последний мятеж

Анечка провожает взглядом ребят, что уезжают на фургоне. Ей сигнялят, от чего она вздрагивает еще больше. И снова впадает в истерику, смотря неживым взглядом прямо перед собой. *** — Если не поспособствуешь, твой отец либо в тюрьму пойдет, либо уже в могилу, — с надменностью и лёгким пренебрежением, — ты же не просто так в «Сплетении». — Я не знала, что он, — и девушка не договаривает, всхлипывая. Громко и отчаянно, — мы потеряли связь ещё несколько лет назад. — Ну, что же ты так? Он всегда работал на Алехина, ты же это знаешь, — и сотрудник ФСБ улыбается, обнажая зубы, — ты же начинала с митингов против министра? И девушка кивает, испуганно переводя взгляд на мужчину. — Они были проплаченными. Разве тебе не платили? — Нет, — хрип, грузный вздох и осознание. — Твой отец был одним из тех, благодаря кому мы поменяли министра образования. И он много лет помогал Алехину за хорошие суммы денег, только вот сейчас в Бога заигрался. Его основная задача в секте, Анечка, — следить за пророком и способствовать тому, чтобы ничего не произошло. А он расслабился и совсем уж ничего не делает. — Я даже не знала, что он в секте на задании, — слёзы у Ани по лицу льются, заставляя накрашенное лицо гореть от соли. — Он человек науки. Какой Бог, я тебя прошу? Только вот, похоже, он забыл, кто ему деньги платит. Развлекается там, Библию читает. — Я же думала, он умирает, — и Аня совсем уж в истерику впадает, смотря неживым взглядом. Сжимает кулаки со всей силы и зажмуривает глаза, пока грудная клетка разрывается от боли. — Да, умирает. Он не врал тебе, у него и правда рак лёгких, первая стадия. Но это не мешает жить, — и мужчина усмехается, — мы всего-то просим информировать обо всём, что происходит в гараже. И больше ничего не нужно. Тебя не посадят, в отличии от них. — А моего отца? — Не убьют. *** И Аня усмехается, строча в личном дневнике очередные каракули. Напоследок. В нём практически каждая запись про Викторию, про её подколы и насмешки. Есть парочка о команде, несколько об отце и про саму Аню, но ничего сверхважного. И девушка даже не плачет, она уж вовсе улыбается тихо и безумно, а рука дрожит, искривляя буквы. *** — Подслушка работает, молодец. Слышали много чего интересного, — мужчина улыбается, поправляя непослушную короткую чёлку, закуривает сигарету, смотря в окно. Думает, пока Аня так и сидит на пассажирском сидении, от нервов перебирая пальцы. — Ты насиловала парня того? — и сотрудник ФСБ с каким-то непониманием и насмешкой смотрит, улыбаясь. — Он кому-то признался? — Аня с шоком выпаливает, распахивая глаза. — Да. Но, похоже, это останется секретом, — и он снова улыбается, качая головой, — а ты совсем не такая, какой кажешься. — Он отца своего убил, — с ненавистью и горьким разочарованием выдаёт девушка. — Больная тема? — Я не понимаю, как так можно. — И долго ты его шантажируешь? — Почти три года. — Вот оно как! — и мужчина брови хмурит, вглядываясь в ночной вид, — И деньги берёшь? — Для отца. На лечение, — и вздыхает несчастная Аня, начиная плакать, — клиника в Германии готова ему помочь. Химиотерапии не помогли, был рецедив. А они проводят операции, сверхсложные. — Если поможешь, может, что и получится. Григорию лет-то всего пятьдесят, ещё молодой относительно. — Ага. *** И снова слёзы по лицу катятся. И к столу Виктории девчонка бредёт, усмехаясь. Там инструменты и куча ненужного хлама. У Ани последнее дело — перевести все накопленные деньги на счёт для отца. Отдельный, на котором есть сумма для операции, наконец. Она кнопку жмёт восторженно. А потом шаг делает, смотря в пустоту. И когда разъяренные сотрудники на пару с силовиками врываются в гараж, видят лишь тело, что волочится в петле. На веревке Виктории. *** — Ты угнала ёбанный фургон? — возмущается Кристина, усаживаясь. — Нет, это я купил. Пока ты работала в министерстве, — улыбается Арсен, — нужно скрыться, пока все чины не будут в тюрьме. — Николай Васильев задержал Алехина! — с криком выпаливает Лиза, улыбаясь, — Заведено уголовное дело. И все восторженно хлопают, пока Кристина пялится в окно. Она долго рассматривает вид, а после поворачивается, перебивая общий шум: — Куда мы едем? — настороженно и уж вовсе печально. — Тебе не понравится, — вздыхает Рома, который пересел за руль, — совсем не понравится. — Ну нет! — тянет Захарова умоляюще, закидывая голову, — Столько мест и вы выбрали это? — Самое безопасное, — поясняет Арсен, — они там годами скрываются. И никто об этом до сих пор не узнал. — Я знаю, блять, — и Кристина обречённо падает на плечо Вилки, которая её приобнимает. А Лера, хмуря брови, спрашивает только: — И что теперь? Я имею в виду, что будет с властями? — на неё утыкается несколько пар глаз. И даже Мишель, что улыбчиво разглядывает девушку, задумывается, надувая губы. — Во-первых, мы задержали Алехина. Он не сможет препятствовать выходу статьи, а значит, к вечеру она будет. И про депутатов, и про секту. А это значит, — разъясняет Дима, активно жестикулируя, — что к утру эта новость будет вообще везде. Ужаснейший скандал. Депутатов посадят за педофилию, Алехина за продажу детей, секту распустят. Люди узнают правду, а Антипов окажется в тюрьме. — Звучит отлично. — Даже очень отлично. И подъезжая, у Кристины начинают дрожать ноги: место, где всё началось. И она надеется, что тут же всё и закончится. Девушка останавливается у завода, откуда доносятся звуки музыки, и просто всматривается в зелёную траву, доставая сигареты. И все остальные следуют её примеру, кроме Ромы и Лизы, которые в стороне лишь наблюдают. Кристина дрожит слегка, отгоняя воспоминания. Пока к ней не подходит Дима, кладя руку на плечо, от чего она вздрагивает, резко поднимая голову. — Триггеры какие-то? — Есть парочка, психиатр. Дима усмехается, кивая. И они в унисон подносят сигареты ко ртам. А после парень с насмешкой говорит: — Я всё ещё думаю, что ты не просто так догадалась, где флешка. Ты волшебница или телепат? Захарова издаёт горький смешок и поджимает губы. — Все люди связывают свои секреты с фразами, значимыми вещами. — Да? — недоверчиво тянет парень, поднимая бровь. — Да. — Или так делаешь ты. И Кристина тут же резко поворачивает голову, вглядываясь нарочно злостно. Она округляет глаза, слегка испуганно поднимая брови. — Ты о чём? — Какой-то свой секрет ты хранишь в значимом месте, — и Дима улыбается, анализируя что-то своё, — Ты не подумай, Кристина, но ты ведь обычная дворовая девчонка. Я даже не уверен, что ты закончила школу, — он хмыкает, снова затягиваясь, — и ты снова ничего не подумай, но ты до жути примитивная. А значит, ты бы не догадалась, если бы не делала так же. Кристина ведёт головой от тихой внутренней усмешки, кидает окурок на землю, проходясь по нему носком ботинка, и хлопает его по плечу, чтобы заткнулся. — У меня вышка, — и с лёгкой улыбкой она уходит, пока Дима оборачивается, улыбаясь, — экономист. А когда все ребята с сумками заходят в гараж, их приветствуют, изредка оборачиваясь. Кристину, Виолетту и Леру встречают с неким ажиотажем, похлопывая и обнимая. — Да, ребят, начинается реальная бойня. Переконтуемся пару дней, — Вилка с улыбкой укладывается на один из матрасов, тут же закуривая. Виктория выбирает матрас рядом, после чего всё «Сплетение» укладывается в одной из многочисленных условных комнат. Их от соседей разделяет лишь бетонная стена, а потому Лиза, будучи особенной любительницей личного пространства, уходит прямо в угол, усаживаясь на дряхлый подоконник. И все молчаливо переглядываются, не зная, с чего бы начать. Лишь Арсен открывает ноутбук, тут же что-то строча. И округляет глаза, резко захлопывая крышку. — В гараже полный бардак. Они всё перевернули, полнейший обыск, — выпаливает на одном дыхании парень. — Они ничего не найдут, — успокаивает его Рома, — мы забрали всё. — И то верно. И Мишель, всё это время просто стоящая в проходе, говорит с лёгкостью: — А можно мне, наконец-то, поучавствовать в этом вашем перевороте? Или как назвать-то? — девушка издаёт смешок, откидывая челку рукой, — Мятеж. — Блять, надеюсь, последний, — выпаливает Лиза, поворачивая голову на Рому. — Учавствуй, тебе в радость, — строго говорит парень, — только без глупостей, а то натравлю на тебя скинов за стенкой. И Мишель прыгает на месте, улыбаясь ярко. Она бежит к брату обниматься, пока тот активно пытается отвертеться и матерится себе под нос. И спустя ещё несколько минут, сидя в тишине, Виктория вздыхает: — Статья выходит через час. Дреда написала сообщение, — и девушка ухмыляется, — и это попадёт в вечерние новости. Подождём, получается. — Подождём, — вздыхает Вилка. — Меня смущает, что Оля всё ещё в секте. — Статья выходит от её имени. Там-то они её точно искать не будут, а вот на свободе она слишком яркая цель. Плюсом, её основная задача — вывести на чистую воду пророка, а она этого всё ещё не сделала. — Думаете, пророк добровольно сдастся? — Если бы мы знали. И все вздыхают. Все, кроме Кристины, которая пялится в стену, не замечая ничего кругом. Разговор с Димой не выходит из её головы, и воспоминания заполняют пространство всех мыслей. *** Стена — единственное, на что можно смотреть. Повернув голову и просто крича от боли, от изнеможения и страха. Руки привязаны так сильно, что хочется их отрезать к чертям, ведь кажется, что они и вовсе отсохли. Она плачет, пытаясь вырываться, от боли орёт, словно резанная — они и правда оставляют несколько порезов ножом, насмехаясь. Юное лицо горит от перенапряжения, а вена на лбу предательски ноет, когда Кристина снова издаёт протяжный крик. Она пытается потерять сознание — нарочно много и часто дышит, делает так, как учил Денис. Но ничего не выходит, потому что её, шестнадцатилетнюю и совсем неживую, бьют по щекам, обливая водой. — Вылечим. Сеанс проведём. И снова боль. Кристина только кричит, и не видит ничего, кроме стены. А потом и вовсе сознание теряет — когда раскалённым железом выпаливают чужое имя. *** Она без слов выходит, направляясь на улицу. Её провожают неоднозначными и какими-то обеспокенными взглядами, пока девушка по пути подкуривает, минуя скин-хедов с жутко громкой музыкой: настоящий притон. За ней поспевает и Вилка, которую прямо на ходу останавливает сильная рука Виктории. — Привяжешь меня снова? — Это нарко-рай, — щурясь, выдаёт собеседница. — Да, — Виолетта кивает, улыбаясь, — ладно, я посижу здесь и не буду нюхать две дороги, как планировала, — с очевидным сарказмом. И Виктория бьёт легонько по предплечью, заставляя сесть. На них все остальные смотрят как-то обречённо. А на улице Кристина — лежит на своей машине, смотря на небо, курит, думая о всяком. И к ней спустя двадцать минут выходит Дима, улыбаясь, и залезает, ложась рядом. — Ты меня достал. Я не твоя мать, хватит таскаться хвостиком. — У меня нет матери, — без эмоций выдаёт тот, подкуривая и улыбаясь, — а ты нервная сегодня. Месячные? — Блять, отвянь, а? — и руки у Кристины слегка подрагивают, пока она переводит взгляд на парня, — У меня нет месячных. — Значит, скоро будут, истеричка, — и он улыбается, рассматривая небо. — У меня в принципе их не бывает, — вздыхает Захарова, говоря будто бы в пустоту. Тихо и вовсе мрачно. — Ты, всё-таки, не женщина? — Нет матки — нет месячных, — пожимает плечами та, — Ты же врач, должен знать. — Да, слыхал такое. Мол, месячные из матки лезут. Что-то помню, конечно, — саркастично разбавляет парень их мрачный диалог, от чего Кристина смеётся, поворачиваясь и рассматривая его, — Типа, не из желудка, да? И что, ты женщина без матки, выходит, тебе грозит только внематочная беременность? — Я поняла, — с улыбкой выдаёт девушка, затягиваясь, — Ани нет и тебе некого подъёбывать. — Верно, моя золотая. Я упорно ищу, с кем бы поговорить, — и он загадочно поднимает бровь, поднося сигарету к губам, — например, о твоём секрете. — У меня нет никакого секрета. — Уже все знают, — он разводит руками, поднимая брови, а Кристина кивает. — Да, проговори это. Может, до твоей психиатрической задницы дойдёт, что так делать некультурно? — Захарова абсолютно спокойно выдыхает дым, не чувствуя ни капли злобы. — Тебя выебали толпой мужики, — и парень становится серьёзней, когда та кивает, — Да, звучит мерзко, но смотри-ка, тебя не триггерит. — Я прошла психотерапию. Меня не триггерит, — подтверждает Кристина, — я знаю. Меня выебали толпой. — Тогда какой секрет, а? — А что у тебя с Арсеном? — Ладно, — и он выставляет руки в защитном жесте, улыбаясь, — ладно, мы не будем говорить о твоём секрете. Но он в машине, да? Кристина вздрагивает. Переводит нечитаемый взгляд на парня, пока тот вдумчиво рассматривает её реакцию. — Только вздумай туда полезть. — Не переживай, мне это неинтересно. Интересно то, что ты что-то прячешь в машине, потому что для тебя это больше, чем груда металла. И потому ты сразу поняла, что Антипов делает так же. Что он оставляет свой секрет напоказ, потому что, очевидно, ручная библия для него — не просто сборник молитв. Как эта машина для тебя. — Да, всё верно. Это единственная дорогая мне вещь, в ней вся моя жизнь. И поэтому, я к ней привязана. Почему тебя это интересует? — Мне просто скучно, не бери в голову. У тебя там чужие записки или что? — Там много всякого. И тоже флешка, — и Кристина смотрит в небо, после чего от воспоминаний прикрывает глаза. *** — Повреждения слишком серьёзные, — говорит устало женщина под гул медицинских ламп, — внутреннее кровотечение, повреждения органов таза. Нужно вызывать родителей. — Не нужно родителей, я вас прошу, — кричит Кирилл, буквально останавливая её на ходу, — заплачу, сколько скажите, просто помогите. Что делать? И после десятков уговоров и манипуляций врач соглашается, устало потирая лоб. — Мы её зашьем, — и Кирилл участливо кивает, — дальше уже под наблюдение. И после операция, притон в розоватых оттенках от отходов, слёзы и безудержный крик. От страха и ненависти. Кристина только то и делает, что плачет. Не может ходить, нормально дышать и все время дрожит. — Крис, — Кирилл наклоняется, мягко гладя его по голове. — Что с тобой? — хрипит девчонка, еле фокусируя взгляд. Парень весь в крови, с парочкой фингалов. — Они снимали, как оказалось. Им хорошенько досталось, — и парень печально улыбается, вкладывая в её руку флешку, — больше копий нет. Могу закопать где-то. Кристина всхлипывает, обдумывая, от боли вздыхает, протяжно и громко тянет воздух, дрожа. — Не надо. Пусть будет, на память. Девчонка горько усмехается, сжимая в руке флешку. *** — Флешка? Это интересно! — и парень тут же веселится, поворачиваясь набок, — Можно, я угадаю? — Нет, — все так же спокойно. — Ладно, а что ещё? Что ты скрываешь, а? Свой экономический диплом? Кристина усмехается снова. *** — Нет, я хочу забрать! Это важно! — Постараемся решить вопрос. И стоя на дрожащих ногах, глядя на стену, Кристина плачет. Плачет, не зная, почему родители ей даже не позвонили. Почему трупы заключённых нельзя получить. А через два дня она едет забирать урну с прахом. И Кирилл как-то совсем аккуратно кладет её в бардачок, смотря печально. — Мы можем развеять. — Пусть пока будет здесь. *** — Ты же психиатр? — Да, ты наверное забыла, потому что я говорю об этом сто раз в день, а не тысячу, — Дима усмехается, смеётся и подкуривает еще. — Что значит тот факт, что я вожу в бардачке прах своего брата примерно одиннадцать лет? Дима давится дымом. Переводит взгляд, полный ошеломления, на девушку, распахивая глаза, пока она молчаливо улыбается. — Что в случае аварии мёртвых в машине будет на одного больше? — и они оба тихо посмеиваются, хватаясь за животы, — Ты не приняла его смерть. Почему? Одиннадцать лет — вполне приличный срок, да и психотерапию ты прошла. — Потому что я до сих пор не знаю, как это произошло. И почему. Он был врачом, понимаешь? У него у единственного был доступ ко всем лекарствам, но он умер от болезни. Мне даже не сказали, от какой. — Почему сразу не сказала? Сейчас мы это решим, малыш.