Иноземец

— Ветер, а почему этот зверь в клетке? — спросил Хуо, протягивая свою тонкую ручку меж прутьев и поглаживая густую черную шерсть на боку волка, который смирно сидел и наблюдал, как по лаборатории передвигаются помощники Броуилона, что-то мешают и переносят в прозрачных сосудах от стола к столу. — Как я понял — это подарок Владыке Валесу. Ты бы руки к нему не совал. — Почему? Он красивый и умный. Можно мне на нём ночью будет покататься по двору? — Нельзя. — Хорошо, — сразу же согласился Ху, но тут же озадачился. — А почему? — Ты напугаешь жителей терема. — Дворца? — Да. — Чем? Он же не страшный. Или мне по статусу не положено? Я думал, что можно. — Будь мы в твоей стране, безусловно, я б не запрещал. Но здесь — ты гость. А зверя боятся. — Могут принять за саботаж? — Я тебя этому слову не учил, — приподнял бровь Ветренный, тщательно наблюдая, как жидкость в колбе меняет цвет. — Я неправильно его применил? Джози сказала, что этим словом обозначают ту ситуацию, когда ты хочешь кого-то неприятно удивить. Или я что-то не так понял? — спросил Ху, просунувшись до плеча в клетку и почухивая зверя. Ветренный удивленно посмотрел на мальчишку и отставил пробирку. — Ну и специфичное чувство юмора у этой барышни. Впрочем, я не удивлен. Лучше уточняй у меня значения новых слов, коих на моем родном языке и местном тебя учит Джозэфина. Броу хотел продолжить наставления, но в лабораторию ввели нового пленного. — Куда его? — спросил мужик с секирой на перевес, держа кого-то на цепи с мешком на голове. — Ну не мне точно под нос. Как обычно в другую часть лаборатории, в клетку. Я скоро принесу препарат, — и махнув рукой молодому помощнику, велел перелить вытяжку в пробирку. Сам же отправился смотреть на пленённого мужчину. На нём были шаровары и расшитый жилет, подбитый изнутри мехом. Хаз — сразу же всё понял Броуи. В лабораторию заглянул Ильин, соскалил зубы чёрному псу, который разомлел от руки Хуо и никак не отреагировал на вояку. Старик хмыкнул в бороду иш, мол, защиту себе нашёл, и прошёл через ряды столов и деревянных резных колон в дальнюю часть вытянутой залы к пленному, напросившись помогать, коли пока обратно в деревню не отправили. Но пока для него тут дел не было, и он решил подразнить пса. Развернувшись, Ильин рыкнул, но волку было до лампадки. А вот Ху, не разобравшись, вылез из клетки зверя и приветливо помахал старому вояке рукой, от чего мужик немного смутился и растерял даже чуть грозности в своем виде. — Вкололи? — спросил Валес, залетая нетерпеливой стрелой через сени и чуть не снося Ильина. — Сейчас вколем. Демьян, тащи пробирку и шприц. Ильин, приготовтесь удерживать клетку закрытой, — распорядился Ветренный, самолично пристегнув подопытного к стене на железные наручи и введя в шею прозрачную жидкость. Глава лаборатории вышел, послышался металлический лязг. Тяжёлая дверь из широких прутьев, которая была прошипована со внутренней стороны, закрылась крепкой рукой Ильина. А через пару секунд пленный заметался в припадке. Валес вздохнул, понимая, что это провал и подошёл к Хуо, рассматривая его и закрывая обзор на орущего от дикой боли пленного. А затем и зажав ему ладонями уши. — Почему ребёнка отсюда не вывели? — спросил строго Царь. — Зачем? Он уже не маленький и не в первой подобное видит, — удивился Ветренный, и отдал приказ одному из стражников зарядить арбалет. Ильин с легкостью перехватил «пулялку» и метко выстрелил в горло, прекращая невыносимые крики. Валес отвел руки от головы мальчишки и строго на него посмотрел. Но Ху не выглядел напуганным, скорее озадаченным. — Заряжаю в сердце? — уточнил Ильин, отвлекая Вала. — Нет, погоди, его кажись перестало трясти. Я проверю, — отвёл крепкую руку с арбалетом Ветренный. — Я сам, — перехватил Валес ученного, останавливая за плечо, быстро оказавшись вновь у клетки. — Как будет угодно, — согласился Броу. Пара секунд миновали, дверь была отворена и Царь изучил затихшего, вырвав стрелу из гортани, следя за исцелением. — Похоже, получилось. Борька, смотри за ним. Но коли с катушек слетать начнет… — Я здесь и знаю что делать, — крякнул Ильин и зарядил арбалет с характерным щелчком. — Добро. А у меня ещё дела в Тереме, — и Вал ушёл так же стремительно, как и появился. — Демьян, ступай в клетку и следи, — отдал приказ Ветренный, в миг перетрусившему молодому дрампиру. — А может… — хотел было запричитать Демьян, но тяжёлая рука Ильина пресекла его поток волеизъявления на корню. И понурив голову, молодой дрампир отправился в клетку, вооружившись копьём. — Хуо, давай руку, — скомандовал Ветренный, устраивая мальчика поудобнее в кресле у клетки со зверем, подложив ему под спину и руку подушки. — А я так же кричать буду или тише? — спросил мальчик, но руку доверчиво протянул, закатав длинный свисающий рукав богато расшитой рубахи. — Не должен. Это вытяжка из крови Ильина. Тебе вообще больно не будет, — ответил с твёрдой уверенностью и без крупицы волнения наставник. — Напротив, должно стать теплее, а через пару дней, когда сыворотка полностью усвоится, то и кости перестанешь так легко ломать. А может и мышцы даже окрепнут. Но последнее — как повезет. — Хорошо, — кивнул Хуо. Ильин, мельком поглядывая на мальчишку, для себя отметил, что Ху не зажмурился, не взвизгнул. Напротив, весьма смирно сидел, и вёл непринужденно разговор с Борькой, порой не замечая, как-то и дело перескакивал с одного языка на другой. — Ну и крепкие же нервы у этого западника, — вздохнул вояка и сплюнул, смотря на доходягу дрампира местного «разлива», который вжался в прутья клетки, подальше от испытуемого, лишь изредка потыкивая его слегка древком копья. Когда первые петухи продрали глотки, Ветренный ввёл пятую пробирку спокойному Хуо и разрешил размять руку. — Как себя чувствуешь? — Сначала было очень жарко, но потом стало как обычно, — ответил Хуо. — Устал. Как будто много колдовал. В сон клонит. — Тогда иди в нашу соседнею комнату и вздремни на сундуке. Я буду неподалёку. Если почувствуешь себя странно — зови. Хуо кивнул и отправился к двери. Пленный в клетке сидел тихо и не подавал каких-либо признаков существования. Ветренный отправил Демьяна, да и прочих помощников по домам, а сам поставил не утешительный диагноз — глубокий сон. Но Ильина так и оставил в посту. А то мало ли… — Что, и с хазом провал вышел? Они ж вроде должны быть совместимы генетически, — хмыкнул Валес, выслушивая доклад Ветренного за обедом и понимая, что гипотеза про близкие виды оборотней, выдвинутая Листаром, трещит по швам. Это не радовало. — Спит. Пытался разбудить — но пока не вышло. Если дадите другого, то продолжу исследования. — Дадите… — усмехнулся Валес и треснул недообглоданной костью по руке Броуи. — А ты пойди сам хаза вылови. Царь был не доволен, так как поймать даже того хаза-лазутчика среди дремучих лесов было не просто. А похищать или брать в плен кого из мирного населения, он не хотел. Во-первых, не горел желанием закреплять за собой статус неуравновешенного деспота, а во-вторых — лишний раз спровоцировать на восстание хазов — себе дороже. — Могу послать Ильина… — не смело предположил Ветренный, потирая руку, еще не совсем освоившись и не всегда понимая, в каком направление думает Валес. — Нет. Закрыли тему. Потом подумаю. Что с Ху-Ху? — Хуо Ху, мой Государь, — поправил Ветренный, но тут же перевёл тему, понимая, что сейчас Царь может по настоящему рассвирепеть. — Мальчик в порядке физически. Но морально устал. Говорит, что колдовать стало чуть сложнее. Но думаю, это пройдет. — Хоть что-то хорошее, — буркнул себе под нос Валес и махнул рукой, дав знать, что пока более не желает продлевать общение.

***

— А почему Он зовет меня Ху-Ху? — спросил мальчишка, кутаясь в меховую шубу, грея руки о большую дубовую кружку с отваром, сидя перед каменной печью в лаборатории, на которой побулькивали разные жидкости в котелках. — Валесу так проще. Не любит сложных имён. Считай это прозвищем, — усмехнулся Ветренный, закончив осматривать Хуо, про себя думая, что ребёнку досталась ещё хорошая «клика». — Больше руки — ноги не болят? — Болят. Словно за них схватили и тянут куда-то, — ответил спокойно Хуо. — Странно. Я же обезболивающие тебе дал, — всё никак не мог взять в толк Броу, что не так с его подопечным. Целую недели Хуо чувствовал себя лучше, чем когда либо. Ничего не ломал, да и жалоб не было. А тут, вот те на, как начало темнеть, сам притопал и сказал, что конечности побаливают. Зная высокий болевой порог юного принца, там явно было что-то серьёзное. Но осмотр нечего не дал. Внешне отклонений не было. Но чем ближе подбиралась полночь, тем Хуо становилось хуже. Боль постепенно усиливалась, на лбу выступил пот, а он сильнее кутался в меха. — У вас тут, что, опять чудачества? — открылся люк в подземелье и показалась косматая голова Ильина. — И что с мальчонкой? Я его учащённое сердцебиение даже из-под пола слышу. Вон как эхом по туннелям разбегается. — Ильин, я тут сам разберусь. Вы лучше за волкулаком присмотрите. Сегодня конечно не красная луна, но полнолуние же, — попросил Ветренный и приложил руку ко лбу Хуо, смотря неверяще, не понимая как мальчик может быть ещё в сознание в его то состояние. — Что? Жарит мелкого? Снег с улицы притащить? — Снег? — не понял Ветренный. — Вот же западник, — сплюнул Ильин.- Берёшь лохань, нагребаешь снега и мальчонку туда голяком, головой вперед. Или обтираешь, а потом в одеяло и на палати. Ветренный пораженно выслушал методу, но идея обмыть руки и лицо Хуо холодным ему понравилась. — Я сам принесу. Присмотри за ним. Но из люка не вылезай. Мало ли что в темнице. — Что, тем малахольным стражничкам не доверяешь? И правильно. Я тоже не доверяю. Иди- иди, — и вояка сел на лестнице, высунувшись из люка по пояс. Броу схватил деревянное ведро, подумал немного, и решил пройти до колодца, набрав не снега, а студёной чистой воды. Дверь скрипнула и в лицо ударил морозный воздух с порывом снега. Но решение менять вампир не стал и отправился через двор, запахнув схваченный из сеней полушубок поплотнее. Холод ему был не особо страшен, но вот отогревать обмороженную одежду и сидеть потом в мокром, не хотелось. Колодец перемёрз и его пришлось пробивать. А снег, кружился всё сильней и начала завывать вьюга, заглушая звуки. Но даже так, возвращаясь, учёный услышал странную возню и брань Ильина, а потом не то собачий, не то волчий, но какой-то визгливый скулёж. Ускорив шаг, Ветренный резко открыл дверь и застал Ильина, сжимающего меха, в которых седел до этого Хуо, на манер мешка. — Ты что творишь?! — впервые на памяти Ильина рявкнул всегда спокойный и вкрадчивый Ветренный и его глаза налились кровью, а вода из ведра взмыла в воздух, словно змея, готовясь броситься в атаку. — Ща ты прозреешь, западник! Всё узришь! — прокряхтел Ильин, удерживая ходивший ходуном импровизированный мешок, который выл, скулил, царапался и бодался непрестанно. Было видно, что даже силачу Ильину не легко, но он протащил эту живую, дрыгающуюся ношу до клетки, в которой прежде сидел зверь, и закинул туда, заперев. Меха закрутились, врезались в гладкие прутья и завизжали, не то гавкая, не то крякая, заметавшись сильнее, разлетаясь в разные стороны, смягчая удары. — Я его схватить едва успел. Но вон, погляди, снёс стол Демьяна, — выдохнул здоровяк и махнул рукой в сторону. Ветренный перевёл взгляд по указанному направлению. И впрямь, мебель была перевёрнута, пол залит реактивами и настойками, да усыпан осколками стекла и единичными уцелевшими колбами, да жестяными тарами. Листы с записями разлетелись кто-куда. Часть из них намокла и была более не читаемой, на другой — красовались звериные следы и дранные всполохи от когтей. Вода с громким всплеском рухнула обратно в ведро, а глаза учёного вновь стали прозрачно-серыми, с осознанием, что произошло. — Нет, нет, нет… Я же всё проверил… Как это… — растерялся он и подошёл к клетке, где продолжал бушевать чёрный меховой шторм, повизгивая и тявкая. — Может мне его обратно ухватить? Да хоть за ухи? Их хоть распознать там можно… — не смело предложил Ильин. — Зачем? — заторможено спросил Ветренный, перебирая в голове формулы, пытаясь понять, где он дал промах и на долго ли его голова останется на плечах. Да и вообще останутся ли плечи, или Валес Рюри взорвёт его к чертям собачим, словно мешок с кровью, как делал предыдущий Царь. — Что б не бился о клетку и не травмировался больше. — А коли покусает? — Ну, полежу недельку, похандрю. Вспомню каково быть отравленным волкулаком, — пожал плечами Ильин и двинулся к клетке, вспоминая ночь с орущим хазом и Последовательность действий, приходя к единственному выводу: — Может мальчонку ещё спасти можно. Вдруг от моей крови и вовсе в себя придёт. Ведь по сему выходит, что твой лободырный Демьян лишь одну пробирку спутал. А значит, все четыре оставшиеся были с моей кровью. А хаза скрутило не от волчьей, а от моей. Вот почему ни черта с ним толкового не вышло. — А почему не закипел тогда? Не сварился заживо? — И впрямь… Чудеса… Хм… — Пробирки я проверял, а вот шприц… Его Демьян тоже подавал. Ничего не понимаю. — Не ломай себе голову сейчас. Потом остолбню Демьяну лучше череп покроши, что б понимать, что у него в башке творилось. Так хватаю за уши? — А почему за уши? За шкирнек хватай. — Да хрена с бор я его среди черного меха найду! Уши то хоть красные. Там либо за уши, либо за хвост. — Красные, говоришь? — приободрился в миг Броуилон, вспоминая зверей с Дальнего царства. — Думаю, тогда всё не так плохо. Шкур побольше закинь, что б об прутья так сильно не бился! И Ветренный пустился собирать все тёплые вещи по лаборатории. Чёрный ком меха в клетке не останавливался и ни на кого внимания не обращал. Он лишь выл, недорычал и словно плакал, начиная истерично повизгивать и царапаться, когда Ильин в очередной раз запихивал в клетку что-то мягкое. Но при этом ни разу не разжал пасти и не тяпнул здоровяка. Минул час, и чёрная тушка свалилась без сил, лишь тихо изредка поскуливая. Из мехов торчал лишь звериный нос и часть мордочки с одной стороны, а с другой — длинный пушистый чёрный хвост с ярко-красной шерстью на кисточке. Порой слышался хруст суставов и костей. Ветренный хотел было лезть в клетку, но Ильин не пустил, велев ждать утра. На рассвете зверь вновь завозился, поскуливая и высунув язык от жажды. И пока Ильин зазевался, Ветренный просунул руку к обессиленному чёрному меховому нагорью и погладил по голове, и сунул под морду чашку с водой, которую чёрный нос неумеюче опрокинул и заскулил. Пришлось приоткрыть пасть и влить воды. — Что делать то будем? — спросил Ильин, смотря вновь на затихшую груду меха, и высунувшуюся заднею лапу меж прутьев. — Владыке докладывать уж скоро пора, как минула ночь. — Пока ничего. Ждать. — А коли Государь сам придёт? — Тогда и будем думать… — сухо ответил Ветренный, раздумывая, стало ли клетка мала или у Хуо спал жар, вот он и высунул лапу. — Никого из помощников в лабораторию не пускать. Стражников вывести по туннелю. Нечего кому-то вообще знать, что здесь приключилось. Валес явился к вечеру самолично, в приподнятом настроение и сперва даже не понял, зачем это в клетку зверю напихали мехов. Ветренный сидел перед клеткой и поглаживал полу дремлющего по голове, постепенно вытягивая лишние меха. — Борька, ты чего это удумал? Закрыл от всех лабораторию, с псиной нянькаешься. Не переработал ли часом? — Государь, не вели казнить. Псина та всё ещё в подвале. — А это хаз что ли? — обрадовался Валес, но увидев опечаленное отрицательное качание головой Ветренного, насторожился. — Борька? — Это Хуо. — Ты что сотворил? — рявкнул Валес. От его крика зверь открыл глаза и посмотрел на Броу, а затем на Царя с виноватым взглядом, видимо не понимая, что натворил. — А? — озадачился Рюри и присел возле клетки, внимательно смотря на вытянутую умную чёрную морду, не очень то и похожую на волка, протягивая руку к чёрным ушам с ярко красной шерстью на вершинках. Зверь поднял взор, следя за рукой, и пока не очень понимая, что происходит. — Уберите руку! — поспешил Броуи, оттянуть за рукав длань Валеса, прежде чем зверь перевел взгляд вниз и увидел вместо рук — чёрные лапы. Глаза зверя расширились, открылась пасть, он попытался заголосить, но вырвались странные звуки, не то тявканья, не то визги. Чёрный ком вскочил на лапы, врезавшись в клетку боком, и упал на меха, не устояв, ошалело озираясь и крутясь в испуге. — Хуо! Хуо, слушай мой голос! — сказал Ветренный, стараясь привлечь внимание ошалевшего зверя, который не понимал что с ним случилось и зачем ему хвост, и как перестать им дёргать. На учителя он не реагировал. Казалось, что и вовсе ничего не слышал. Зверь упал на спину и крутил головой, то смотря на одну лапу, то на другую, коии он вытянул перед собой и голосил. — Ну и здоровая же чёрнобурка из него вышла, — хмыкнул Валес, понимая, что нет личности зверя или безумия, а лишь перетрусивший ребёнок, который не понимает, что с ним. — Открывай клетку! — Вы уверены, Государь? — Полностью. Я видел уже подобное у молодых мальчишек в первые кровавые походы в дружине. Только они голову хватали и что-то себе под нос балаболили. Клетка была открыта, и Валес с лёгкостью вышвырнул из неё не нужные уже лишние шкуры, лишь оставив часть по бокам, залезая во внутрь на четвереньках, вставая над, всё ещё лежащей на спине, лисой, и хватая Хуо по бокам пушистой морды, заставляя смотреть на себя. — Ху-Ху! Смотри на меня. Слушай! — скомандовал Валес, приправив свой голос магией. Зверь перестал паниковать и взглянул своими сапфирами в ледяные озёра Рюри, постепенно успокаиваясь. Его передние лапы опустились на плечи Валеса, а дыхание стало ровнее. — Вот так. Ты обернулся в большую чёрную лису. Да, это не обычно. Но нет повода для паники. Всё хорошо. Зверь закрыл пасть и кивнул. — Молодец. А теперь ложись и отдохни, — и Валес снял пушистые лапы с плечь, уложив лису на бок, погладив по голове меж ушей. И выполз из клетки. — Ильин, тащись на кухню и неси нам чего поесть. Ветер — клетку не закрывай. Пусть понимает, что не пленник. И так по самосознанию удар отхватил не слабый. Через час Ильин вернулся с серебряным подносом, на котором пирамидой стояли тарелки с едой. И именно старому вояке выпала «честь и отрада» покормить Ху-Ху. Лис честно сам попытался взять с тарелки мясо, но все закончилось тем, что он его лишь гонял носом. Новоприобретённые челюсти пока не очень слушались, как и лапы. Поэтому Ильин сам сунул ему с руки кусочек мяса и поплатился. Хуо, не разобравшись, тяпнул его за пальцы, но тут же отпустил, виновато заскуля. — Вот и как на такое обижаться, — усмехнулся Валес, толкая локтём Ильина в бок, который лишь тихо буркнул себе под нос: «да». Хуо таки удалось покормить, но ценой парой укусов ручищ Ильина. Валес, дождавшись, когда Ху-Ху освоиться с челюстями, сам сел в клетку и ради интереса протянул кусок жареного мяса, обмокнув его в мёд. Лис принюхался и слизнул сладкие капли, которые потекли по пальцам Валеса, смотря удивлённо. А потом приподнялся на лапы и просунулся к банке с мёдом, тычась в неё носом. — А вот это любопытно. Хуо до этого не испытывал интереса к сладкому, — сказал Ветренный и зачерпнул ложку мёда, протягивая лису. Весь день Валес провёл в лаборатории, изучая, рассматривая и просто тиская Ху-Ху, получая удовольствие от мягкой шелковистой шерсти. Да и мальчонка от его рук успокоился и кажется наконец смог принять ситуацию вцелом. А Ильин был приятно удивлён, что укусы Хуо оказались не ядовитыми. На ночь вновь никого в лабораторию не пустили, а Хуо улёгся спать как обычно на сундук Ветренного, а не в клетке. Только хвост всё никак не мог пристроить и огненная кисточка то и дела падала и мелькала в полутьме комнаты. Под утро раздался хруст костей и вой, перешедший в человеческий крик. На сундуке лежал ребёнок, но он вытянулся, похудел и обзавёлся волосами чуть ниже лопаток, и казалось, что за одно это превращение тело Хуо с пятилетнего выросло лет до 10 или 11. — Похоже, тебе пора менять гардероб, — сообщил Ветренный, и помог мальчику встать, подведя его к зеркалу.