Часть III. Гарри Поттер и секреты прошлого

На вокзале Кингс-Кросс меня встретили тётя Петуния и радостный Дадли. Пожалуй, их жизнь без Вернона Дурсля действительно стала куда лучше. Об этом говорил внешний вид тëти Петунии: она словно помолодела, а еë светлые волосы лоснились на солнце. Да и в новом сиреневом пальто выглядела она просто потрясающе. Дадли тоже преобразился. В новой школе он занялся спортом, и теперь, подросший и похудевший, уже не напоминал свинью. Я бы даже сказал, что Дадли с чистыми голубыми глазами и аккуратно причëсанными волосами чем-то походил на ангелочка. Но ему, конечно, я не стал озвучивать свою мысль. Да и вообще, теперь тëтя Петуния (уже снова Эванс) и Дадли (всë ещё Дурсль) действительно напоминали счастливую семью, пускай и всего из двоих человек. Дома у… (Дурслей?.. Эвансов?..) родственников тоже произошли изменения. Только вот они вряд ли были хоть как-то связаны с уходом (не) дяди Вернона. Дом был украшен к Рождеству. Во дворе стояла большая нарядная ëлка, на которой висели карамельные тросточки, фигурки оленей и разноцветные шарики. Над входной дверью висел венок из можжевельника. Ëлка, венок, дом — всë светилось огнями гирлянд: разноцветными и однотонными, круглыми и в форме звëздочек. Мы с Дадли взяли по карамельной тросточке с ëлки и, посасывая их, зашли в дом. Внутри тоже было чудесно: повсюду висели гирлянды, настоящие еловые веточки, создававшие приятный аромат, и веточки омелы и остролиста, над камином висели чулки, в самых разных местах расположились фигурки Санта-Клауса, с потолка свисали светящиеся олени и звëздочки, а на каждом подоконнике стояли свечи. Всë было как в сказке! Такую красоту я видел впервые. Пожалуй, даже нарядные домики в Хогсмиде уступали тому, что было здесь. Наверное, всë-таки отсутствие Вернона Дурсля дало о себе знать. Раньше мы на Рождество дом украшали гораздо скромнее. Вообще, дядя не был сторонником сказочной атмосферы. А ещё все украшения были покупными и однообразными, чтобы они сочетались между собой. Теперь же декорации были на любой вкус, а некоторые из них — я заметил — Дадли сделал самостоятельно. — Тëтя Петуния, можно к нам в гости приедет моя подруга Гермиона? — спросил я, когда мы с Дадли отнесли Буклю и мои вещи в комнату на втором этаже. — Можно даже с родителями, они тоже маглы. Кстати, она и с Дадли дружит, помните, летом он был у неë в гостях? — Ладно, — немного подумав, ответила тëтя, а потом улыбнулась и добавила: — Только пусть остаются на все каникулы. Грейнджеры прибыли в канун Рождества всей семьëй: Гермиона, мистер и миссис Грейнджер и Живоглот. В тот же день мы отправились за покупками. Точнее, за покупками отправились взрослые, а мы с Дадли и Гермионой пошли за сладостями и всякими рождественскими штучками. Конечно, мы с подругой накупили этого добра — кстати, волшебного — ещё в Хогсмиде. Но сейчас я впервые по-настоящему праздновал Рождество, ощущал его магию — совсем не похожую на ту, которую мы изучали в Хогвартсе. И мне совершенно не хотелось останавливаться. Когда рождественские сувениры перестали помещаться в пакеты и карманы, мы решили прогуляться по праздничной улочке. Волшебство было повсюду. Дома сияли разноцветными огоньками, на каждом шагу стояли ëлки, малышня кидалась снежками и лепила снеговиков. Оглядываясь вокруг, я удивлялся, как этот праздник столько лет умудрялся обходить меня стороной. После обеда развлечения не закончились. Мы вместе со взрослыми поехали в Лондон, где посетили Гайд-парк. Там мы прокатились на колесе обозрения и других аттракционах, посмотрели акробатическое шоу и снова перекусили сладостями. А потом мистер Грейнджер предложил сходить на каток. Я, в отличие от всех остальных, никогда в жизни не катался на коньках, так что Гермиона со слишком уж довольной улыбкой принялась меня учить. Сама-то она каталась как фея, даже умела красиво прыгать и вращаться в воздухе. Гермиона сказала, что несколько лет занималась фигурным катанием. У меня же дела шли куда хуже: я с трудом удерживался на ногах. Дадли рассмешило моë замечание, что даже на метле летать куда проще. На самом деле мой кузен и сам не был мастером фигурного катания, но зато на льду держался уверенно. Он мог даже ехать задом наперёд. А вообще, несмотря на все трудности и ужасно болевшие ноги, мне было весело. Пожалуй, сегодня я впервые так радовался чему-то, что никак не связано с волшебством. Я наконец смог забыть про войну, Волан-де-Морта и Сириуса Блэка и почувствовать себя самым обычным мальчишкой, который был счастлив наступлению Рождества. А оно наступило на следующий день. Я потратил полдня только на распаковку подарков: от Дадли и тëти Петунии, от каждого из Ордена Тайн, от Хагрида, от ШОТовцев, а ещё от поклонников чуть ли не со всего мира! Конечно, Дадли с Гермионой мне помогали, но подарков было так много, что мы пошли раздавать их соседским ребятишкам (конечно, только те, что не были волшебными или подписанными на моë имя), чем и занимались до самого ужина. Короче говоря, время пролетело незаметно. А вот вместо ужина тëтя Петуния устроила целый пир — не хуже, чем в Хогвартсе. Но сначала мы взорвали хлопушки с конфетами, игрушками или бумажными коронами внутри. Последние мы надели себе на головы и приступили к ужину. Чего там только не было! И жареная индейка, и шоколадный пудинг, и имбирное печенье, и даже сосиски с клюквой. А ещё тëтя приготовила два вида вкуснейшего горячего глинтвейна: обычный — для взрослых — и безалкогольный — для детей. Я был абсолютно уверен, что наелся на всю оставшуюся жизнь. Каникулы тоже проходили весело. Мы с Гермионой рассказывали Дадли про наши приключения в Хогвартсе, а он делился впечатлениями о новой школе и описывал забавные истории из школьной жизни. В остальное время мы гуляли по праздничным улочкам, играли с Живоглотом или просто читали интересные книги о волшебстве — даже Дадли, будучи равнодушным к чтению, с удовольствием к нам присоединился. А Тëтя Петуния нашла общий язык с мистером и миссис Грейнджер. Они болтали о стоматологии, политике, автомобилях и других скучных взрослых вещах. Ну и, конечно, о том, каково это — растить ребëнка-волшебника. Они обменивались рассказами о моих и гермиониных стихийных выбросах магии в детстве. Кстати, я зашëл навестить Антуана Брейди — моего старого друга-бомжа. Точно, я же совсем забыл рассказать! Ещё летом я заметил, как трудно тëте обеспечивать себя и Дадли без дяди Вернона. Конечно, алименты он исправно платил, но что толку? Тëтя ведь не работала. Ну я и решил заняться благотворительностью. Денег у меня много, не обеднею. Короче говоря, я перевëл на счëт тëти Петунии крупную сумму, а потом вспомнил и про Антуана. С ним пришлось тяжелее. Человек он хороший, да только не было у него ничего: ни счëта в банке, ни квартиры, ни образования. Но я разобрался. В общем, я привëл мистера Брейди к тëте, и мы вместе его помыли, побрили и накормили. И он тут же стал похож на человека — я бы даже сказал на Робби Колтрейна. Наверное, если побрить Хагрида, он будет выглядеть примерно так же, только покрупнее. Потом я дал ему денег, а тëтя Петуния помогла снять небольшую квартиру. А дальше мы устроили Антуана в колледж. Оказалось, он с детства любил литературу. Короче говоря, теперь он стал полноценным членом общества. Так вот, я его навестил, поздравил с Рождеством. Мистер Брейди жил счастливо, усердно учился и был очень мне благодарен. А я что? Я всего-лишь отдавал долг. Быть может, без этого добродушного (уже не) бомжа я бы и не дожил до сегодняшнего дня. Но я не был бы Гарри Поттером, если бы проводил каникулы так легкомысленно. Я снова заметил слежку — и даже не одну. Во-первых, за мной следила наша соседка миссис Фигг. Старушка никогда не давала мне повода думать, что она волшебница, но кто еë знает? Хотя еë имя более типично для волшебников, чем для маглов. Арабелла… Не часто такое услышишь. Во-вторых, за мной часто увязывался какой-то приземистый кривоногий тип с длинными растрёпанными рыжими волосами, грязный, вечно пристыженный, с грустными, как у бассета, налитыми кровью глазами. Ещё и постоянно вонял на всю улицу перегаром и табаком. Я бы подумал, что он какой-нибудь самый обычный маньяк, которых я успел навидаться за свою короткую жизнь, если бы пару раз не заметил, как он беседовал с миссис Фигг. А в-третьих, меня, кажется, преследовал пëс. Знаю, всë звучит так, будто я чокнутый параноик. Только вот это был огромный чëрный лохматый пëс — точь-в-точь как тот, которого я видел на матче. И клянусь вам, он действительно казался разумным. Этот пëс не бегал за мной по пятам, а словно наблюдал из-за угла или издалека. Гермиона уверяла, что это Сириус Блэк в анимагической форме. Дадли, который не понимал и половины того, что мы ему рассказали, утверждал, что это самая обычная бродячая собака. Я же колебался. После долгих дискуссий и споров мы всë же решили поймать пса и допросить. Меня преследовало настойчивое чувство, что я схожу с ума. Но решительность Гермионы и еë твëрдая вера в свою правоту вселяла уверенность и в меня. Оставался лишь один вопрос… Как поймать разумную собаку? Очевидно, косточкой этого пса не заманить. К тому же, делу не помогал Указ о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних — если говорить проще, запрет колдовать вне Хогвартса. Нужно было придумать что-то хитрое. Всë же мы ловили того, у кого (предположительно) был разум человека, но скорость собаки. Однако мы всë же что-то придумали. На план это, признаюсь, походило с трудом, но что-то могло и сработать. Короче говоря, я пошëл гулять. То есть я отправился куда-то довольно далеко от дома, чтобы пëс, как это всегда бывало, начал за мной следить. У меня была одна задача — зайти в тупик. Гермиона шла со мной, чтобы не вызывать лишних подозрений — я никогда не ходил один — и подстраховать меня. Дадли шëл в нескольких ярдах за нами под моей мантией-невидимкой. Итак, мы с Гермионой стояли в тупике, пëс — за поворотом, Дадли — за псом. Теперь кузену нужно было подобраться поближе, но осторожно — у собак отличные слух и нюх. Единственный выход, который мы придумали — отвлечь пса. Только как это сделать так, чтобы он оставался на своëм месте? Гермиона начала петь. Пожалуй, в этот момент она могла выиграть приз по нелепому поведению. Ну да, будь пëс хоть врагом, хоть другом, хоть обычной собакой, услышав наше пение (я присоединился к подруге, исполнявшей «Богемскую рапсодию» группы Queen), он определëнно на какое-то время потеряет способность двигаться. Ну а вы представьте: два тринадцатилетних ребëнка стоят в пустом тупике и распевают «Богемскую рапсодию», совершенно не попадая ни в такт, ни в ноты. Так и вышло. А Дадли понял нашу задумку и накинулся на пса — мы выбрали на эту роль именно его, потому что из нас он был самым тяжëлым и сильным. Пëс пытался выбраться, но Дадли держал его на совесть. Мы с Гермионой подбежали к ним и скинули с кузена мантию-невидимку. — Мы знаем, кто ты! — заявил я так, словно действительно был в этом уверен. Со стороны это выглядело как сумасшествие. — Покажи своë настоящее лицо, Сириус Блэк! — пафосно произнесла Гермиона. К нашему удивлению, это сработало. Я имею ввиду, пëс превратился в человека — вот так просто, прямо на наших глазах. Перед нами — точнее, под Дадли — был человек, каких я ещё ни разу в жизни не видел (а я, поверьте, многое успел повидать). Грива спутанных грязных волос свисала ниже плеч; не будь глаз, горевших в глубоких глазницах, его можно было бы принять за мертвеца — воскового цвета кожа так туго обтягивала кости лица, что оно походило на череп, жёлтые зубы оскалились в усмешке. Это был Сириус Блэк. Мы с Гермионой встали по разные стороны сбежавшего преступника и направили на него волшебные палочки. Что-то вспыхнуло в тёмных глазах Блэка. — Лучше вам их убрать, — спокойно сказал он. — А то ещё исключат из Хогвартса. — Плевать, — отрезал я. — Дадли, отпусти его и медленно отойди подальше. Кузен выполнил мой приказ, и Сириус Блэк неторопливо встал на ноги. Он повернулся ко мне лицом и поднял руки. — Сдаюсь, — Блэк говорил серьёзно, но в его глазах промелькнула озорная искорка. — Я не нападу, никуда не сбегу и отвечу на все ваши вопросы, — на одном дыхании сказал он, а потом добавил уже совсем другим тоном, полным горечи и сожаления: — Ты так похож на своего отца, Гарри… — Ага, только глаза мамины, — бросил я. — Знаю, мне уже говорили. — Это правда, — продолжил Блэк. — Но я говорил не об этом. Ты такой же смелый, как твой отец. Для него тоже никогда не существовало запретов. Ты, как и он, истинный гриффиндорец.