Прямо в твои объятия.

Гермиону трясло, когда они с Джеймсом вернулись в безопасную квартиру. Она не могла поверить, что Люциус Малфой чуть не поймал их с Дневником. Она не могла себе представить, что бы он сделал, если бы узнал. Джеймс осторожно снял сумочку с ее руки. — Я просто отнесу это в штаб-квартиру Ордена, — сказал он, зная, что, заполучив крестраж, всем станет немного легче дышать. — Я сейчас вернусь. Она была рада получить от него немного свободы после их поцелуя. Ее раздражало то, каким пресыщенным Джеймс казался весь вечер. Он только что поцеловал ее в дюйме от гибели. Это был, несомненно, самый лучший поцелуй, который у нее когда-либо был, посылая мурашки по каждому нерву в ее теле, от кончиков пальцев ног до макушки головы. Ее разум прокручивал то, как она прижималась к нему, полностью растворяясь в омуте желания… Неужели такой поцелуй ничего для него не значил? «Нет», — с горечью подумала она. Как она могла забыть о том, что он не смог держаться подальше от Лили? А то, как они смеялись вместе? Джеймс запрокинул голову, как он делал только тогда, когда находил что-то в высшей степени забавным. Почему это так сильно беспокоило ее? Она хотела, чтобы Джеймс и Лили снова были вместе. Это было то, ради чего ее сюда послали. Это был единственный способ вернуть Гарри. К тому же Лили и Джеймс просто отлично смотрелись вместе. Он был таким красивым, а Лили была болезненно красива со своими блестящими рыжими волосами и ярко-зелеными глазами. Гермиона знала, что она не так красива, как Лили, хотя и хорошо привела себя в порядок. Она знала, что Джеймс никогда не смог бы смотреть на нее так, как он смотрел на Лили. — О, Годрик, — медленно, с ужасом осознала Гермиона. Она ревновала к Лили. Внезапно она почувствовала, что задыхается от своих эмоций. Как она могла не понимать, что происходило все это время? Она думала, что Джеймс ей не нравится. Они спорили друг с другом, каждый раздражался из-за того, что проводил так много времени друг с другом. Но они также проводили много времени, смеясь и поддразнивая друг друга. Она находила его высокомерным, обаятельным и… она позволила себе влюбиться в Джеймса Поттера… Слезы защипали ей глаза, и не успела она опомниться, как уже пыталась проглотить комок, образовавшийся у нее в горле. Это было бесполезно. Ее тело сотрясалось от попыток сдержать рыдания, которые клокотали у нее в груди. Мерлин, это было неловко, но она не могла остановить соленые слезы, катившиеся по ее щекам. Как она позволила себе вляпаться в такую историю? Она удалилась в свою комнату, но дверь Сириуса со скрипом отворилась прежде, чем она успела проскользнуть внутрь. — Гермиона, ты в порядке? — спросил он с сонным выражением на лице. Она подумала об этом с минуту, прежде чем отрицательно покачать головой. Сириус провел ее в свою комнату. — Тогда входи, — сказал он. Как только она оказалась в его грязной комнате, Сириус усадил ее на свою кровать и нашел для нее бумажные салфетки. — Хочешь поговорить об этом? — спросил он, прежде чем сесть на кровать рядом с ней. Гермиона вытерла слезы со своего лица. — О, Сириус, тебе это покажется таким глупым, — сказала она, и сердце ее сжалось. — Мне так неловко. — Я никому не скажу. Обещаю, — сказал он с улыбкой. — Слово мародера. Услышав это, Гермиона слегка хихикнула. Она плюхнулась обратно на его кровать, положив голову на подушки. — Лили была сегодня на вечеринке, и я видела, как они с Джеймсом разговаривали, — начала она, заметив хмурое выражение на лице Сириуса. — И они просто выглядели… такими идеальными и счастливыми друг с другом. Сириус лег рядом с Гермионой, повернувшись так, чтобы его тело отражало ее собственное, чтобы он мог смотреть на нее. — И что? Не то чтобы они были идеальной парой, даже когда встречались. Я всегда мог сказать, что что-то было не совсем так, но я хотел поддержать своего друга, — объяснил он. — Доверься мне. Джеймс не сойдется снова с Лили. — Но ты не видел их вместе… то, как он смотрел на нее. Джеймс смеялся, а потом он сделал то, что… — она замолчала, не желая, чтобы выглядело так, будто она одержима Джеймсом. — А потом Снейп спросил меня, каково это — быть вторым вариантом. Думаю, он немного задел меня. Это привлекло внимание Сириуса. — Никогда не слушай ни слова из того, что говорит змея. Дамблдор мог бы доверять ему, но он — плохой человек, — объяснил он. Затем он слегка ухмыльнулся ей. — По крайней мере, теперь ты начинаешь понимать, что находится прямо перед тобой. Ты же не хочешь быть вторым человеком в жизни Джеймса. Гермиона яростно покраснела от того, что он сказал, но она знала, что это была правда. Она была удивлена, что не чувствовала себя настороже, когда Сириус дразнил ее. Они сблизились, он был почти как брат. Как будто она была с Гарри. По крайней мере, он был очень хорошим другом, который всегда мог рассмешить ее. Может быть, просто из-за того, что она знала Сириуса постарше, ей было так комфортно рядом с ним. Нуждаясь в некотором утешении, она прижалась головой к его груди и вздохнула, когда он обнял ее за плечи. — Могу я тебе кое-что сказать? — прошептал он в тишину своей комнаты. — Конечно, можешь. — Я боюсь, что если мы с Марлин сделаем следующий шаг, то закончим так же, как мои родители, — признался он. Только в начале той недели Сириус признался, что Марлин хотела обручиться или прекратить отношения. Она считала, что нет смысла продолжать, если это ни к чему не приведет. Сириус сказал ей, что дело не в том, что он не хотел жениться на ней, а в том, что он не думал, что хочет жениться на ком-либо еще. Марлин ушла очень расстроенной, поручив Сириусу выяснить, чего он хочет, и больше не связываться с ней, пока он не примет решение. — Мои родители постоянно ссорились и ненавидели друг друга. Я не знаю, как они вообще могли находиться вместе в одной комнате, — продолжил он. Гермионе вспомнился портрет Вальбурги на площади Гриммо. Она была ужасной женщиной, которую Гермиона не могла себе представить в качестве матери, не говоря уже о жене. — Но, Сириус, ты — это не твои родители. Ты оставил свою семью позади, — попыталась она утешить его. — Ты же знаешь это? Он пожал плечами и на некоторое время замолчал. Гермионе потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что Сириус плачет. — Я просто не знаю, смогу ли я… Я не знаю, смогу ли я отпустить Марлин, — сказал он. — О, Сириус, — причитала она, заключая его в объятия. — Если ты любишь Марлин, то должен быть с ней. Просто пойди и скажи ей. Объясните, что вы чувствуете. Я уверена, что она бы поняла. Но просто знай, что ты не превратишься в своих родителей. Сириус глубоко вздохнул, прежде чем кивнуть. Он быстро поцеловал ее в макушку. Она почувствовала, как его дыхание выровнялось, и поняла, что он, должно быть, погружается в сон. — Сириус? — прошептала она, не желая его будить. — Хм? — сонно отозвался он. — Мне кажется, я влюбляюсь в Джеймса, — сказала она, почти надеясь, что он этого не услышит. — Это заставляет меня чувствовать себя такой виноватой. Он помолчал еще мгновение. — Я знаю, котенок, — ответил он. Неуверенная в своих мыслях, Гермиона позволила собственной сонливости нахлынуть на нее. Она почувствовала, как ее глаза закрываются.

***

Когда Джеймс вернулся домой из штаб-квартиры Ордена накануне вечером, он был разочарован тем, что Гермионы нигде не было видно. Он хотел остаться и отпраздновать с ней, и надеялся, что она подождет его. Но доставка крестража заняла немного больше времени, чем он ожидал, потому что Грюм не торопился после того, как узнал от него историю. Он подумал, что она, должно быть, легла спать. Ему хотелось ворваться в ее комнату и осыпать ее похвалами за то, как хорошо она справилась. Гермиона была особенно великолепна. Он даже слышал, как Нарцисса Малфой спрашивала Амариллис Паркинсон, слышала ли она об итальянском дизайнере, о котором упоминала Гермиона. Более того, она была так прекрасна в своем красном платье, что он с трудом мог отвести от нее взгляд. Или его руки… Это казалось идеальной возможностью поцеловать ее нежные розовые губы, когда Люциус Малфой поймал их в библиотеке. Он просто ничего не мог с собой поделать. Может быть, это и к лучшему, что она не встала, когда он вернулся, потому что он мог сделать что-нибудь глупое, например, попытаться поцеловать ее снова. Или даже больше. Поддаться своему сексуальному влечению к ней, вероятно, было не самой лучшей идеей, когда он даже не был до конца уверен в своих чувствах к ней. Иногда она сводила его с ума, как будто думала, что знает все. И он знал, что она считала его немного ленивым, хотя, надеюсь, она видела, что теперь он сам справляется со своей задачей. Но она также заставляла его смеяться и не злилась, когда он дразнил ее. Несмотря на сложные чувства между ними, Джеймс был рад видеть Гермиону, зная, что это будет замечательное Рождество. Он уже слышал, как они с Сириусом возятся на кухне, готовя завтрак. Или, скорее, это звучало так, как будто Гермиона пыталась научить Сириуса готовить омлеты, но они продолжали превращаться в яичницу-болтунью. Не потрудившись переодеться в пижаму, он присоединился к ним на кухне и налил себе тыквенного сока. Несмотря на то, что они жили в маггловском мире, он все равно любил все волшебные угощения. Когда Гермиона заметила его, она слегка улыбнулась ему. «Надеюсь, у тебя нет никаких странных ощущений по поводу прошлой ночи», — подумал он. Она поставила перед ним тарелку с яичницей-болтуньей. — Счастливого Рождества, Джеймс, — поприветствовала она его. Они втроем сели завтракать вместе. Джеймс прищурился, глядя на двух других и гадая, было ли это обманом зрения или они действительно сидели довольно близко друг к другу. Он был потрясен внезапным приступом ревности, тем более что знал, что между ними не происходит ничего предосудительного. Сириус любил Марлин. Даже если бы у них были трудные времена, он не стал бы сразу пытаться соблазнить Гермиону. Выбросив эти навязчивые мысли из головы, он был рад рассказать Гермионе о ее подарке. Это не был физический подарок, но он подумал, что ей это понравится. — Итак, Гермиона, у меня есть для тебя маленький рождественский подарок, — сказал он, надеясь, что это прозвучало непринужденно. — О, нет! — воскликнула она, довольно комично схватившись за лицо. — Я не подумала о подарках для вас обоих. Вы, должно быть, думаете, что я ужасный друг. — Не смотри на меня, я тоже не покупал тебе подарок, — фыркнул Сириус. Джеймс рассмеялся. — На самом деле ничего. Я только что закончил ту стопку книг, которую ты мне дала, — гордо сказал он, заметив удивление на ее лице. — И я надеялся, что у тебя есть еще пара книг, которые ты можешь мне дать. Она покраснела и посмотрела на него так, словно понятия не имела, кто он такой. — О, — тихо сказала она. — Конечно, я с удовольствием. После завтрака, который больше походил на поздний завтрак, они пошли в гостиную послушать радио. Джеймс даже не подумал дважды о том, чтобы прижать Гермиону к себе, дать ей немного тепла, чтобы защититься от сквозняков в квартире. Через некоторое время Сириус ушел, заметив, что у него есть обязанности аврора, оставив их вдвоем. Джеймс был рад видеть ее здесь, и напомнил о ее планах переехать после Нового года. — Эй, Гермиона, знаешь, я тут подумал… — нервно начал он. — Я не думаю, что тебе следует уходить. — О? Но, в первую очередь, это было твое предложение, — уклонилась она, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Я знаю, но… Я просто был раздражительным и грубым и… — он замолчал. — Честно говоря, я не могу представить, чтобы тебя сейчас здесь нет. Я пойму, если тебе нужно собственное пространство. Просто… подумай об этом? Он видел, как она борется с улыбкой. — Я так и сделаю, — ответила она. — И еще… Спасибо тебе за чудесное Рождество, Джеймс. Чувствуя, как сердце замирает в груди, Джеймс притянул ее ближе к себе.