Можешь сразу к делу?       — Да-да, конечно. В общем, пробила я твоего Выграновского. И-и… — Удерживает интригующую паузу. — Он существует! — Антон на это театрально закатывает глаза. Правда что ли? — Но это не всё, я смогла кое-что разузнать о нём, так что, если тебе интересно, можем встретиться на следующей неделе! — Суркова действительно очень довольна собой, а это может многое значить.       Антон снова косится на дверь спальни и понижает голос.       — Да, хорошо, спишемся тогда. До встречи. — Ставит телефон на беззвучный режим и возвращается в комнату. Арсений уже успел укутаться в одеяло и теперь сладко потягивается, разминая все мышцы. Антон падает рядом, прижимая к себе любимого мужчину.       — Кто это был? — Улыбается Попов, носом зарываясь в русые кудри.       — Оксана. Предложила увидеться на следующей неделе. — Без запинок отвечает Антон.       — Ммм… понятно.       — Ревнуешь? — Усмехается парень и поднимает свои зелёные глаза, светящиеся озорством.       — Просто до сих пор удивлён, что вы помирились. Может она и легко отпустила ситуацию, но, извини меня, легче рыб научить ходить, чем ты так легко всё простишь.       — Взрослею. — Пожимает плечами Шастун и задирает голову, соприкасаясь губами, пока ему не начали задавать новые вопросы. Углубляет поцелуй, проникая в чужой рот. Снова нависает над Арсением и хищно улыбается.       — Что ты творишь, чудовище? Дай мне ещё немного времени! — Вскрикивает Попов, но сам уже заводится от этой игры.       Антон прижимается ближе к мужчине. Ему физически и душевно необходимо показать всю свою искренность, будто извиняясь за всё, о чём умышленно пришлось умолчать. Антон знает, он не врал сейчас, но на душе всё равно паршиво. Совесть наконец-то решила проявить себя. Чёрт…