even if (i trust u)

/zero for conduct — block b bastarz — Не знал, что ты дома! — удивляется Тэиль, никак не смущаясь вошедшему. — Решил заглянуть, а ты опять с кем-то, — ровно произносят прямо над ухом, и детектив почти вздрагивает. — С чего вдруг интересуешься Йеной, дружище? Хёнджин разрешает себе повернуться и рассмотреть мужчину: смуглая кожа, лисий наглый взгляд, расслабленное и строгое лицо, не выражающее ни единой эмоции. Ногти аккуратно покрыты белым лаком, руки и грудь засыпаны чёрными татуировками, а в мочке висят три золотых кольца и одна серёжка с бриллиантом. Весь образ дополняет тяжелый аромат мускатных духов и длинный кожаный пиджак с большим вырезом, надетый на голое тело. Хван ненатурально теряется и, к собственному сожалению, сначала на секунду зависает, увидев перед собой весьма привлекательного мужчину. Ему требуется пара секунд, чтобы вспомнить фотографию из дела, узнать в нём Зико и вести себя соответствующе. — Хёнджин, — представляется парень, отыгрывая спокойствие. — Мы дружили почти всю жизнь и разошлись 7 лет назад, когда я переехал сюда. Начиная объяснение, Хван чувствует себя уверенно, понимая, что он вовремя рассказал эту историю Феликсу: с каждым разом, повторяя одно и то же, воспоминания ранят немного, но слабее, и именно в этом сейчас его преимущество. Он уже это делал. Пару дней назад, благодаря одному напористому солнышку, Хёнджин безопасно прожил все накопившиеся в нём эмоции и оттого может себя неплохо контролировать. — Хёнджин? — переспрашивает, будто припоминая. — Возможно, что-то я про тебя и слышал, — мужчина кивает и всё же строго спрашивает. — Что ты здесь забыл? — Год назад его мать сообщила, что он повесился перед утренним допросом, — быстро и монотонно проговаривает Хван, чтобы как можно скорее перейти к другим деталям. — Я пытался узнать, что на самом деле произошло, почему он это сделал и при каких обстоятельствах его взяли. Он оставил записку, но даже в ней не сказал ничего конкретного, наверняка понимая, сколько людей её прочтут до меня. — На кой чёрт тебе знать правду, если он в любом случае мёртв? — с каким-то глубинным сожалением спрашивает Зико, не меняясь в лице. — Хочу понять, почему он это сделал, — абсолютно искренне выговаривает Хёнджин. — Эгоистично, но я и так чувствую вину. И раз уж мне её не искупить, хочу хотя бы понять, какой была его жизнь и что могло его сломать. Эти слова даются в тысячу раз сложнее, потому что такого он не говорил даже Феликсу. Только наедине с собой в приступах ненависти к поломанному отражению и невыносимой тоски по человеку, значившего для него целый мир. Он злится на Зико за прямые вопросы, режущие чётко по оголённым нервам, но засовывает эти чувства глубоко в себя, выдавая спокойствие. Признание удивляет даже Зико, который тем временем дошёл до бара, взял открытую ранее бутылку виски, налил пол-стакана и уселся на пол, заинтересованно изучая лицо детектива. — Не понимаю почему, — наконец говорит он, следом делая небольшой глоток, — но ты как будто не пиздишь. Тэиль наблюдает за разворачивающейся на его глазах сценой и искренне не знает, как далеко они зайдут. Зико выглядит слегка заинтересованным, но в целом на привычном похуй с секундными агрессивными вставками. В то время как в глазах Хёнджина будто начинается третья мировая и он очень старается это скрыть. Поскольку замечает даже Ли, с конспирацией у него явно проблемы, но вот с контролем собственных эмоций, видимо, полный порядок. Они читаются лишь во взгляде и это вызывает уважение. — Не понимаю почему, — делает паузу Хван, — но я как будто не пизжу. Ли открыто улыбается и моментально переводит взгляд на Зико, ожидая ответа. Мужчина всё пристальнее всматривается в гостя и явно пытается сканировать его лицо каким-то своим причудливым способом. — Что ж, допустим, — ещё глоток. — Что конкретно ты хочешь узнать? Хёнджин понимает, что у него получается играть в доверие и действительно есть мизерный шанс вытянуть из мужчины необходимую информацию, даже без вмешательства закона. Важно правильно начать и не поддаться собственным чувствам. — Чем он интересовался в последнее время? — спрашивает Хван. Зико фыркает, допивает стакан и обновляет. — Интересный ты, Хёнджин, — отвечает мужчина, прикуривая сигару. — Едой. Когда у нас было свободное время, он таскал нас по новым ресторанам и кафе, чтобы попробовать необычную кухню или обновлённое меню. — Своего рода дегустатор, — уголками губ ухмыляется, вспомнив, как они впервые пошли вместе в китайский ресторан и три часа просидели на чайной церемонии. Эти мысли возвращают его в хорошее и приятное время, и поддерживать диалог становится чуточку проще: он наконец говорит о Чонине с кем-то, кто его неплохо знал. Говорит о хорошем. — Ага, так он это и называл, — кивает Зико, лишь голосом пародируя, — “Это обязательная дегустация! Как ты можешь жить, зная, что в мире так много блюд, которые ты ещё не пробовал?” — Если еда вкусная, в ней нет калорий! — тихо подключается Хёнджин. — Да. Каждый раз одно и то же! — Не представляю мир, в котором Ян Чонин отказался попробовать что-то новое. — Такой Вселенной не существует, — Зико выдаёт что-то наподобие улыбки.— Ладно, как минимум вы были знакомы. — А ты сомневался? — с вызовом спрашивает Хёнджин, пробуя немного изменённый формат. Зико стал искренним, как только перенёсся в воспоминания о друге, и на этот случай у детектива был туз в рукаве. Он вырос с Чонином и лучше кого бы то ни было знал, как он себя ведёт. И он может это обыграть. — У вас определённо есть что-то общее, — отвечает Зико. — Он дерзить научил? — Озвучивать мысли? Да. — Оно и видно, — вновь ухмыляется мужчина, как будто всё же начиная верить происходящему. — Это всё, что ты хотел узнать? Хван боится опоздать с ответом и не уверен, куда нужно идти. — Чем он занимался, если не наркотиками? — Просто жил с нами, иногда путешествовал, читал в основном философские книжки, изучал религиоведение, думал куда-нибудь поступить, — перечисляет Зико, наблюдая за реакцией. — Он… — Хёнджин не ожидает такого ответа и ненадолго теряется, — так он хотел поступить в Амстердам? — Ага. Благодаря друзьям у него была такая возможность, — Зико щёлкает языком и Хван чувствует, что именно туда нужно копать. — Как раз в этом году думал поступать и даже готовился к экзаменам… Точно! — мужчина резко хлопает в ладоши и вскакивает. — Тогда-то он про тебя и рассказывал. — Что? — слова сбивают с толку и Хёнджин думает, что переоценил свои актёрские способности. Да и не реагировать на хаотичность Зико с каждым разом становится всё труднее. — Говорил, что обещал тебе приехать. Мы иногда обсуждали, что он переживает, что ты не примешь его обратно, — вспоминает мужчина, допивая виски. Хван жестом спрашивает у Тэиля сигарету, тот её даже раскуривает и тут же протягивает парню, указывая на пепельницу на столике. — Как он мог думать, что я от него откажусь? — шепчет Хёнджин, начиная по второму кругу изучать зелёный ковёр. — Ты сказал, что у него была такая возможность благодаря друзьям… Их было много? В переписке, пока мы ещё общались, он рассказывал только о том, что начал дружить с Сынмином. Он вроде умный. — Не много, но хорошие, — отвечает Зико, всё больше проникаясь каким-то странным доверием к этому парню: он и правда спрашивал только то, что хотел бы знать близкий для Чонина человек, и ни в одном слове не проявил корыстных побуждений. — Да, он так и дружил с Сынмо. Благодаря нему, кстати, мы и познакомились. — Можешь рассказать чуть больше? — Наверное могу, — выдыхает мужчина, обновляя виски, — но не потому что ты такой классный. Я заметил, что он действительно много для тебя значит. И я знаю, сколько значил для него ты. Раз даже после всего, что мы прошли вместе, он всё ещё хотел вернуться к тебе. Зико в который раз случайно задевает детектива за живое и парень из последних сил старается держать себя в руках. «Как только этот кошмар закончится, я вернусь домой, в усмерть накурюсь и буду орать, пока не станет легче. Блять, что за ночь…». — Спасибо, — выговаривает Хван. — Я благодарен за возможность узнать у кого-то, что происходило в его жизни… — Его на том свете поблагодаришь, — спокойно выплёвывает Зико, мгновенно обозначая границы собственных травм. — И если думаешь, что я распинаюсь перед тобой за бесплатно, ты сильно ошибаешься. — Не думаю, — кивает Хёнджин, на самом деле подготовившись к такому повороту событий и получив у Чанбина крупный аванс на выполнение конкретно этой части работы. — Заплачу, сколько скажешь. Зико кивает, оценивая реально серьёзный подход молодого человека и начиная потихоньку понимать, почему Чонин так держался за этого парня. Он и правда был готов пойти ради него на что угодно, и мужчина не мог не уважать такого отношения к своему другу. — Мы с Сынмо дружили много лет, когда в один день он привёл с собой Чонина и сказал, что этот малой стал для него очень важным человеком и он хотел бы нас друг другу представить, — начинает Зико, доливая в стакан остатки виски. — Так сказать, привёл знакомить с лучшим другом. Он понравился мне с первой встречи и чем дольше мы общались, тем больше, я проникался. Ну, и собственно, так было до тех пор, пока мы не начали жить втроём пару лет назад. — Так вы были соседями? — Да, снимали вместе квартиру, потом, как смогли себе позволить, переехали в небольшой двухэтажный домик в пригороде и всё это время спокойно жили втроём. В принципе, блять, мы так и жили бы себе с кайфом, если бы Сынмин не начал творить хуйню и общаться не с теми людьми, — сквозь зубы проговаривает мужчина, неосознанно открывая Хёнджину всё больше деталей. Его рассказ начинает напоминать исповедь, и Хван, несмотря на боль, не может не воспользоваться моментом. — Сынмин начал общаться не с теми людьми? Какого хуя? Он же всегда был адекватным, — поддерживая злость рассказчика, спрашивает детектив. — В душе не ебу, чё ему спокойно не жилось. Чистюле захотелось новых ощущений, попробовать что-то запретное. И он, имея возможность позволить себе больше, начал пробовать разную хуйню и втягивать нас, — с явным презрением в голосе делится Зико, не понимая, что как раз сейчас ему стоит остановится. — Чонин употреблял? — с искренним беспокойством спрашивает Хван, молясь на отрицательный ответ. — Блять, пожалуйста, скажи, что ему хватило мозгов этого не делать. — Чтобы не торчать — хватило, — чуть спокойнее отвечает Зико. — Но мы все баловались не лучшими вещами, пока не поняли, что у некоторых появились с ними проблемы. — Почему… Почему вы начали? — спрашивает Хёнджин, не представляя, что могло толкнуть этих людей на такой путь. — Чего ради Сынмин решил в это втянуться? — Говорю же, выбрал неправильного друга, — объясняет Зико, чья злость в этот момент перерастает в сочувствие. — Был кореш, с которым мы круто общались и долго тусили вместе. Чего он только не доставал нам на пробу. — Был? — переспрашивает детектив, кажется, находя то самое пересечение в истории, которого ему не хватало для полноты картины. — Пару недель назад застрелили, — равнодушно отвечает мужчина, давая информации больше, чем следовало. — Да и хуй бы с ним. От него были одни проблемы. Когда Хван слышит ответ, пазл в его голове наконец складывается в целостную картину. Если бы Зико действительно был на месте преступления, он не рассказывал бы об этом с такой гордостью человеку, которого видит впервые в жизни. Он понятия не имеет, что произошло с Хосоком. — Как сейчас Сынмин? Он завязал? Зико смотрит сквозь него абсолютно стеклянными глазами, но не теряет сдержанности и строгости. — Понятия не имею. После всего, что произошло с Йенни, я перестал с ним общаться, — признаётся мужчина, доставая из пачки сигарету, — поэтому и живу с этим, — слабо улыбаясь, смотрит на притихшего и поникшего Тэиля, который всё это время курил одну за одной и очень увлечённо слушал разговор. — Тэиль хороший парень, и зря ты не дал ему шанс. Тем временем Ли неловко краснеет и смущается от такого искреннего комплимента в свой адрес, понимая, что им есть о чём поговорить один-на-один. — Успел заметить, — так же искренне говорит Хван. — Но, к сожалению, пока я не разберусь со всем, касающимся Чонина, мне не сдвинуться с мёртвой точки. Нужно сначала узнать всё возможное про его жизнь и только потом посмотреть, как можно жить дальше. Зико принимает ответ и кивает, кажется, окончательно расслабляясь. Он уверен, что понял этого парня от и до, и убедился, что вся информация действительно нужна ему только ради собственного душевного спокойствия. И если это так, он может помочь. Чонин точно был бы этому рад. — Чего тебе не хватает, чтобы двинуться дальше? — Я не знаю, в каких обстоятельствах он оказался с теми наркоторговцами, — парень тяжело сглатывает. — Я не понимаю, что произошло и почему он решил, что виноват. В чем виноват? Хван продолжает говорить. Он знает, что должен сделать это один раз в своей грёбаной жизни ради Чонина и отпустить. Он наконец приближается к тому, что искал весь этот год, и не может позволить себе слабость. — А ты настойчивый, — цокает языком Зико. — Ладно, расскажу при одном условии: если информация будет использована хоть где-то, кроме твоей дурной башки, через час у тебя её не будет. Усёк? — Усёк. /zero for conduct — block b bastarz (yes, still) год назад. — Первый и последний раз, когда я поддерживаю его тупые идеи и ввязываюсь в такое дерьмо, — серьёзно говорит Чонин, рассматривая через пыльное окно сменяющийся городской ландшафт. Зико на секунду отвлекается от дороги, мельком смотрит на пассажира и тяжело вздыхает. — Уверен, что стоит делать это в первый? — с беспокойством спрашивает мужчина. — Мы всё ещё можем развернуться и поехать домой. Скажем этому придурку, чтобы сам занимался своими делами. Чонин прикрывает глаза от усталости и потирает висок, будто это поможет определиться, как лучше поступить в сложившейся ситуации. — Конечно нет, — всё же честно отвечает парень. — Но он уже становится слишком раздражительным, когда не нюхает. И если выносить его под кайфом я могу, то когда буянит, прибить хочется. — Так может, поскулит дворняжкой, пару недель покроет нас матом и прекратит? Ян поворачивается к другу и с грустью отвечает: — Он не завяжет, пока не захочет этого сам. Пока не поймёт, что всё идёт по пизде именно из-за него, и у него есть, — парень выделяет последнее слово, — зависимость. Пока он верит, что его жизнь неожиданно стала непрекращающимся праздником, и употребляет он только по «особым» дням, ничего не изменится. Особенные они, естественно, раз в трое суток, но это мелочи. Зико в который раз убеждается в чуткости мальчика и признаёт своё поражение: в данной ситуации они и правда могут разве что на несколько дней столкнуться с агрессией Ким Сынмина и ничего больше с этого не получат. — Думаешь, он сможет завязать? — искренне спрашивает Зико, паркуясь у старого семиэтажного дома на границе Амстердама. — Да, — без тени сомнения отвечает младший, отстёгивая ремень безопасности. — Мы же завязали. Мы оба знаем Сынмина и знаем, что он может переборщить, но чтобы остановиться, ему достаточно один раз напороться на дерьмо. И он бросит. Уверен, пусть сейчас он и ведёт себя, как последний козёл. Парень смотрит на лучшего друга, ставшего за последние годы для него кем-то вроде старшего брата, и снова вздыхает: ему вообще не нравится идея таскаться за весом для Сынмо, но сделать одолжение один раз было не так уж трудно. С учётом того, что в данный момент парень зарабатывает и уже несколько лет обеспечивает ему идеальную жизнь. К тому же, остаться в стороне всё равно не получится, ведь все последствия отсутствия у зависимого веществ скажутся на их отношениях. Потому он лишь с трепетом ждёт момента, когда в голове Ким Сынмина щёлкнет переключатель, и он поймёт, в какое дерьмо ввязался. Он точно знает, что рано или поздно это случится, и парень возьмёт себя в руки. Когда они только втянулись, первым, кто просёк, что что-то идёт не так, был именно Йенни. Просто на фоне друзей он явно был чуть ответственнее и тревожнее, что создало в его голове более чуткую систему самосохранения. Из-за этого, кстати, он был единственным, кто спустя столько лет всё ещё не желал участвовать в инфо-бизнесе, построенным друзьями за эти годы. Его мечты и цели всегда касались яркой и насыщенной молодости, но строго упирались в образование, нормальную работу и встречу с Хёнджином. Ради его же безопасности, друга пришлось оттолкнуть от себя пару лет назад, но он всегда знал, что вернётся. Конечно, иногда боялся, что парень его не примет, но в той же степени знал своего Хёнджина достаточно хорошо. Сначала они поговорят, и только потом он примет решение. Чонин не забывал, чего он хотел всю жизнь, и только ради этого держал себя в руках и старался нигде не светиться. Чтобы однажды вернуться к нормальной жизни. Сейчас же ситуация вынуждала его лезть в опасный для повествования эпизод и марать собственные руки чужим риском. — Что ж, — задумывается Зико, — ты как обычно прав, мелкий. Мужчина улыбается и треплет «мелкого» по голове, на что второй строит недовольную мордашку и перехватывает руку. — Где ты будешь стоять? — серьёзно спрашивает Чонин. — Да здесь тебя и подожду. Ты же ненадолго? — Перекинусь парой слов ради приличия и вернусь. Минут десять максимум, — прикидывает парень, смотря на дорогие наручные часы. — Следи за обстановкой, если что — звони. — Есть, капитан! — смеётся мужчина и наблюдает за тем, как Чонин выпрыгивает из тачки и в пару мгновений залетает в подъезд, не привлекая к себе излишнего внимания. — Хорош, чертяга. Корпус здания был из красного кирпича, по нему вверх поднималась тонкая железная лестница, соединяющаяся балконами между этажами. Классическая пародия на британско-американский стиль, почему-то до сих пор сохранившийся в этой части города. Улочка была узкой, но длинной, обрамлённой по периметру старыми чёрными фонарными столбами. Когда они загорались ближе к ночи, а темнота опускалась на город, это место больше напоминало переулок из фильмов ужасов, где наверняка убьют кого-то из главных героев. К счастью, погода сегодня радовала: ясное солнце и чистое небо, температура за окном +20°С, а вокруг лишь обилие зелени и довольные местные, отдыхающие в свой законный выходной. В это время суток большая часть уходила на заслуженную сиесту, перенятую у своих южных соседей, из-за чего улицы пустовали, а Зико переживал. Мужчина включает радио, открывает окно и достаёт пачку красного Мальборо, который курит уже лет двадцать как. Делает затяжку и подставляет лицо тёплым лучам. Этот день просто обязан пройти хорошо. Он выбирает волну с джазом и под приятную, мелодичную музыку отдыхает от будничной суеты. Стоит сигарете закончится, как Зико достаёт следующую и курит подряд, наслаждаясь моментом. Его лёгким в любом случае уже ничего не светит. Первая, вторая, третья... Когда рука тянется за четвёртой, мужчина обещает себе, что эта — точно последняя и щёлкает зажигалкой. Но успевает сделать всего пару тяг, как откуда-то сзади раздаётся сирена, приближающаяся, кажется, со скоростью света. Мужчина в ту же секунду выбрасывает сигарету в окошко, заводит тачку и параллельно набирает Чонину. — Малой! — орёт в трубку, выруливая к чёрному ходу и наблюдая в зеркало дальнего вида, как к основному входу подъезжают три полицейских машины. — Облава! Съёбывайте, я буду ждать у чёрного. Чонин без лишних слов принимает инструкцию, отвечает короткое: «Есть» и сбрасывает. Мужчина паникует, кажется, впервые за многие годы и объезжает квартал, изо всех сил зажимая педаль газа. Он в считанные минуты приближается к назначенному месту и не верит глазам: у лестницы стоят ещё два белых фургончика в красно-синюю полоску, окружённые пятью полицейскими в чёрных костюмах с неоново-жёлтыми полосками на груди. Зико в спешке хватает телефон и снова набирает Чонина, замечая, как на лестницу выбегают трое вооружённых парней: его мальчик, Би-Бомб и Ю-Квон. — Сука! — ругается мужчина, сдавая немного назад. — Ну же, не делайте глупостей. Сдайтесь и как-нибудь разберёмся. Он видит, как Чонин рассеянно смотрит на полицейских, угрожающе наставляющих на них пушки, прячется за мужчинами и замирает. Ян опускает оружие и выглядит так, словно только вышел из состояния аффекта и слабо понимает, что сейчас происходит. Зико смотрит на развернувшуюся сцену и хочет провалиться под землю, как можно скорее забрать Чонина и никогда больше не возвращаться в этот сраный район. Кажется, один полицейский снимает кепочку и призывает парней сдаться и опустить оружие. Со стороны выглядит так, словно он пытается вести переговоры, при этом активно жестикулируя и обмахиваясь головным убором. Чонин продолжает стоять за дилерами, пока те внимательно слушают монолог служителя закону и даже спускаются на пару ступенек вниз, согласно поднимая руки. Ян движется за ними, всем видом показывая безоружность и намерение спокойно сдаться, но… В следующую секунду Ю-Квон резко дёргается и стреляет в «переговорщика», пробивая вместо таза левое колено. Би-Бомб мажет и разбивает лобовое одного из фургончиков. Блядство. Мужчина мгновенно падает, и начинается хаос: его коллеги выбегают вперёд, направляют на преступников оружие и в секунду подстреливают Би-Бомба и Ю-Квона (пробивая у первого плечо, у второго — бедро). Зико жмурит глаза от страха, но практически сразу открывает — нужно знать, что происходит с Чонином. — Какая же ты мразь, Ким Ю-Квон, — сквозь зубы шепчет Зико, зная, что мужчина снова взял на себя слишком много и даже не пытался обдумать решение стрелять. Тем временем Ян сидит на пожарной лестнице, обнимая колени и рассматривая кровь на собственных ладонях. Парень переводит взгляд чуть выше и вздрагивает, обращая внимание на практически продырявленное бедро Ю-Квона, а после и на собственный бок, слегка задетый случайной пулей. Видимо, рано он присел от страха. Зико смотрит на него и клянётся, что никогда в жизни не видел Чонина таким… потерянным и загнанным до трясущихся рук. Он впервые видит в нём маленького, до смерти напуганного ребёнка, который оказался не в том месте, не в то время. С каждой секундой дышать становится всё сложнее и продолжать смотреть по-настоящему страшно. Полицейские оперативно вяжут слегка покалеченных наркоторговцев, за которыми гонялись уже несколько месяцев и на квартиру которых вышли буквально три часа назад, по дороге разрабатывая план захвата. Сегодня им просто повезло наконец отследить банковскую карту Би-Бомба в соседнем районе и оказаться неподалёку, чтобы проследить за мужчиной и поймать на горяченьком. Для них это — большая удача, хороший день и очередной поворот фортуны. Но для Зико, сидящего с пустыми глазами последние десять минут, сегодняшний день — день, когда он не успел защитить лучшего друга. Сегодня он проиграл случайности. /interclude: dawn — agust d