Город снов

Все плохое вырвалось наружу, когда Пандора, уступив своему любопытству, открыла сосуд, оставленный ей на хранение…

      Рома жил неподалёку, в доме, похожем на дом, в котором Даня снимал квартиру с злополучным Андрюшей. Когда Даня оказался в роминой квартире, он даже на мгновение подумал, что их жильё ничем не отличалось. Высокие потолки, длинный коридор и парочка комнат. Даже обои были похожего цвета. На какой-то момент Данька снова словил чувство дежавю. — Очень рад, что ты пришёл, — прямо на пороге Рома обвил шею Даньки, касаясь руками чужого шарфа на шее, и оставил вкусный сладкий поцелуй на губах. — Ты вчера не отвечал мне… Всё было в порядке? — Я просто уснул за проектом, — отмахнулся Данька, нехотя отдавая шарф и куртку Роме, чтобы тот их повесил. Когда его пальцы коснулись сашиного шарфа, Даню передёрнуло. — Надеюсь, ты любишь малиновый чай, — Рома отправился на кухню, чтобы выключить чайник. — Чувствуй себя как дома. — Спасибо… Да, я обожаю малину, — Данька натянул на ладони рукава своего поношенного свитера и проследовал за Ромой на кухню.       Парень явно подготовился к данькиному приходу. На столе были разложены свежие булочки с корицей, разломанные плитки шоколада, от молочного до тёмного, пара мисочек печенья разных форм и баночка ягодного джема. Видя всё это, Дане стало совсем неловко от такого тёплого приёма. — Кстати, я испёк их сам, — Рома посмотрел на Даню через плечо, пока разливал малиновый чай в чашки. — По фирменному семейному рецепту, так сказать. — Не может быть! — выдохнул Данька и даже подался вперёд, почти касаясь булочек кончиком носа и вдыхая пряный аромат корицы.       Рома засмеялся. — Ты очень милый, — просто сказал он и поставил перед Данькой чашку малинового чая.       Тот же сразу обхватил её ладонями, согревая руки. Приятное тепло медленно обволакивало кожу, и Даня стал потихоньку согреваться. — Правда, прости, что не ответил сразу, — Даня смотрел в чашку на свое дрожащее отражение. — Это было очень невежливо. — Не бери в голову, — Рома сделал глоток чая из своей чашки. — Сейчас мы все загружены из-за зимней сессии. Я сам не нашёл время, чтобы позвонить тебе и поболтать… И… Ты тоже прости меня за проект. — Тогда один-один, — улыбнулся Даня, отпивая чай. Рома улыбнулся в ответ. — Знаешь, — продолжил он. — Мне иногда стыдно, что… Я совсем не умею готовить.       Брови Ромы взметнулись вверх. — Ты что, доставку заказывал? — удивлённо проговорил он.       Данька фыркнул и поморщился. — О чём ты? У меня иногда нет денег даже на покупку новых материалов, ты же знаешь, сколько это все стоит, — проговорил Данька и взял одну булочку, а Рома понимающе кивнул. Щёки Дани тем временем стали совсем пунцовыми. — Я просто… Снимал с соседом, ну и… за готовку отвечал он. — А… Тот самый сосед, — выражение лица Ромы приобрело красноречивый оттенок, когда Даня упомянул того самого человека — виновника всех своих бед. — Кстати, ты же вроде нашёл новое жилье?       Простой вопрос заставил Даню побледнеть. И как он позволил перевести разговор в это русло? Данька почувствовал себя не много не мало — загнанным в угол. Он нерешительно кивнул. Чтобы как-то себя отвлечь и сыграть в естественность, он потянулся за шоколадками. — Ты нашёл себе нового соседа? — продолжал Рома и немного подался вперёд, уставившись в разноцветные глаза Дани. — Не подумай, что я ревную, но ты мог бы пожить у меня… — серьёзно добавил он.       Никогда еще данькин мозг не работал настолько быстро, придумывая оправдания. — Моя сестра… Моя старшая сестра переехала в Питер и предложила пожить у неё.       Даня не придумал ничего умнее, как продолжить вранье, которое он когда-то состряпал для Майи. Только вот Майя теперь знала правду, а с Ромой приходилось развивать историю. Чувство вины заглушалось адреналином, и Данька продолжил: — Я сказал… Я сказал ей, что буду оплачивать коммуналку, хотя бы половину, она согласилась, ну, и я живу теперь у нее, — забубнил Даня и завис.       Когда он поднял глаза и посмотрел на Рому, тот смотрел скорее с пониманием, чем с подозрением. Даньку это немного успокоило. — Ты не говорил, что у тебя есть сестра, — рассеянно проговорил Рома, допивая чай. — Но если что, имей в виду.       Даня кивнул и постарался выдавить из себя улыбку. Как только чаепитие было окончено, парни двинулись в комнату, чтобы продолжить работу над уже начатым проектом.       Даню слегка потряхивало после того, как он нагло наврал Роме. С одной стороны он понимал, что до совместного проживания было ещё слишком далеко, и Рому он ещё не так хорошо знал, а с другой — он же сразу доверился Саше? Тогда сейчас у него не должно быть и мыслей о том, что ему будет негде жить, если что-то случится…       Даня боялся признаться себе, что Саше почему-то хотелось верить сразу. Он ни разу не испытал дискомфорт от того, что тот находился близко, не захотел скинуть его руку, позволял обнимать себя в те редкие моменты. А здесь, с Ромой, всё было иначе. Данька как будто боялся неискренности и как будто всё ещё не до конца доверял. От вихрем крутящихся мыслей разболелась голова. — Располагайся, — Рома пропустил Даньку в гостиную. — Я купил больших листов. Урвал последние, так сказать, — добавил он с усмешкой.       Даня прошёл в гостиную, мельком оглядел её и бросил сумку со своими принадлежностями возле кровати. Затем он вернулся к расстеленным на полу листам и уселся перед одним из них, разглядывая. Ромка уселся напротив. — Если понадобится какой-то расчёт, сделаю хоть прямо сейчас, — Рома почесал затылок. — Но вот композицию я точно не осилю. — Не переживай, идеи есть, — Данька потянулся за карандашом. — Я примерно понял, что можно сделать. Смотри.       Он начал водить концом карандаша по бумаге и рисовать в воздухе какие-то абстрактные фигуры. Задание было несложным: нужно было спроектировать небольшой зрительный зал. Преподаватель обещал, что не будет оценивать слишком строго, но все прекрасно знали, что стоит за этими словами: как правило, на защитах всех ожидал ни много ни мало — разнос из вопросов и замечаний. Даня долго объяснял, где будут располагаться окна и двери для лучшего освещения, описал, где примерно могут быть перегородки, и из каких материалов лучше сконструировать покрытия, чтобы это минимально вредило акустике.       Рома старался внимательно слушать, но постоянно отвлекался на аккуратные губы-бантики, на тонкие пальцы, красиво держащие карандаш, следил за движением данькиной руки, хмурясь, когда слышал особо сложные моменты. — Вау… — выдохнул он вдруг, а Данька вопросительно посмотрел на него. — И как ты это понимаешь?.. Как вообще можно сходу это определить? Как ты сказал?.. Малоуклонная крыша? — Да, именно, — Данька кивнул с улыбкой. Похвала ему очень нравилась. — А перегородки мы сделаем кирпичными, покрытие у нас будет из железобетона… На самом деле всё ещё будет зависеть от акустических расчётов…       Он задумчиво пожевал кончик карандаша. — В любом случае, материалы можно изменить, но цифры будут нашим одним из главных ориентиров. — Предоставь это мне, — просиял Рома. — Покажи мне ещё раз основные размеры.       Данька снова начал водить карандашом по бумаге, а Рома утвердительно кивал, записывая что-то в блокнот. Как только с объяснениями было покончено, парни принялись за кропотливую работу: Даня корпел над эскизом, а Рома углубился в математику. Парни молчали, редко переговариваясь по делу. Тишина комнаты нарушалась только хрустом разломанных плиток шоколада — «для питания мозга», как отметил Рома.       Работа увлекла ребят так сильно, что отвлеклись они оба только тогда, когда Даня случайно бросил взгляд на настенные часы, обдумывая следующие детали. Прошло около двух часов. Он отложил карандаш в сторону и подвигал плечами, выпрямляясь и стараясь размять затекшую поясницу. — Как твои дела? — поинтересовался Даня, заглядывая в блокнот Ромы через его плечо.       Роман гордо показал исписанный десяток страниц и накрыл лежащую рядом ладонь Даньки своей. — Почти закончил. Только вот я всё ещё воюю с крышей. Ты выбрал не самую простую конструкцию, — ухмыльнулся он. — Но я всё закончу… Ведь ты рядом со мной.       Последние слова Рома прошептал, двигаясь ближе к Дане, а тот закрыл глаза. Поцелуй вышел сначала робким, лишь касанием губ. Медленно, аккуратно Рома целовал данькины губы, не спеша углублять поцелуй. Спустя пару мгновений блокнот был отложен в сторону, а сам Рома полностью развернулся к Дане и обнял его за пояс. Даня в свою очередь потянул Романа на себя, открывая рот шире и впуская чужой язык. Оба парня теперь лежали на мягком ковре.       Даня почувствовал, как рука Ромы коснулась его впалого живота, осторожно задирая свитер. Данька вздрогнул и вцепился руками в чужую талию. Ноги будто онемели, и сам Данька даже сжался от неожиданности. Рома медленно разорвал поцелуй. — Дэнни, ты холодный такой, — прошептал он. — Я даже не могу до конца понять, нравлюсь ли я тебе.       Даня вспыхнул, тут же коснувшись губами уголка Роминых губ, словно пытаясь доказать обратное. — Нравишься, Ром, — голос его дрожал. — Ты очень симпатичный.       Рома выдавил из себя улыбку и погладил данькину щеку. — А целоваться тебе со мной приятно? — усмехнулся он, оглаживая суховатую кожу лица большим пальцем. — А бывают те, кому неприятно? — Даня попытался отшутиться, но лицо Ромы не выражало никакого веселья, и он испугался.       Рома тем временем убрал руку от даниной щеки и отвернулся к окну, разглядывая тёмные шторы. Между парнями повисло молчание. Данька поёрзал, чтобы хоть как-то нарушить неловкую тишину. — Однажды я пытался встречаться с парнем, он говорил всем, что «не такой», буквально кричал, — внезапно начал Рома. — Этим он мне и понравился. А когда дело дошло до близости, он сказал, что просто следует моде… Какой моде? Я ничего не понял.       Данька распахнул глаза от удивления. В груди неприятно закололо, и почему-то показалось, что на месте Ромы мог бы оказаться он сам в любой момент. И сейчас, обнимая живого парня, такого же как он, Даня не мог не думать, что его как будто что-то защищает. Он крепче обнял Рому, прижимая к себе. — Ему нравилось показываться на людях вместе, нравились эти косые взгляды со стороны, но он сразу сказал, что целоваться и тем более ложиться в постель — это выше его понимания, — Рома посмотрел прямо в данькины глаза. В темноте они как-то странно сверкали, и даже несмотря на это, можно было различить их необычный цвет: зеленый и синий. — Я таких не встречал. Удивительно… — выдохнул Даня, стараясь выразить своё участие, хотя найти каких-то слов утешения он не мог. — Они показушничают, а тюкают меня, который хочет только того, чтобы его оставили в покое.       Он пустился в рассуждения, нахмурил брови и даже усилил хватку ладоней — хотя куда уже сильнее — но его внезапно прервали коротким поцелуем. — Ты не против, если мы с тобой попробуем? — прошептал Рома, а Даня перестал дышать. — Попробуем что?.. — испуганно спросил он. — Я не умею… — Брось… это же не игра на скрипке, — Рома мягко рассмеялся и вернул руку на Данину щёку. — Я так хочу тебя…       Данька как будто переставал существовать. Всё нутро говорило, нет, кричало о том, что это происходит на самом деле. Это настоящее, самое настоящее. Сейчас он находится рядом с человеком, который хочет его. Искренне желает, так нежно касается и хочет подарить как можно больше приятных поцелуев. Неужели у него, Даньки, есть повод сомневаться в искренности этих чувств? Особенно после всего, что было сказано и сделано? — Меня?.. — рассеянно пролепетал Данька, едва выдерживая чужой взгляд. — Я могу поцеловать тебя, — уверенно сказал Рома. — Но мы же и так… — не понял Даня. — Там… — Прямо там?! — Дэнни, честное слово, ты очень милый, — Рома не сдержал очередного порыва мягкого смеха. — У тебя смазливое лицо, красивое тело, но к сожалению на этом теле есть ещё и голова, которая много говорит и думает.       Дане было совсем не до смеха. Он доверял Роме. Или всё-таки не доверял? Рома был его парнем, и всё происходящее мало походило на ложь. Тогда почему Даня так волновался и зажимался? В голове так некстати предстал чужой образ и чужая улыбка. Прохладные от волнения руки Ромы представлялись чужими. Данька помотал головой.       Он позволил Роме стянуть с себя свитер и джинсы. Сам же дрожащими руками схватил его футболку и потянул её вверх. Домашние штаны Рома стянул с себя сам. Оба парня остались в белье, лёжа на ковре близко друг к другу. — Это совсем не сложно, Дэнни, — пропел Рома, робко касаясь ладони Дани. — Ты ведь доверяешь мне, да?       Даня шумно сглотнул, а сердце забилось слишком часто. Всё, на что его хватило, это утвердительный кивок. — Тогда… — Рома опустил Данину руку ниже, а сам Даня оцепенел, стоило ладони коснуться чужого паха.       Под пальцами чувствовалась отчётливая выпуклость, и Даня, испуганно взглянув вниз, тут же перевел взгляд на Рому. Пальцы автоматически сжались. — Вот так, — сбивчиво прошептал Рома, перемещая свою руку на данькин пах.       Даня изо всех сил закусил нижнюю губу и сильнее сжал ладонь. Рома тем временем ловко нырнул рукой под его белье и коснулся обнажённого, напряжённого члена. Данька аж подпрыгнул от неожиданности. — А теперь сделай то же самое, — подсказал Рома, кивнув вниз на данькину ладонь. Даня повиновался, сам не зная, как.       Вся ситуация смущала до дрожи, и Даня даже зажмурился на какое-то мгновение. А когда он открыл глаза, тут же поймал расслабленное выражение лица Ромы. Тот прерывисто дышал, закусывая свои губы, сам не переставал двигать рукой на данькином члене и пытался… так зря пытался сдержать рвущиеся наружу стоны за стиснутыми зубами. Даня словно стал смелее и надавил большим пальцем на влажную головку, наконец выбивая стон в голос. Руки его дрожали от движений Ромы: вторя своему партнеру, тот продолжал ритмично двигать рукой почти синхронно с даниной. — Стой, подожди, — сбивчиво произнёс Рома, а Даня уставился на него затуманенными глазами. — Я хочу сделать это вместе. — К-как это в-вместе? — данькин язык совсем не слушался, и слова выходили с трудом.       Рома не ответил, лег на Даню сверху и сжал в ладони оба члена. Дане захотелось закричать от внезапности, но Рома подался вперёд и практически заткнул его мокрым поцелуем.       Из-за трения и жара между обнажёнными телами Даня в прямом смысле сходил с ума. Он постоянно дёргался, цеплялся за Рому и скулил в чужие губы, но боялся разорвать поцелуй — если остановится, то точно перестанет дышать. — Это так… так… — Даня был на грани. — Не сдерживайся, — ромкин голос донёсся откуда-то издалека.       Даня крупно вздрогнул, не сдержав стона, и почувствовал липкость между двумя телами. Рома уже лежал рядом и тоже дрожал. Данька потянулся к нему, крепко обнимая. — Теперь ты веришь, что это очень приятно? — сбивчиво прошептал Рома. — Верю… — просипел Данька, тяжело дыша. — А может быть ещё приятнее… — заговорщически прошептал Рома, наслаждаясь вытянувшимся данькиным лицом. — Не забывай, ты обещал мне доверять.       Немного оклемавшись, Рома поднялся на всё ещё дрожащие ноги и подал Дане руку. Тот слабо протянул свою и постарался подняться. В свете, тонкой полоской проникающем сквозь шторы, Даня видел поблёскивающие белёсые капли на животе. Он попробовал возразить что-то про испачканный ковёр, но ему не дали ничего сказать, мягко толкнув к стене и снова влажно целуя.       В комнате становилось жарко, в душном воздухе висел плотный запах близости, руки гладили чужую липкую кожу. Даня хватался за локти Романа, сбегал пальцами по рукам, пытался царапать кожу и хотел только одного — выпрыгнуть из своего тела. Его настолько выкручивало от поцелуев на груди, что казалось, он готов кончить еще раз, прямо сейчас, с громким криком.       В голове было мутно, разум не желал разговаривать с Данькой. Он почти не слышал слов, почти не слышал даже себя, бормоча куда-то в потолок, что хочет еще. Ноги не прекращали трястись, пальцы сводило. И хотелось, хотелось, хотелось… — Ромаш, я не умею, — торопливым полушепотом произнес он. — У меня нет с собой ничего, я же не думал… — Успокойся, — губы Романа мягко касались шеи, а его колено настойчиво терлось между ног. — Дай мне свою руку.       Данька кое-как приоткрыл глаза, сплел свои пальцы с чужими и уловил легкий момент передышки, когда Рома чуть двинулся в сторону, чтобы залезть в полку с нижним бельем и достать оттуда тюбик смазки. — Ты не боишься это так хранить? — хохотнул он, за что получил почти насмешливый поцелуй в щеку. — Ох, Дэнни, обычно я использую это не так, — коварно улыбнулся Рома. — Поверь мне, родители тоже были подростками, они в курсе, что их дети занимаются подобным.       Он подставил данькину ладонь под дозатор, выдавил столько, что потекло по пальцам и капнуло на пол, а затем завел обе руки себе за спину. — Что ты хочешь сделать? — испуганно вопрошал Даня, когда коснулся бархатной кожи ромкиных ягодиц.       Тот не отвечал, направил данькины пальцы внутрь себя и тихонько заскулил, прикусив губу. Не зная, что делать, Даня поцеловал его. Бормотал и целовал, стараясь не думать о том, что его пальцы сейчас находятся в узком горячем проходе человека, который его настолько хочет, что предлагает всего себя. — Ты только не торопись, ладно? — говорил Рома прямо в губы. — Иначе ты сделаешь мне больно.       Даня стискивал в ладони пакетик презерватива, прижимал Ромку ближе к себе и готов был зареветь от безысходности. Он бы соврал, если бы сказал, что не хотел сам. Он очень хотел, но чувствовал себя лжецом. Какая-то мысль постоянно кружилась рядом, но Даня не мог ухватиться за нее и понять ее суть.       Он забывался и целовал снова, продолжая совсем неумело двигать пальцами. Иногда Рома вытягивался, вставал на носочки и крепко жмурился, но вопреки этому продолжал управлять процессом.       Абсолютно голый, маленький, худенький, в одних белоснежных носочках на узких ступнях, Рома встал лицом к стене, приложил к ней ладони и вжался щекой. Даня был уверен, что он тоже боится. Подошел сзади, прижался к потному телу, почти повторил его формы, обнял под грудью и положил подбородок на плечо. — Говори, пожалуйста, если что-то будет не так.       Рома кивнул, царапнул ногтями обои, громко выдохнул, принимая первое проникновение, и постарался расслабиться. На него больно было смотреть, и Данька старался этого не делать. Трогал губами шею, мелко двигался внутри и сжимал пальцами грудь. В какой-то момент в голове стало горячо, захотелось чуть быстрее, чуть крепче… Он ухватился сначала за Ромкино бедро, потом за ягодицу, сжал худой бок и в конце концов нестерпимо ущипнул за сосок. После громкого чужого вскрика, наружу вырвался свой собственный.       Даня остановился, воткнулся носом в мокрую шею и до онемения сжал челюсть. Пришлось насильно сунуть палец между зубов, чтобы случайно их не сломать. Ноги не стояли, он буквально лежал на маленьком Ромке, смутно осознавая то, что снова кончил.       Рома же тем временем коснулся себя рукой, немного помогая. На стене, на обоях образовалось мокрое пятно с белёсыми потёками. Сам Рома едва дышал и кое-как стоял на ногах, а тяжесть данькиного, хоть и худого, тела не придавала опоры. Рома попытался немного выпрямиться, чтобы Даня выскользнул из него, и развернулся, обнимая ошалевшего парня руками. — Не сложно же, — Рома обвил руки вокруг данькиной шеи и укусил его за нижнюю губу. — Неужели не понравилось? — П-понравилось… Да, да, мне очень понравилось, — как эхо повторял Данька, всё ещё прижимая Рому к стене. — Это приятно…       Рома нахально улыбнулся с видом «я же говорил».       Убирать последствия вырвавшейся наружу страсти пришлось в четыре руки. И даже одевшись и расправив на себе смятую одежду, Рома всё равно прерывал уборку, чтобы коротко чмокнуть Даню в губы. Самому же Даньке казалось, что с этого момента в нём поселилась свобода. Тайная, чужая, немного запретная, но очень сладкая.       Прощаясь, парни долго целовались на пороге. Ни один не хотел отрываться друг от друга, но всё же это сделать пришлось. Рома взял с Даньки слово снова прийти к нему, а раскрасневшийся Даня готов был пообещать всё на свете, чтобы снова почувствовать чужую любовь.       Как только Даня оказался на улице, снова сунув руки в карманы и подняв воротник до носа, кутаясь в шарф, его словно окатило ледяной водой. Всего лишь несколько минут назад он переспал с человеком, которого по праву считал своим парнем, который так хотел сделать ему приятно, и действительно сделал. А сейчас Даня на едва ли гнущихся ногах то ли от холода, то ли от недавнего удовольствия шёл в дом, где жил ещё один близкий человек.       Данька не сразу понял, что плачет. Приятная послеоргазменная судорога отдавалась уколом совести, а сам Даня чувствовал себя безумно грязным, будто он больше никогда не сможет отмыться. Почему всё это происходит именно с ним? Почему он просто не может почувствовать удовольствие, при этом не думая ни о чём? Каждый шаг приносил боль, а Даня всё шел, мысленно умирая. Что скажет Саша? А должен ли Саша вообще что-либо говорить?       Даня стоял у входа в парадную на Мытнинской и смотрел вверх. Он видел окно своей и в то же время ставшей такой чужой квартиры, видел едва шелестящие занавески из-за открытой форточки. Что сейчас делает Саша? Ждёт ли он его? Даня закусил губы до крови, окрестив себя самым настоящим лжецом. После сегодняшнего он не имеет права даже думать о Саше, не то что мечтать когда-нибудь прикоснуться к нему так, как недавно касался Ромы.       Когда Даня вошёл в квартиру, его снова встретил пушистый Бегемот, который тут же принялся тереться о ноги. — Ого, ты уже пришёл, — Данька вздрогнул и увидел Сашу, выходившего из спальни, всё ещё без футболки. — Ты представляешь, когда ты ушёл, я снова лёг спать… Я проспал половину дня и даже не заметил.       Саша виновато чесал затылок, а Даня, видя эту красивую улыбку, готов был заплакать. — Ну как, сделали проект? — Саша подошёл ближе, подхватывая мягкого Бегемота на руки.       Даня захотел умереть. — Сделали, — только и ответил он.       Он попытался звучать расслабленно, но почему-то ему казалось, что каждое произнесённое слово выдаёт его с головой. «Что же я наделал?» — не переставало крутиться в его голове. — Вот и хорошо, — Саша гладил пушистую голову кота. — Слушай, я не позавтракал, а готовить мне, если честно, лень. Не хочешь сходить со мной перекусить? Я угощаю.       Сумка с грохотом упала на пол. Саша ничего не замечал, отправляясь с Бегемотом на руках в ванную и бросив лишь то, что ему нужно немного времени, чтобы собраться. Как только Саша скрылся в ванной, Даня сполз по стене на пол и закрыл лицо ладонями. — Если бы ты знал, как убиваешь меня этим…