У медали есть вторая сторона

      “Я смотрю, жизнь тебя ничему не учит. Все еще думаешь, что эти джинсы сработают”.              Мью тяжело вздыхает, подходя к двери в комнату Галфа:              “А какие еще варианты? Не возбуждаться у меня не получается”.              “Мдя, отсутствие потенции тебе явно не грозит”.              Он негромко стучит и ждет с замиранием сердца несколько длинных секунд, пока не видит родное взволнованное лицо:              — Мью! Ты пришел!              Словно у него был другой вариант…              Нет, конечно, он может в любой момент отказаться, но мысль о том, что его мальчика будет трогать кто-то другой, убивает, поэтому уж лучше Мью потерпит боль от возбуждения, чем из-за ревности, которая острыми когтями однозначно располосует его сердце.              — Привет, — он максимально спокойно улыбается в ответ, чтобы не выдать свое волнение.              Им все еще сильно неловко, хотя и в библиотеке, и потом на лекции они общались достаточно легко и непринужденно — насколько это вообще для них двоих возможно. Но сейчас, когда им предстоит очередное очень интимное взаимодействие…              Мью нервно вытирает влажные от волнения руки о джинсы и начинает уже привычными движениями закатывать рукава в этот раз черной рубашки. Ему сейчас не нужны подсказки внутреннего голоса, потому что по расширенным зрачкам и приоткрытым губам понятно: Галфу это очень нравится. Тот еще пока без маски и своих очаровательных ушек, но его уже хочется затрогать и заласкать до потери сознания.              Он откашливается:              — Что сегодня будем делать? Есть какой-то план на трансляцию?              Да, репетиция им уже не нужна, но все-таки ему нужно быть морально готовым к тому, что сегодня произойдет.              “Можно подумать, тебе это как-то поможет. Что, если узнаешь заранее — Мью-младший не проснется?”              “Может, мне так будет немного легче себя контролировать. Я не сорвусь и не напугаю Галфа”.              “Ну-ну”.              Галф мнется перед ним:              — Может, попробуем поменять позу?              Мью давится воздухом и выпучивает глаза:              — ЧТО?!              “А мальчик знает толк в том, что делает! Даешь иллюстрации Камасутры на вашем канале!”              Тот краснеет как обычно:              — Ну, в этот раз попробовать… лицом друг к другу.              Он сглатывает, чтобы смочить пересохшее горло:              — Т-ты хочешь сидеть на коленях лицом ко мне?              — Д-да.              “Хм, какой попкорн выбрать… Сладкий или соленый? Пофиг: надо брать оба! Суппасит, я готов к шоу, если что”.              “Отъебись, я тут не знаю, что делать”.              “Как — что? Наслаждаться, конечно! Если не сдохнешь от возбуждения в процессе, хе-хе-хе”.              А Галф все еще ждет от него ответа, поэтому Мью неуверенно кивает:              — Х-хорошо, давай попробуем. Есть какие-то вещи, которые мне нельзя делать?              Теперь черед его котика задыхаться и пытаться смочить горло:              — Я не думаю…              “А он тебе, между прочим, доверяет, раз такое говорит! Не подведи, Ромео”.              — Хорошо.              Галф прикусывает губы и отворачивается, чтобы открыть ящик стола и извлечь оттуда маски и ушки:              — Тогда давай готовиться? Старт через 5 минут.              Он уже наловчился, поэтому быстро завязывает маску, но потом не может удержаться и тянется к чужим волосам, чтобы поправить чуть криво сидящие ушки:              — Вот так будет лучше.              Галф не сопротивляется и краснеет так мило, что Мью с трудом сдерживается, чтобы не поцеловать его.              “А почему, собственно, нет?! Он же все тебе разрешил!”              “Сейчас не стрим, я не могу”.              “А потом — “держите меня семеро”, да?”              Но парировать он уже не успевает, потому что слышит нежный мурлыкающий голос:              — Привет, мои котики! Соскучились? Я рад, что вам понравился предыдущий стрим, потому что сегодня мой дорогой друг согласился снова поучаствовать.              Пауза. Видимо, Галф читает ответы в чате.              — Да, друг! Эй, не ревнуйте! Я делаю это для вас.              “Эммм… Френдзона — это очень грустно, чувак. Мои соболезнования”.              Мозгом Мью понимает, что не будет парень откровенничать на стриме, но сердце болезненно сжимается, хотя сам он себя называл так же: другом.              — Ну что, начнем?              Мью вздрагивает, когда понимает: сейчас его выход.              Он, как всегда молча, подходит к кровати и садится на нее рядом с замершим Галфом, чтобы посмотреть в самые красивые глаза и еле заметно успокаивающе улыбнуться. Рука сама ложится на теплую щеку, чтобы погладить, приласкать.              Галф, еще мгновение назад застывший от напряжения, немного расслабляется, опускает веки и прижимается к его ладони, ластясь — ну чисто котик!              Мью смелеет и уже двумя руками обхватывает лицо, гладя пальцами скулы, губы, которые с готовностью приоткрываются. Пальцы парня цепляются за его плечи, словно тот пытается удержаться и не упасть.              “Ну же! Целуй! Целуй!” помпоны снова извлечены из шкафа и пошли в ход.              На какие-то секунды он теряет здравый смысл и тянется к желанным губам, но в последнюю минуту отклоняется, тяжело дыша.              “Нет, я не хочу, чтобы наш первый поцелуй был на потеху толпе. Я себе это не смогу простить”.              Галф словно слышит его мысли и открывает глаза, в которых так много печали, что ничье сердце не выдержит такого вида. Словно парня только что отвергли со всей жестокостью, словно маленького беззащитного котенка выкинули на улицу на холод.              Мью невольно качает головой и шепчет:              — Нет, нет, все не так…              Галф смотрит на него так открыто и доверчиво, что у него просто нет выбора: он притягивает его к себе ближе прямо на колени, чтобы обнять и прижать к себе, ласково поглаживая по спине:              — Вот так, все хорошо…              Парень сначала замирает в его руках, а потом выдыхает и расслабляется, обвивая руками шею.              Да, для стрима это совсем не горячо и не эротично, но сейчас Мью хочет, чтобы его котику было с ним комфортно.              Постепенно нежные поглаживания становятся все более жадными и интенсивными, особенно когда Галф начинает выгибаться и чуть слышно постанывать в ответ. Мью тоже тяжело дышит, потому что пытается сдерживаться, но руки так и норовят скользнуть ниже, чтобы сжать ягодицы и прижать к себе еще ближе.              Голова Галфа падает на его плечо, а горячее дыхание дразнит ушную раковину:              — Сделай это…              — Что? — он хрипит в ответ.              — Я же вижу, что ты хочешь.              Ладони соскальзывают с его плеч, проходятся по рукам, чтобы опустить их ниже талии и прижать к дрожащему телу еще сильнее:              — Вот так.              “Бляяяяяяять…”              Странный звук вырывается из его горла: то ли рык, то ли хрип, когда Мью вжимает Галфа в себя со всей силой — и теперь нет никаких вариантов, что тот не почувствовал его возбуждение.              “И он тебя хочет тоже, приятель…”              Да, его сознание плывет от мысли, что у парня сейчас тоже стоит — и сильно, потому что тот стонет каждый раз, когда толкается своими бедрами в него, еле заметно потираясь. Наверное, от его пальцев на ягодицах останутся синяки, но он попросит прощения за это как-нибудь потом, потому что сейчас Мью наслаждается тем, как идеально ощущается Галф в его руках.              Он уже не останавливается и целует нежную кожу шеи, которую охотно подставляют его жадному рту, но из последних сил сдерживается, чтобы не оставить свои следы на медовой поверхности: красный и золотой же так чудесно сочетаются друг с другом.              Галф снова впивается пальцами в его плечи и заполошно шепчет ему на ухо:              — Сними… Сними ее…              Мью не уверен, что может оторваться от своего самого большого желания, но все-таки с мучительным стоном тянется руками к пуговицам, чтобы, почти обрывая их, расстегнуть рубашку и стянуть ее с плечей, отбрасывая в сторону.              Жадный восторг глаз в прорезях маски стоит всех секунд ожидания, когда дрожащие руки скользят по его груди в ласковом наслаждении:              — Такой красивый… — и ехидная улыбка появляется на красных и искусанных губах. — Но я вообще-то имел в виду мою футболку.              Мью кажется, что он слышит звук удара ладонью по лбу, но внутренне огрызается на это:              “Жри свой попкорн и молчи!”              А сам неуверенными пальцами берет за край футболки, чтобы помочь аккуратно стянуть ее через голову, не зацепив маску и ушки, чтобы потом замереть и передышать надвигающийся инфаркт:              — Это ты красивый…              Мью до конца не верит, что ему позволено трогать эту роскошную плоть, но Галф не высказывает ни малейшего протеста, когда его ладонь касается нежной кожи, проводя вверх и вниз. Кончиком пальца он задевает бусинку соска, и парень еле слышно вскрикивает, а затем одним резким движением прижимает его голову к своей груди:              — Пожалуйста…              “Эй, Мью… Ты хоть не сожри парня…”              Но он уже ничего не слышит, потому что голос разума заглушен тем, как отчаянно стонет и выгибается Галф на каждое касание его рта, как руки впиваются в его волосы в попытке то ли оттолкнуть, то ли прижать еще сильнее. Он болен, смертельно болен, и только этот человек может спасти его от погибели, поэтому он собирает губами драгоценные капли противоядия в виде капелек пота, которые даже на вкус восхитительные.              Если в прошлый раз он боялся дотронуться до чувствительных сосков пальцами, и Галфу пришлось самому его направить, то сейчас Мью не может оторваться от них: лижет широкими мазками языка, посасывает, даже смелеет настолько, что слабо прикусывает один из них, на что парень вскрикивает и выгибается еще сильнее:              — Да, еще!              Рука скользит между их телами и проникает сразу под нижнее белье — это он понимает по взгляду, который становится сразу каким-то мутным и совершенно безумным.              А его вообще не смущает сейчас тот факт, что Галф сидит на нем и мастурбирует себе, потому что у него есть куда более увлекательное занятие: вылизывать и выкусывать каждый сантиметр сладкой кожи, все-таки оставляя на ней свои метки. Его котик одной рукой впивается в его плечо, удерживаясь, а второй ласкает себя, пока Мью поклоняется его телу и яростно вжимает парня в себя, чтобы контакт их бедер стал еще более интенсивным.              И во время одного из таких толчков-имитаций глаза Галфа широко распахиваются, а рот приоткрывается в беззвучном крике — и Мью замирает, потому что не видел ничего прекраснее, чем это искаженное от удовольствия лицо. Он выжидает, пока судороги стихнут, а затем вот так, прижимая парня к себе, встает с постели, чтобы выключить трансляцию и потом обессиленно рухнуть на кровать, не в силах расцепить объятия.              Веки медленно приподнимаются, обнажая негу после оргазма и зарождающийся стыд, но Мью тут же его успокаивает:              — Тшшш, все в порядке, не переживай.              — Но как же ты…              — Все в порядке.              Галф позволяет себя прижать сильнее, устало утыкаясь лицом ему в грудь.              “Ебаааааать…”