Город снов

И вторят нашим сердцам голоса Безликих каменных плит и историй Лишь стоит закрыть глаза и обмануть себя…

      К ночи в окно стала бить колкая морось, тревожа и без того беспокойный сон Дани. Он вертелся в мягкой кровати, вдыхал совершенно незнакомый ему запах порошка от свежевыстиранного белья, путался ледяными ногами в пододеяльнике и пытался дышать чаще, чтобы согреться. Перевернуться на левый бок не получалось, а правый он уже давно отлежал. Все тело болело, голова казалась квадратной, а ветер с реки, свистящий в окне, не давал снова уснуть.       Корчась и сворачиваясь в позу эмбриона, стараясь занимать как можно меньше места, Даня не замечал, как начинал стонать и хныкать. Похоже, что страшное все же случилось — поднялась температура. Он пробовал закрутиться в одеяло полностью, прикрыть голову подушкой, но все казалось бесполезным, и всхлипы стали громче.       Он посмотрел в окно, в которое бросился очередной порыв ветра, и не увидел рассвета. Сколько сейчас времени? Когда наступит утро? Даня снова укрылся с головой и дышал под одеяло, но собственное дыхание казалось холодным, и от него ползли мурашки. Он даже совсем не заметил, как на дрожащее в лихорадке плечо опустилась тяжелая рука. — Что с тобой? — голос низкий и хриплый, звучащий будто издалека. — Прости, я обещал, что не зайду к тебе, но услышал даже во сне, как ты плачешь.       Данькины зубы громко клацнули, когда он пытался выговорить хоть что-то, язык оказался прикушен и словно распух во рту. Сжаться сильнее уже не получалось, равно как и согреться.       Несмотря на старания паренька завернуться в кокон, Саша оттянул край одеяла и просунул руку, пытаясь под копной потных волос нащупать лоб. Горячий. Даже не просто горячий, а горящий. Горько вздохнув и поднявшись с кровати, он вышел за дверь, не сказав при этом ни слова. Вернулся с полным стаканом воды, градусником и парой таблеток, снова сел рядом и тронул за плечо. — Ты сможешь подержать градусник?       Увидев совсем неуверенный кивок, больше похожий на сильное дрожание, Саша сам отодвинул руку пареньку и сунул градусник ему под мышку. Пока выжидал время, теребил в ладони приготовленные таблетки. Он уже догадывался, что они понадобятся, но хотел убедиться. Вскоре столбик на градуснике подтвердил все опасения — тридцать восемь и семь. Почти катастрофа. А в голове очень некстати возникла картинка, как бы сейчас этот несчастный боролся с жаром, сидя на улице. — Тебе нужно встать, — попросил Саша, снова беря в руки стакан с прикроватного столика. — Выпьешь таблетки и сможешь хотя бы уснуть, а завтра я решу, что с тобой делать. Слышишь меня, Ангел?       Даня закивал и снова застонал. Из глаз не прекращаясь текли слезы, а руки казались такими огромными, что едва смогли обхватить стакан с водой. Зубы стучали об стекло, когда он кое-как заставил себя проглотить обе таблетки. — Ты же не думаешь, что я тебя отравить хочу? — Саша совсем не улыбался и спрашивал абсолютно серьезно, даже нервно накручивал на палец веревочку от спортивных штанов.       До этого ли было бедному пареньку, который от проклятой тряски даже вдохнуть уже нормально не мог. Он снова укрылся с головой и почти сразу почувствовал, как одеяло стало тяжелее. — Я принес тебе плед, — снова услышал он мягкий голос. — Если будет жарко, то не спеши раскутываться, ладно?       Комок из двух одеял зашевелился, а из него показалась темная макушка. — Даня… — хрипло и почти невнятно произнес парнишка. — Это мое имя.       Саша лишь кивнул ему и слабо улыбнулся. Погасил ночник и с легким чувством неловкости попятился к двери. Даню было жаль, но сейчас он ничем помочь не мог и надеялся, что к утру будет лучше.       Мокрая сбитая простынь под спиной, вылетевшее из пододеяльника одеяло и абсолютно сырая подушка душили Даню жуткой неловкостью и ужасным запахом. Он бы лучше прямо на этом месте провалился под землю, чем предстал в таком виде в чужом доме. Он погладил себя по ногам, коснулся белья и решил, что без душа тут не обойтись. Только вот кто бы позволил ему его принять.       Буквально отклеив себя от простыни, Даня поднялся на ноги и ощутил дикую слабость. Тело все еще болело, голова казалась набитой ватой и кружилась, а еще катастрофически не хватало воздуха. Однако это не помешало Даньке схватить свою кофту с пола и мгновенно прикрыться, когда дверь комнаты открылась. — Прости, я не подумал, что ты уже встал.       Желая снова незаметно скрыться в коридоре, Саша потянул дверь на себя, а сам прислонился спиной к стене. — Это ты меня извини, — глухо выкрикнул Даня, неудачно застряв в горле собственного свитера. — Меня вообще тут быть не должно. Я сейчас уйду, а то уже и так опоздал к началу занятий.       Саша не стал ему отвечать, пожевал губу и нервно закусил костяшку большого пальца. Он сделал завтрак, на всякий случай нашел телефон врача, чтобы вызвать его на дом, но паренек, больше похожий на кота, у которого девять жизней, вполне энергично — судя по звукам — одевался. — Как ты себя чувствуешь? — решился он спросить, едва увидел взлохмаченного воробушка, выходящего из комнаты. — Ты напугал меня ночью.       Уже с накинутой на плечо сумкой Даня украдкой огляделся в поисках входной двери и так же незаметно взглянул на почти севший телефон. Он перепутал дни недели, и выяснилось, что сегодня нужно быть на занятиях во второй половине дня, но оставаться в гостях, где оказался совершенно случайно, он точно не собирался. А еще лучше было бы убежать до того, как хозяин квартиры зайдет в комнату и ощутит ее спертый запах. — Наверное, я вчера просто сильно замерз, — стыдливо оправдался Даня. — У меня ничего не болит, и я почти в порядке. — Уверен, что не хочешь позавтракать? — Уверен, — быстро отчеканил он. — Ты и так много для меня сделал. Даже не знаю, что дать тебе взамен.       Саша уперся взглядом в потертую сумку и заметил, как Даня проследил его взгляд. Паренек быстро накрыл сумку ладонями, стыдясь того, как она выглядит. — Оставь мне один из своих рисунков и хотя бы выпей со мной чая.       Времени было еще предостаточно, а такая цена Дане была вполне по карману. Он улыбнулся, наспех зарылся в захламленную сумку и вытащил все, что смог ухватить ладонью. Протянул Саше пачку эскизов и залился краской, когда тот с мягкой улыбкой благодарно принял ничего не стоящий для Дани подарок. — Это самое удивительное для меня знакомство, — почти шепотом проговорил Саша, жестом приглашая пройти на кухню.       За одной чашкой чая последовала вторая, а предложенные бутерброды и печенье быстро исчезали у Дани за щеками. — Ты прости, что я доставил тебе столько неудобств, — бубнил он с набитым ртом и постоянно прикладывался губами к чашке, но не отпивал — слишком горячо. — Мне кажется, что я бы побоялся привести домой незнакомого человека, а уж тем более оставить его на ночь.       Саша пожимал плечами и улыбался, стараясь не поднимать взгляда и не касаться им разноцветных глаз, так внимательно изучающих его самого. — Это было очень спонтанное решение, я не часто такие принимаю, — смущенно проговорил он. — Я должен уметь их принимать, профессия обязывает. Иногда можно спасти жизнь именно так: быстро, четко, без паники и с холодной головой. — А разве тебе не нужно идти на работу? — Нет, сегодня не нужно. Ты пытаешься меня выгнать?       В ответ на насмешку Даня действительно рассмеялся. — Саш… — снова позвал он и замер с куском во рту, когда увидел этот вчерашний напуганный взгляд. — Я что-то не то говорю?       Саша моргнул, зажмурился и обтер лицо ладонями, после чего покачал головой. — Если честно, меня так никто не зовет, — неуверенно улыбнулся он, словно извинялся. — Обычно как-то иначе, грубее что ли…       Даня попытался спустить все в шутку. — Ну да, понимаю, — ухмыльнулся он. — Ангелом меня тоже обычно не зовут. А сколько тебе лет, если не секрет? — А на сколько выгляжу? — Ну-у, — затянул Даня, демонстративно почесывая подбородок. — Двадцать пять… четыре… Кожа выглядит свежей, я всегда обращаю на такое внимание. — Тридцать один… — смешком прервал его Саша и снова уткнулся носом в чашку. — Ладно, прости, — хохотал Данька. — Тогда ты очень хорошо сохранился. — Ну да… Для древнего деда…       Уловив нотки сарказма, он рассмеялся громче. Сразу пропало желание идти в академию, забылось то, что вечером, в общем-то, пойти будет некуда. Был этот мягкий, бархатистый смех и изломанные в полуулыбке красиво очерченные пухлые губы. Даня заставил себя отвернуться и немного порозовел щеками. Ему льстило такое внимание, а еще стало грустно, что такой вот нескладный и неправильный тут только он, а потому быть ему всю жизнь одному. — Мне нужно идти, — сказал он, в момент изменившись в лице. — Хочу пройтись пешком до академии. — Даня, — тревожный тон застал парнишку врасплох, и он обернулся на пороге кухни. — Я могу быть уверен в том, что завтра не увижу тебя в новостях? — Я бы и сам хотел быть уверенным в этом, — Даня помолчал, сунул ноги в кроссовки и набросил на плечи свою тонкую ветровку. — Ты рисунки сохрани… Некоторые я подписал, которые особенно хорошо вышли…       Саша встал следом за ним, помог поправить тяжелую сумку на плече и отпер входную дверь. — Я сохраню, — еле выговорил он, когда юркий подросток уже шмыгнул за дверь и, завернув на лестницу, помчался вниз. — Даниил! — звонко послышалось в сводах потолка. — Это мое имя!       После почти ураганной ночи, день оказался на удивление теплым, небо — как и всегда, пасмурным и пузатым. Слабый ветерок вяло тормошил мокрый воздух. Все так же, как и всегда, но немного иначе. Запах с залива с предчувствием дождя. Городской пейзаж с налетом грусти.       Стоящий у входа в академию Андрюша даже не посмотрел в сторону Дани — сделал вид, что сильно увлечен разговором с девушкой. Дане и не нужно было его внимание, а свои старые вещи, запертые в квартире, которую они снимали, он решил там и оставить. Ни к чему ломиться в закрытую дверь и откровенно унижаться. Все то, что там осталось, ничего не стоило.       Денег на карте почти не осталось, и обед пришлось пропустить. Даня уже много раз пожалел, что отказался от еды утром, а еще почему-то очень переживал за то, что не обменялся даже номерами телефонов.       Во время пары студенты сидели тихо, поглядывали искоса, но молчали. Чувствуя, что это затишье перед бурей, Даня все перерывы проводил в мастерской своего любимого преподавателя. Тот не выгонял, но и разговор заводить не торопился. В один из перерывов в мастерскую заглянула девушка из потока, махнула кому-то рукой в коридор, и вот тогда Даня понял, что бежать уже некуда и бессмысленно. Он сгорбился за мольбертом, сделал вид, что мажет краску на палитру, а сам ждал удара в спину. — Эй, Котов, — ехидно обратилась к нему девушка, присаживаясь на стул грудью к спинке. — Смелости не хватило что ли?       Все внутренности Даньки содрогнулись, затряслись пальцы и выронили тюбик с краской. В глазах пошла рябь. — Странно, что его ветром не сдуло, — хохотнул за спиной грубый мужской бас, который Даня не узнал. — Или у тебя было там свидание? Не пришел любимый, и наш Данечка, обиженный и оскорбленный, кинулся в воду… — Брось, Валер, — снова почти пропела незнакомая Дане блондинка, сидящая перед ним, и рассмеялась. — В воду-то он не бросился. Котов, скажи мне, больно мужикам давать? А то я вот все не решусь. Они тебе бы хоть шмотки покупали или платили, а то ходишь, как оборванец.       Быстро сработало сарафанное радио, подумал Даня и сильнее сжал кулаки, чтобы ногти впились в ладони. Он чувствовал, что может разреветься, но это, к сожалению, сработало бы не в его пользу. Ногой толкнув сумку под стулом, он быстро раскрыл ее и скинул туда все свои принадлежности с небольшого столика. Не желая больше оставаться в пустой студии и слушать унижения, он выскочил в коридор, едва не растянувшись, когда наступил на собственный шнурок.       Уродливый смех, словно тяжелый хлыст, ударил по спине. Ребята сзади присвистнули и что-то крикнули вдогонку, но за шумом в ушах Даня почти ничего не разобрал.       Через огромный зал с колоннами, поскрипывая резиновой подошвой, он бежал к первой попавшейся уборной. Освежиться, сунуть голову под кран или даже ударить себя по щеке — что угодно, лишь бы прийти в норму и совсем не расклеиться.       Серый кафель уборной выглядел убого, пахло сыростью, хлором и… туалетом. Даня взглянул на свое отражение в натертом грязной тряпкой зеркале и ужаснулся: под глазами залегли тени, склера покраснела, губы потрескались и казались синюшными. — Красавец, — горько усмехнулся он своему отражению и смазал его мокрой ладонью.       Бронзовый кран с потеками ржавчины захлебнулся бронхитным кашлем, стоило повернуть вентиль холодной воды. Горячей не было. Или была, но вентиль сняли специально, чтобы студенты не увеличивали счета за коммунальные услуги. Дане по большому счету было все равно. Он схватил обмылок из обросшей мыльным налетом мыльницы и сунул голову под кран. Кое-как натер волосы, вскрикнул, когда смывал скудную пену, и встряхнул головой.       Он вышел из уборной, огляделся и не увидел никого, кто мог бы его преследовать. Даня был уверен, что скоро он привыкнет и перестанет принимать их оскорбления близко к сердцу, но сначала нужно было самому себя до конца принять. Это, пожалуй, для него было более сложно и болезненно.       Прислонившись к стене и бросив сумку, Даня сполз на пол, свесил голову и наблюдал за тем, как медленно капает вода с волос на старые джинсы.       Он не помнил, сколько так просидел, не помнил, о чём думал, вылетая из реальности. Истощённый голодом и усталостью, Даня даже попытался забыться тревожной дрёмой, но постоянно вздрагивал от малейшего шума. Взглянув на видавшие виды наручные часы с протертым ремешком, Даня тяжело вздохнул: шестой час вечера. Желудок предательски заурчал, и Данька сжался в комочек, притягивая колени к груди. — С тобой тут все нормально? — Даня вздрогнул от женского голоса над ухом.       Подняв глаза, он увидел девушку среднего роста со светло-зелёными глазами и кудрявыми тёмно-русыми волосами. Взгляд девчонки был твёрдым, но в нём можно было прочитать беспокойство. — Вполне… — хрипло отозвался Даня.       Девчонка взглянула в сторону студии, из которой ранее выбегал Даня, и нахмурилась. — Не били они тебя? — она снова посмотрела на парнишку.       Данька горько усмехнулся, выдавливая из себя подобие вымученной улыбки. — Да лучше бы били, оно бы, наверное, быстрее прошло, — обречённо проговорил он, выпрямляясь и садясь ровнее.       Тем временем девчонка скинула с плеча свою сумку, явно новее, чем данькина, и опустилась рядом с ним. — Люди часто боятся того, чего не понимают, — уверенно заявила она.       Даня только покачал головой. Выплескивать душу едва ли хотелось, да ещё и незнакомому человеку. Хотя, вглядываясь в лицо миловидной девушки, Даня смутно припоминал её — иногда они пересекались с ней на лекциях. Ну, технически, она не незнакомка, но легче от этого не становилось. — Ты бы не сидела тут, а то увидят еще со мной, — он сделал попытку отмахнуться от чужой заботы. — Ну пусть посмотрят, — девчонка спокойно пожала плечами. — Меня Майя зовут.       Несмотря на свою замкнутость, Дане приходилось нередко общаться с новыми людьми в академии, а иногда и на выставках. Но каждый раз, встречая открытого человека, Даня удивлялся так, будто видел приведение. Навыки общения и способность заводить разговоры с незнакомцами не были сильной стороной Дани, поэтому он снова поразился, насколько легко это даётся таким людям, как Майя. — А меня Даня, — сдался он. — Я знаю, — девчонка улыбнулась, а Даня наконец позволил ей посмотреть себе в глаза. — Я тоже видела то видео с камер на мосту. Там потом нашли твой студенческий и рисунки.       Губы Дани искривились в горькой усмешке, и он стыдливо опустил глаза. — Надо же… Я не смотрел новости этим утром, — пробубнил он.       Майя кивнула. — Ты сейчас как? — уже мягче спросила она, положив неестественно бледную ладонь на данькино плечо. — Как пережеванный ужин… — честно ответил Даня. — Есть хочешь? Я тоже не ходила сегодня на обед… хотя… уже скорее ужин, — девчонка развела руками и поднялась на ноги. — Я воздержусь, — соглашаться было слишком стыдно, но желудок паренька снова издал трель раненого кита.       Майя одарила Даню дружелюбной улыбкой, протягивая ему руку. — Я заплачу. Не стесняйся только, бывают ситуации и хуже, — заверила она. — Не хотел бы я в них попасть… — Даня протянул руку в ответ и поднялся на ноги.       Проходя мимо открытых дверей аудиторий и студий и видя в них студентов, Даня отворачивался, стараясь идти боком. Дневное происшествие не давало покоя, и Данька знал, что оно ещё надолго останется в его памяти — мысленно он уже добавил его в копилку своих несчастий.       Майя шла рядом, что-то энергично рассказывая и жестикулируя. Слишком занятый своими мыслями, Даня не перебивал её, не пытался вести разговор, но Майе это как будто было и не нужно: она довольствовалась редкими данькиными «ага», которые тот вставлял невпопад. Подключился к разговору Даня только тогда, когда Майя, после потока своих историй, рассказала о каком-то университетском недорогом кафе с обедами и ужинами, утягивая его за собой. Данька же послушно следовал за ней, полностью доверяя её вкусу. — Ты ешь, не стесняйся. Если надо чего еще, то говори, — Майя положила две пары приборов на поднос, усаживаясь за стол.       Даня коротко кивнул. Опустошенный данькин желудок снова болезненно заурчал, заставляя парнишку краснеть. Майя же придвинула к Дане мисочку с куриным супом, подчеркивая, что в промозглую погоду куриный суп — лучшее лекарство от простуды и гриппа. — Зачем ты это делаешь? — Даня опустил ложку в суп, стараясь сделать свои движения как можно медленнее, чтобы не показать, что он чертовски голоден. — Потому что ты голодный, а голодным думается плохо. Мы — люди творческие. — Зачем ты мне помогаешь? — наверное, этот вопрос Даня хотел задать вот уже на протяжении нескольких часов.       Майя отложила ложку в сторону и скрестила руки на груди, фыркнув. — Если не стараться помочь хоть одному — не поможешь никому, — ответила она бодро. — Можно я попробую твой коктейль? Думаю, какой еще взять.       Даня кивнул, двигая коктейль к девушке, а она в свою очередь придвинула свой к Дане, предлагая ему попробовать его из второй трубочки. — А мой сосед был категорически против такого… — сказал он, делая свой голос ещё тише и оглядываясь на соседние столики. — В последнее время мы делили даже посуду. Наверное, он думал, что я заразный.       Сам того не заметив, Даня всё же рассказал Майе свою небольшую историю по дороге до кафе. То ли от безысходности и одиночества, то ли от отсутствия дружеских ушей у парнишки развязался язык, и он кратко поведал предысторию происшествия на мосту. Об Александре он, правда, умолчал. — У тебя был сомнительный партнер? — прямо спросила Майя.       Даня подавился супом, откашливаясь. — Да о чем ты?.. У меня вообще никогда никого не было, — парировал он. — И не хочется? Ну, то есть, может, тебе кто-то нравится? — голос Майи стал ниже, и она наклонилась над столиком, двигаясь ближе к Дане. — А кому не хочется? — буркнул Данька. — Просто я немного боюсь этого и, если честно, совсем не представляю, как это происходит.       Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал Дане, что он вот так просто будет обсуждать свою неудачную личную жизнь, а точнее её отсутствие, с девочкой из потока, с которой он никогда не общался раньше, он бы покрутил пальцем у виска. — А почему боишься? — Страшно привязаться к человеку, которому ты не нужен и никогда не будешь нужен, — Даня испытывал двойственность в своих чувствах: с одной стороны, он устал всё держать в себе, а с другой — он не понимал, правильно ли было рассказывать всё за первым же совместным ужином с новой знакомой. — Такое случается и в гетеро-парах, — возразила Майя. — Да, но они могут хоть попытаться, а я могу только смотреть со стороны, как тот, с кем я счастлив, счастлив с кем-то другим… — и без того невесёлое лицо Дани накрыла печаль. — Я даже не смогу ему сказать о том, что он мне нравится. — Видимо, такое уже было… — понимающе заметила Майя, отпивая свой коктейль. — Было, в школе, но это была ерунда, — если рассказывать, то до конца, решил Даня. — Сейчас все серьезней, сейчас уже может быть не только симпатия, но и влечение. А страдать, лежа в кровати, мне не хочется.       Майя уже не пила свой коктейль, а внимательно слушала, положив голову на руки. — Поэтому ты ни с кем не общаешься?       Даня вздрогнул. — Ты что-то путаешь. Это со мной никто не общается, — поправил он, красноречиво дирижируя ложкой. — Ты можешь общаться со мной.       Даня недоверчиво посмотрел на Майю. Она казалась ему необычной, и в то же время простой и открытой, и это не могло не притягивать. Возможно, Даня понимал, что нуждался в подобном человеке рядом, но признаваться себе в этом не спешил. — Но ты ведь понимаешь, какое отношение будет у них к тебе?       Майя снова пожала плечами. — Я это переживу. Главное, что смогу уберечь хорошего человека от глупого поступка, — она снова улыбнулась, а Даня отметил, что это уже вторая тёплая улыбка, которую он видит за сегодняшний день. — Странно, но ты уже второй человек за сегодня, который говорит мне именно такие слова.       Майя лукаво прищурилась. — Значит, первый, кто бы он ни был, тоже переживает за тебя, — заключила она.       Даня вспыхнул, снова возвращаясь к еде. Делиться историей с Александром он точно был не готов. Да и был ли вообще смысл ей делиться? Скорее всего, это очередное стечение обстоятельств, и он больше не увидит этого мужчину. Сердце неприятно закололо от подобной мысли, и Даня поспешил сосредоточиться на еде. Остаток ужина Майя и Даня провели в тишине, но никого из них она не тяготила. — Спасибо за ужин, но мне надо бежать на работу, а то могу опоздать, — Даня поднялся со стула, беря в руки поднос с грязной посудой. — У тебя есть силы работать после… всего? — Майя скептически подняла бровь. — Не лучше ли тебе просто отдохнуть?       Даня поёжился при слове «отдых», вспоминая тёплую постель в своей квартирке, которую он больше никогда не увидит. — Я совсем не устал, — на такой слабый аргумент Майя закатила глаза. — И вообще, деньги на новые материалы и скетчбуки сами себя не заработают.       Майя прыснула, радуясь, что Данька постепенно приходил в себя. И хоть сегодняшний день был богат на неудачные события, заканчивался он определённо хорошо. Майя поднялась со стульчика, обращаясь к Дане: — Пройдемся вместе до метро.