Он – твой

В холл менора я шёл на подламывающихся ногах. Внутри всё вибрировало от двойственных чувств: я боялся поверить, что Северус жив, я был обескуражен тем, что он никак не дал о себе знать, учитывая то, что Тим у меня. Надежда, страх, боль, обида, непонимание разрывали меня на части, мутили разум. Почему целый род Принцев, холодный и недружелюбный, принял меня, а Северус нет? А вдруг он в коме? Вдруг недееспособен? От этой мысли я пошатнулся и вцепился в пыльную плотную гардину. Чуть колкая ткань грубого бархата немного привела меня в чувство. Я знал, кто ответит мне на все вопросы! Драко я нашёл в холле с Тимом на руках. Хорёк смотрел на меня с подозрением. Наверно, у меня было очень страшное лицо. Врезать бы ему, но не при Тиме же. Сцепив зубы и сжав кулаки, я потащил всех к камину, и, совершив серию переходов, мы оказались в Блэк-холле. Септимус, сидящий у меня на бедре, затих как мышка. — Кричер! — Да, хозяин! — Забери Тима и заблокируй камин, мне надо поговорить с семейством Малфой! — приказал я, не глядя на Драко и передавая ребёнка домовику. — Поттер, ты с ума сошёл?! — зашипел Драко. — Папа! — Тим тянул ко мне руки от Кричера, с тревогой глядя чёрными глазами. Он всегда чувствовал моё эмоциональное состояние, и сейчас я его пугал. — Тим, папа зол, — как можно мягче сказал я. — Но не на тебя. Не бойся. Я только поговорю с твоим крёстным. Посидишь в комнате? Малыш продолжал пытливо смотреть на меня, но когда я послал ему эмоцию любви, вздохнул и покорился. — Хорошо… Когда Кричер забрал Тима, я развернулся и без замаха засадил Драко правой в челюсть со всех сил — резко и жёстко. Он закатил глаза и рухнул на пол как подкошенный. Выскочившие из гостиной Люциус и Нарцисса воззрились на меня с ужасом. — Мне интересно, когда вы, господа хорошие, собирались сообщить мне, что Северус жив?! Немая сцена была бы лучшим завершением этого фарса. Но, как оказалось, у судьбы был более извращённый план. — Никогда, — раздался сзади голос, который я не надеялся услышать при жизни. Я замер, боясь обернуться. А потом силы оставили меня. И я уплыл в темноту.

***

— Я предупреждал тебя, что это дурно закончится! — тянул надо мной гласные первый. — Ты не понимаешь! — зашипел второй голос. — Да что тут понимать?! Ты даже не попытался выяснить правду! — я внутри себя согласился с этим упрёком. Словами через рот — лучший путь взаимопонимания. — Зачем выяснять то, что очевидно. Я сглотнул и спросил сипло, не открывая глаз: — Что очевидно, Северус? — Какой я вам «Северус», мистер Поттер?! — злость, звенящая в голосе, не пугала. Злость была индикатором того, что бесконечно дорогой мне человек не изменился ни на йоту, несмотря ни на что. — Мой супруг и отец моего ребёнка. Разлившаяся тишина придала мне сил, и я открыл глаза. Я лежал на кровати в своей спальне, надо мной застыли Люциус и Северус. Я жадно вгляделся в любимое лицо: смоляные волосы тронула седина у висков, на лбу, между бровями, пролегла жёсткая глубокая складка, под глазами были тени, на шее повязан непривычный, оттого нелепый платок. Но, несмотря на вымотанный вид и яркую кляксу шейного украшения, Северус был всё так же прекрасен для меня. — Почему супруг? — спросил он требовательно. — Так показала проверка крови, так решил алтарь рода Принцев, когда я представлял ему Тима. Северус зыркнул на мои руки, лежащие поверх одеяла. Кольцо на безымянном пальце я, естественно, оставил. Как символ сопричастности к любимому человеку. Кто же знал, что оно настолько актуально… — Ребёнок, он… — Северус раздул ноздри и повёл шеей. Видимо, тот момент, когда я превратился в Гермиону, оставил глубокий травмирующий след. — От мисс Грейнджер… Я, несмотря на близкие отношения с семьёй Малфой, не посвящал их в то, что открыла мне проверка крови. Так что для Люциуса, чутко прислушивающегося к нашему разговору, информация тоже была неожиданной. — Магия признала её носящей. А меня — вторым отцом. Тишину, разлившуюся в комнате, можно было потрогать, настолько плотной она была. — Оборотное, Северус! — вдруг воскликнул Люциус, очевидно находящийся в курсе нюансов зачатия Тима. — Как же я не догадался раньше?! Отсюда и Парселтанг у ребёнка! Потому что лорд Блэк — второй отец! — Не ори, — зашипел Снейп. — Тим только-только уснул. Я дёрнулся, пытаясь подняться. Я же обещал сыну, что приду, как только закончу с Малфоями! Он, наверно, страшно испугался, уловив отголоски эмоционального шторма, которым я полыхнул перед тем, как грохнуться в обморок. Мерлин, какой стыд! Меня за плечо удержала жёсткая рука. Я поднял глаза, жадно глядя на Снейпа. Лицо его застыло неподвижной маской. — Лежите! Септимус убедился, что вы в порядке, и позволил себя уложить своему крёстному. — Хорёк! — выплюнул я. Почему-то именно на Драко я злился больше всего. Страдал он, видите ли, что крёстный умер. Паяц! Актёришка! — Не злитесь на моего сына, Гарри, — мягко сказал Люциус. — Он… У него есть причины для скрытности. — Да я тут не умер от боли и безысходности только благодаря Тиму, как вы могли скрывать?! — шёпотом проорал я. Мысли были сумбурными, мозг буквально пылал от накала чувств. — Я же искал твоё тело на пожарище! — я перевёл глаза на Снейпа. — Ты! Как ты мог?! — Северус запретил нам сообщать о том, что выжил, — пробормотал смущённый моими эмоциями Малфой. — Почему?! — я упёрся требовательным взглядом в бледное лицо зельевара. — Да потому что зачем тебе, юному, богатому и знаменитому, такой как я?! — раздул ноздри Снейп, впиваясь в меня чёрными, как ад, глазами. Маска безразличия лопнула.— Люциус, выйди! Лорд Малфой и сам был рад не присутствовать при разборках, поэтому с явным облегчением мгновенно покинул комнату, плотно прикрыв дверь. — Не тебе решать, кто мне нужен, а кто нет! Нарцисса ведь сообщила тебе о моих чувствах, я уверен! — Что не скажешь о мёртвом… — отмахнулся Снейп. — Ты идиот?! — спросил я на полном серьёзе. — Ты действительно думал, что я говорю, что люблю тебя, только потому, что о мёртвых не принято говорить плохо? — Да! — буркнул зельевар и отвернулся. Так… Я подумаю об этом потом. Сейчас о насущном. — Зачем Драко надо было стать крёстным? — Чтобы я имел возможность официально приходить к сыну. — Оборотное? — Я не оригинален! Я вдруг вспомнил моменты, когда Драко странно себя вёл. Хорёк, нагловатый, бесцеремонный и ироничный, иногда приходил сосредоточенным, замкнутым и не поддевал меня привычно, гипнотизируя тяжёлым взглядом. У меня даже закрались дурные мысли о его матримониальных планах на меня. Значит, в те моменты это был Северус. — Ты злишься на меня! За что?! Почему не открылся? — Я не верю, что такая зануда как Грейнджер, провернула план по обольщению меня сама, — процедил Снейп и встал ко мне спиной, глядя в окно. Что… ЧТО?! Я чуть не задохнулся. Так Северус подумал, что инициатором ситуации был я?! Что я, как и мой отец, издевался над ним?! — С… — я сглотнул, — с какой целью я мог, интересно, подтолкнуть Гермиону к… такому?! — Чтобы она узнала о планах Волдеморта. — Но тогда я мог прийти сам! — И тебя бы стошнило при первом поцелуе! То есть он думает, что я его ненавижу, выходит? Испытываю отвращение? Я вдруг ощутил дикую всепоглощающую усталость. Мы оба бродили в лабиринте из тупиков, причём с завязанными глазами. — Северус, я люблю тебя, понимаешь?! Люблю! Я мечтал о поцелуе с тобой! — Так почему ты послал эту… мисс? — он так и смотрел в окно, и я мог видеть лишь напряжённую линию спины. — Я её не посылал! — заорал я. — Эта… мисс влюбилась в тебя до потери совести и здравого смысла. И пока я жевал сопли, боясь признаться в своих чувствах, страшась отказа, разрываемый полярными чувствами, взяла то, что предназначалось мне, что было, как оказалось, моим. Понимаешь?! Плечи Снейпа дёрнулись, словно его ударили в спину. А потом он проговорил отрывисто и глухо: — Я тебе не верю, — и стремительно вышел из комнаты, оставляя меня в растрёпанных чувствах. Через пять минут в комнате возник Кричер: — Все ушли, хозяин! Я открыл камин. — Почему ты не сказал, что Снейп бывает здесь? — устало спросил я. Домовик, мой наглый, отчаянно дерзкий домовик, повесил уши и опустил глаза. — Я надеялся, что глупый полукровка, увидев сына и вас, одумается и откроет свой секрет… и своё сердце. Я перевернулся на живот и уткнул горящее лицо в подушку. Все предали меня. Все! Кроме Тима. — Уйди! — глухо промычал я и закусил угол наволочки. Мне хотелось орать от боли, но за стеной спал Тим. Тим, который чувствовал меня как радар. Поэтому истерику я просто не мог себе позволить.