Выпускной вечер

Трудно сказать, что зародилось раньше — ненависть школы к Росио, или его ненависть к школе. Он и до аварии слыл «проблемным» учеником — особенно на контрасте с Карлосом, любимчиком преподов и вообще всех подряд. Но в жизни «после» всё окончательно пошло по пизде… За окном автомобиля плывут парадные виды Алвасете — школа в самом центре города, старинная и престижная, — Рокэ безучастно скользит по ним глазами, а в голове крутятся обрывки воспоминаний. Если бы он был нормальным, они бы вызывали слезы… Пока была жива Мама, ему жилось вполне сносно — проходил курс реабилитации и сидел на домашнем обучении. Потом Она ушла. Совпадение, или нет, но практически сразу к Росио начал наведываться призрак усопшего брата. Карлос-выходец не обвинял Росио в убийстве, просто висел в воздухе за окном и умолял впустить в дом. Росио обливался слезами, но упрямо твердил защитные молитвы до тех пор, пока призрак не уходил. И так много раз. Сначала об этом узнала прислуга, потом охрана, а оттуда стало известно и отцу. И он не придумал ничего лучше, как вернуть Росио в школу. Карлос стал приходить реже, но Росио начал всерьез задумываться, а не впустить ли его однажды в дом?.. Потому что в школе его каждый гребаный день поджидал всё тот же Закат, что и на картинках в фамильной Эсператии. Росио никогда не жаждал повышенного внимания, а теперь был обречен на него, прикован к нему, как преступник к кандалам. Кто-то жалел бедняжку-сироту, кто-то тайком обвинял в той аварии. Девчонки сочувственно клеились, парни поддразнивали за уродливые шрамы — словом, равнодушных не было… Ах да! Еще за ним теперь таскался Хуан — как курица-наседка за цыпленочком. Идеальный повод для шуточек и смешков за спиной, зато «безопасность на высшем уровне» — отец может спать спокойно. Быстро и непринужденно из проблемного ученика и непопулярного одноклассника Росио превратился во врага — для всех и сразу. Он прекрасно успевал по предметам, но при этом хамил учителям — да так изящно, что не придерёшься. Со сверстниками и прочими «детьми» отношения строились не лучше. Тех, кто не лез на рожон, Росио попросту не замечал. С остальными был в контрах, причем не отказывал себе в удовольствии конфликтовать с целыми группами недоброжелателей (и от групп и огребал). Хуан никогда не вмешивался в «щенячьи разборки» своего подопечного — его задачей было оберегать Росио не от синяков, а от реальных покушений и от соблазна пуститься в бега. Вот он и стоял в стороне, и хладнокровно фиксировал счет на табло. Дрался юный дор отчаянно и вполне успешно. Но случалось и так, что охранник привозил его домой в потрепанном виде и со следами проигрыша. Это были самые счастливые дни, и особенно ночи — истратив адреналин на врагов, Росио спал крепче, чем обычно, и Карлос не мог его добудиться. Как-то так прошли три года, которые вот-вот увенчаются выпускным балом. Финальное торжество Росио глубочайше до лампочки, не считая одного «но»… В общем, будь его воля — остался бы дома. Всем было бы легче, особенно его главному «фанату» — директору школы Арамоне. Но отец сказал, как отрезал — «надо посетить». Хорошо, он посетит. Не впервой делать то, что не хочется. Тем более — это в последний раз. Может быть, даже удастся получить от ситуации немного удовольствия? Выпьет пару бокалов вина, понаблюдает из угла за всеми этими предсказуемыми идиотами… Ах да, напиваться сразу нельзя — ведь он умудрился окончить школу с почетным бирюзовым дипломом. Специально не дотянул до аметиста — «завалил» экзамен по стихосложению. Но все равно придется выйти на сцену — как на эшафот, и выслушивать торжественные слова эра директора. И глядеть в зал, а там равнодушные пустые лица… Машина плавно тормозит у ворот. «Кажется, не опоздали. Какая жалость». Росио нехотя покидает салон и, отвечая кивками на редкие приветствия, отправляется в Закат. А как еще это назвать? Просторный школьный двор кишит выпускниками: все разряжены, веселы, взволнованны. Гадость. Юному Алве с его мрачным еблищем и не менее мрачным Хуаном за спиной не грозит затеряться в этом празднике жизни, он тут как черный ворон среди желтеньких морискилл. Как они сами не понимают, что выглядят тупо и вторично? Каждый год одно и тоже: сначала все бегают свеженькие и парадные, потом ползают — потные и пьяные. Парни весь вечер будут тайком подливать ведьмовку в шампанское, девчонки поссорятся из-за ухажеров. Арамона еще до танцев напьется, как свинья, и будет лезть с непристойностями к отцу Герману… Тоска зеленая. После позирования на общее фото, торжественной раздачи дипломов и нетрезвых речей директора, формальные пытки заканчиваются — начинаются неформальные. С воплями «ура, свобода!» поток выпускников стремительно утекает в бальный зал, где для вчерашних школьников накрыт фуршет и играет оркестр. Свет приглушен, и кто-то с ходу начинает танцевать, но таких смельчаков немного. Основная масса сперва хочет выпить легкого вина и потолкаться у стен (где тайком наливают тяжелые напитки). Заметнее всех в этой размазавшейся по стенкам каше Ги Ариго. Никого и ничего не стесняясь, Ги заливисто смеется и льнет к красавчику Эпинэ. Якобы в шутку, но все знают, что он дрочит на Мишеля всерьез. Так течет, что аж скрыть не может. Интрига вечера — ответит ли ему Мишель взаимностью. Ведь скоро все они разъедутся по новым учебным заведениям, не увидятся много лет. Самое время признаться в чувствах, сделать решительный шаг, бла-бла-бла… Росио скептически морщится и, отпив немного вина, забывает про всех этих придурков. Как и всегда, он облюбовал себе диванчик в самом темном углу и может делать там всё, что угодно — истекать ядом, копаться в телефоне, и даже поспать. Рядом с ним, как и всегда, только один человек, вернее киборг — Хуан. Слился со стеной позади дивана и знай себе сканирует пространство холодным дохуя цепким взором. В принципе, Росио занят тем же самым — тоже наблюдает в оба два, сохраняя на лице выражение полного равнодушия. Но в отличие от охранника ему не всё равно. Да-да, не всё равно. Можно сколько угодно делать вид, что тебе плевать на игнор сверстников — и даже убедить в этом их самих. Но в глубине души, как и любой живой человек, Росио тяготится своим одиночеством. Внутри израненного обстоятельствами сердца зияет дыра, черная пустота, и из неё чего только не растет — и зависть, и злость, и отчаяние. Но выше всего колосится… Любовь? Ощутив привычное тянущее чувство за грудиной, Росио одним махом добивает вино. И делает то, чего сорок раз клялся не делать — снова отыскивает глазами своего любимого препода. Найти его не трудно, он высок и светловолос — выделяется на фоне южного стада, куда бы ни пошел, где бы ни встал. — Принеси вина, — бросает Росио охраннику. И добавляет небрежным тоном: — Можешь по дороге зайти в курилку, я никому не скажу. Хуан недовольно цыкает зубом, но возразить духу недостает — он уже несколько часов не курил, а хочется же. Росио это на руку. При Хуане он опасается палить свой интерес, но стоит этой тупой обезьяне удалиться восвояси, и — счастье. Взор мгновенно приклеивается к затылку любимого мужчины. Ох, как же он нравится Росио! Единственный достойный человек в этом школьном зверинце. И самый красивый, конечно же. Росио не считает себя геем. Но не может не признать, что данным конкретным человеком любуется не вполне платонически. Будь его воля… Он и сам не знает, что бы сделал! В своих фантазиях юноша весьма скромен. Наверное, подошел бы сзади, обнял за широкие плечи, потерся бы щекой о крепкую шею, покрытую тонкими-тонкими волосками и легким-легким загаром. Возможно, зарылся бы носом в его русые волосы, вдохнул бы запах его тела…