Just a Few Changes (will Keep you Safe)

Гарри очень серьезно таращился на кексы, стоящие перед ним. Выбор между маффином с шоколадной крошкой и клюквой с орехом оказался очень трудным. Возможно, потому, что он только что путешествовал по измерениям и согласился повторно уничтожить Темного Лорда, и он немного устал. ‒ Ты должен выбрать тот, что справа. Гарри наклонил голову. ‒ Почему? ‒ Потому что он ближе. ‒ Я принимаю твои доводы. Гарри выбрал маффин с шоколадной крошкой и начал разламывать его на маленькие кусочки. Он был очень тронут, когда змея длиной в несколько футов развернулась достаточно, чтобы подтолкнуть чай ближе к его руке. ‒ Это... ‒ Ремус не закончил предложение, вероятно, потому, что он уже знал ответ. ‒ Да, ‒ сказал Гарри Ремусу и его не-маме, неудивительно, что они единственные гриффиндорцы, стоящие рядом. ‒ Это василиск. Его зовут Морис, и он не сумасшедший, но оставаться запертым в отвратительной канализации - не самый лучший способ сохранить рассудок, поэтому я вытащил его оттуда. Теперь мы друзья. ‒ На самом деле, я думала, что он будет крупнее, ‒ сказала Лили, не подходя ближе, но и не отходя. ‒ Мы уменьшили его, ‒ объяснил Гарри. Обычно с животными это было невозможно, но Морис был гребаным василиском. У него магии было в избытке, и поэтому логика в данном случае не работала. ‒ Подло. ‒ Диггори плюхнулся за стол напротив Гарри и Мориса, а затем слегка качнулся вперед на своем стуле. В этом не было ничего необычного, поскольку Гарри снова предпочел сесть за стол Хаффлпаффа, хотя это и показало сомнительное отсутствие осторожности. ‒ У тебя явный недостаток чувства самосохранения для хаффлпаффца, ‒ сказал Гарри мальчику. Диггори просиял, как будто ему сделали комплимент. ‒ Седрик. ‒ Что? ‒ Морис, почувствовав что-то не так в тоне Гарри, хотя он и не говорил на парселтанге, плюхнулся Гарри на колени, голова все еще была достаточно поднята, чтобы он мог видеть все, что происходило вокруг них. ‒ Так меня зовут! Седрик. Гарри провел рукой по чешуе Мориса, и его сердце разбилось еще немного сильнее. Он не знал, что его Седрика назвали в честь (вероятно, умершего) дяди. ‒ Ты очарователен. Съешь булочку, а также, пожалуйста, позволь мне научить тебя самосохранению. Мы превратим это в клуб. Ты можешь привести друзей, чтобы это было не так жутко. Малыш-Седрик просиял еще ярче, и Гарри, прищурившись, посмотрел на него. Теперь Лили смеялась над Гарри, но ему действительно нравился этот звук, так что на самом деле он не был расстроен. Кроме того, Малыш-Седрик действительно съел маффин, так что Гарри решил, что это полная победа. Мягкое покашливание заставило Гарри обернуться. Он улыбнулся Макгонагалл и Ариане Дамблдор, которая, как ему сообщили, предпочла назваться профессором Арианой, чтобы избежать путаницы двух Дамблдоров. Макгонагалл выглядела суровой, но Гарри выпил много чая со своей Минервой, когда они реформировали несколько предметов учебной программы, включая Защиту от Темных искусств. Гарри знал, что пожилая женщина была удивлена. Это была еще одна причина, по которой он хотел, чтобы она пошла с ними прошлой ночью. Она, безусловно, была задирой, но она также станет верным союзником, как только они докажут, что не причинят вреда ее детям. Немного пререканий с василисками, пара магических клятв, несколько намеков на то, на что было похоже их обучение, и пара тирад о допустимых рисках в школе, полной детей, и МакГонагалл была предварительно склонена на сторону доброжелательных нарушителей. И это было хорошо, потому что Макгонагалл очень серьезно относилась к безопасности своих детей, но также испытывала скрытую любовь к озорству, если можно так сказать. Гарри мог с этим смириться. Ариана была совсем другой историей. Гарри не знал ее достаточно хорошо, чтобы составить представление о ее вероятной личности. Он знал, что ее глаза мерцали мягче, чем у Дамблдора, в ее руках была определенная сила, и она очень заботилась о существах на своих занятиях. С этим, как предположил Гарри, он тоже мог смириться. Ариана улыбнулась ему, Лили, Ремусу и Малышу-Седрику. ‒ Я слышала, что василиск не была сумасшедшей, и вы смогли спасти ее из тайной комнаты. Гарри хмыкнул. ‒ На самом деле, это он. Не уверен, что это вариант измерения или я ошибся полом, когда мне было двенадцать и я спасался бегством, спасая свою жизнь. Вероятно, первое. Ариана и Макгонагалл обменялись взглядом, который Гарри узнал. Это был взгляд типа "я-говорила-тебе-что-предыстория-ужасна-а-ты-мне-не-верила". Слегка кашлянув, Ариана продолжила: ‒ Я подумала, не могли бы вы с василиском помочь мне на одном или двух занятиях? Гарри уставился на нее. Он также почувствовал, как Морис оторвался от его коленей, поднялся по его руке и тоже уставился на нее. Ариана не дрогнула под пристальным взглядом василиска. ‒ Что? ‒ Спросил Гарри. ‒ Вы, конечно, не обязаны этого делать. Просто не часто мы можем безопасно работать с таким великолепным существом. ‒ Вы так уверены, что Морис не опасен? Еще раз улыбнувшись то ли имени, то ли ровному тону Гарри, Ариана кивнула. ‒ Я доверяю и Хогвартсу, и профессору Макгонагалл. Реакция защитных чар замка на ваше присутствие действительно весьма красноречива, и я гораздо более чувствительна к этим чарам, чем большинство, поскольку я не могу наложить никаких собственных чар. И профессор Макгонагалл рассказала мне о клятвах, которые ты и твои друзья дали прошлой ночью, и о связи фамильяра, которую вы заключили с Морисом. ‒ Связь фамильяра? ‒ Гарри посмотрел на Мориса, который боднул его головой в подбородок. Гарри провел рукой по волосам. ‒ Верно, я думаю, Гермиона упоминала об этом прошлой ночью. ‒ Вы случайно установили фамильярную связь? ‒ В голосе Лили звучало недоверие. Ремус, с другой стороны, сел рядом с Малышом Седриком, начал намазывать маслом свой тост и, казалось, воспринимал все как должное. Вероятно, ему пришлось вынести достаточно глупостей от Мародеров, чтобы он был, по крайней мере, частично готов к той чепухе, которой была жизнь Гарри. Ремусу и Гермионе, возможно, следует создать группу поддержки. Гарри покачал головой, мысленно прокручивая события прошлой ночи. Он действительно не знал, как описать обнаружение василиска, разглагольствование об идиотских темных лордах, повелевающих змеями, а также о последователях и невинных, и возможном срыве, который действительно понял только гигантский змей, потому что разглагольствование было на Парселтанге. Он также полагал, что их соглашения о том, чтобы Гарри защищал недавно переименованного Мориса от Империуса, Морис защищал Гарри от опасности в целом, и они оба защищали детенышей, вероятно, обычно было недостаточно, чтобы создать Фамильярную Связь. Если только Связь не была между василиском Слизерина и нынешним лордом Слизерином. ‒ Послушайте, - сказал Гарри через секунду или девять с лишним. ‒ Это был очень длинный день. ‒ Я думаю, что это явное преуменьшение, ‒ сухо сказала Макгонагалл. Гарри торжественно кивнул. ‒ Привет. ‒ Он ткнул Мориса пальцем. ‒Что ты думаешь о том, чтобы помочь с уроком? Тобой бы восхищалась кучка детенышей. Возможно. После того, как они преодолели бы страх. Может быть, мы бы и вернули тебе естественные размеры. ‒ Я бы с удовольствием помог детенышам! ‒ Круто. Спасибо. ‒ Гарри провел рукой по чешуйкам Мориса. ‒ Морис говорит, что был бы рад помочь ученикам. Ариана захлопала в ладоши и открыла рот, но ее прервала группа слизеринцев, включая Люциуса, Нарциссу и Северуса. ‒ Ты Змееуст?! ‒ Гарри полагал, что только годы строгой политической подготовки помешали Люциусу проявить свою драматическую сторону и хлопнуть руками по столу. ‒ Мистер Малфой! ‒ Упрекнула его профессор Макгонагалл. ‒ Извините, профессор, ‒ ответила Нарцисса, нежно положив руку на плечо Люциуса. ‒ Это довольно шокирующе. Здесь не было Змееуста со времен... ‒ Темной задницы. ‒ Гарри кивнул, когда закончил. Затем нахмурился. ‒ По крайней мере, в Англии. Я думаю нашлась бы парочка в других странах, если бы кто-то потрудился поискать. ‒ Почему ты не был в Слизерине? ‒ Спросил Северус, его спокойное поведение слегка надломилось. Гарри только моргнул, глядя на него, потому что Гарри был уверен, что он уже говорил об этом вчера. Ремус поставил свой бокал на стол, сделав солидный глоток. ‒ Возможно, потому, что система Домов отражает только несколько аспектов наших личностей и магических способностей, которые устанавливаются, когда ученикам исполняется одиннадцать лет. Личности, как и люди в целом, меняются, особенно по мере роста детей, что происходит как с возрастом, так и с обучением. Именно это и происходит в школе. Ремус посмотрел на слизеринцев и свысока, задрав нос движением, которое он, должно быть, скопировал у Макгонагалл. ‒ Из этого следует, что есть концепция свободной воли и, честно говоря, почти неслыханная возможность того, что шляпа не решает, кем ты будешь в своей чертовой жизни. ‒ Ты ведь уже давно об этом думал, не так ли? ‒ Любезно спросил Гарри после долгого молчания. Ремус фыркнул. ‒ Это часть тридцатидвухдюймовой статьи, которую я, возможно, написал, когда устал от попыток придумать контраргументы различным заговорам и махинациям. Полезно быть готовым. Я не против розыгрышей, но... ‒ Но они смешные только в том случае, если все смеются. ‒ Гарри кивнул. ‒ Можем мы взглянуть на эту статью?‒ - Спросила Ариана. Ремус вздохнул, но отложил вилку, чтобы порыться в сумке и вручить пожилой женщине свернутый пергамент. ‒ Вы повсюду носите это с собой, мистер Люпин? ‒ У Макгонагалл едва заметно дернулась губа, и Гарри знал, что это было то же самое, что блеск глаз Дамблдора или Джордж, скатившийся с кровати в истерическом смехе. Честно говоря, слизеринцы корчили отличные рожи. ‒ Возможно, это превратилось в борьбу со стрессом. Пожалуйста, игнорируйте любую часть, которая звучит как напыщенная речь, поскольку они были добавлены вместо того, чтобы заколдовывать студентов в коридорах. ‒ Он наклонил голову в сторону слизеринцев. ‒ Всех студентов. Из любого дома. В том числе и моего собственного. Особенно моего собственного. Лили и Малыш-Седрик похлопали его по руке, Малыш-Седрик передал ему вазу с фруктами. Лили посмотрела на Гарри. ‒ Вот почему Ремус - мой любимый гриффиндорский мальчик. ‒ Вполне понятно, ‒ признал Гарри. ‒ Для меня это большая честь, ‒ сказал Ремус. ‒ Но, пожалуйста, никогда не говори этого при Джеймсе. Никогда. Северус фыркнул, когда Лили нахмурилась. ‒ Это утомительно - быть ответственным человеком. ‒ Ремус поднял глаза и обменялся сочувственным взглядом с Нарциссой. Гарри на самом деле не был удивлен, когда она, возможно, неохотно, вернула его, учитывая, что она все еще держала руку на плече Люциуса и стояла немного впереди Северуса. Гарри постучал по деревянному столу, привлекая всеобщее внимание, и улыбнулся, когда перед ними появился новый чайник. Он поблагодарил Домовых Эльфов вслух, вызвав еще более ошеломленные взгляды всех, кроме профессоров, и продолжил наливать чай в другую чашку и передавать ее Ремусу. ‒ Это восстанавливающий чай. Очень полезно при истощении. Ремус радостно замурлыкал, когда запах достиг его носа. ‒ Благодарю тебя. ‒ Еда в Хогвартсе так не работает, ‒ заявил Люциус, подозрительно глядя на кастрюлю. ‒ Да, ладно. Не все дружат с Домовыми эльфами. ‒ Ты даже не пробыл здесь и двадцати четырех часов, ‒ заметила Лили. Гарри хмыкнул, потому что, хотя это было правдой, эти менее чем двадцать четыре часа включали обмен засахаренного имбиря на беспорядок, который он устроил в Большом Зале, спасение очень большого Василиска, которого ему нужно было накормить, и довольно яркий кошмар о Тедди, падающем в зеленый портал, который заставил Гарри искать убежища в кухнях в предрассветные часы. ‒ Мы оставим вас завтракать, ‒ сказала Ариана, положив руку на руку Макгонагалл, чтобы увести ее, в то время как глава факультета Гриффиндора продолжал изучать пергамент Ремуса. ‒ Я просмотрю свои планы уроков и свяжусь с тобой и Морисом для согласования времени. Она сделала паузу и оглянулась, демонстрируя, что драматизм явно было семейной чертой Дамблдоров. ‒ И десять баллов Гриффиндору за очень хорошо продуманное эссе. И десять Хаффлпаффу за отличное гостеприимство. Малыш-Седрик лучезарно улыбнулся ей с того места, где он наливал чай слизеринцам и добавлял в тарелку еду, которую он им подал. Нарцисса некоторое время смотрела на чай, прежде чем грациозно сесть. ‒ Нарцисса! ‒ Воскликнул Люциус. ‒ Ты можешь уйти, если хочешь. ‒ Нарцисса повернулась к Гарри. ‒ У меня есть несколько вопросов к Морису, если ты будешь так любезен перевести. Гарри смотрел на нее, подперев щеку ладонью и поставив локоть на стол. Морис обвился вокруг его руки, когда Гарри мысленно перевел ее слова так: Я задам несколько вопросов, используя тот факт, что я разговариваю со Змееустом и древним василиском, как вполне респектабельный слизеринский щит. ‒ Конечно. У меня есть около сорока минут, прежде чем Рон проснется и потащит Гермиону из библиотеки. Спрашивай прямо сейчас. Гарри, конечно, встречал компаньонов и похуже во время завтрака. *** Гарри решил привлечь Флитвика и Гермиону, чтобы еще больше убедиться, что его усилия по обучению Малыша-Седрика не были жуткими. Это было очень удачно, так как приказ Хаффлпаффцу привести своих друзей означал, что присутствовала по крайней мере половина всех первокурсников Хогвартса, а также треть второкурсников и небольшая часть третьекурсников. Флитвик был безмерно доволен собой, учитывая, что Гарри позаботился о том, чтобы объявить, что это Клуб, о котором все должны знать, а не просто клуб самообороны. Гарри абсолютно точно собирался перейти к самообороне, но сначала он планировал охватить развитие разумного чувства осторожности, Заклинания для получения помощи и уборку за собой. В этих группировках было много чар. Профессор ЗОТИ ненадолго попытался вмешаться, проявил себя женоненавистником в первые десять минут и был побежден Гермионой на дуэли, в то время как Гарри рассказывал обо всех ошибках этого человека наблюдающим студентам. Честно говоря, это был отличный способ провести субботнее утро. После первых тридцати минут он начал объяснять основные чистящие чары группе первокурсников Слизерина и Равенкло. Отчасти это было связано с тем, что эти дети были из известных чистокровных семей, поэтому не изучали эти чары, когда у них были Домашние эльфы или персонал, которые делали это за них, но главным образом потому, что однажды освоенные чары позволили бы детям валять дурака и становиться абсолютно грязными только для того, чтобы вернуться абсолютно чистыми к ничего не подозревающим родителям. По-видимому, история с Парселтангом заставила его ходить по кругу, и слизеринцы в целом находили Гарри приемлемым, даже если он был немного сумасшедшим и иногда говорил совершенно безумные вещи, например, называл Волди-Молди тупым безносым идиотом. Гарри воспользовался этим, чтобы привести в действие свой вторичный заговор. В тот момент, когда Гарри увидел второгодника Регулуса (Гарри думал, что ребенок младше Сириуса на два года, а не на три, но также не очень озаботился тем, был ли это вариант Измерения или дефектная память Гарри), Гарри натравил Малыша-Седрика на мальчика. Малыш-Седрик был очень четким предшественником Седрика Гарри с точки зрения очарования и неподдельной любезности. Они были достаточно близки по возрасту, и Регулусу явно нужен был друг. Целых тридцать минут понадобилось бормочущему Седрику, чтобы притащить Регулуса за руку и быстро заставить старшего мальчика посмотреть, как Седрик произносит заклинание, и помочь ему c правильным произношением. На слегка ошеломленном лице Регулуса Гарри узнал выражение ребенка, привыкшего проводить много времени в одиночестве, внезапно столкнувшегося с кем-то, кто действительно хотел проводить время с ним. С ними все будет в порядке. Гарри только что закончил демонстрировать заклинание, которое особенно хорошо работало на пятнах от травы (и крови, но это не нужно было объяснять малышам), когда возникла проблема. Та, в которой полностью виноват Морис. Гарри увеличил Мориса в размерах с тех пор, как они были на улице, и несколько классов уже получили урок о Василиске и сопутствующие Причины не бояться Гигантской Змеи, которая на самом деле была Мягкотелой. В настоящее время Морис был примерно в пять раз выше Гарри, и Гарри был очень удивлен, что студенты, казалось, думали, что это его полный рост. Гарри и Ариана были уверены, что прикрытие заключалось в том, что Василиски были очень умны. Гарри и Морис лучше всего общались на парселтанге, но это не означало, что Морис не понимал английского. Он не обладал совершенным пониманием, но все же мог уловить суть большинства разговоров. Поэтому дети постоянно разговаривали с василиском и с ним, и Морису нравилось внимание. Однако это также явно имело неприятные последствия, потому что Морис бросился к Гарри с тремя первокурсниками на спине и группой, бегущей за ним, и все это время довольно настойчиво шипел. ‒ Гарри-друг, Гарри-друг, скажи детенышам, что они неправы! Очень неправы. С-с-с-совершенно неправы. ‒ В чем? ‒ Очень разумно спросил Гарри, помогая благодарно хихикающим ученикам слезть со своей гигантской змеи. ‒ Они сказали, что мастер Слизерин был плохим человеком! Что он ненавидел половину студентов! Что я должен был съесть половину детенышей! ‒ Ооо. Да, я должен был это предвидеть. ‒ Гарри провел рукой по волосам. ‒ Есть какие-то проблемы, Гарри? ‒ Спросил Флитвик, подходя вместе с Роном. ‒ Ах, не совсем так? Не больше, чем обычно. Морис только что наконец-то услышал общее мнение о Салазаре Слизерине. Смотри, ‒ Гарри повернулся к все еще шипящей змее. ‒ Выбери одно предложение, и я переведу. Одно. Я не собираюсь пытаться переводить всеобщее бормотание. Это заняло целую минуту, но Морис наконец остановился на одном главном моменте. Гарри повернулся к Флитвику, Регулусу, Малышу-Седрику и другим студентам Равенкло и Слизерина и кивнул. ‒ Хорошо. Морис говорит, что мастер Слизерин ценил всю магию во всех формах. Не было никакой этой "грязнокровной " чепухи, и Морис должен был защищать всех студентов, а не некоторых, и предполагать обратное - большое оскорбление его благородного долга. ‒ Подождите, извините, ‒ первым заговорил Регулус. ‒ Его долг? Был ли Морис василиском Салазара Слизерина? ‒ Я имею в виду, да? ‒ Гарри посмотрел на Рона. ‒ Я думал, это очевидно? ‒ Эх, ‒ Рон сделал качающееся движение рукой, прежде чем опереться на плечо Гарри. ‒ Легенда гласит, что это монстр Слизерина в Тайной комнате, но идея о том, что змее, которой все тайком приносили чай, тысячи лет и она действительно знала Основателей, немного ошибочна. ‒ На самом деле знала Основателей, ‒ прошептал Флитвик. Дети посмотрели на маленького профессора, успокоенные тем, что у их Профессора тоже возникли проблемы с осознанием этого. ‒ Морис был довольно молод, когда попал в Комнату, так что его воспоминания немного обрывочны ‒ Гарри потер нижнюю часть челюсти Мориса и это, наконец, прекратило общее недовольное шипение-бормотание. ‒ Но он очень четко представляет свои обязанности и положение в качестве защитника школы. Чары сохранения и гибернации на Комнате были обширными, и его действительно не следовало будить без очень реальной угрозы. Мы полагаем, что эти обереги либо не были наложены, либо были наложены неверно в нашем измерении, вот почему этот василиск был сумасшедшим, в то время как Морис здесь действительно очень приятный. ‒ Вы ожидаете, что мы поверим, что сотни лет знаний, совершенно неверны? ‒ Гарри не узнал говорившего студента Слизерина, но решил, что это однокурсник Регулуса. ‒ Нет. ‒ Гарри удивил их этим ответом. Даже Флитвика. Даже Мориса. Только не Рона. ‒ Смотри, ‒ Гарри провел рукой по волосам. ‒ Хочу ли я, чтобы ты поверил, что кровь и магия не являются окончательными способами определить чью-то ценность? Абсолютно. Но, малыш, я ребенок-солдат. Я вел небольшую войну на эту тему и знаю, что все не так просто. Это никогда не будет так просто, пока некоторые люди делают все, чтобы это усложнить. Я согласен со Слизерином в том, что он ценит всю магию всех видов, но не столько в его исторически верной позиции в отношении ненависти к магглам. Но, во-первых, Слизерин мертв. Как и Гриффиндор, Равенкло и Хаффлпафф. Я люблю их всех за их наследие, но я не собираюсь слепо следовать чьим-либо убеждениям или приказам. Был там, делал это, и никогда больше не позволю отобрать у меня право выбора. Во-вторых, и, возможно, что более важно для вас, я действительно нахожу его позицию в отношении магглов понятной. Несмотря на все это, я никогда не соглашусь с общим заявлением о том, что целая группа людей хуже нас. Я понимаю, из-за маггловской тенденции того времени сжигать пользователей магии на костре. Что, хм, кажется очень похожим на склонность Пожирателей Смерти к охоте на магглов, просто говорю. Но, хотя меня и не сожгли на костре, пару раз меня поджигали, и это полный отстой. Действительно, действительно отстой. Я могу полностью поддержать меры предосторожности Слизерина, направленные на предотвращение этого. Чтобы защитить детей, находящихся под его опекой, от подобных переживаний. Локоть Рона врезался Гарри в лопатку, но Гарри было все равно. Он знал, что его друг был напряжен, потому что хотел быть в лучшем положении, чтобы защитить их обоих. Гарри пожал плечами, стараясь не потревожить рыжего. ‒ Я думаю, у Гермионы есть список для чтения, если кто-нибудь из вас хочет независимого исследования о ситуации с магглами во времена, когда был построен Хогвартс. Она определенно знает об Основателях и всех четырех их вариантах сохранения всей магии. И я беру Мориса купаться каждые несколько вечеров в Черном озере, если кто-нибудь захочет зайти и задать несколько вопросов после того, как все это немного уляжется у вас в голове. ‒ Я думаю, что студенты будут не единственными, кто примет ваше предложение, ‒ тихо сказал Флитвик. Гарри собрался ответить, но его отвлек Рон, который с впечатляющей быстротой и проворностью откатился в сторону от него. Гарри повернулся бы, чтобы встретить угрозу лицом к лицу, но обнаружил, что слишком много фунтов василиска упало на его плечи и повалило его на землю. ‒ Гарри-друг пострадал. Гарри-друга подожгли. Огонь. Гарри-другу больно. Никогда больше. Гарри-друг теперь в безопасности. В безопасности. ‒ Что происходит? ‒ Спросила Гермиона, когда, наконец, подошла. Цвет ее лица выглядел намного лучше, и Гарри на мгновение почувствовал себя очень довольным тем, что вывел ее из библиотеки на солнечный свет. Затем Морис пошевелился, и Гарри внезапно очень остро ощутил несколько органов, на которые обычно не обращал особого внимания. ‒ Морис решил, что я нуждаюсь в любви и привязанности, и теперь давит на меня. Помогите. Гермиона изучала их. ‒ Нет, я не думаю, что тебе нужна помощь. ‒ Гермиона! ‒ Тебе действительно нужны любовь и привязанность ‒ Гермиона протянула руку и похлопала василиска по носу. ‒ Хорошая работа, Морис. ‒ Хм. ‒ Рон положил руку на бедро. ‒ Я не знал, что змеи могут испытывать гордость. И так яростно заботиться. ‒ Ты можешь показать мне, как вот так откатываться? ‒ Спросил малыш-Седрик. ‒ Конечно! Уклонение - очень важный навык, приятель. Регулус, с другой стороны, подошел к Гермионе и мягко спросил о списке чтения. Затем Гермиона и целая вереница маленьких студентов-утят направлялись обратно в библиотеку. Гарри утешил Мориса настолько, что смог дышать, а затем решил, что быть пойманным в ловушку защитником-василиском ‒ отличный повод вздремнуть на солнечном свету. Когда он проснулся, солнце было скрыто лесом, Рон и несколько учеников тоже дремали на Морисе, а Гермиона вела книжный клуб рядом с ними, где присутствовали Регулус, Снейп, Ремус и Лили. Гарри снова закрыл глаза. Не потому, что он не хотел видеть, что происходит, а потому, что хотел продлить этот момент. *** Гарри был на пути к парадным воротам, когда заметил три четверти мародеров, выходящих из Оранжереи. К сожалению, его тоже заметили. Гарри не то чтобы прятался, но он, вероятно, предпочел бы, чтобы его подростки-не-семья не видела его в Боевой мантии. ‒ В данный момент я не буду отвечать на вопросы. ‒ Что, если мы проигнорируем тот факт, что ты явно собираешься надрать кому-то задницу, и вместо этого спросим о твоем имени? Которое Поттер ‒ Джеймс с ухмылкой скрестил руки на груди. ‒ Нет, это не так. ‒ Очень подозрительно, что никто из вас не называет своих фамилий. ‒ Сириус ухмыльнулся. ‒ А Гарри - это семейное имя! В моем генеалогическом древе три Гаррисона, Гарольд и, по крайней мере, два Адриана*. Гарри вздохнул и погладил чешую Мориса. Ему действительно нравилось, когда он обнимал его за плечи. Василиск также был очень взволнован сегодняшней миссией, и это прогресс в борьбе с человеком, который издевался над ним и угрожал детенышам. ‒ Я так рад за тебя. ‒ Джеймс прищурился, услышав ответ Гарри. ‒ А теперь, если вы меня извините, мне нужно кое-куда сходить. Джеймс снова открыл рот, затем закрыл его. ‒ Ты действительно собираешься свергнуть Темного Лорда? ‒ Спросил Сириус. Гарри был готов отмахнуться от него и продолжить путь к воротам, но в выражении лица Сириуса было что-то, что Джеймс и Ремус уловили, если их обмен взглядами был каким-либо признаком. ‒ Да. ‒ Гарри говорил четко и уверенно тоном, который он усовершенствовал для инструктажа авроров, которые обычно были старше его. Это заявление расслабило плечи Сириуса, и мальчик посмотрел на него своими холодными глазами. ‒ Хорошо. Он действительно не очень хорош. Моя семья не имеет с ним прямого контакта, пока нет. Но были и такие истории. Слухи. Когда я был дома на каникулах. И, что ж, у меня есть доступ ко многим книгам, которых нет у большинства студентов. Я знаю, на что способен Темный Лорд, и кое-что из того, как он это делает. Это... я рад, что ты собираешься разобраться с ним сейчас, пока это не достигло пугающих масштабов. ‒ Потому что это было началом, не так ли? ‒ Джеймс посмотрел на Гарри, и в его глазах были призраки грядущего, которое теперь закончится трагедией. ‒ Это было началом войны. ‒ Один из признаков, да, ‒ признал Гарри, потому что он никогда не собирался скрывать информацию от детей. Он всегда защищал их, но он слишком хорошо знал, что происходит, когда ты скрываешь информацию от детей, которые имеют право знать. То, что они искали его другими опасными способами, было наилучшим возможным вариантом. ‒ Это не будет войной, ‒ сказал Гарри своей не-семье. ‒ Это ударная группа. Операция Авроров, подобная той, в которой я участвовал много раз раньше. Вы будете в безопасности. ‒ А ты? ‒ Спросил Ремус. ‒ Я буду не один. ‒ Гарри кивнул в сторону ворот, где его ждали Гермиона и Рон. Это, казалось, удовлетворило мальчиков. ‒ Кстати, об одиночестве. Вы, кажется, кого-то потеряли. Сириус нахмурился. ‒ Питер хочет закончить задание по гербологии. Мы сказали, что поможем, но... ‒ Он несколько раздраженно пожал плечами. Ремус похлопал его по плечу. ‒ Надеюсь, он закончит и присоединится к нам на квиддичном поле. Гарри помахал рукой и подождал, пока они не прошли почти всю дорожку, прежде чем резко свернуть к Оранжерее, откуда они пришли, и послал патронуса своим друзьям, предупредив их, что ему осталось сделать еще кое-что, прежде чем они смогут отправиться в Малфой-мэнор и украсть Дневник при нынешнем лорде Малфое. Беседы с Люциусом во время судебных процессов над Пожирателями Смерти показали, что Люциус, несмотря на свою высокую лояльность, рано подвергся внушению со стороны своего яростно преданного отца. Были веские основания полагать, что Дневник уже там, а если нет, то там должен быть ключ к его местонахождению. Однако трое Мародеров, направлявшихся к полю, предоставили Гарри возможность, которую он ждал с тех пор, как они попали сюда, конечно, с тех пор, как Гермиона разрешила им вмешиваться. Он постучал в дверной косяк теплицы, но Питер все равно подпрыгнул. ‒ Не пойдешь с остальными на поле для квиддича? ‒ Э-э, нет. Домашнее задание по гербологии. Гарри изучил пустую теплицу и быстро пробормотал пару своих лучших беспалочковых заглушающих заклинаний и чар обнаружения. ‒ Мальчики не остались, чтобы помочь тебе? ‒ Они предложили, ‒ резко сказал Питер. ‒ Но это моя работа. И я не очень хорошо летаю, помимо всего прочего. Гарри что-то промычал и продолжал прислоняться к дверному проему, пока момент неуютно затягивался. ‒ Это тот момент, когда ты говоришь мне, почему я тебе не нравлюсь? ‒ Спросил Питер, его спина слегка дрожала, когда он нес горшок к столу. ‒ Да. Грязь высыпалась из горшка из-за того, с какой силой Питер швырнул его на землю. ‒ О. ‒ Ты ведь на самом деле не привык к честности, не так ли? ‒ Гарри подошел и встал рядом с ним. ‒ Не совсем. Люди вокруг меня много говорят. Гарри перевел дыхание. ‒ Да, я понимаю. ‒ Он проигнорировал недоверчивый взгляд, который Питер бросил на него, чтобы использовать немного беспалочковой магии и взмахом руки отправить землю обратно в горшок. ‒ Но на самом деле я не лгу. Никогда не был в этом особенно хорош. Глаза Питера проследили за надписью "Я не должен лгать", которая осталась выгравированной на коже Гарри. ‒ Я знаю, что ты узнаешь Боевые доспехи. Что ты чувствуешь, как моя магия бурлит и готова к бою. Что ты видел, как Гермиона, Рон и я готовились к чему-то. Ты наблюдателен, ужасно наблюдателен. Ты единственный, единственный в школе, полной учеников и профессоров, кто действительно заметил, что ты мне не нравишься. Я знаю, ты догадался, что мы собираемся нанести первый по-настоящему значительный удар по злу, которое на самом деле не является нашей проблемой, и по людям, которые никогда не будут нашими. Гарри сделал последние несколько шагов вперед, зная, что он нависает над школьником, но также зная, что он сделал бы и хуже, чтобы обезопасить свою семью. ‒ Джеймс назвал бы меня преданным. Сириус назвал бы меня храбрым. Ремус назвал бы меня добрым. Но ты, Питер, как бы ты назвал меня? Питер слегка задрожал, когда посмотрел на Гарри, его руки и нос подергивались, как будто он боролся с желанием трансформироваться. ‒ Испуганным, ‒ прошептал Питер, не отрывая взгляда от Гарри и доказывая, почему он был в Доме Львов. ‒ Ты боишься. Этот человек, Темный Лорд, кем бы он ни был, он внушает тебе ужас. Гарри глубоко выдохнул. ‒ Больше, чем ты можешь себе представить. Однажды он убил меня, и это далеко не самый большой проступок, который я бы возложил к его ногам. Он украл много вещей у многих людей, и я глубоко, интуитивно знаю, что он хотел бы сделать это снова. Как будет выглядеть мир, если он добьется успеха. Точно, сколько людей останется в этом замке. Он позволил призракам в своем голосе на мгновение встать между ними, фрагментами полей сражений, которые он так отчаянно пытался скрыть от всех остальных детей. ‒ Я не позволю своему страху помешать мне защитить вас. ‒ Питер вздрогнул, и Гарри положил руку ему на голову, твердо, но с нежностью, которая удивила даже его самого. ‒ Особенно тебя. У каждого есть страхи, Питер Петтигрю. Я собираюсь пойти посмотреть на один из моих величайших страхов, чтобы вам не пришлось встречаться, понимать, разделять этот страх. Так что куче людей, которых я никогда не знал, никогда по-настоящему не узнаю, никогда не придется даже представлять себе этот страх. Гарри отступил назад, его рука легла на плечо Питера. ‒ Я говорю тебе это, чтобы заставить тебя бояться. Не его, а себя. Я знаю тебя, Питер, я знаю тебя лучше, чем кто-либо из нас когда-либо предполагал. Версия тебя, которую я молюсь, чтобы ты никогда не встретил, совершала ужасные, ужасные вещи из страха. И как бы сильно я ни ненавидел это, ненавидел его, я всегда понимал. ‒ Потому что ты тоже действуешь из страха. ‒ Голос Питера был тихим, неуверенным, но прекрасно слышимым. ‒ Да, ‒ согласился Гарри. ‒ Я собираюсь убить этого Волдеморта, в конце концов, так же, как я убил своего. И, возможно, кого-то из его последователей. Смерть - это всегда ужасно, и я, конечно, стараюсь этого не делать, но битва - не место для колебаний. Страх заставляет некоторых людей колебаться. Но это заставляет других действовать. Это заставляет нас с тобой действовать, Питер. Мы всегда знаем, что нам есть, что терять.Ты мне не нравишься, потому что я вижу лицо другого мужчины, перекрывающее твое. Но, Питер, ‒ Гарри поднял другую руку и обнял мальчика за плечи. ‒ Это мой недостаток. Это мой страх. Ты - это не он. Ты не совершал его действий. Я устраняю триггеры и все возможные способы для тебя стать им. Твое будущее полностью зависит от тебя. ‒ Так зачем же тогда это делать, зачем хотеть, чтобы я боялся? ‒ Питер был зол, да, но зол так, что это скрывалось за маской, за щитом, за тем, что он никогда не собирался выпускать на свет божий. ‒ Затем что ты начнешь действовать. Питер, ты думаешь, что тебе не место среди Мародеров. Он вскинул голову, и теперь Гарри мог видеть его страх. Точно такой же, как в другие моменты, когда остальные Мародеры были на шаг впереди, на шаг громче, на шаг увереннее. Гарри не нравился Питер, но он не ненавидел его, не этого Питера. Не этого Питера, который был таким молодым, таким напуганным и таким знакомым, в чем Гарри никогда не хотел признаваться. Питер усмехнулся, вырываясь из рук Гарри. ‒ Ну и что с того? Это правда. Я это знаю. Все в порядке. Джеймс популярен и совершенен, Сириус талантлив и силен, Ремус добрый и умный, а я просто ребенок, который родился в том же году. Меня бросили в их комнату. И теперь они помогают мне сдавать экзамены и таскают за собой, как маленький талисман, и... ‒ Это не самые приятные вещи, которые можно сказать о своих друзьях. Рот Питера захлопнулся, и он повернулся, чтобы посмотреть на Гарри в замешательстве, сжав кулаки так, что костяшки побелели. ‒ И эти слова умаляют значимость секретов, которые доверили тебе твои друзья. ‒ Гарри наклонил голову. ‒Ты действительно думаешь, что кто-то из них относится к тому типу людей, которые держат ложных друзей, прихлебателей, только ради собственного эго? Что ни у кого из них нет собственной причины отчаянно желать более крепких связей? Питер открыл рот, но Гарри прервал его, опустившись на землю. Он прислонился к ножке стола, дерево вдавилось в его позвоночник, когда Гарри вытянул ноги и скрестил их в лодыжках. ‒ Ты можешь избавить меня от персонального списка причин, по которым ты не заслуживаешь друзей. Мне он хорошо знаком. ‒ Как, черт возьми, может кто-то вроде тебя... ‒ Я вырос в чулане под лестницей. Питер опрокинул еще один горшок, и ни один из них не обратил на это внимание. ‒ Я не знал, почему моя семья ненавидела меня, пока мне не исполнилось одиннадцать, и Вот Сюрприз! Магия существует. Рон был моим первым другом. Вообще. Я был вроде домашнего эльфа и встретил своего первого друга в поезде, потому что ему не понравился бутерброд, который приготовила его мать, поэтому он был рад поделиться. Он был умен, у него была любящая семья, и он понимал всю эту магическую культуру так, как я до сих пор не могу понять. Гермиона появилась в тот же год после того, как мы помогли друг другу выпутаться из неприятностей. Даже тогда, даже в одиннадцать лет, она была самой умной ведьмой нашего возраста и тратила слишком много времени на то, чтобы убедиться, что я не тону во всех этих знаниях. Я не заслужил их, Питер. Я знал это, как ничто другое, и это было до того, как они отправились воевать на моей стороне. Это было до того, как мы сражались, колебались, терпели неудачу и выживали вместе. Однажды я сказал им это, напившись в стельку на годовщину события, которому я никогда не позволю здесь произойти. И знаешь, что они сказали? Рон сказал, что он бедный, самый младший и наименее талантливый из семи братьев и сестер, и как я мог подумать, что не заслуживаю его? Гермиона плакала и говорила, что у нее никогда раньше не было друзей, которые не пыталась бы использовать ее или высмеивать за ее ум, что я привнес в ее жизнь знания, которые она никогда бы не узнала из своих книг. Гарри не поднял глаз, не стал искать выражение лица Питера. Голос Гарри понизился, вплетаясь в тихое бормотание растений и магии. ‒ Что бы они сказали, Питер, если бы ты рассказал своим друзьям о своих страхах? Как ты о них думаешь? Я полагаю, что каждый из них мог бы составить аналогичный список. Джеймс, ну, он самый трудный, но я полагаю, что быть идеальным, популярным сыном заставляет чувствовать постоянное давление. Может даже привлечь кучу фальшивых друзей, которым нужна только его репутация или его семейные связи. Сириус, ну, я думаю, мы оба знаем, что ожидания его семьи оказывают другое давление, измеряемое кровью и синяками. И Ремус, тайна бедного Ремуса, в некотором смысле, самая дикая и жестокая из всех. Гарри вздохнул. ‒ Твой страх, что ты их недостоин, глуп. Бесполезен. Страх, который они, вероятно, разделяют. Но тебе не нужно зарабатывать дружбу, по крайней мере, так, как ты себе представляешь. Тебе не нужно завоевывать их любовь. Тебе не нужно быть достойным их, потому что, в конечном счете, это не твой выбор, любить тебя или нет. И они этот выбор сделали. Они не всегда понимают тебя, но я искал изъян с тем же упором, что и преступников, и его просто нет; они любят тебя. Итак, Питер Петтигрю, признай, что они сделали свой выбор, и действуй соответственно. Тебе был дан дар и, более того, время, чтобы насладиться им. Возможно, вместо того, чтобы беспокоиться о том, что ты никогда не заслуживал их в первую очередь, ты можешь сделать ответный подарок. Ты можешь напомнить им, когда они дрогнут, как и все остальные, что ты решил любить их в ответ. Гарри заставил себя подняться после долгого молчания, когда единственным звуком был шелест листьев. ‒ Хорошо. Я сказал свое слово. Спасибо, что выслушал, и все такое. ‒ Подожди! Гарри повернулся и поднял бровь. ‒ Мне действительно нужно быть в другом месте. ‒ Ты просто... ты не можешь просто сказать все это и уйти! Я имею в виду. Я мог бы рассказать об этом всем. Ты... в том, что ты мне только что рассказал, было много секретов. ‒ Так оно и есть. И ты мог бы, ‒ согласился Гарри, отряхивая пальто. ‒ Ты собираешься это сделать? Питер снова встретился с ним взглядом и медленно покачал головой. ‒ Тогда что ты собираешься делать, Питер Петтигрю? ‒ Гарри остановился на пороге оранжереи рядом с розами, покусывающими его, даже когда он держал руки вне досягаемости. ‒ Как ты собираешься действовать? Гарри не успел отойти и на двести футов от двери теплицы, как услышал грохот и хлопок. Он повернулся, чтобы починить дверь теплицы и посмотреть, как Питер бежит по дорожке к замку, но тут же свернул налево, к квиддичному полю. Гарри не двигался, пока фигура не скрылась из виду, и терьер патронус Рона не выскочил на тропинку с приказом поторопить его задумчивую задницу, пока они не умерли от старости. Закрыв глаза, Гарри набрал в легкие побольше воздуха. Он разогнул пальцы, ногти оставили в его ладонях следы полумесяцев. А потом он заторопился. Он всегда спешил к своим друзьям. *В оригинале это имя написано как Hadrian, так же, как Harold, Harrison и собственно Harry.