Затерянные

и солнце сказало

что оно жить на небе устало

ssshhhiiittt — как я спасал солнце

Когда Ацуши, сонный и помятый, входит на кухню, потирая глаза, Чуя улыбается уголком губ. В глазах ведьмы плещется тоска, но позволить другу её увидеть он ни в коем случае не даст; огненноволосый отставляет чашку с недопитым чаем на стол и треплет волосы Накадзимы. — Завтрак на плите, кушай быстрее и давай выходить, — проговаривает, проходя мимо, на что Ацуши лишь кивает. Из открытого окна в помещение влетает холодный воздух, кусая кожу, и Ацуши передёргивает плечами, накладывая еду и садясь за стол. Чуя идёт к зеркалу в коридоре и начинает заплетать из волос косичку. Его пальцы движутся по привычке, а взгляд направлен куда-то в пустоту. Он знает, что сегодня будет достаточно тяжёлый день, и ему нужно быть собранным и вникающим, но всю голову заполоняет туман. Под его глазами слегка темнеющие круги, губы сухие и сомкнуты в тонкую полоску. — Дурак! — слышится злобное шипение откуда-то сверху, и Накахара приподнимает голову, замечая Суми, сидящего на высоких полках. Маленькие глаза домовëнка сверкают в темноте. — Тебя ждут сплошные потери. Взгляд Чуи становится мрачнее. Он игнорирует эти слова, намереваясь отыскать ленту для волос в шкафчике, и Суми, решив не терпеть такое обращение, скидывает ему на голову пыльную старую книгу.

• • •

Когда Дазай, Йосано и Тим выходят из подъезда, их встречает холодный ветер и тучи, плывущие так низко, словно до них можно дотянуться (Тим поднимает руку наверх, вставая на носочки, щурится, разглядывая, как вокруг пальцев размываются очертания облаков). Пока они идут до остановки, Дазай выкуривает две сигареты подряд; он кусает свои губы, пролистывая профиль Накадзимы Ацуши снова и снова. Он не знает, зачем это делает, но перестать разглядывать фотографии беловолосого парнишки не может. На одной из фотографий Накадзима стоит возле университетского парка; подбородок Чуи покоится на его плече, ведьма что-то радостно говорит ему на ухо, пока Ацуши смотрит в камеру, высунув язык, и делает снимок. Дазай приближает эту фотографию, замечая, что руки Чуи крепко сжимают торс Накадзимы. Почему-то перед глазами возникает образ Акутагавы; наверное, потому что мальчишки примерно одного возраста. Осаму пытается представить, как Рюноске делает похожие фотографии с ним, и эта картина вызывает у него лёгкое головокружение и тошноту. Акутагава скорее чуть сморщится, показывая презрение к подобным действиям, чем действительно станет позировать. — Наш автобус, Дазай, — Тим пихает его в бок, и Осаму блокирует телефон, пряча его в карман. «Пытаясь удержать всё, что он сейчас имеет, Накахара несомненно пойдёт ко дну» — проскальзывает мысль в голове у охотника, пока он прикладывает проездную карту к терминалу. «Прямо как Одасаку». Тошнота становится ещё сильнее. Они стоят, прижатые другими замёрзшими телами. Осаму держится за поручень, устремив задумчивый взгляд на грязное окно; перед ним проносятся дома, люди и деревья, и ему хочется отвернуться от этого, но он не может – слишком тесно. Тим упирается лбом ему в плечо и тихо стонет, недовольный такой поездкой. На одном из поворотов он отлетает в сторону, случайно падая на пассажира, стоящего рядом. Дазай улыбается уголками губ. На их остановке выходят почти все. Университет возвышается над ребятами, грозный и величественный, словно это не учебное заведение, а владения какого-то графа. Пасмурная погода, облетевшие багряные листья на мокром асфальте и ветер только дополняют картину, вызывая лёгкое волнение и восхищение. Тим присвистывает. — Хотел бы я учиться в подобном месте. Жаль, что мы здесь ненадолго. — Тим-кун, неужели ты из тех людей, которые в восторге от книг, учёбы и всего тёмного и печального? – наигранно удивлённым тоном интересуется Дазай, вновь поджигая сигарету. Йосано неодобрительно на него косится, но про вред курения ничего не говорит. Тим кладёт руки в карманы, оттягивая их, и пристально наблюдает за университетом, словно здание может в любую секунду исчезнуть. Потом фыркает. — Меня приводит в невероятный экстаз архитектура, а не возможность быть студентом. Я проучился девять лет в полной развалюхе, конечно, я завидую тем, кто учится в таких местах, как это. — Разве твоя школа не разрушилась в конце концов именно из-за тебя? – неуверенно тянет Йосано, и Тим начинает довольно улыбаться. — Конечно, — гордый этим фактом, отвечает. — Если бы я этого не сделал, то она существовала бы и дальше ещё хрен пойми сколько лет, а дети бы так и продолжали мучиться от мерзких рук учителей. — А что они делали?.. — Сейчас это уже не важно, — уклончиво отвечает парень, а затем переводит тему: — Дазай, если ты не докуришь, мы умрём здесь от холода! Ты хочешь, чтобы наша миссия окончилась вот так? Трое молодых членов организации погибли от обморожения, не успев даже и- — Тихо, — прерывает Осаму, поднимая ладонь с зажжённой сигаретой перед друзьями, так и не делая затяжку. Тим и Акико прослеживают его взгляд. — Это же Накахара, — Йосано приподнимает брови вверх, наблюдая, как рыжеволосый стоит на лестнице у входа в здание, поправляя шарф на шее какого-то парня. Ведьма что-то говорит ему, и светловолосый смеётся. Они начинают подниматься к университету, и глаза Дазая сужаются, разглядывая Чую. — Кстати, — произносит Осаму спокойным тоном, прекрасно понимая, что сейчас начнётся. — Забыл сказать. Я вчера виделся с Накахарой. — Ты сделал что? Йосано почти что шипит, её глаза сверкают из-за внезапно нахлынувшего раздражения. Ну, конечно. Он как всегда решил делать всё в одиночку. Дазай закатывает глаза, никак не отвечая ей. Он глубоко затягивается, а после кидает окурок себе под ноги, не выкурив и половины, и наступает на него. — И как всё прошло? — заинтересованно спрашивает Тим. Йосано пытается успокоить свою тревожность и обиду, которые комком собираются у неё в груди. Горечь заполняет её, оставляя неприятный осадок во рту. Как она может доверять им, если она ничего про них обоих не знает? Все вокруг называют их друзьями, но разве друзья не должны быть в курсе прошлого друг друга и, тем более, настоящего? Сдержать разочарование получается не очень хорошо, но девушка честно старается. — Ну... — тянет Дазай, поднимая голову к небу. — Довольно сносно, если так можно выразиться. На лице Тимофея расцветает ехидная усмешка: — Сносно, в твоём понимании, означает, что он точно пытался как-то навредить тебе? — спрашивает он. — Тогда неудивительно, какого дьявола у тебя синяк на половину лица. Скажу честно: почти поверил в твои сказки о ночных алкашах. Акико вспыхивает. — Да что же ты творишь, Дазай? – она хватает его за рукав пальто и разворачивает, вынуждая парня смотреть на себя. — Ты хоть понимаешь, что мы теперь никак не сможем подступиться к нему? Охотник вырывает свою руку, легко сжав ладони девушки в своих. — Моя милая, драгоценнейшая Йосано, — сладким голосом начинает он. — Из-за того, что произошло между мной и Накахарой, ничего не изменится. Акико чувствует глухое раздражение из-за тона друга. Ей резко становится противно видеть и слушать парня, но она подавляет эти ощущения, стиснув зубы. — Знаешь, Дазай, я всегда была терпелива к тебе. Не хочешь делиться своими переживаниями - хорошо, я не лезу. Не хочешь видеться с нами и предпочитаешь быть в одиночестве - да пожалуйста, твоё право. Но на миссии, в которой мы участвуем, я не собираюсь терпеть твои самовольные действия. Будь добр, хотя бы предупреждай о своих планах. Голос Йосано пропитан разочарованием и гневом. Она вырывает свои ладони и разворачивается на каблуках, двигаясь к университету. Оба парня стоят в тишине несколько секунд, а затем Тим присвистывает, пожимая плечами: — Ну, её можно понять. Дазай на это ничего не отвечает. Тимофей уходит вслед за Йосано, переходя на бег, чтобы догнать её, а Осаму продолжает стоять, чувствуя, как тошнота подобралась к его горлу.

• • •

Ацуши сидит на грязном полу заброшенного туалета, уткнувшись лицом в собственные колени. Он слегка дрожит, потому что здесь чертовски холодно, но вставать с кафеля не собирается. Он уже не плачет. Сейчас — нет. Его нос немного забит, и он шмыгает, а после закрывает глаза. В солнечном сплетении разрастается тяжёлый дурацкий комок, и парень глубоко вдыхает и выдыхает. Он понимает, что должен быть сейчас в кабинете вместе с Чуей: знакомиться со студентами, объяснять, как пройдет их обучение, помогать заполнять бумажки и делать всякие прочие вещи, и из-за этого комок становится лишь больше. Ты опять его подвёл. Конечно, Ацуши не ожидал, что всё произойдёт вот так. Он всего лишь хотел купить другу что-нибудь перекусить (и даже почти сделал это), когда толпа стала теснее и люди окружили его. Случайный удар в бок в очереди, наклон на другого человека, разбитый телефон, злобный взгляд, удар в нос и куча ругательств на иностранном языке. Кажется, это был испанский. И вот Накадзима оказывается здесь: с засохшей кровью на лице, без еды, но с чувством вины и желанием исчезнуть. В целом, привычная для него ситуация. Он знает, что ему нужно встать, привести себя в порядок и наконец дойти до кабинета, но он не может заставить себя это сделать. Жалкий. Ацуши мотает головой, жмурясь. Он обнимает себя за плечи, ногтями впиваясь в кожу как можно глубже. Дело было даже не конкретно в этой ситуации; облажался - да, но всё было гораздо глубже. Он никогда не делает что-либо правильно. Всё его тело всегда в цепком напряжении и готовности, и он каждый раз задаётся вопросом — к чему? Но ответа так и не находит. Он знает, что не заслуживает такой любви и такого заботливого отношения к себе, и знает, как сильно он обременяет Чую всем этим. Возможно, он заслуживает обычного нормального отношения, чего-то простого, спокойного и не жестокого, но то, что даёт ему Накахара, это слишком. Это вызывает реки тепла по всему телу, звёздочки под веками и желание разрыдаться от тоски, потому что его сердце не выдерживает таких смешанных эмоций. Чуя любит его, несмотря на то, какая Накадзима обуза, и это лишь сильнее бьёт под дых. Ацуши не хочет тяготить его. И всё равно каждый раз лажает. И иногда ему так чертовски сильно хочется просто уйти из жизни друга, потому что он явно заслуживает кого-то лучше, но он знает, что тогда доставит Чуе лишь еще больше хлопот и переживаний, и это действительно душит. Я всего лишь чертов паразит. Накадзима ведь всегда именно это и ощущал, верно? Вина и обуза - это то, кем он является с самого детства, и ему сложно убрать это из своей головы, потому что для него это неоспоримый факт. Внутренний голос полон яда и сарказма, он шепчет безостановочно, и комок в груди продолжает расти. Он заполняет собой все пространство в легких, и Ацуши открывает рот, чтобы сделать глубокий вдох, но неожиданно осознаёт — у него не получается. Он распахивает глаза в лёгком ужасе, пытаясь вновь. Одна его рука ложится на грудь и он сжимает ткань рубашки так сильно, что она вот-вот порвётся. Ему снова хочется плакать. Страх окутывает всё его тело, комьями грязи запечатывает дыхательные пути и сдавливает. Руки начинают дрожать, но Ацуши не ощущает этого; он чувствует лишь, как все его конечности немеют, а по лбу скатывается холодный пот. Он вымученно стонет, жмурясь. Единственная относительно чёткая мысль, мелькающая в его голове, это что, в принципе, такую смерть он и заслужил — в старом туалете, где воняет канализацией, на ужасно холодном полу. Неожиданно он чувствует прикосновение чьих-то рук. Накадзима резко дёргается, ударяясь спиной о стену позади себя, и открывает глаза, расфокусированным зрением пытаясь разглядеть человека перед собой. У незнакомца перед ним каштановые, слегка вьющиеся волосы, которые спадают на глаза; руки, держащие Ацуши за плечи, обмотаны шершавыми бинтами, которые выглядывают из-под рукавов тёмной рубашки. Его брови нахмурены, а глаза внимательно вглядываются в лицо Накадзимы. Ацуши всхлипывает. Чувство вины глубокое, сильное и режущее. Смерть пугает его, но одновременно с этим, кажется, он её желает. Боже, он когда-нибудь перестанет рызрываться между двумя противоположными констатами?.. Молодец, — шипит внутренний голос. — Теперь ты доставил хлопот ещё и какому-то незнакомцу. Незнакомый ему парень садится рядом с ним, прямо на пол, и осторожно опускает одну руку с плеча Ацуши на его колено. — Сделай вдох, — тихо произносит темноволосый. — Как я, видишь? Повторяй за мной. Незнакомец глубоко вдыхает, его грудная клетка медленно поднимается и опускается, а ладони мягко поглаживают, успокаивая. Накадзима послушно пытается. Это ужасно сложно; он чувствует, как его лёгкие почти что горят из-за нехватки воздуха. — Внимательно слушай мой голос, хорошо? Сосредоточься на этом. Сделай ещё один вдох. Медленно. Вот так, молодец. — Я не... — пробует сказать Ацуши, вновь задыхаясь. — Я не чувствую тело, я не... — Ты чувствуешь, — всё также тихо, но уверенно произносит незнакомец. — Я глажу тебя, я рядом с тобой. Внимание Накадзимы переходит к касаниям парня; его руки тёплые, они немного согревают кожу даже через одежду, медленно двигаются туда-сюда, и это так мягко. Почти также, как обычно его гладит Чуя. Ацуши судорожно выдыхает, утыкаясь лицом в колени. Ему нужно собраться с собственными силами как можно скорее, чтобы не приносить неудобств этому человеку. Он старается думать лишь о своем дыхании и о том, как его касается незнакомец, и спустя некоторое время это наконец работает; туман в его голове постепенно отступает, а сознание проясняется.

• • •

Чуя сидит за столом в кабинете, перелистывая страницы ежедневника с пометками и записями, изредка поднимая взгляд на аудиторию. Студенты медленным потоком заполняют пространство, негромко переговариваясь и стягивая с себя куртки. Когда, спустя несколько минут, все уселись на свои места, ведьма захлопывает ежедневник, поднимаясь со своего места. Чуя обходит стол и останавливается, опираясь на него поясницей. Ацуши все ещё не видать, и червяк волнения вьется у него в груди, но Накахара решает не задерживать знакомство со студентами из-за этого; он прочищает горло, складывая руки на груди. — Меня зовут Накахара Чуя, и я ваш куратор на ближайшие несколько месяцев. Обращаться ко мне можно как "Накахара-сан", — он обводит взглядом подростков, видя их лёгкий испуг из-за того, что он начал говорить на японском, а не на их родном языке. — Если вам что-то непонятно в моей речи, то вы всегда можете спросить, и я отвечу вам на французском. Однако, ваш предполагаемый уровень языка должен быть довольно высоким, так что я надеюсь, что по пустякам вы меня дергать не станете. Чуя замечает, как несколько человек начинают перешёптываться, но просто игнорирует это, продолжая: — Вам должны были рассказать об учебной программе на время вашего пребывания здесь, но я повторю. Эта неделя будет крайне насыщенной, вас ожидает несколько конференций в Токио и Йокогаме. Вполне вероятно, что во втором городе мы немного задержимся из-за мероприятия, но точно сказать этого не могу. Остальное время будет в обычном режиме: вы просто будете приходить в университет на занятия, а после сдадите экзамен и уедете обратно. Сейчас мне нужен от вас список вашей группы. Чуя указывает рукой на девушку, сидящую за второй партой. — Как тебя зовут? — спрашивает он, разворачиваясь и начиная копаться в бумагах на своем столе. — Йосано Акико, — отвечает студентка, вставая. — Йосано, составь список. Девушка кивает, садясь обратно. Чуя хватает стопку листов со стола, а затем кивает в сторону парня, сидящего возле Йосано. — А ты?.. — Тимофей Майский, — резво подскакивает со своего места парень. — Можно просто Тим! Накахара протягивает стопки листов. — Тимофей, раздай это всем. Тим тихо фыркает, услышав, что его назвали полным именем, и подходит к куратору, забирая бумаги. — Вы такой грозный, Накахара-сан, — тянет он, проходя между рядами и раздавая листы, как его и просили. — Я буду ещё более грозным, если вы не будете соблюдать субординацию, — кратко и сухо ответил рыжеволосый, на что парнишка лишь хихикнул. Чуя проверил время на экране своего телефона и поджал губы. Чёрт, где Ацуши? Почему он всё ещё не пришёл? Ведьма и так была напряжена до предела из-за всего, что происходило, а сейчас его волнение стало только сильнее. Йосано положила на его стол тетрадный лист со списком всех студентов группы, и Накахара кивнул: — Спасибо, — и тут же запнулся, встретившись с девушкой глазами. Её взгляд был чуть прищуренным, острым и оценивающим, и Чуя вдруг понял, что с ней что-то было не так. Это длилось всего секунду или, может, две, но ему этого хватило; она сильно отличалась от остальных студентов в аудитории, и дело было вовсе не в её внешности или поведении, а скорее в энергетике, окутавшей девушку. Она вернулась за парту, сцепив ладони в замок, и молча смотрела на него, пока он не перевёл взгляд на Тимофея. Парень плюхнулся рядом с Йосано, а после наклонился и с ехидной усмешкой начал что-то шептать ей на ухо. Она лишь отмахнулась от него, словно он был каким-то раздражающим насекомым. Чуя облизал пересохшие губы и вернул своё внимание к обязанностям: — Перед вами сейчас лежат анкеты, которые необходимо заполнить, а также техника безопасности. Оставьте на ней свои подписи. Уже завтра в два часа я буду ждать вас у главного входа, и мы отправимся в наше недельное путешествие. Отнеситесь к этому серьезно и возьмите все необходимые вещи, а также некоторую сумму на различные траты по типу кафетериев или музеев. Одна из студенток подняла руку, и Чуя кивнул: — Да? Что-то непонятно? — Нет-нет, всё понятно, Накахара-сан, я лишь хотела поинтересоваться, а сколько вам лет? — она была совсем слегка смущена и наматывала прядь золотистых волос на палец. Бровь Чуи нервно дёрнулась.

• • •

Дазай сидел за столом в небольшой шумной рамённой, подперев подбородок тыльной стороной ладони, и смотрел на Ацуши, который сидел напротив; парнишка теребил бумажное меню, чуть нахмурившись, и читал названия блюд. — Так ты волонтеришь? — поинтересовался Осаму, привлекая внимание светловолосого. Ацуши слегка замялся, отложив меню в сторону. — Да. Я помогаю куратору одной из групп. Ранее вы говорили, что вы один из студентов по обмену, верно? Ваш японский очень хорош! Конечно, вы японской национальности, но это не означает, что вы должны идеально владеть языком, тем более, раз вы из Франции... Дазай улыбнулся. — Ты прав. Но я достаточно долгое время жил в Японии, когда был маленьким. — Ох, тогда это всё объясняет. Кстати, а кто ваш куратор? Разве вы не должны были быть на введении?.. Дазай откидывается на спинку стула, потягиваясь. — А разве ты, помощник куратора, не должен был быть тоже там? — ехидно спрашивает он, чтобы отгородить себя от нежелательных вопросов. Ацуши тушуется, мгновенно сникая. — Да, я... Должен был. Возможно, если бы Осаму подумал хотя бы секунду, то он бы понял, что не стоило вот так обороняться. Конечно, ему не хочется, чтобы тема даже близко подходила к дебрям его переживаний, но он точно мог выбрать другую формулировку, чтобы Накадзима не погрузился в собственные расстроенные чувства вновь. Осаму не собирается рассказывать, что тошнота чуть ли не душила его; что он бродил по старому корпусу университета, где никого не было, потому что он так сильно не хотел никого видеть. Он чувствовал смятение и едкую пустоту, что-то в его грудной клетке царапалось, а воспоминания об Одасаку и Акутагаве путались в голове. Он вошел в туалет, надеясь, что он склонится перед унитазом, выблюет все свои переживания вместе с желчью желудка и наконец сможет вдохнуть спокойно, но наткнулся на Ацуши. Это было достаточно неожиданно и очень отвлекающе. Осаму пришлось проглотить комок в горле, оставив тошноту на потом. Взгляд Дазая смягчается. Чёрт, кажется, он понимает, почему ведьма так заботливо относится к этому парню. Он сам начинает быть более мягким по отношению к нему. — Слушай, — он наклоняется обратно к столу. — Такое просто иногда случается. Все мы люди, верно? И не всегда у нас получается контролировать свои эмоции. В итоге ты справился с этим, и ты молодец. Просто напиши своему куратору объяснение, я уверен, что он поймёт. Ацуши поджал губы, аккуратно кивая. — Да, я... Я уже отправил сообщение Накахаре-сану. Мы друзья, так что... — парень неопределенно пожал плечами. — Он не злится на меня, но волнуется. Дазай понимающе мычит. А после натягивает на своё лицо удивление, негромко ахая: — Погоди, ты помогаешь куратору Накахаре? — Ну... Да? А что такое? Охотник растягивает губы в широкой улыбке, приятной и яркой. — Как здорово, Ацуши-кун! Я в его группе. Вот это совпадение! Глаза Накадзимы слегка расширяются, и он тихо смеётся: — Надо же!.. Это, на самом деле, здорово. Я рад. Осаму указывает на меню, щелкая по бумаге напротив названия одного из раменов: — Выбери что-нибудь из еды, и расскажи мне, что я пропустил! Ты ведь наверняка в курсе, что должно было быть на вводном занятии, да? Ацуши кивает; на этот раз энергично и радостно, наконец чувствуя себя полезным хоть в чем-то.

• • •

«Прости, что заставил тебя волноваться. Я в порядке! Мне помог один из студентов. Я не хотел подводить тебя... Если есть что-то, что я могу сделать для тебя — пожалуйста, сообщи!» Чуя вздыхает, чувствуя, как волна облегчения пробегает по всему его телу. Он перечитывает сообщение Накадзимы снова, слегка хмурясь и вытаскивая упаковку сигарет из кармана пальто. Он закуривает, начиная печатать ответ; его пальцы немного замерзли и онемели, поэтому ему сложно попадать по буквам. Вопросов в его голове бесчисленное множество, но он решает ограничиться одним: «Где ты сейчас?» Ответ приходит через пару минут. «В закусочной на Аллее. Той самой, в которую ты привёл меня в день нашего знакомства». Чуя выключает телефон, убирая его в карман, и начинает шагать в сторону кафе.