Часть III. Гарри Поттер и секреты прошлого

Я стоял перед Сириусом Блэком, Гермиона — позади. Мы направляли на него волшебные палочки, и наши руки не дрожали. Дадли отошëл далеко — достаточно далеко, чтобы заклинания его не задели. Я был готов нарушить запрет на колдовство, но только в случае необходимости. Сейчас я хотел ответов. — Ты виновен? — спокойно спросил я. — Да. Нет, — Блэк замолчал под моим вопросительным взглядом, а потом сказал: — Я виновен, но не так, как ты думаешь. — Я пока никак не думаю, — ответил я. — Пусть просто расскажет всю историю сначала, — предложила Гермиона. — А мы поищем противоречия с тем, что нам известно. — Ладно, — согласился я. — А вы можете убрать волшебные палочки? — попросил Блэк, улыбнувшись. — Мне так будет немного спокойнее. — Гермиона, убери, я справлюсь сам. Прости, свою убрать не могу. Гермиона засунула палочку в карман, я опустил вниз, но не спрятал. Несколько длинных мгновений ничего не происходило, а потом Сириус Блэк заговорил: — Всë началось больше двадцати лет назад, когда я пошёл в Хогвартс. Я сразу же подружился с тремя другими первокурсниками: Джеймсом, Римусом и Питером. Мы были неразлучны, вместе поступили на Гриффиндор, вместе занимались, вместе проводили время. А потом мы узнали, что Римус… что он… — Оборотень, — помог я. — Мы знаем. — Да, — продолжил Блэк, погрузившись в воспоминания. — Рима укусил оборотень, когда он был совсем маленький. Его родители перепробовали всë для исцеления сына, но в те дни таких лекарств, как сейчас, ещё не было. — Зелье, которое варил Снейп, — сказала мне Гермиона, а я кивнул. — Дамблдор принял его в Хогвартс. Специально для Римуса посадили Гремучую иву — под ней был туннель, который вëл в Визжащую хижину. Там Рим проводил каждое полнолуние. Естественно, мы не могли не заметить, что раз в месяц он куда-то исчезает. Он сочинял всевозможные истории — говорил, что у него заболела мать и надо её навестить… Больше всего на свете Римус боялся, что, узнав, кто он такой, мы бросим его. Но в конце концов мы поняли, в чём дело. Так вот, когда мы об этом узнали, нам больше всего на свете захотелось поддержать Рима. И тогда мы — я, Джеймс и Питер — стали анимагами. — Значит, мой отец тоже был анимагом? — уточнил я. — Я поняла! — воскликнула Гермиона. — Их прозвища, Гарри! Лунатик — оборотень, Бродяга — пëс, Сохатый — это, наверное, олень, а вот Хвост… — Крыса, — подсказал Блэк. — Да, всë верно. Каждое полнолуние мы ускользали из замка, укрывшись мантией-невидимкой Джеймса, и совершали превращение. Питер, как самый маленький, легко преодолевал ударную зону ветвей Ивы и нажимал сучок, который отключал дерево… Мы спускались в тоннель, и вместе проводили время. Под влиянием друзей Римус становился не таким опасным — тело было волчье, но разум сохранялся… — Давай поближе к делу, — поторопил я. Блэк сунул под мантию крючковатые пальцы и вынул смятый клочок газеты, разгладил его и показал мне с Гермионой, которая подошла посмотреть. Это была фотография семейства Уизли, напечатанная этим летом в «Ежедневном Пророке». У Рона на плече сидела Короста. — Как ты это достал? — поразился я. — Фадж дал, — ответил Блэк. — В прошлом году он приезжал инспектировать Азкабан и оставил мне газету. А там на первой полосе на плече у этого мальчика я увидел Питера. Я сразу его узнал, ведь я столько раз видел его превращения. В статье было сказано, что паренёк учится в Хогвартсе — там же, где и ты… — Подожди, то есть ты говоришь, что Короста — это Питер Петтигрю? — удивился я. — Гарри, — прошептала Гермиона, переводя взгляд с меня на картинку и обратно. — Передняя лапа… — Что с передней лапой? — спросил я. — Нет одного пальца, — пояснил Блэк. — Он сам себе его оттяпал? — поинтересовалась Гермиона. — Перед последней трансформацией, — кивнул Блэк — Я загнал его в угол, и он заорал на всю улицу, что это я предал Лили с Джеймсом, и тут же, не успел я рта раскрыть, устроил взрыв, а палочку он держал за спиной. На двадцать футов вокруг всё в куски, все погибли, а сам он вместе с другими крысами шмыгнул в канализацию… — От Петтигрю нашли всего лишь палец, — пробормотал я. — Рон же говорил, что Короста живëт в их семье уже двенадцать лет! Крысы столько не живут, но зато двенадцать лет назад… — Произошла вся эта история! — закончила за меня подруга. — Твой питомец пытался мне помочь, — Блэк кивнул в сторону Гермионы. — Таких смышлёных котов поискать. Он мгновенно почуял, что это за крыса. И сразу раскусил, что я не настоящий пёс. Какое-то время привыкал ко мне… в конце концов я растолковал ему, кого ищу, и он стал моим помощником. Живоглот — вы так его называете? — пытался поймать Питера и принести мне. Но у него ничего не получалось. — Я поймал Глотика в гостиной Гриффиндора перед квиддичным матчем, — вспомнил я. — Прости, Гарри, я, наверное, напугал тебя, — сказал Блэк. — Я пробрался на трибуну, хотел посмотреть, как ты летаешь. Джеймс тоже играл в квиддич. — Если на самом деле всё было наоборот: Питер предал твоих родителей, и Сириус это знал, — задумчиво рассуждала Гермиона. — То как такое вообще могло случиться? Сириус же был их Хранителем Тайны. Блэк медленно покачал головой, его ввалившиеся глаза ярко вспыхнули. — Гарри… Я всё равно что убил их… В последнюю минуту я уговорил Лили и Джеймса переменить свой выбор, сделать Хранителем Тайны его. В этом моя вина… В ту ночь, когда они погибли, я хотел проверить, как там Питер, убедиться, в безопасности ли он. Приехал к нему в убежище, а его там нет. И никаких следов борьбы. Я заподозрил неладное и сразу же помчался к твоим родителям. Увидел их разрушенный дом, их тела и всё понял: Питер предал их. Вот в чём моя вина. — У Блэка сорвался голос, и он отвернулся. Какое-то время все молчали. Я не знал, что сказать. Косвенных доказательств слов Сириуса было слишком много, но вот явных… не было ни одного. — Что думаешь? — спросил я у Гермионы. — Я думаю… Наверное, Сириус говорит правду. Мы же видели Петтигрю на Карте… — Карта Мародëров? — перебил Блэк. — Где вы еë взяли. — Долгая история, — усмехнулся я. — Если вкратце, Филч отнял еë у кого-то из учеников, близнецы Уизли нашли еë в коробке с конфискованными вещами, а мне пришлось хитростью заставить их подарить Карту мне. — Если это Короста, — продолжала Гермиона, — то тогда понятно, почему он был в твоей комнате. Да и в остальном… Слишком много совпадений, Гарри, я не верю, что всë это просто случайность! — Дадли, — позвал я кузена. — А ты что скажешь? Дадли, стоявший всë это время в стороне, немного нервно покосился на Сириуса. — Я… Я почти ничего не понял, — признался он. — Но он, кажется, рад тебя видеть и не собирается убивать. — Ладно, — сказал я, посмотрев Сириусу в глаза. — Я тебе верю. И, поддавшись какому-то порыву, я бросился в объятия перепачканного крëстного. — Что будем делать дальше? — спросила Гермиона, когда я отстранился. — Сириус всë ещё в розыске — у маглов тоже. А Петтигрю у Рона. — Мы поймаем крысу, превратим в человека и заставим всë рассказать какой-нибудь важной шишке из Министерства, — уверенно заявил я. — Но для начала отведëм Сириуса к тëте Петунии и приведëм его в порядок. Сириус? Не мог бы ты превратиться обратно в пса? Не хотелось бы разгуливать по улице за ручку с «опасным преступником». В общем, мы привели Сириуса Блэка домой. Прежде чем представлять его тëте, мы решили всë-таки его помыть, побрить и переодеть. Дадли с Гермионой сгоняли в магазин за мужской одеждой — в доме таковая отсутствовала. Я же провëл Сириуса в ванную и выдал полотенце. После водных процедур крëстный изменился до неузнаваемости. Конечно, эталоном красоты он не стал, но теперь походил на вполне себе симпатичного человека. Правда, слишком уж тощего. Зато, в целом, в магловской одежде он смахивал на самого обычного британца (человека, не кота). — Ма-ам, — протянул Дадли, — мы хотим тебя кое с кем познакомить. Ты только не пугайся, ладно? Это Сириус Блэк. Он сбежал из тюрьмы, помнишь, в новостях показывали? Я мысленно бился головой об стенку. Пожалуй, это был худший способ представить крëстного. Очевидно, тëтя Петуния разделяла моë мнение: она плюхнулась в кресло и схватилась за сердце. — Мама, не волнуйся! — поспешил успокоить еë кузен. — Всë в порядке, он не виновен. Он крëстный Гарри. Что-то мне подсказывало, что тётю Петунию от этих слов сильно лучше не стало. А ещё вряд ли помогло то, что Сириус всё это время стоял и ослепительно улыбался, глядя на тëтю. Короче говоря, Гермиона — самая адекватная из нас — вкратце объяснила тёте Петунии ситуацию. Та, вроде как, всё поняла и пригласила Сириуса за стол, где уже сидели миссис и мистер Грейнджер. Родителям Гермионы многого знать не стоило, так что я упорно утверждал, что Сириус — мой самый обычный маг-крёстный, который периодически к нам заглядывал. А потом появилась непредвиденная проблема: мистер Грейнджер, который любил читать газеты, узнал сбежавшего заключённого. Мы с Гермионой судорожно пытались что-то им объяснить, но ничего не выходило. А когда подруга проболталась про наши приключения на первом и втором курсах, Грейнджеры в один голос заявили, что сейчас же заберут дочь из школы. Тут-то я и не выдержал. Не давая себе отчёта, я схватил волшебную палочку и стёр родителям Гермионы память. Не всю, только этот разговор и все упоминания о том, что Сириус Блэк — преступник. Как только обед закончился, и мы с Гермионой поднялись в мою комнату, в открытое окно — я оставлял его для Букли — влетела сова. Она вряд ли принадлежала кому-то из моих знакомых — эту птицу я видел впервые. Я взял из еë лап письмо и прочитал: Дорогой мистер Поттер! Мы получили донесение, что в месте Вашего проживания сегодня днëм в двенадцать часов пятьдесят три минуты было применено заклинание Обливиэйт. Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приёмы чародейства. Ещё одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875 г., параграф С). Также напоминаем, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание не умеющего колдовать сообщества (простецы), является серьёзным нарушением закона согласно Статусу секретности Международной конфедерации колдунов и магов. Счастливых каникул! Искренне Ваша, Муфалда Хмелкирк Отдел злоупотребления магией Министерство магии. Я тяжело вздохнул. — Ну хоть не исключили, — заметил я. — Спасибо, что ты это сделал, Гарри, — вдруг сказала Гермиона. — Не думаю, что я смогла бы стереть память собственным родителям.