Город снов

Твой лик на глади каналов, Душа — у ангелов крыш Твой сон красив и печален Закован в вечный гранит

      Распрощавшись с Майей, Даня вошёл в метро, радуясь тёплому воздуху метрополитена. Расставание прошло легко, и Даня был рад, что его новая знакомая не задавала лишних вопросов. Стоя на эскалаторе, он мысленно возвращался к беседе за ужином, прокручивая в голове то, что сказал, и какие получил ответы, будто проверяя, что он, Данька, не сболтнул ничего лишнего. Впервые за долгое время удалось немного отвлечься от проблем, и Даня даже позабыл о противном соседе, который сейчас, наверное, нежился в своей тёплой постели. У Даньки же оставалась последняя надежда на ночлег.       Нехотя выбираясь на улицу со станции метро «Чкаловская» и кутаясь в ворот своей тонкой куртки, Данька свернул на улицу Большая Зеленина, пробежал пару сотен метров и, перейдя дорогу, оказался на Малом проспекте. Издалека Данька видел, как у цветочного магазина «Kraft Flowers», где он подрабатывал в свободное — и такое редкое — от учёбы время, всё ещё горел свет. Сегодня парнишке повезло: он успел до закрытия магазинчика, а значит, он сможет попробовать уговорить хозяйку оставить его там на ночь.       Быстро добежав до входной двери, Данька влетел в цветочный, на ходу скидывая сумку на стоявшее возле входа небольшое кресло. В студии было тихо, а из подсобки доносился звук шуршащей бумаги. После хлопка входной двери шорох прекратился, и Даня услышал мягкие шаги. — Привет! Ты сегодня поздно… Мы скоро закрываемся.       Из подсобки показалась молодая женщина тридцати пяти лет. Её короткие светлые волосы были забраны в небрежный хвостик на затылке, а на груди красовался коричневый фартук с логотипом магазина. Женщина подошла к столику, раскладывая несколько орхидей на расстеленной пергаментной бумаге. — Прости, что я так поздно, но у меня вопрос жизни и смерти! — заторопился Данька, расстегивая кнопки на куртке. — Только обещай, что выслушаешь меня.       Женщина удивлённо посмотрела на него. — Во что ты опять ввязался, мелкий? — с ноткой игривости в голосе проговорила она, немного хмурясь. — Я ни во что не ввязывался, честно, — запротестовал Даня, но женщина недоверчиво смотрела на него. — Кать, обещай, что выслушаешь до конца, — не унимался он. — Надеюсь, ничего серьезного не случилось…       Даня закусил губы, скинул куртку на свою сумку и подошёл к столику, за которым стояла Катя — хозяйка магазинчика, предложившая Даньке подработку ещё в самом начале его жизни в Петербурге. Сначала он думал, что она чуть ли не его ровесница, был сбит с толку ее внешностью: миниатюрная, очень худая, часто в спортивной одежде и постоянно без макияжа. Позже он узнал, что Катя обеими руками за естественность и здоровый образ жизни. Наверное, она была первым «взрослым» знакомым человеком в данькиной жизни.       Всегда носившая простые футболки или свитера пастельных тонов в зависимости от погоды, Катя прослыла королевой повседневного стиля. Даня не переставал удивляться её способности преподносить себя: всего лишь простая футболка, небрежно заправленная в широкие джинсы, а выглядело всё на Кате так, будто стоило несколько тысяч долларов. Возможно, всему виной были ее постоянные занятия спортом — Даня всегда видел у неё в подсобке спортивную сумку и пару кроссовок, которые периодически сменялись, приходя в негодность.       Несмотря на довольно холодный и иногда не самый дружелюбный внешний вид, Катя совсем не соответствовала этому холоду внутри: стоило ей начать говорить, как она сразу же начинала нравиться и располагать к себе. Но больше всего Даня завидовал её способности говорить прямо всё, что она думала, при этом делая это так, что ни один собеседник не обижался на неё. Не будь Данька геем, он, может быть, и влюбился бы в неё, несмотря на довольно солидную разницу в возрасте. — Вообще-то случилось… — робко проговорил Даня, но, увидев широко открытые глаза Кати, сразу же исправился. — Случилось и в то же время нет! Я… Я хочу некоторое время пожить здесь, потому что… потому что я не могу идти домой!       Данька выпалил это буквально на выдохе и даже закашлялся в конце. Катя подняла брови вверх в удивлении. Она знала Даню достаточно давно, этого застенчивого юношу, который каким-то магическим образом умудрялся впутаться в разного рода передряги.       Катя скрестила руки на груди, снова хмурясь, видя, что Данька отказывался продолжать свой рассказ. — Я видела тебя в новостях, — вкрадчиво сказала она, качая головой. Маленький хвостик покачивался ей в такт. — Ты должен объяснить мне, что случилось, — её тон стал значительно мягче, а на лице вырисовывалось беспокойство. За всё время их общения и совместной работы Данька стал ей как младший брат.       Даня уперся локтями на столик, поджимая губы и глядя вниз. — Мой сосед выгнал меня из квартиры, — угрюмо буркнул он. — То есть как это — выгнал?! — не поверила Катя, словив новую волну шока. Эмоции на её лице могли переключаться за считанные секунды, особенно тогда, когда дело касалось близких ей людей. — Он сказал мне искать новое жилье, а также не касаться его, — Даня поморщился, вспоминая слова Андрюши. — И мыть за собой посуду, есть из конкретной тарелки, и… — Стой, стой, стой! — Катя сделала жест руками, чтобы хоть как-то поймать мысль повествования Даньки. Таким хаотичным его можно было видеть только в те моменты, когда случалось что-то действительно серьёзное. Момент этот всё же настал. — Ты говоришь, что сосед выгнал тебя из квартиры… Он что-то узнал?       Катя была одной из немногих, с которой Даня делился своими мыслями и которая знала его «тайну» касательно ориентации и предпочтений. Раскрылась «тайна» случайно, во время дня рождения одной из флористок, работавших в магазинчике. Но к удивлению Дани, ни Катя, ни девушки-коллеги не сказали ничего против. Даня бы сказал, что после этого праздника вообще ничего не изменилось: отношения остались прежними, как и зарплата, а жизнь пошла своим чередом. — Он узнал всё, — горько усмехнулся Данька. — Всё началось с глупой книги, которую он случайно заметил на столе. Ему не понравилось название, аннотация, обложка и то, что там внутри, — он тяжело вздохнул. — Мы поссорились, поспорили, и… И в порыве эмоций я накричал на него, заодно и признался…       Данька сделал паузу, а Катя тем временем поставила перед ним стакан воды. Парнишка поблагодарил её, делая несколько крупных глотков и смачивая горло. — Вышло очень глупо, — Данька поморщился. — И последние мои дни проживания в квартире превратились в сущий кошмар… А в тот вечер… В тот вечер я пытался позвонить, но никто не ответил… Ну, и всё… А что было дальше — показали в новостях, — он небрежно махнул рукой и осушил стакан до дна.       Катя слушала внимательно, а в конце сжала пальцами переносицу. — И теперь ты хочешь переехать сюда? Ну это же полный бред. — Я хочу пожить здесь, пока не найду новое жилье, — Даня сам не понимал, как он будет искать это новое жилье, но обосновать всю ситуацию было необходимо. — Здесь же есть подсобка, и… — Она совсем не предназначена для проживания, ты же знаешь, — вздохнула Катя. — Хоть сама иди и разговаривай с этим соседом, — добавила она себе под нос. — Нет, нет! Ни в коем случае! — Данька замахал руками. — Пожалуйста, Кать, не нужно этого делать. Это ни к чему, и я совсем не обижен, просто… — Просто ты решил молча послушаться его, уйти из дома, а затем спрыгнуть с моста, — кивнула Катя, заканчивая данькину мысль. — Все всегда так делают.       Данька нервно рассмеялся, снова потупив взгляд в стол. Он знал, что Катя не откажет ему и поможет, чем сможет, но вся ситуация походила на бред, без всяких сомнений. — Зато я всегда буду на рабочем месте! — Данька поднял взгляд, весело глядя на Катю, а последняя только закатила глаза. — И ты совсем не права. Спать я смогу на кресле, столик там имеется, я даже видел где-то плед… — Сейчас слишком поздно, чтобы что-то выдумывать… — Катя бросила взгляд на настенные часы, а потом на Даню, который усиленно изображал котика из «Шрека». — Сейчас я разрешу тебе остаться, а потом всю ночь спать не буду. Буду, блин, мучиться от уколов совести, что ты тут спишь в кресле. — Кать, поверь мне, если ты не разрешишь мне остаться, то я буду точно так же ночевать в парадной. Это без шуток сейчас. — Это похоже на шантаж, — сдалась она, всплеснула руками и шлепнула ладонями по бедрам в спортивных штанах.       Даня бодро закивал и заулыбался, будто соглашаясь. — Ты поверь, я сейчас на все способен. — Хорошо, я разрешу тебе остаться. А потом мы вместе что-нибудь придумаем. — Ты самая лучшая! — просиял Данька, на что Катя лишь отмахнулась. — Можешь пользоваться кофемашиной и чайником, — она кивнула в сторону столика для гостей. — Меня, конечно, за это по головке не погладят, но случай слишком экстренный, — добавила она, одаривая Даньку улыбкой.       Если бы Даня мог, он бы бросился Кате на шею. Раздав Дане краткие инструкции, Катя засобиралась домой, огромный разноцветный шарф, свисающий до самой земли, быстро скрыл ее худенькую фигуру. За всеми приключениями и беседами пролетел целый день, но Даня был рад как никогда. Всё-таки в этом мире есть ещё добрые и понимающие люди.       Катя попрощалась с Даней, взяла с него слово звонить или писать ей, если что-то случится. Напоследок она задала ему несколько вопросов, проверяя, всё ли он усвоил. — Я приду завтра к обеду, — Катя накинула на плечо шоппер. — Скажешь Ксюше и Ане, что работаешь на целую ставку, если они будут задавать тебе вопросы.       Кивнув, Даня проводил Катю до двери, помахал ей рукой и повернул замок. Магазинчик тут же накрыло тишиной. Данька стоял посреди зала, оглядывая всё вокруг. Голова напрочь отказывалась думать, а тело резко ощутило усталость от последнего разговора. Всё случилось слишком быстро, а Данька не привык к таким внезапным потрясениям. Решив немного успокоиться, он отправился к столику, чтобы выпить тёплого зелёного чая и кое-как привести себя в порядок.       Примостившись на кресле в подсобке, Даня наконец-то скинул с ног кроссовки, поджал колени к груди и удобнее устроил голову на подлокотнике. Проснулся он к середине ночи, когда услышал громкие голоса на улице. Нетрезвая компания быстро удалилась, но уснуть снова мешал холод и влажность. Для хранившихся тут цветов, может, это и было нормой, но уставший от улицы паренек тщетно растирал плечи, чтобы согреться.       Он походил по магазину, проверил температуру в холодильнике, покрутился на стуле за стойкой и понял, что засыпает. Однако, стоило оказаться снова в том же кресле, сон куда-то улетучился. В торговом зале было точно теплее. Даня пошарил в маленькой тумбочке, в полке с личными вещами, даже заглянул под прилавок в поисках того, что бы помогло ему согреться. Обнаруженный пушистый, похожий на плед шарф флористки Ксюши оказался очень кстати.       Даня вернулся в подсобку, растер пальцы на ногах руками и замотал их одним концом шарфа, а второй конец постарался натянуть на плечо. Почти хватило. Шея немного побаливала от неудобной позы, но сон все равно пришел быстро.       Проснулся Даня слишком рано: слишком даже для академии. Всё тело словно онемело, и какое-то время он даже не мог пошевелить затёкшими ногами или разогнуть одеревеневшие руки. Потребовалось какое-то время и определённые усилия, пока Даня кое-как выбирался из кресла, растирая конечности и стараясь как-то размяться, чтобы совсем не развалиться.       В магазинчике царила звенящая тишина, а улица была всё ещё пустынной — Данька отодвинул небольшую шторку и заглянул в маленькое окошко. Почти семь утра. Он попытался устроиться в кресле снова и «доспать» недостающие часы, но сон совсем не шёл. Иногда данькин организм поражал его самого: порой ему не хватало и десятка часов, чтобы выспаться, а иногда он мог чувствовать себя бодро даже после четырёх часов сна. Видимо, вчера он был настолько утомлён всеми событиями, что уснул слишком быстро.       Магазинчик открывался в девять утра, а первая пара начиналась около одиннадцати. Навернув несколько кругов по торговому залу и выпив пару чашек капучино, Даня твёрдо решил пропустить сегодняшние пары. Он поймал себя на мысли, что лучше было бы пропустить целую неделю, а то и месяц. Но и этого срока могло не хватить, чтобы все благополучно забыли эту историю — да разве можно такое забыть, когда Даня побывал в новостном сюжете, а потом ещё и получил парочку колких замечаний — цветочки по сравнению с ягодками, которые могли бы быть.       Мысли утомляли настолько, что у Даньки разболелась голова. Твёрдо решив прогуливать академию до «лучших времен», Даня принялся готовить магазинчик к открытию, стараясь следовать инструкциям Кати, которые он наспех записал в заметках телефона. К половине девятого подтянулись к своей смене Аня и Ксюша, изобразившие удивление, видя Даньку за прилавком в такой ранний час. Никаких дополнительных вопросов девушки не задали, а Даня мысленно поблагодарил Катю за её проницательность: Данька ненавидел лишние вопросы, особенно о личном, а Аня и Ксюша хоть и были хорошими приятельницами, но уж точно не были друзьями.       Рабочий день шёл своим чередом, и парнишке удалось забыться. Работать с цветами не только успокаивало Даню, но и давало ему чувство прекрасного, те крупицы, в которых он так нуждался. Касаясь бархатистых лепестков, подрезая стебли или составляя очередной букет на заказ к торжеству, вдыхая душистый запах цветов, Данька не заметил, как пролетело время, и как стрелка часов перевалила за полдень. Во время обеда с сендвичами и круассанами, заботливо принесёнными Аней из пекарни напротив Чкаловской, Даня услышал звонок.       Увидев знакомый номер, Данька подавился круассаном. На вопрос, всё ли в порядке, Данька спешно кивнул. На экране телефона высветилось имя Майи. Он и забыл, что обменялся со своей новой знакомой номерами телефонов. — Ну и где тебя носит? — вместо приветствия спросила Майя, но в её голосе чувствовалось беспокойство. На последнем слове её голос даже немного дрогнул, но девушка усиленно не подавала вида, видимо, боясь услышать что-то неприятное. — А… Привет, — Данька завис. — Меня сегодня не будет… Кажется, я приболел, — для убедительности он кашлянул пару раз.       На другом конце телефона повисла короткая пауза. — Заболе-е-ел? — пропела Майя. — Почему-то мне кажется, что ты мне врёшь.       Данька оцепенел, оглядываясь вокруг, будто пытаясь найти что-нибудь убедительное. Пришлось кашлянуть уже несколько раз и даже громко отхлебнуть чая из чашки. — Мне кажется, у меня сильный кашель, и горло болит, — продолжал убеждать Майю Данька, делая голос на пару тонов ниже и изображая сипение.       Ему показалось, что Майя почти поверила, пока из зала не раздался Ксюшин крик по поводу заказа на очередной букет. — Всё с тобой ясно, «больной», — передразнила Майя на телефоне, тяжело вздыхая. — Ты сейчас где? — На работе, — вранье с треском провалилось, и Данька сразу смирился. — Я в цветочном, мне нужно возвращаться к заказу. — Принято. Тогда напиши мне адрес, я забегу к тебе после следующей пары, — просто попросила Майя.       Что-то подсказывало Даньке, что переубедить эту упрямую, но добрую девушку не получится. — Скину в телеграмме.       Майя замолчала, выдерживая паузу перед очередным вопросом. — Хочешь, я что-нибудь принесу для тебя? Ты точно в порядке? — спросила она честно. — Только не ври мне, у тебя не получится… — Даня услышал её усмешку. — Наверное, ничего… — опешивший Даня почесал затылок в замешательстве.       Редко кто-то задавал ему вопрос о том, нуждается ли он в чём-нибудь. Даже сосед-Андрюша, прожив с Даней с первого курса университета, ни разу не спросил его о том, что ему было нужно в магазине, когда ходил за продуктами. — Что-нибудь на свой вкус, наверное… — наконец выдал Данька, смутившись. — Ладно. Тогда увидимся позже!       Майя попрощалась и повесила трубку. Какое-то время Данька сидел, уставившись в экран смартфона, будто с ним произошло удивительное событие.       Обещание девушка сдержала. Спустя пару часов Майя появилась на пороге с парочкой бумажных пакетов. — Я долго выбирала, что тебе взять, но решила прихватить парочку круассанов, — начала она торопливо, отдавая Дане пакеты и стягивая с шеи большой объемный шарф. — Здесь круассаны с сыром — я знаю, что они самые безобидные — еще я взяла парочку датских косичек с ветчиной, немного сладких булочек Шу и… Почему ты улыбаешься?       Майя так и зависла с шарфом в руке, глядя на Даньку, который смущённо прижимал к себе пакеты с всё ещё теплой выпечкой. Он даже засунул нос в один из них, вдыхая приятный аромат свежих круассанов. — Я очень их люблю… — прошептал Даня. — И мне их никто раньше не приносил… — Тогда я очень-очень рада, что угадала! — просияла Майя, скидывая куртку и рюкзак на кресло у входа.       Ей захотелось даже обнять Даню, но она вовремя сдержалась, одергивая себя и напоминая, что тактильность нравится далеко не каждому человеку, а пугать Даню хотелось меньше всего. — У тебя ещё много работы? — Майя стояла возле застеклённой стены, сквозь которую можно было видеть многочисленные разноцветные букеты. Глаза девушки так и бегали от цветка к цветку. — Я закончил с последним заказом, — Даня задумчиво взглянул на часы. — Новых у меня пока не было… Я немного начал делать новую композицию… Что-то вроде эскиза. — Эскиз-букет? — Майя подошла к столику, на котором лежали несколько стеблей сухоцветов. — А по какому поводу?       Данька коснулся ладонью затылка, соображая. В течение всего рабочего дня его не покидала мысль о том, что Сашу нужно было как-то отблагодарить за гостеприимство и за его заботу. Перебрав все варианты в голове, Даня решил, что самым лучшим решением было бы собрать букет. А чтобы он долго стоял, и за ним не нужно было сильно ухаживать, Даня решил собрать не просто букет, а букет из сухоцветов. Поэтому сейчас стол был завален всевозможными гипсофилами, лагурусами, разноцветными цветками алопекуруса, и даже веточками эвкалипта. Где-то в подсобке Даня даже отыскал хлопок, всячески прикидывая, как бы мог смотреться массивный стебель среди изящных стебельков сухоцветов. — Для моей сестры, — выпалил Даня, боясь взглянуть в глаза Майи, осознавая, насколько хрупкой была эта ложь. — На её именины.       Майя изогнула бровь, но недоверия на её лице не читалось. Не обделённая проницательностью, девушка решила не беспокоить Даню дополнительными вопросами — он всё ещё выглядел напуганным и очень уставшим. Кивнув, она пообещала помочь. — А какая она? Я имею в виду характер, — Майя повертела в руках цветочек гипсофилы, кладя его на эвкалиптовый стебель, приглядываясь.       Даня снова завис, в очередной раз коря себя за свою ложь. Майя тем временем была занята перебиранием цветов и, к счастью, не видела краснеющего данькиного лица. — Г-говорят, — Даня непроизвольно кашлянул. — Что мы с ней во многом похожи… Она немного замкнута, как и я, любит смотреть на небо… И французскую литературу, — на ходу сочинял Данька, сомневаясь, что такие люди вообще существуют. — Мне кажется, малиновый нужно заменить голубым, — словно приняв описание несуществующей сестры, Майя вытащила несколько голубых цветков гипсофилы и заменила ими малиновые. — Так будет намного нежнее. Мне кажется, это подойдёт для неё лучше.       Даня рассматривал получившуюся цветовую комбинацию, прикидывая, как будут смотреться белые лагурусы. — Выглядит немного бледно, — сознался он, доставая один из сырных круассанов из пакета и усаживаясь за столик. Он всё ещё глядел на Майю, склонившуюся над столом. — Мне нужно какое-то яркое пятно, иначе этот букет похож на тусклое небо Питера. Я думаю, что она сыта этим по горло.       Майя задумчиво потёрла подбородок. — Если мы положим хлопок в центр, а вокруг будут голубые гипсофилы, будет выглядеть очень эстетично, — Майя вытащила эвкалиптовые стебельки и разложила гипсофилы вокруг хлопка. — Как насчёт лаванды? — встрепенулся Данька, поднимаясь со своего места и указывая на небольшие лавандовые веточки в углу. — Она и будет тем самым ярким пятном.       За беседой время пролетало незаметно. Новые идеи по цветовой гамме для букета сухоцветов возникали одна за другой, и их хотелось попробовать как можно быстрее. Ребята перепробовали нежно-розовый, кремово-желтый, даже светло-сиреневый. Но больше всего Дане приглянулся самый первый вариант с нежно-голубым цветом. В памяти невольно возник образ Саши и его светлые пронзительные глаза. Руки парнишки немного задрожали, когда он аккуратно вплетал лавандовые веточки между хлопковыми стебельками, чтобы сделать букет пышнее и интереснее.       Закончив с приготовлением букета, Майя довольно подбирала ленточку и обёрточную бумагу, настаивая, что «так будет красивее», и «сестра» будет очень довольна. — Ты уверен, что тебе нужно ещё остаться поработать? — зевнула Майя, положив голову на руки и глядя на Даню, старательно завязывающего бантик на букете. — Мне нужно подготовиться к завтрашнему дню и немного прибраться, — бубнил Данька, пытаясь совладать с шёлковым узлом. — Я останусь ненадолго.       Майя коротко кивнула и уставилась на Даню. Почувствовав чужой взгляд на себе, Даня поднял глаза в немом замешательстве. — Будь осторожен, Дань, — тихо сказала Майя. — И не пропадай только, ладно? Помни, что ты всегда можешь мне написать или позвонить.       Как много хотелось сказать Дане, но слова не шли в голову, и единственное, на что его хватило, это скудное «спасибо», которого было недостаточно. Он пообещал себе, что сделает букет для Майи и обязательно подарит.       Распрощавшись, Данька долго стоял возле стеклянной стены, следя за удаляющейся девушкой. Она шла не спеша вдоль Малого проспекта, свернула на Зеленина и скрылась из виду, видимо, отправляясь к метро. Даня гипнотизировал улицу ещё какое-то время, а потом резко метнулся в подсобку, натягивая осеннюю тонкую куртку и поднимая воротник. Так же быстро схватив букет, он выбежал на улицу, бросив Ане ту же самую байку о «сестре». Так как заказов не было, его спокойно отпустили.       Даня старался идти как можно осторожнее и пытался всеми силами уберечь букет, но всё равно срывался на бег. Он не заметил, как пролетел по извилистому Малому почти до конца, пересек Большой Проспект, оказываясь на Большой Пушкарской улице. Перебегая светофоры на Блохина, Данька добрался до улицы Добролюбова, выходя на Мытнинскую набережную, к тому самому дому, где ночевал пару дней назад. Только остановившись, Даня понял, что ему нужно было отдышаться: он даже не заметил, насколько быстро бежал.       Лихорадочные мысли Дани о том, как попасть в парадную, прервались случайно выходившим из неё прохожим. Радуясь своей удаче, которая настигла его чуть ли не впервые в жизни, как ему самому казалось, он прошмыгнул внутрь, оказываясь в чистом помещении. Напрягая всю свою память, Даня каким-то чудом добрался до нужного этажа, поражаясь своей внимательности на детали, которая не раз выручала его в академии. Всё мелькало перед глазами, а сердце ускорило свой ритм, как только он приблизился к заветной двери и нажал на кнопку звонка.       В квартире раздавалось эхо, и с каждой новой секундой Даня чувствовал, что вот-вот может свалиться в обморок от волнения. Сейчас он увидит Сашу. Повторив свои попытки ещё несколько раз, Даня постепенно начал успокаиваться. Саши не оказалось дома.       Прислонившись к шершавой стене, Даня наблюдал за улицей через окно парадной. Начинался мокрый снег. Под ногами лежали обрывки объявлений, телефонов, слышались поздние шаги, но сашиных шагов Данька так и не услышал. Он то и дело оборачивался на дверь, гипнотизировал цветы, тиснутые под ручку, закрывал глаза и надеялся, что, когда откроет, увидит так понравившуюся ему улыбку.       Но время шло, за окном становилось все темнее, а Саша домой не торопился. Нужно было отправляться обратно в магазин, пока Аня, так любившая убегать за несколько минут до закрытия, снова не решила уйти домой пораньше.       Едва Даня поднялся с холодной ступеньки, нагретой своей пятой точкой, телефон в кармане пронзительно пискнул. Он бы и не подумал, что в такое время кому-то есть до него дело. Глаза так и округлились от удивления, когда Даня увидел сообщение от Андрея: «Нам с тобой нужно срочно поговорить, а лучше — увидеться».       Данька с подозрительным прищуром посмотрел на экран телефона, потом на время, снова прочитал имя чата. Он спросил у бывшего соседа, что ему нужно и не ошибся ли он, но Андрей заверил его, что все в порядке, он просто хочет, чтобы Даня вернулся домой.       От цветочного магазина до дома, где они снимали квартиру, было всего две минуты пешком, и было бы лучше, если бы Даня сейчас был именно там, в магазине, но теперь, чтобы не терять драгоценное время, нужно было нестись галопом. Как раз, когда тротуары прихватило морозцем и припорошило первым жидким снегом.       Подойдя к дому, Даня испытал странное чувство, будто он отпустил это место. Ему нравился этот дом, нравились высокие потолки в квартире, темная парадная — всегда теплая — запах времени в маленькой комнатушке в девять квадратных метров, пыльные шторы, не стиранные годами, даже вытоптанный ковер. Сейчас он шел туда с абсолютно холодным сердцем.       Андрей открыл дверь сразу, даже ждать почти не пришлось. В своем домашнем тренировочном костюме, в тапках с дырочкой на пальце, он стоял в маленькой прихожей и, нелепо почесывая затылок, совершенно глупо улыбался. — Что за разговор у тебя ко мне? — холодно поинтересовался Даня, как только переступил порог и закрыл за собой стонущую на петлях дверь. — Ты чего начинаешь? — Андрей сделал вид, что надулся, и выглядело это отвратительно. — Я же места себе не находил, когда ты не вернулся домой. — Правда? — Данька сложил руки на груди и презрительно хмыкнул. — Ну и сколько ночей меня не было? А еще, на тумбочке лежат мои ключи, и ты не мог не знать, что я их забыл, верно? — Дань, мы с тобой поругались, я не отрицаю, — согласился Андрей. — Но не стоило сразу лезть в петлю. — Не тебе указывать, что мне делать, ясно? — толкнув в плечо, Даня в обуви прошел в свою комнату, и она уже показалась чужой. — Я хочу забрать свои вещи, раз уж ты решил меня впустить.       В углу возле окна стояла маленькая кровать — до сих пор всклоченная и разобранная, — Даня знал, что там под подушкой лежит книга, которая послужила началом конца. Он выкатил чемодан из небольшого шкафа, стряхнул пыль и стал без сожаления сбрасывать в него свои немногочисленные вещи. — Ты уже нашел новое место? — вкрадчиво поинтересовался Андрей, стоявший за спиной. — Это очень далеко от центра? — Ближе, чем ты думаешь, — пыхтел Даня, утрамбовывая одежду. — Ты тут заботливого не включай только, мы ведь с тобой даже не друзья. Вообще не понимаю, что тебя заставило со мной жить… — С тобой лучше, чем в общежитии.       Даня фыркнул, сел на крышку чемодана и в конце концов рассмеялся, картинно вытирая слезы из глаз. — Да брось, Андрюша, — съехидничал он. — У тебя просто точно так же, как и у меня, не хватает денег, чтобы снимать одному, так что не строй из себя мажора. Чем ты лучше меня?       Андрей явно нервничал, даже не язвил, не повышал голоса, больше слушал, чем говорил. Это казалось подозрительным. Даже его пальцы как-то очень нервно перебирали край растянутой футболки. — Я с девушками сплю, — тихо сказал он, пожимая плечами.       Прыснув от смеха, Данька рывком поднял чемодан, прошелся по комнате и прошарил все видные полки — не забыл ли чего. Собирать больше было нечего, все всегда и так лежало на сумке в уголочке. — А ты, Андрюша, свечку надо мной не держал, — высказал он наконец и подошел почти вплотную, ткнув кулаком в грудь. — А знаешь, мне бы хотелось жить, как в слухах обо мне, в них я трахаюсь каждый день.       Поморщившись и слегка содрогнувшись, Андрей все так же молчал. Пропустил Даню в коридор и постоянно облизывал губы — нервничал. — Дань, холодно на улице… Ну куда ты пойдешь? — и звучало это почти жалобно. — Праздники скоро, туристов много будет, все ночлежки разберут или цену загнут втридорого.       И вот тут Даня вспомнил прошлый год и напряженку с деньгами именно в этот период, потому что хозяйка просила деньги наперед за два месяца, чтобы не остаться без них на праздники и быть уверенной, что бедные студенты все не прогуляют. Он открыл в последний раз дверь, вытолкал чемодан, закинул на плечо сумку и обернулся. — Вот и побудь в моей шкуре, Андрюша, — почти выплюнул он. — Ноги моей больше здесь не будет… как и твоей очень скоро…       Схватив за руку, Андрей быстро дернул Даньку на себя и почти уронил. Тонкая ткань ветровки затрещала под пальцами, затем послышался удар. Даня тяжело дышал, прижимал дорожную сумку к груди и сжимал онемевший кулак, который всего секунду назад очень четко ударил Андрея в скулу. Тот молчал, прижимал ладони к лицу, привалившись к стене с вытертыми оранжевыми обоями. — Можешь мне вдогонку даже плюнуть, — сквозь зубы цедил Даня, потирая кулак. — Только не имей привычки хватать за руки.       Выйдя на морозную улицу, глотнув свежего воздуха и усевшись на первой лавочке, Даня сложил руки на чемодане и уронил на него голову. Часы на запястье показывали одиннадцатый час — в магазин до закрытия он уже опоздал. А ведь мог и остаться в этой квартире на ночь, подумал Даня, поднял голову, чтобы посмотреть на свет в окнах, и снова облокотился на чемодан. А идти больше было некуда. Телефон на холоде совсем сел, расплатиться внесенной туда картой теперь было нельзя, а сумка с картой и документами остались в подсобке. Он не думал, что туда не вернется, но вышло, как вышло. Даже позвонить никому не мог, чтобы попросить вернуться и открыть магазин. Даня, к своему стыду, с ужасом понял, что последней надеждой остался только Саша, который еще знать не знает, что ему снова придется приютить совершенно незнакомого человека на ночь.       По дороге к Мытнинской он думал, что сможет предложить взамен на короткий сон в теплой постели. В голову, как нарочно, ничего не шло. Денег у него было не так много, но он готов был их отдать. Пообещает вернуться на следующий день и все отдаст, лишь бы только не ночевать на улице.       Даня мельком обратил внимание на окна — свет в них не горел. Он пробрался в парадную, там было так же тихо и тепло. Слышался только глухой бахающий звук поднимаемого по лестнице чемодана и постоянно шуршащей по рукаву сумки.       В окнах засвистел ветер, снова начиналась жидкая метель, после которой все обязательно покроется коркой льда. Нет, оставаться на улице — совсем не вариант.       Даня обратил внимание на ручку двери, в которую ранее засунул букет. Она была пуста, значит, кто-то приходил. Может, Саша уже лег спать, поэтому и света в окнах нет? Он стучал, звонил, снова стучал, но дверь так никто и не открыл. Решив, что ему все равно в какой парадной остаться на ночлег, Даня привалил чемодан к стене, бросил сумку рядом и уселся на лестнице. Тут он вполне сможет скоротать время до утра.       Разбудил его чей-то отражающийся от стен голос, а потом легкая рука потрепала плечо. Даня разлепил опухшие глаза, протер их грязными пальцами и повернулся к голосу. Невысокая седая женщина в цветастом халате и тапочках стояла возле него и держала в руке телефон, что-то бормотала и постоянно поглядывала на экран. — Извините меня, — сонным ото сна голосом прохрипел Даня, прокашливаясь. — Не выгоняйте меня только… Мне просто некуда больше идти.       Женщина тихо охнула, убрала телефон в карман и спустилась на пару ступенек. — А я думала вызывать полицию и скорую помощь, — ответила она. — Ты давно тут сидишь, я заметила тебя, когда услышала стук в дверь. — Я хотел дождаться Александра… — Даня притормозил, потому что понял, что не знает ни фамилии, ни отчества. — Я думал, что он дома. — Нет, он уехал, — с сожалением сказала женщина. — Он всегда уезжает и никогда не говорит, как скоро вернется. Саша оставляет мне ключи, чтобы я кормила его кота… — Там был кот? — Даня покосился на дверь и подумал, а не перепутал ли он квартиру. Никакого кота он не помнил. — Да уж, есть, — кивнула соседка. — Это ужасное создание не любит людей, а когда я прихожу, то только шипит из шкафа. Может, ты хочешь зайти? Боюсь, что сегодня Саша точно не вернется уже.       От этих ее простых слов внутри у Даньки оборвалась последняя надежда. На глаза почти навернулись слезы. Он быстро протер их и помотал головой. — Нет, я подожду тут до утра, а потом уйду. Не переживайте, я не буду мусорить. — Ты себе отморозишь все, — настаивала женщина и махнула в сторону своей квартиры, где была открыта дверь. — Если передумаешь, то стучи громче, а то звонок давно не работает.       Легкий сквозняк нес запах выпечки, перемешанный с запахом лекарств. Даня помнил, что у его бабушки в квартире всегда был точно такой же запах. Он еще раз покачал головой. — Спасибо большое, но я останусь.       Только позже он подумал, что идея посидеть хотя бы в коридоре у этой милой старушки была не такой уж и плохой. Ему по большому счету было все равно, где ночевать, но упрямство подсказывало, что ждать надо именно тут, а то пропустит и снова будет искать своего странного спасителя.       Даня не сразу уснул во второй раз. Долго наблюдал в окно на кружащийся возле фонаря снег, думал, что будет делать дальше, размышлял, что скажет Саше при встрече, а потом свесил голову, сморгнул слезы и держал глаза закрытыми, пока не забылся сном.       Под утро его мягко потрепали по голове. Данька подумал, что это сон, махнул рукой, случайно задел кого-то и только после этого открыл глаза. Долго всматривался в мутное пятно, пока не заметил стоящие перед ним ноги в вычищенных ботинках. Скользнул взглядом выше и разглядел форменные брюки, затем расстегнутое пальто, а под ним темно-синего цвета китель. — Я не бездомный, — захрипел он, пытаясь сморгнуть пелену с глаз. — Мои родители живут в области, а я тут… — Даня?       И только сейчас Даня понял, что все время помнил этот мягкий голос. Он ущипнул себя, совершенно не заботясь о том, что, должно быть, выглядит как идиот — ну а как еще выглядит человек, спящий на лестнице, — и поднял голову, чтобы убедиться. Перед ним, в выглаженной форме, держа фуражку и кожаную барсетку в руке, стоял именно тот, кого он так верно ждал у двери. — Саш? — не веря своим глазам, прошептал Данька. — Я думал, что это не ты, а полицейский. Я тебя ждал… чтобы… Мне некуда пойти. — Я похож на полицейского? — рассмеялся тот, протягивая свободную руку, чтобы помочь Дане подняться. — Пойдем в дом, а потом разберемся с остальным.