Скопление Исхода

      Я нисколько не напрягся от того, что Юня пришел спать со мной на диване. Кому охота ложиться рядом с заспиртованным человеком, чтобы потом еще всю ночь не спать от того, что он может начать хуевертить? Да и уснули мы быстро, и вроде бы даже держали дистанцию. Ну, вернее, я держал, а Юня вообще не умел спать с кем-то, постоянно вертелся и пытался залезть на меня. Может, просто привык, что с Кальцем ночью можно обниматься… Под утро я уже устал его контролировать, и очухался от будильника под его мягкой рукой, обнимающей меня со спины. Я решил встать немного пораньше, чем вчера — хотел помыть голову. Накануне было как-то лень…       Плавно скинув руку Юни с себя, я уселся в постели. Нужно было несколько секунд, чтобы проснуться… Пока я сидел, Юня уже успел прибрать к рукам мое одеяло и закутаться в него с головой. Видимо, он чутко спит и не любит, когда солнце светит слишком ярко… Приготовить ему что-нибудь на завтрак, что ли? Если успею. Мне понравилось, как он обрадовался в прошлый раз, увидев яичницу. Похоже, сам он редко готовил, или, по крайней мере, дальше жареной картохи не заходил.       Первым делом все равно душ. Я, дрожа от холода, забрался в ванну и задернул штору, предварительно оставив дверь не запертой. Если Юня проснется, то может захотеть в туалет, и мне будет неловко, если ему придется терпеть и ждать. Меня за этой тяжелой серо-черной шторой все равно не видно, и его тоже не будет. В душе я успел немного отогреться, и мне оставалось только ополоснуться перед выходом, как я услышал, что дверь в ванную открылась. Выглядывать не стал, да говорить что-то — тоже…       Но вдруг я увидел, как в щель между шторкой и стеной пробирается рука с татуировкой, заставившая меня тут же сделать шажок назад. Она вот-вот могла схватить меня за ляжку или еще что-то поинтереснее:       — Блять, Костя, это я, — сообщил я, заранее улыбаясь, ведь представил его лицо после этой новости. Тут же я услышал, как он агакнул, но все равно его рожа заглянула за шторку и быстро окинула меня любопытным взглядом. Я даже прикрыться не успел, да и почувствовал себя неловко от мысли, что хочу спрятать свое тело от мужских глаз. Ведь, кажется, в этом ничего такого и нет… — Хули тебе надо?..       — От тебя — ничего, — я все равно увидел, как подергивались его брови, когда он смотрел мне ниже пояса. Тогда мне и пришлось спрятать свои причиндалы руками и нахмуриться, а он только рассмеялся, заметив это, — Да расслабься, ты мне неинтересен. Дай там мыло с полки…       Быстро проследив за тем, куда указывает его ладонь, я достал кусок мыла и отдал ему, надеясь так поскорее избавиться от него. Наконец, его довольное улыбающееся лицо исчезло, и я обратно задернул штору вплотную до стены.       — Че там, Женю, что ли, застеснял? — слышится голос Юни. Охренеть, мы все втроем оказались в ванной. Лучше б я все-таки запер дверь, — Не бойся, он тебя не тронет. Высокие парни не во вкусе Кальца.       — Я, блять, буквально сейчас отделен какой-то сраной шторкой от двух геев, при том, что я голый, и ты говоришь «не бойся»? — я вдруг начал возмущаться, и они оба засмеялись. Так непринужденно, будто накануне и вовсе не ссорились. Может, пока я мылся, они успели помириться?..       — Вот они, стереотипы о педиках…              — Вообще-то, гей тут только один, и это я, — смешливый голос Юни постепенно отдалился. Я немного облегченно выдохнул, оказавшись в тишине, но все равно не мог выйти. Я не знал, ушел ли Костя… да хотя, какая разница? Отдернув шторку чуть в сторону, я, все-таки, увидел пустую ванную комнату. Ну и замечательно — я быстро вылез, оделся и завязал полотенчиком волосы. Когда я пришел на кухню, оказалось, что завтраком уже занимается Константин, и это тоже стало для меня некоторым облегчением.       — Женя себе, вон, уже девчонку нашел, — Юня решил посплетничать с самого утра. Он сидел за столом, мазал смородиновое варенье на батон и клал по одному ломтику на три пустые тарелки. Он так непринужденно болтал, что я был уверен — они помирились. Опять Костя налил какой-нибудь хуйни ему в уши, а он и доволен, сидит. Но я пообещал, что не буду лезть… Это все — явно не мое дело. Пусть сам решает свои дела. Я смогу поддержать в нужный момент, но инициативу проявлять больше не буду.       — Ничего удивительно. Парень он не промах.       — Мы просто познакомились, это еще ничего не значит…       — Ага, рассказывай, — Костя что-то ворочал лопаткой на сковороде под тихое шкворчание масла на ней же, — Все же с девушками знакомятся, чтобы просто дружить. Ну ты ж не пятом классе, Женек, чего стесняешься?       Так не хотелось откровенничать, что я промолчал. А мог бы сказать, что даже еще не понял, нравится мне Алиса или нет. А если уж совсем по-честному, я ведь просто хотел разобраться насчет Юни, потому что мой к нему интерес и всякие странные желания продолжали сохраняться, даже когда я думал о том, что вскоре смогу трахнуть красивую девчонку…       — Кальц, сегодня чтоб на репу, как штык. Заманал инде проебываться, — Юня поймал взгляд Кости, когда тот начал из сковороды всем в тарелочки перекладывать все те же макарошки, только теперь с яйцом и сыром. Я сразу вспомнил, как иногда готовил такое блюдо сам себе, если мамы с папой дома долго не было, а кушать уже хотелось. Сытно, просто и даже вкусно… — Мы так никогда не сыграемся до феста.       — Да камон, успокойся, — Кальц, убрав пустую сковородку, вернулся к столу и пригладил волосы Юни на макушке, — Все у всех хорошо получается уже. А тебе вообще можно не репетировать — идеальный слух.       — Харош мне зубы заговаривать…       — Да что там, три песни мы не сыграем? Так и скажи, что просто хочешь провести со мной время.       Дальше Юня ел молча. Мы все смотрели мультик про дятла Вуди, только изредка прерываясь на разговоры. В основном, Костя и Юня говорили о каких-то личных бытовых вещах, в которых я еще ничего не понимал, и о своих общих знакомых. Юня все расспрашивал про какого-то Артура, про его дела и состояние здоровья его матери. Ну, бог с ним… Не обязан же я вникать в их жизнь, пусть говорят, о чем угодно.       — А Кальц же всех нас развезет сегодня на учебу? — Юня говорил с полуулыбкой на лице, открыто намекая, и Косте пришлось озадаченно помотать головой. Еще через секунду он наклонился и коротко поцеловал Юню в губы, сочно и звучно, так, что мне даже пришлось закрыть глаза. Слишком сладко…       — Может, я лучше денег тебе дам? На такси, там…       — Хорошо. Отдашь, когда к универу будем подъезжать.       — Вот ушлепок хитрый. А Женю-то я с какой радости должен подвозить? — Кальц возмутился и даже не в шутку. Я тут же хотел сказать, что это не обязательно, но Юня строго шлепнул ладонью по столу, мгновенно меня затыкая:       — А с той, что ты нам обоим вчера спать не давал полночи, а не только мне. Тебе бы вообще не помешало его поблагодарить за то, что он, считай, один тебя в спальню дотащил. Пьянь.       Костя тут же стушевался. Но я ведь его вчера никуда не таскал… Я посмотрел на Юню и увидел, как он мне улыбается одними глазами, и тогда понял, что это просто его меркантильный замысел. Интересно… Ну, я все же был не против, чтобы Костя хотя бы довез меня до универа, за то, сколько уже успел потрепать Юне нервов…       — Жень, если фен будет нужен, возьми там в ванной в полке под раковиной, — Юня продолжил смотреть мультик и есть батон с вареньем, иногда косясь в мою сторону и глядя на то, как я уплетаю свой такой же ломтик. С набитым ртом я кивнул, тут же запил остатками чая и ушел, чтобы высушить волосы.       Юне, к сожалению, сегодня не удалось меня нарядить. Надевать ту рубашку при нем я побоялся, так что мой выбор пал на мой собственный свитер. Да, он был не такой охуенный весь из себя кашемировый, а обычный, даже не знаю, из какой ткани. Темно-серый с высоким горлом. Мне показалось, что именно из-за ворота той водолазки я так хорошо получился на фотке, которая теперь была главной на моей страничке. Кстати о фотографиях — я заметил, что Юня свою тоже поменял на ту самую последнюю, которую я вчера снял. Боже, как он был на ней сексуален… Он тогда смотрел так в объектив или, может, все-таки на меня?.. Почему «все-таки»?.. Как будто я надеялся... что он тоже меня хочет... Да в смысле «тоже»?!       В универ я поехал несколько разозленным. Я понял, что мне просто необходимо отвлечение на кого-то другого, иначе все может стать только хуже. Хоть мне и было противно от того, что я тупо ищу, в кого бы сунуть член, но... это и впрямь было единственным, чего я хотел сейчас. А то этот Юня мне уже скоро сниться начнет...       — А где ты живешь тут? — спросила Алиса, когда мы уже сидели на смежной с ее группой паре. Мы умудрялись болтать во время лекций... хотя я лично четко осознавал, что лучше бы мне все записывать. У кого я потом буду записи просить? Хотя, ладно, одни из первых лекций прослушать не так страшно.       — У знакомого на квартире. А ты где? — ранее я выяснил, что она тоже приезжая, из Ульяновска. А вот ее местоположение в Казани мне пока осталось неизвестно.        — В общаге и живу, с подружкой с третьего курса. А твой знакомый в нашем универе учится?       — Не-а, не в нашем… Он в педе учится. Я вообще… три дня его знаю, — мои же слова меня повеселили. К счастью, Алису тоже, и одновременно она была удивлена и ждала объяснений, — Расскажу как-нибудь тебе историю о том, как с ним познакомился...       Я говорил это, надеясь, что она поймет мое желание общаться с ней и вне стен учебного заведения. Она только улыбнулась, заправляя за ухо прядь рыжих волос и немного смущенно краснея. Смежная пара подошла к концу и заставила нас разойтись. В коридорах мы еще немного поболтали, пока была перемена... Я смотрел на ее снова голые колени и щиколотки и невольно представлял вторые на своих плечах. Через секунду самому становилось не по себе — неужели я такой? Ничего не вижу в этой девчонке, кроме мокрого отверстия между ног...       Я не заметил, как три пары прошло. Учеба еще не казалась в напряг, но не знаю, как будет дальше. Здорово, если так все и останется, но это вряд ли — я был не настолько умен, чтобы делать все, спустя рукава. Потрудиться все же придется. А за эти несколько дней пребывания в новом городе я уже успел забыть, ради чего вообще в него переехал... Мы с Алисой встретились на проходной, и мне казалось по ее виду, что она хочет прогуляться со мной прямо сейчас, после пар. А вот я этого не очень хотел. Я проголодался, но не взял с собой достаточно денег, чтобы поесть где-то после учебы. К тому же, ее тоже пришлось бы угощать...       — Ты это… Одевайся теплее, — сказал я, когда мы уже вышли с территории универа и отправились в сторону остановки. Не мог я спокойно смотреть на нее, когда сам подмерзал даже в относительно теплой кофте. Солнечные дни как-то резко закончились... Нам, к сожалению, было не совсем по пути — она домой ходила пешком, когда мне нужно было ехать. Алиса вдруг осторожно оттянула вниз край юбчонки и немного покраснела, смущенно отворачиваясь, — Осень все-таки.       — Ну, сегодня только ее второй день… Будут еще теплые дни, я надеюсь. Ладно… я пойду. До завтра, — она стала пятиться назад, помахивая мне своей маленькой ручкой, и тут же отвернулась, чтобы поспешить вперед. Я еще пару секунд смотрел ей вслед, на то, как ее волосы колышутся от движений изящного тела… думая о том, как мне с ней сблизиться в романтическом плане, а не только в дружеском. Наверняка она поможет мне отвлечься от навязчивых мыслей о парнях. А если уж по чесноку... о ебаном Юне, который иногда оказывался ближе, чем стоило бы, и трогал меня так, что в штанишках что-то шевелилось… Во время той дурацкой попойки я был бы рад, если бы вместо Кальца меня поцеловал он...        Я вернулся на улицу, где стоял дом Юниона. В наушниках играла «DYE — Fantasy», старая песня, которая в детстве шокировала меня своим клипом, но сама песня мне запала гораздо позже, лет в восемнадцать. Она оказалась сильно умиротворяющей… и слушая ее, можно было погрузиться в какое-то странное чувство ностальгии по всей моей жизни, будто она пронизывала все то время с момента, как я услышал ее в первый раз, до того, когда я слышал ее в очередной. Мягкий вокал убаюкивал мою душу, я буквально наслаждался, даже закрыл глаза, пока поднимался в лифте…       К счастью, дома Юня оказался один. То, что в квартире громко играла музыка и раздавался рычащий звук гитары, меня уже нисколько не смущало. Юня такой забавный человек, на самом деле. Буквально во всем своеобразен — он думает, что его показушное безразличие ко всему выглядит правдоподобно, но я лично раскусил его уже за несколько этих дней рядом с ним. Можно подумать, я не заметил бы его взглядов в свою сторону, особенно в моменты, когда мы обедали или ужинали вместе. Ему всегда, кажется, было интересно, вкусно ли мне, наелся ли я. Он отдал мне свой сырок, говоря «фу, я больше не хочу, на, доешь». Как будто подачку кидал, но я-то видел, как его глазки бегали.       А когда я спал вторую ночь в его доме, он думал, я не замечу, что он ночью меня пледом накрыл? Под которым я до сих пор сплю, кстати. Если спрошу, наверняка скажет, что это я сам его достал с полки и решил, что он теперь в моем распоряжении. Про его попытки приукрасить мою внешность хорошей одеждой и говорить ничего не стоит. Видимо, Кальц совсем не дает ему о себе заботиться, и парню совершенно некуда девать свою энергию. Пусть он и ведет себя, как типичная цундере — неважно. Главное, что я все понимаю правильно...       — Перед глазами пробегает наше лето!.. — я отлично слышал его пение через стенку, пока ел. Одновременно с этим я обнаружил, что готовой еды больше нет... — Когда особенными были все дни!..       Интересно, во время пения или прослушивания песен он думает о своей жизни? Проводит параллели, как это делаю я зачастую? Вспоминает ли он уходящее лето и моменты с Костей?.. Если у них вообще были такие, о которых приятно думать... Я нашел под раковиной ведро с картошкой, которую тут же и принялся чистить. Юня хотел поесть жаренной картохи, а мне все равно было, вроде как, нечем заняться... А там, может, и он приползет и поможет. А если нет — все равно. Я могу и сам все сделать... А Костя-то, наверное, уехал на пары. Любопытно, вернется ли он сегодня?..       Я услышал, как раздался неприятный писк из спальни Юни, который резко оборвался, и уже через несколько секунд я увидел его самого в коридоре. Он лениво махнул мне рукой, поправляя на себе белую майку по типу алкоголички, но короткой до того, что обнажала его худой животик. Промежуток между его грудью и поясом трусов привлек мое внимание, пока он медленно проходил в сторону зала, залипая в телефон. Такой изгиб поясницы... мне пришлось опустить голову, потому что появился риск того, что я порежусь. Ножом, в смысле, а не об его остро выпирающие кости таза, таинственно уходящие под серую ткань его нижнего белья... Таинственно потому, что мне жутко захотелось увидеть, чем же они там заканчиваются под резинкой, блять.       Уже через секунду я смотрел на картофелину и представлял, как Юня, так же кружась в моих руках, освобождается от своей одежды, как она от мундира... Ебать, как же я его хочу!.. Надо срочно, срочно потрахаться с кем-нибудь. Надеюсь, Алиса окажется легкодоступной и раздвинет ноги для моего краткосрочного визита. Даже если после нас ничего не будет связывать — плевать. Я просто должен, обязан понять себя самого. Надеюсь, после секса с кем угодно я перестану так разглядывать это маленькое Юнино тело, которое постоянно ошивается рядом со мной и как будто нарочно пытается меня совратить.       — Че меня не позвал? Любишь все один делать, что ли? — Юня вернулся. Видимо, в ванную ходил.       — Пришлешь мне песню, которую последней играл?       — Жень, ты подсаживаешься на индюшатину, — Юня расслабленно уселся на свободный стул и закинул ноги на соседний за столом. Я увидел, что помимо телефона у него в руке электронная сигарета, ну или как их теперь называют правильно? «Под»? Еще чаще я слышал слово «дудка» от одноклассников. Сам даже пробовал, но, как и с сигаретами, меня не проперло, — Лучше не стоит, а то потом ничего другого не сможешь слушать.       — В этом я сомневаюсь... — мой лежащий на столе телефон звянкул, но это было явно сообщение от Юни с песней, — А где Костя?       — А я ебу? Шляется где-то, — Юня затянулся из этой своей дудки, и через несколько секунд я оказался в маленьком облачке со сладковатым ягодным ароматом. Что за херня? Раньше он такое, вроде, не курил, и травился только сигаретами. Может, это Кальц ему денег дал на покупку такой безделушки?.. — Он передо мной о своих передвижениях никогда не отчитывался.       — ...Юнь, а расскажешь, как вообще ваши отношения начались?..       Юня положил телефон на стол рядом с моим и опять откинулся на спинку стула. Походу, помогать мне он и не собирался... Неужели настолько готовить не любит? Ну, значит, придется от него просить что-то другое, когда сготовлю для него картошечку. Он опять затянулся и выдохнул в мою сторону, будто нарочно, а затем и вовсе протянул дудку мне. Я задумался на пару секунд, и после проскочившей в голове мысли о том, что его губы только что касались этой штуки, послушно дотянулся до нее своими. Чуть жестковатый на вкус пар, видимо, из-за присутствия никотина, наполнил мои легкие, но смягчился сладостью ягодного привкуса. И пока я переваривал этот вкус на языке, он начал говорить:       — Ну, как… Мы оказались в одной компании, через общих друзей познакомились, получается. Сначала все в куче гуляли. Знал бы ты, как он мне не нравился!.. Иногда, если заранее узнавал, что сегодня на хате будет Кальц, я тупо отказывался приходить, — Юня вдруг посмеялся, затягиваясь, — У нас был такой жесткий конфликт, что мы, в конце концов, подрались. И в ту же ночь впервые поебались…       Охренеть, интересная история, конечно. Слушая Юню, я отошел к раковине, чтобы сполоснуть начищенную картошку.       — Ну, я через пару недель понял окончательно, что втрескался, и предложил ему встречаться. Он сказал, что либо мы вступаем в свободные отношения, либо ничего не будет. Чел захотел ходить налево без последствий…       — И ты просто согласился на это?       — Нет… не сразу, — Юня вертел в пальцах свою «игрушку» для курения, — Потом подумал — да похуй, будь, что будет. Зато он моим станет. Ага, конечно. Наивный долбоеб… Не могу же я ему теперь предложить поменять правила игры… Так что мне остается терпеть, ну или расставаться. Третьего пути нет.       Мне приходилось слушать, не давая непрошеных советов. Картошка уже нарезалась на ломтики под моими руками, а на плите грелась сковородка с маслом в ней. Ну, в принципе, история была именно такой, какую примерно я и ожидал услышать. Но кроме их отношений в целом, у меня остался вопрос об одном частном случае — о сегодняшнем утре. Я смело спросил, как они помирились сегодня, но сразу же увидел, как Юня отвернул голову:       — …никак, Жень. Ни извинений, ни даже сожаления в глазах я не увидел. Ты думаешь, это у нас впервые такое? Такая хуйня постоянно происходит. Потом дойдем до стадии, когда я буду орать, что расстаюсь с ним, он надарит мне какой-нибудь ебени, и я опять успокоюсь. Уже плавали, знаем…       — Мне начинает казаться, что ты просто его доишь.       — Естественно. Как я могу не пользоваться такой возможностью? Хоть какая-то польза от него пусть будет… Это он заполняет мой холодос поеботой, которую я иногда даже не ем. Потому что он, блять, даже не знает, что у меня, например, на персики в любом их проявлении охуенная аллергия. Сам становлюсь, как персик. Ты, кстати, тоже знай, и если будешь тут их жрать, ножи мой потом, как следует. И руки. И об полотенца персики не вытирай…       — Я не любитель, так что лучше вообще не буду их тут есть…       — Здорово. А мой парень мне покупает персиковый сок, и я его потом выкидываю, потому что он скисает. Кстати, пей, не стесняйся. Если он еще не сдох, конечно…       Юня, наконец, ненадолго заткнулся. Заводить с ним разговоры немного опасно — никогда не знаешь, когда его трубу прорвет настырным потоком слов. Я смотрел, как картошка начинает немного шипеть на сковородке, и, закрыв ее крышкой, сел рядом с Юней за стол. Опять он дал мне затянуться, и я не захотел ему отказывать. Было вкусненько… и будоражаще от мысли про его сладкий рот.       — Ну и ты, Жень, расскажи, что ли, что-нибудь про своих баб. Сколько у тебя их было?       — Одна, вообще-то…       — А. Ну… долго встречались?       — Да как… мы сначала дружили просто, года три. Потом не поняли, как целоваться начали и все такое. Ну и так еще года полтора… А про расставание я уже говорил, вроде.       — Помню-помню, — голова Юни висела назад со спинки стула, но выпрямилась, когда на столе завибрировал чей-то телефон. Мы оба наклонились, и оказалось, что это мой. На экране высветилось сообщение от Алисы с текстом «Что делаешь?», и я увидел, как Юня начал растягивать губы в хитроватой улыбке, — это та самая? Покажи хоть, что за дама претендует на место в твоем сердце.       Его фраза показалась мне какой-то неоднозначной. Звучало так, будто место это уже было занято, и у Алисы не было никаких шансов заполнить его собой… Я не очень хотел показывать ее, но и отказать было невежливо. Открыл ее страничку, пролистнул пару фоток, чтобы найти что-то, что посчитал наиболее красивым и протянул Юне. В его руке мой телефон на миг погрузился в завесу из сладкого дыма…       — Ну ничего, симпатичная же… — Юня звучал, как любая мама или бабушка, одобрившая выбор своего сыночка. Кстати о них… надо маме позвонить как-нибудь… — На свидание уже ходили?       — Да я думал… сегодня, может, позвать ее?       — Позови уж. Только в кино не ходите — это реально хуевый вариант для первого свидания. Погуляйте или посидите где-нибудь, где можно поговорить… А я, кстати, когда домой шел, слышал, что во дворе ребятам не хватает человека, чтобы в этот… стритбол, да же? Вот, в него чтоб нормально играть. Ты бы им точно там пригодился…       Юня, почему-то, очень старался заставить меня присоединиться к незнакомым ребятам во дворе. Я не так уж и хорошо играл, чтобы заниматься этим по вечерам в качестве развлечения. Но двигаться мне тоже было как-то надо, а особенно будет нужно тогда, когда начнутся дни усердной учебы. Чтобы мозг делал передышку…       — Ладно, уговорил. Схожу как-нибудь. Но сначала попробую Алисе написать, посмотрим, согласится она погулять сегодня, или нет…       Пиши-пиши, Жень. Я все равно сегодня на репу свалю, так что и ты себя хоть как-нибудь развлеки. Хоть с этой Алисой, хоть с пацанами во дворе… Только не тухни дома один, а то мне тебя жаль будет. Я слежу за тем, как он пишет ей сообщение с улыбкой, а у самого что-то в это время в желудке свербит. Наверное, просто есть хочется… Женя тут же встает, идет помешивать картошку, а я в это время смотрю на его плечи и спину, переходящую в узкий таз, который толком не разглядеть под свободной одеждой. За то его задницу разглядеть легко — форменные ягодицы с ямочками по бокам. Интересно, они твердые наощупь? Выглядят именно такими… Это от баскетбола у него они такими стали, или от того, что он в кровати работал, как станок?..       — За сколько, примерно, я отсюда до Баумана доеду на автобусе?       Его вопрос заставляет меня поморгать и глубоко затянуться. Еб твою мать, Женечка… Иди, пожалуйста, до этой Баумана пешком, заблудись где-нибудь, и больше не попадайся мне на глаза, иначе я тебя точно завалю прямо здесь, на полу. Кальц уже не распаляет мою фантазию так, как ты. Его тело я знаю наизусть, а вот твое хотел бы обвести мелками, очертить каждую впадинку его и выпуклость… Даже твой голос — обычный юношеский тембр, меня отчего-то иногда заставляет мелко дрожать и покусывать губы изнутри, чтобы успокоиться…       — Если сядешь у ипподрома, то минут за двадцать, считай, доедешь. Пусть за тридцать минут, учитывая, что уже вечер… — слава богу, размышления о его маршруте немного меня отвлекают, — Согласилась погулять все-таки?       — Да… но говорит, что будет с подружкой.       — Сильно девки инде мужиков боятся. За то у тебя будет в два раза больше шансов кого-нибудь раскрутить.       — Или в двести раз меньше, если ничего не получится, — Женя посыпает какими-то специями картошку. Пока крышка сковороды открыта, запах из нее тянется по всей кухне и выбирается в приоткрытое окно и тихо жужжащую вытяжку, — Поможешь выбрать, что надеть?       — Вот мне делать нехуй, а, Жень, — закатываю глаза, но тут же сам себя одергиваю. Опять эта выученная реакция «ничего не буду делать, не трогайте меня». Надо как-то уже начинать избавляться от этой привычки, — …но ты ж опять ту рубашку захочешь надеть?       — Да чего не так с этой моей рубашкой?!       Из того, что было, мы Жене собрали неплохой наряд. Он, все-таки, простой парень, и ему не стоит выглядеть вычурно или слишком вызывающе. По времени так получилось, что мы вышли из дома вместе, и по пути я отстал на два шага, чтобы разглядеть его с ног до головы — у него нашлось неплохое черное худи, которое хорошо сошлось по стилю с бежевыми брюками и тоже черными кроссами. Я ему одолжил свою бейсболку очень похожего на его штаны бежевого цвета. Даже рюкзак не испортил весь его вид. Женя стал обернут в очень симпатичный фантик, который хотелось тут же снять и попробовать ту конфетку, которая под ним прячется.       Сам я не заморачивался, привычно оделся для репы во все черное и поперся так. Из-за того, что возвращаться придется ночью по холоду, сразу надел кардиган, тянущийся подолом аж до колен. Своей длиной он уж очень мне нравился… С Женей я прощаюсь, как только выходим из дома. Нам сегодня в совсем разные стороны. Надеюсь, на репе не случится какой-нибудь скандал опять между мной и Кальцем. Он часто капризничает, когда что-то делается не по его…       Прихожу на базу, когда там еще один только Ермак. Тот уже брынчит на барабанах, а я пока настраиваю свою спутницу на нужный лад. Подтягивается Варюша, да и Кальц, к счастью, не заставляет себя долго ждать.       — Напомните, мы ведь будем на фесте херачить «Курск» и «Рок-звезду»? А третья какая? Постоянно из башки вылетает.       — Потому что мы еще толком не решили, какая третьей будет, — Кальц вертится с басухой в руках, иногда дергая ее струны. Я пока сижу на диване и пью воду из одноразового стаканчика, — это будет или Ночлеговский «Рисунок» или «Ничего – Кино».       Мгновенно вспоминаю, как совсем недавно слушал первую песню и думал о том, зачем нужен Кальц в моей жизни и о том, как же я все-таки старательно пытаюсь не считать листья в Жениных волосах…       — Давайте «Кино», — смело прошу я, — Первая слишком тоскливая, не надо лучше.       — А «Кино» разве не тоскливая?       — Откуда там тоске-то взяться? Хорошая, нежная песня, — Варя присоединяется к моему мнению, — Как последняя из трех, будет самое то.       — Кальц ее вокалом своим не вывозит. Она слишком мягкая же, — Ермак спорит. А я думаю, как всех уговорить на то, чтобы это был точно не «Рисунок». Боюсь, она еще долго будет ассоциироваться у меня с возможным расставанием с Кальцем и странной симпатией к Женьку, — А он как запоет, что от мягкости и следа не останется.       — Пусть Юня ее споет, — Кальц вдруг подваливается ко мне со спины и касается своей щекой моей. Я чувствую, как он горячо выдыхает от улыбки, — Раз уж он за нее так голосует.       — О, и правда, давайте так сделаем.       Кажется, меня никто не хочет спросить, согласен я или нет. Даже Варежка одобрительно кивает и смотрит на меня. Она мне всегда говорила, что ей нравится, как я пою… Хотя Кальца я, конечно, никогда не переплюну. Я поворачиваю голову, чтобы уткнуться носом в его щеку и скосить взгляд на одном его глазе, который могу видеть:       — Ну ты же мне поможешь, да?       — Конечно, мой хороший, — я внезапно начинаю трепетать, и хочется, чтобы он договорил слово «мальчик»… — Но я уверен, ты и без меня бы справился.       — Давайте тогда «Кино» и сыграем напоследок, и будем закругляться… — под голос Ермака мы с Кальцем довольно внезапно целуемся. Я ощущаю приятный запах его духов откуда-то с шеи, но с примесью чего-то чужого, немножко сладкого, не похожего на мужской аромат… и тут же слегка кусаю его нижнюю губу. Он охает и отстраняется, смотрит в мои глаза с лицом, все понимающим, нагло улыбается и уходит. Сука… ему так нравится моя ревность…       Отсутствие извинений после своего свинского поведения для нас уже в порядке вещей. Мне должно быть не важно, где он шляется, ведь если я начинаю докапываться, он злится. Даже если он просто бухал с друзьями — никогда об этом прямо не скажет. Нарочно, чтобы я психовал, чтобы бесился и пытался укусить свой собственный локоть от зависти тем шлюхам, которых он поебывал. Заставить бы тебя самого с ума сойти от ревности, говнюк ты эдакий. Да только как… если я ни под кого другого ложиться не хочу?..       По пути на свидание с Лисой я слушал то, что Юня мне прислал. «Bird bone — Призраки зимы» оказалась довольно тоскливой, и я невольно обратил внимание, что у него почти все песни по-своему печальные. Совсем нет ничего веселого… Он вообще слушает что-нибудь другое? Может, оттого он и выглядит так, будто мертв внутри, потому что сам себя делает таким?.. Мне пришлось постараться, чтобы отвлечься от всех мыслей про Юню. Меня в центре города ждала девушка, и я попытался настроиться на то, что будет происходить между нами с ней…       К счастью, встреча с Алисой и ее подругой прошла довольно гладко. Я это понял по тому, что они весь вечер смеялись, выглядели расслабленно, не стеснялись говорить со мной обо всем, что в голову придет. Алиса на прощание даже поцеловала меня в щеку, и я понял, что все — она моя. В следующий раз пойдем гулять наедине… Я вернулся на район, в котором жил теперь, и хотя уже было поздно и немного прохладно, я увидел, что кто-то все еще играет на площадке в баскетбол. После свидания я был наполнен уверенностью и, подойдя к сетке-рабице, которой игровое поле было огорожено, обратился к играющим.       Оказалось, Юня не соврал — в их компании и правда не хватало людей для правильной игры. Я спросил, когда они обычно выходят и попросил разрешения на то, чтобы приходить иногда тоже. Они с большой радостью согласились, и когда я уже начал уходить, услышал краем уха, как они заговорили о «пацане, который днем обещал привести поиграть своего друга». Забавно они про Юню, конечно, говорят — пацан. Как будто он школьник какой-то. Хотя на вид ему, и правда, больше восемнадцати лет и не дашь…       Когда я заходил в подъезд, пришлось придержать дверь для какой-то девушки, бегущей на туфельках с высоким каблуком в сторону нашего дома. Она залетела в подъезд, и я усмехнулся, когда она прошла вперед — Женя, ну невежливо придерживать дверь только для того, чтобы посмотреть на чью-то жопу… Вместе с ней мы и в лифт зашли, и даже поехали на один и тот же шестой этаж. Надо же… Юня не упоминал о молодой, симпатичной соседке. Может, получится обеспечить себя сексом, даже не выходя из подъезда? Так, я что-то совсем распоясался после этой удачной встречи с Алисой. Нужно сбавить обороты, я ведь не ловелас какой, в самом деле…       На этаже дверь в квартиру Юни оказалась приоткрыта, через щель пробивалась широкая полоса света и слышались голоса. Костин точно — его было невозможно спутать с другим. Подойдя ближе и приоткрыв дверь, его я увидел на пороге, и Юню тоже. Костя выглядел так, будто только что пришел (или, наоборот, собирался уходить), а вот Юня явно был уже после душа, что я понял по влажным волосам.       — Ну ты опять удочки сматываешь, Кальц? Я думал, мы сегодня вместе побудем… — Юня, честно, звучал очень жалко, когда просил его остаться. Мы с ним встретились глазами, когда я открыл дверь нараспашку, потому что Кальц уже, видимо, обувался, чтобы выйти, — Давай ты, может, завтра пойдешь по своим делам? Кино какое-нибудь посмотрим… поболтаем…       — Малыш, давай не сегодня, я уже обо всем договорился, — Костя уверенно мотал головой, только на секунду одаривая меня своим взглядом, ведь его глаза сразу же обнаружили девушку, которая, оказывается, все это время стояла немного позади меня. Кальц застыл с кроссовком в руке, и я поневоле опустил на него взгляд — похоже на оригинальный «Найк», дорого, наверное, стоит… — Ты че тут делаешь?..       Я, проследив за его глазами, обернулся. Мы в три пары глаз рассматривали девушку в красном платье чуть выше колена, обтягивающем фигуру, поверх которого она накинула на плечи какую-то кофту, что была явно ей не по размеру и вообще, кажется, была мужской. Русые прямые волосы, тоже красные пухлые губки. Я только что, признаться, вообще вгляделся в ее лицо…       — Костя, ну я тебя заждалась уже. Что ты так долго? — она обратилась к нему своим высоким голоском, от которого я даже немного поморщился. Разве может взрослая девушка иметь такой детский голос? — Мы так и опоздать можем.       Я понял. Эта девка ждала Костю у подъезда и решила его разыскать, когда я подошел. Как она, интересно, узнала, что ей на шестой этаж? Может, она и с Юней знакома? Может, это их общая подруга, а я уже успел подумать лишнего?.. Взгляд на Юниона для меня все прояснил. Я теперь отчетливо понял, что означает фраза «на нем лица не было». Он и так был бледным, а теперь вообще начал сливаться с цветом своих волос — посерел даже немного. Я, честно говоря, даже успел испугаться за него…       — Насть, — голос Кости звучал строго, как никогда. Он прикрыл глаза, глубоко выдохнул, похоже, чтобы расслабиться, и продолжил надевать обувь, — Вернись в машину, девочка…       Мне было противно превращаться в свидетеля этой ужасной сцены. Предмет вожделения Кости предстал перед глазами Юни, который по вечерам убивался из-за своего идиота и чуть ли не плакал, говоря о нем. Этот ебанутый Кальц притащил свою девку прямо к дому собственного парня… чего ради? Сказал бы, чтоб не смела подниматься сюда, или вообще запер бы ее в машине тогда, если она упертая. Он нарочно пытался разбить Юнино сердце?..       — Ну я уже устала там сидеть!..       — Меня десять минут не было, — было слышно, что Костя кипит, но внешне это никак не проявлялось. С выдержкой у него, конечно, порядок. Но, видимо, только тогда, когда он трезв, — Зайка, пожалуйста… иди, — взгляд Константина ходил мимо меня, к счастью, за меня не цепляясь. Я побоялся, что если он на меня посмотрит, меня тут же льдом скует и я пошевелиться не смогу еще долго.       — Ну ты же уже выходишь, — она не успокаивалась. Вид у Кальца становился такой, что я даже запереживал, не сделает ли он что-нибудь с ней, когда они уйдут… А еще мне уже очень хотелось зайти в квартиру и больше не видеть того, что происходит, но Кальц, сука, стоял прямо в дверях, а Юня почти вплотную позади него. Оставайся тут, Женя, и наблюдай спектакль… Костя, видимо, сдался. Он обулся, выпрямился и обернулся на Юню. В этот момент я неожиданно заметил, что тот снова выглядит абсолютно нормально, ну разве что только немного губы сжал, видимо, чтоб не сболтнуть лишнего.       — Так вот они какие — твои неотложные планы, — я проследил за тем, как рука Юни дотягивается до Костиной шеи и проводит по ней сзади, заставляя ее обладателя слегка дернуть плечами, — Ну ладно, иди, кояшым. Развлекись…       Юня притянул его к себе за затылок. Костя не проявил сопротивления — их губы встретились в мягком поцелуе, довольно нежном, кстати, а не блядском, какие у них обычно были. Потупленный взгляд Юниона в сторону этой Насти заставил меня всего съежиться… и я четко осознал, что у меня в животе, груди и кончиках пальцев начинает холодеть. Это отвратное чувство ни с чем не спутать… когда внутри что-то будто тянется вниз и вот-вот оторвется, когда не понимаешь, отчего так горит в груди и сдавливает горло…       Я заревновал. Страстно и жестоко, потому как в голове сразу мелькнула мысль отодрать противные губы Кальца от моего (моего!) Юни и надавать ему еще сверху по лицу, чтобы катился дальше по своим тупым бабам и забыл, как выглядит дорога в этот дом. Паршивая тварь, овившаяся вокруг шеи Юниона и стискивающая ее крепче, если попытаться снять. Он постоянно впрыскивает в Юню свой яд, от которого тот мечется и лежит потом в кровати, крича в потолок. А ведь этот урод про это даже и не знает ничего…       Ох, как быстро меня захлестнули эмоции… когда я пришел в себя, Костя уже отстранился от Юни и отошел с Настей к лифту. Юня смотрел им вслед, наклонившись немного вперед и самодовольно улыбаясь. Я обернулся — Настя не давала Кальцу себя приобнять даже за плечи. Видимо, сцена с поцелуем тронула ее не меньше, чем меня. Она наверняка в курсе о том, что Кальц, по сути, занятой парень, так что смысл возмущаться?..       — Ты заходишь? — спросил у меня Юня, когда двери лифта закрылись, пряча за собой двоих. Я угукнул и оказался, наконец, в квартире. Холодной головой я уже думал о том, что мне тоже нет смысла возмущаться или ревновать — я для Юни, похоже, вообще не представляю никакого интереса, как мужчина. Может быть, я просто не в его вкусе?.. Да и на Костю злиться за то, что он просто целует своего партнера… Дурак я, короче. Хотя Костя все равно коварный чел и совершенно невнимательный к своей половине. Что с Юней я видел, что с этой девушкой сейчас — бросил ее ждать в машине, как собаку. Хотя, признаться, ее мне не было жаль…       — Это она. Она мне тогда ответила по телефону… — Юня пребывал в какой-то прострации — взгляд его был направлен в одну точку, хотя он двигался и даже запирал за мной дверь на ключ, — Сука… привел ее сюда, чтоб я ее увидел. Зачем? Проверяет границы моего терпения? Это все зря, Кальц… Ты же уже знаешь, оно у меня безграничное…       Сколько же хуйни успело произойти, если Юня так теперь говорит?.. Я прямо в коридоре начал стягивать худи, не замечая, что вместе с ним задралась футболка. Пока теплая черная ткань сползала с моей головы, я ощутил, как Юнины руки тянут мою майку вниз, поправляя. Худи я снял и открыл глаза, чтобы тут же увидеть странное лицо Юни и взгляд, наполненный мольбой. Так он на меня еще никогда не смотрел… Его пальцы вдруг сжались на моей талии, и он сделал полшага ко мне, чтобы тихо сказать:       — Выеби меня, Жень…