Часть III. Гарри Поттер и секреты прошлого

И всё же начало года — это весьма непростая пора. На меня столько дел навалилось, что о свободном времени я и думать забыл. Хотя некоторые приносили мне искреннее удовольствие. Например, наши посланники из ШОТ уже подготовили списки претендентов на вступление среди новых первокурсников. Так что теперь весь Орден Тайн был занят наблюдением за возможными новичками на своём факультете — просто чтобы убедиться, что ШОТовцы не ошиблись. А ещё мне нужно было подготовить речь для новичков. К сожалению, прошлогодняя уже не в силе. Изменились некоторые факторы. В частности, раньше я пользовался недоверием учеников ко мне, тем, что никто не готов отдать свою жизнь в мои руки. На этот раз так не получится: я старше первокурсников на два года, и они считают меня всемогущим героем. Так что я составлял речь заново. В этом деле мне помогал Невилл. Начитавшись за лето книг по психологии, он хорошо понимал, как сделать моё выступление убедительнее. Пуффендуец знал, на чём нужно сделать акценты, куда надавить, где обратиться к публике. А ещё он посоветовал не выступать в одиночку, а пригласить также на пару слов других членов Ордена и пару лучших ШОТовцев. Но, разумеется, не все мои дела вертятся вокруг ШОТ. Были и дела, которые должны оставаться исключительно в пределах Ордена Тайн. Например, профессор Люпин. «История Хогвартса» утверждает, что за последние сорок лет ни один из преподавателей защиты от тёмных искусств не продержался на своём посту дольше года — это подтверждал опыт предыдущих наших лет в Хогвартсе. Так что было бы просто глупо не приглядываться к Люпину. Только была одна небольшая загвоздка. Люпин был идеальным профессором. Его программа занятий вполне соответствовала министерской. Он нравился детям, проводил интересные уроки, при этом соблюдая технику безопасности. Его определённо можно было называть компетентным и увлечённым преподавателем. Тогда в чём же подвох? Что такого произойдёт за этот год? Профессора Люпина уволят, он уйдёт сам, или с ним произойдёт что-нибудь ужасное? Кроме того, у нас имелась некоторая информация, которую было бы глупо игнорировать. Орден Тайн единогласно считал, что Люпин был третьим другом моего отца. Двоих мы уже знали: Сириус Блэк и Питер Петтигрю. Их история с Джеймсом Поттером сложилась весьма трагично. Сириус предал Джеймса, Питер хотел отомстить, и тогда Блэк убил и его — по официальной версии. Но какое отношение к этой истории имел Римус Люпин? Неужели он просто держался в стороне? И почему профессор Снейп так явно, сильно и искренне его ненавидел, даже не пытался скрыть своей ненависти? Да, я знаю, в школьные годы он был по другую сторону от компании моего отца, в которой, вероятно, Люпин и состоял. Но с тех пор прошло уже много лет. Теперь Снейп взрослый и, уж поверьте, разумный человек. Не мог же он просто поддаться эмоциям и старым воспоминаниям? По-хорошему, нужно бы спросить всё прямо у самого профессора зельеварения. Но, признаться, мы боялись его спугнуть. Кроме того, открытым оставался самый важный вопрос. Кто такой Сириус Блэк — преступник или жертва? Казалось бы, всё очевидно. В конце концов, его поймали на месте преступления с уликой в виде останков Петтигрю. Но слишком уж много было мелких несостыковок. Почему Блэк не сбежал сразу же, а решил убить бывшего друга? Почему вообще он предал моих родителей? Почему Люциус не видел его среди Пожирателей Смерти? Почему Блэк не сопротивлялся, когда его поймали? Конечно, оправданий такому поведению можно придумать много, только вот ни одно из них не звучало достаточно убедительно. Независимо от этого, было интересно, почему он сбежал? Чтобы убить меня? Воскресить Волан-де-Морта? А если он невиновен, что тогда? Отомстить за несправедливое обвинение? Найти своего крестника, то есть меня? И всё же, было совершенно непонятно, почему именно сейчас? Короче говоря, вопросов было во много раз больше, чем ответов. Делу не помогало и то, что мы не имели ни малейшего понятия, как их решать. Ясно было одно: стоит начать с профессора Люпина. Так что я решил постараться сблизиться с ним. Может, он сам всё расскажет. Кстати, стоит отметить, что Люпин был на моей стороне. Или же просто хотел, чтобы я так думал. Я говорю о Драко, если вы не поняли. В поезде профессор видел неопровержимые доказательства нашей дружбы. Чисто из любопытства, мы решили пока не стирать ему память — понаблюдать, что будет. В результате, он просто игнорировал увиденное. Он абсолютно равнодушно относился к нашим фальшивым стычкам в коридорах, даже не пытался задавать вопросы. Мне даже начало казаться, что Люпину просто нет до нас дела. Как бы то ни было, всё это довольно занимательно. Только вот из-за всех этих неотложных дел, запутанных интриг и тайн, покрытых мраком, мне с трудом хватало времени на ускоренное изучение древних рун. Однако мы с Гермионой нашли выход. Каждый день мы отправлялись с помощью её маховика времени на пару часов в прошлое и полностью посвящали это время рунам. Драко мы тоже с собой звали, но он заявил, что и двадцать четыре часа в сутках еле выдерживает, так что больше ему не нужно. Честно говоря, я беспокоился за Гермиону. Так много занятий — это слишком тяжёлая ноша даже для неё. Когтевранка с каждым днём становилась всё бледнее и бледнее, а по вечерам выглядела не лучше бомжа Антуана (говорю про уставший вид, а не ужасный запах и рваную одежду). Я пытался поговорить с ней на эту тему, но смог убедить отказаться только от прорицаний. Правда, немного позднее она отказалась и от магловедения — сказала, что оно того не стоит. Но у неё по прежнему было три дополнительных предмета, так что маховик всё же был ей необходим. Но я был счастлив. Гермиона отказалась хотя бы от двух предметов, а это уже прекрасно. Признаюсь, я удивлён, как сам ещё не сошёл с ума. У меня ведь ещё был квиддич. Вообще, я хотел в этом году уйти из команды, но Вуд мне запретил. Утверждал, что без меня им Кубок не выиграть, а у Оливера последний год. Так что пришлось мучиться. А вот Драко покинул команду. Слизеринцы оказались куда понятливее, я даже немного завидовал Малфою. Мы так завертелись во всём этом, что даже пропустили первый поход в Хогсмид и не заметили, как наступил ноябрь. Кстати, на днях у меня случилась довольно занимательная беседа с профессором Люпином. Это произошло как раз на Хэллоуин. Все ученики старше второго курса ушли праздновать в Хогсмид. Я направлялся в штаб-квартиру на собрание Ордена Тайн, как вдруг кто-то меня окликнул. Я шага на два вернулся. Из дверей своего кабинета выглядывал Люпин. — Ты что здесь делаешь? — добродушно спросил профессор. — А Невилл с Гермионой где? Я подметил, что он не упомянул Драко. Интересно, почему? — В Хогсмиде, — соврал я, чтобы избежать лишних вопросов. — Вот оно что! Люпин немного помолчал. — Не хочешь зайти? Мне как раз привезли гриндилоу для следующего урока. Я вошёл в кабинет Люпина. В углу стоял огромный аквариум. Болотно-зелёного цвета чудище с острыми рожками, прильнув к стеклу, корчило рожи, сгибало и разгибало длинные костлявые пальцы. — Водяной чёрт, — пояснил Люпин, внимательно его разглядывая, хотя я и сам знал. — С ним справиться не так трудно, особенно после ползучих водяных. Надо только сломать ему пальцы. Они у него длинные и сильные, но хрупкие. Водяной чёрт оскалился, обнажив зелёные зубы, и зарылся в водоросли. — Чаю хочешь? — Люпин поискал глазами чайник. — Я как раз подумывал о чашке чая. — Да, пожалуйста, — ответил я. Вообще-то я уже должен быть на собрании, но мне показалось, что сейчас важнее воспользоваться возможностью и поболтать с Люпином. Профессор коснулся чайника волшебной палочкой, и из носика сейчас же вырвалась струйка пара. — Садись. — Люпин указал на стул и снял крышку с пыльной банки. — У меня только в пакетиках. Хотя, думаю, чайные листья уже всем в Хогвартсе порядком надоели. — Вы это о скорой смерти кого-то из учеников, которую каждый урок предсказывает профессор Трелони? — уточнил я, глядя на Люпина, чьи глаза лукаво поблёскивали. Вообще, это на самом деле достаёт. Уже не первую неделю третьекурсники в гостиной Гриффиндора только и обсуждают, что скоропостижные смерти. Как будто в мире и так мало плохого происходит! Ну и пусть, что многие не знают про Волан-де-Морта, но уж о Сириусе Блэке то они слышали. — Мне сказала профессор МакГонагалл, — Люпин подал мне кружку с отколотым краем. — Ты ведь не боишься предсказаний? — Нет, — сказал я и показал левое запястье, на котором была нанесена руна Вуньо, приносящая удачу. Да, профессор Бабблинг позволила мне наносить на себя руны. Но только по отдельности, а не целые формулы, так что их действие могло быть весьма расплывчатым. А ещё она сказала рисовать не больше одной и только по согласованию с ней. Короче, слишком много заморочек, которые сейчас мне были совсем некстати. Так что, пока нет особой надобности, я выбрал самую позитивную руну и попросил профессора разрешить мне её нанести. А руна эта и правда классная. В учебнике написано, она «поддерживает стремление человека к достижению поставленной цели, восстанавливает силы, очищает от забот, устраняет отчуждённость в отношениях с близкими, удаляет энергетические блоки, помогает повысить самооценку, создает ощущение психологического комфорта, помогает улучшить настроение и укрепить дружбу и любовь». Мне показалось, это как раз то, что мне сейчас нужно. — Ты выбрал непростые предметы, Гарри, — заметил профессор Люпин. — Вы считаете, я с ними не справлюсь? — спросил я, и в моём голосе прозвучал вызов. Люпин рассмеялся. — Совсем наоборот, — сказал он. — Я думаю, что если кто-то и способен с ними справиться, то это ты. Я немного задумался, попивая горячий чай. Мне давно не удавалось так посидеть, ничем не занимаясь, никуда не торопясь, ни о чём не заботясь. Только вот я немного переживал, не потеряют ли меня друзья. Я уже говорил, я пропускал собрание Ордена Тайн. Мне в голову пришла мысль, что нам стоит придумать способ как-нибудь общаться друг с другом на расстоянии. Я имею ввиду не Буклю, а что-то чуть более оперативное и удобное. Должно быть, эти мысли отразились у меня на лице, потому что Люпин спросил: — Тебя что-нибудь тревожит? — Нет, — не рассказывать же Люпину обо всех моих проблемах? — Профессор, — неожиданно даже для самого себя я решился на вопрос. — Вы ведь были другом моего отца, верно? Люпин удивлённо поднял брови. — Как ты понял? — Сопоставил некоторые факты, — я увернулся от ответа. — Да, я знал Джеймса, — сказал профессор. — Ты очень на него похож, Гарри. Только глаза у тебя от Лили. — Знаю, мне говорили. — Твои родители были замечательными людьми. Лили всегда видела в людях только хорошее, а Джеймс постоянно влипал в неприятности, — Люпин печально улыбнулся, ностальгируя по школьным годам. — Они были лучшими друзьями, которых я только мог пожелать. Я хотел было спросить про Блэка, но тут в дверь постучали. Наверное, это и к лучшему. С моей стороны было бы слишком жестоко заставлять профессора вспоминать о таких болезненных моментах его прошлого. — Войдите, — сказал Люпин. Вошёл Снейп с дымящимся бокалом в руках, увидел меня и сощурился. — А, это вы, Северус, — улыбнулся Люпин. — Благодарю вас. Поставьте, пожалуйста, на стол. Снейп поглядел на меня, на Люпина и поставил бокал. — Здравствуйте, профессор Снейп! — радостно сказал я. — Я тут показываю Гарри водяного чёрта. — Люпин указал на аквариум. — Прелестно, — даже не взглянув на аквариум, сказал Снейп. — Выпейте прямо сейчас, Люпин. — Да, да, конечно. — Если понадобиться ещё, заходите, я сварил целый котёл. — Пожалуй, завтра надо будет выпить ещё. Большое спасибо, Северус. — Не стоит, — сухо ответил Снейп, его взгляд на секунду задержался на мне. Настороженно, не улыбаясь, Снейп повернулся и вышел. Я с любопытством посмотрел на бокал. Люпин улыбнулся. — Профессор Снейп любезно приготовил для меня это питьё. Сам я не мастер их варить, а у этого зелья ещё и очень сложный состав. — Люпин взял бокал, понюхал, немного отпил, и его передёрнуло. — Жаль, нельзя добавить сахара. — А от чего… — начал было я, но Люпин прервал меня на полуслове, что было очень подозрительно. — Мне последнее время неможется. И помогает только это зелье. Его мало кто умеет варить, но мне посчастливилось: я работаю с профессором Снейпом. А равных ему в зельеварении нет. Люпин отхлебнул ещё. Я пристально вглядывался в жидкость, пытаясь прикинуть, что это могло быть за зелье. — Вы правы, — сказал я. — Профессор Снейп — мастер своего дела. Хотя как преподаватель он справляется не очень. — Правда? — Люпин сделал ещё глоток. — Да… — задумчиво произнёс я, не в силах узнать зелье. — Профессор Снейп ведёт себя крайне непедагогично. Может, он и гений, но с детьми ему работать нельзя. Хотя, как я давно уже понял, волшебников такие «мелочи» совершенно не заботят. Люпин залпом выпил остатки зелья и поморщился. — Гадость какая! Ладно, Гарри, делу время — потехе час. Увидимся в Большом зале на праздничном ужине. — Спасибо за чай, — я поставил на стол пустую кружку. Пустой бокал из-под неизвестного зелья Люпина всё ещё дымился.