Грифель в пепле

Вчера я обнаружил, что у птицы, которая прилетела к моему окну, такой же мелодичный голос, как и у тебя. Вот почему меня так завораживает природа.

      По идее, те, кого мне дали в сопровождающие, должны были уметь отбиваться от монстров. Энни и несколько мужчин, одетых в защитные костюмы, несли дубинки, но я сомневался, что в бою от них будет много толку. Эрену вообще ничего не досталось, кроме маленькой птицы, запертой в клетке. Он объяснил, что с приближением тьмы она забьётся о железные прутья в надежде вырваться на свободу.       — Бедолага, — сказал я. — Разве для этого не существует сирена?       — Сирена не предупредит заранее, — ответил Эрен.       Перед выходом из школы ему предложили маску, но он отказался. Да и я тоже, потому что неизвестно, с кого их стянули.       Туманный Сайлент Хилл нравился мне куда больше. Постоянно затянутый тучами, в нём царил холод, как в ноябре, но зато кругом не бегали монстры. Это мне ещё повезло встретиться с одним, а сколько их было вообще?       Как только мы добрались до машины, я сразу же вытащил жёлтый тюбик. Энни протянула ладонь, обтянутую перчаткой, на которой виднелись пятна крови.       — Спрячу в карман.       — Не потеряй, — строго произнесла она. — У тебя ещё есть краски?       — Они высохли.       Я раскрыл мятый пакет, чтобы показать акрил. Разделённый пополам тюбик упал в дыру. Энни подняла его с нескрываемым любопытством.       — Высох, но это снаружи. Заберём, разрежем и выдавим остатки в крышки.       — Ладно, тогда я положу краски в пакет.       Мужчина открыл дверь со стороны водительского сиденья, чуть не поцарапав стекло.       — Ты что делаешь? — спросил я.       Он промолчал и уже было прикоснулся к рулю, как его одёрнула Энни.       — Извини, мы привыкли, что здесь нет личных вещей. Собираем всё, что может пригодиться, — неожиданно мягко ответила она, словно под ледяной маской действительно скрывалось что-то ранимое и нежное.       — Поэтому лезете в чужую машину?       Я оттолкнул мужчину плечом и захлопнул дверь, прижав к груди пакет. В отражении показалась прыгающая птица. Она повернулась боком и, клюнув прут, тонко защебетала. От тихого писка стало не по себе. Светло-коричневый клюв высунулся из клетки, и бусины глаз устремились прямо на меня. Я протянул палец и…       — Осторожно, — предупредил Эрен. — Она дикая. В смысле, ручная, но с хреновым характером. Чуть не заклевала меня.       — Потому что кое-кто выпустил, чтобы поиграть, — сказал один из мужчин. — Но ничего, мы наказали того парня.       И всё же у меня не было ощущения, что она опасна. Птица производила впечатление ребёнка, которого заперли в комнате без дверей и окон. Я попросил отдать её мне, но Энни не так-то просто было разжалобить.       — Пока не заслужил.       — Это всего лишь на раз. Наверное, мне кажется, но она хочет, чтобы я её взял.       — Ты что, говоришь с животными? Как Белоснежка? — спросил Эрен.       — Обхохочешься, блядь.       А птица так и не сдвинулась с места. Вот она склонила голову набок и вновь запищала, но громче, на что Энни ударила по клетке.       — Заткнись, — сказала она невозмутимым тоном, от которого у меня на затылке встали волосы.       Птица замолчала, вся скукожилась, и чёрные бусины заблестели, будто от слёз. Меня накрыла злость.       — Нормально так обращаться с живым существом? Оно же слабее вас и не может ответить.       — Это просто птица, — начал Эрен, — не заводись из-за какой-то фигни.       — Фигни? Эта фигня, между прочим, вас спасает, — раздражённо ответил я. — Видно же, что она напугана. А вы? — обратился я к Энни. — Сколько таких птиц осталось? Одна? Неудивительно, если долбить по клетке каждый раз, когда вам что-то не нравится.       — Одна, — согласилась Энни. — Но она не понимает, если действовать по-другому. Приходится быть жёсткой.       — А вы не пробовали изменить тактику? Дайте сюда, — попросил я, но Эрен помедлил с решением.       Он ждал, что скажет задумчивая Энни. Ждал, ждал и наконец дождался. Энни кивнула с ухмылкой, которая означала что угодно, кроме хорошего. Я осторожно взял клетку и, просунув указательный палец между прутьями, погладил клейкие перья. Птица от страха забилась в угол, но когда поняла, что её не будут трясти, успокоилась. И успокоилась настолько быстро, что клюнула меня. Из ранки выступила кровь. Я резко вытащил палец, едва не засунув его в рот, чтобы полизать. Мужчины засмеялись, но попытку показать, как надо обращаться с птицей, не прокомментировали.       — Ну как, изменил тактику? — спросил Эрен.       — Иди ты… У меня бы всё получилось, если бы кое-кто не мешал.       — О, мы ещё и мешали, — протянула Энни. — Из тебя выйдет ужасный дрессировщик. За мной!       — Она права, — шепнул Эрен и забрал клетку.       Вереницу замыкал самый низкий и коренастый мужчина, который меньше всех реагировал на происходящее, впереди шли мы с Эреном и Энни с другими членами культа.       — Ну и для чего она тебе понадобилась?       — Я же сказал, мне показалось.       — Просто показалось и всё? — тихо спросил Эрен. — Такие вещи просто так не кажутся.       — Считаешь, дело в городе? Он направляет нас?       — Вряд ли. А раньше было что-то подобное? Чтобы ты бросался на защиту птицы?       — Конечно, я жалел уличных кошек, но догадывался, что всем нельзя помочь. Птица попадёт под машину, улитку смоет в канализацию, а ту же кошку загрызут блохи. Но эта птица… знаешь, она как будто раньше была человеком. Не вчера и не год назад, но в прошлой жизни точно.       — То есть?       — Я просто говорю, что чувствую. Да, звучит странно, но как есть. Нечестно, что её обижают. Неважно, что она меня клюнула. Её не любили и заставляли предсказывать приближение тьмы, конечно, она обозлилась. Теперь и меня близко не подпустит. И всё же я попробую найти с ней общий язык. Ну, если эти разрешат, — сказал я, кивнув на громил в костюмах.       — Они считают, что ты самоуверенный.       — Тем лучше. Они пока не знают, но я ещё и упрямый.       Когда мы проходили по главной улице, я заметил старика, перебирающего мусорные мешки. Наклонившись, он стоял в рваном балахоне.       — Не подождёте меня? Надо отлить.       — Давай, только быстро, — скомандовала Энни.       Эрен проводил меня недоверчивым взглядом. Я обернулся и отплатил ему тем же. Пока меня не было, фанатики могли промыть ему мозги или наказали следовать особенным, понятным только им правилам. Мне не верилось, что он был их шпионом и специально задавал вопросы, чтобы в определённый момент всадить нож в спину, но Эрен явно что-то скрывал, и эта неясность не давала мне покоя.       Я прошмыгнул между домами, где находился старик. Он повернул за угол, и мы оказались во дворе с грязным бельём, развешанным на верёвках.       — Как вас зовут? — спросил я тихо. — Не волнуйтесь, у меня нет оружия.       Повстречать жителя Сайлент Хилла, так ещё и не служащего культу, было для меня, словно подарок свыше.       Старик повернулся, и я с удивлением обнаружил, что он не такой уж и старый. На усталом лице выделялись потрескавшиеся губы. Седые волосы падали на худые плечи человека, скрывая впалую грудь.       — Меня уже давно не называют по имени, — ответил он и кашлянул в кулак. — Вы не местный.       — Да, я приехал в Сайлент Хилл, а сейчас живу с орденом в художественной школе.       — Школа, как же её не знать, — прохрипел человек. — Но я бы не советовал жить с ними.       — Почему?       Он опустил мешок, из которого тут же вывалились пустые упаковки из-под сигарет и молока.       — Они зло. Они ненависть, — сказал человек. — И город под стать им. Но он был таким не всегда, его очернили. Уходите из школы, пока есть возможность.       — Но если я уйду, то никогда не выберусь.       — Они убедили вас, что существует лишь один выход? Это их Ад, им здесь самое место, как и мне.       — Я буду осторожен.       Лохмотья тащились по ковру из пепла. Ходивший вокруг меня человек дотронулся до локтя и приложил ладонь к забинтованному участку тела, где не было кожи.       — Вас ранили. Кто-то из монстров?       — Да, но сейчас всё в порядке.       — Увы, это не так. Почему вы здесь?       Я засомневался, стоило ли говорить ему правду, но судя по тому, как он относился к членам культа, он был сам по себе.       — У меня пропал друг. Возможно, вы его видели? Веснушчатый такой, нет одного глаза и одной руки.       Человек отшатнулся, будто его ударило током. Он приоткрыл рот и, сжав концы порванных рукавов, торопливо заговорил:       — Без глаза и руки! Боже, зачем он вам?       Его движения стали дёргаными, нервными, а у меня закрались подозрения, что не всё в порядке было у него. Я отшагнул от человека, но возвращаться к Эрену и остальным пока не собирался. Тем более сбегать, не удосужившись получить более-менее вразумительный ответ.       — Верите или нет, но он позвал меня. Прямо сюда, в город.       — Но это невозможно.       Его колени подогнулись, и он рухнул на землю, хрустнув выпирающими костями.       — Но так оно и есть. Нас связывает карандаш. Сейчас я вам его покажу.       Я вынул кулон и, открыв крышку, протянул карандаш. Человек наклонился к почти что стёртым буквам. Половины слова уже не было, да и от самого карандаша остался огрызок, но вторую половину ещё можно было прочесть, если внимательно приглядеться.       — Откуда он у вас?       — Мне подарили его на день рождения, когда я ещё был маленьким. Скажите, вы знаете Марко? Где он и почему скрывается? Я должен его найти.       Но человек вцепился костлявыми пальцами в карандаш и произнёс сбивчивым шёпотом:       — Нельзя. Вам нельзя с ним встречаться. Не смейте его трогать. Не смейте даже прикасаться к нему, слышите? Уезжайте из Сайлент Хилла и не возвращайтесь. Я чувствую, у вас не та душа, чтобы её удерживали насильно. Вас выпустят, если вы попросите. Попросите очень сильно, представив дом, откуда вы родом. Тёплые воспоминания не должны погаснуть. Нельзя, чтобы тепло уничтожили.       Тело человека пронзила дрожь, он скривился и притянул меня за куртку. Ледяное дыхание обожгло щёки. Когда он открыл рот, меня обдало сладковатым смрадом.       — Повторите, что запомнили.       — Я всё равно не уеду, потому что в следующий раз может не повезти. Чего вы боитесь? — спросил, пытаясь отцепиться. — Я не причиню вред Марко. Никогда в жизни. Проблема в культе? Они не знают о том, что у меня есть этот карандаш. И не знают, кто такой Марко. Я не проболтаюсь, честно. Иначе зачем мне было к вам подходить? Энни и остальные ждут меня, поэтому я должен торопиться. Если бы вы только сказали что-то полезное. Хоть что-то!       Резко мотнув головой, он забрал карандаш, но прежде чем успел спрятать под лохмотьями, я его выхватил, нечаянно проткнув кожу на запястье острым грифелем. Человек охнул и отпустил куртку.       — Вы пропадёте. Если вы встретитесь с Марко, то больше не выберетесь из Сайлент Хилла. Вот чего вы желаете?       — Думаете, я бы просто так ехал в хренов город-призрак? Спасался в школе? Пока я нахожусь там, у меня есть время. Не знаю, много его или нет, но пока это не имеет значения, — раздражённо бросил я. — Вы ничего не потеряете, если признаетесь. Если скажете пару слов. Хотя бы одно слово, чёрт возьми!       — Эй! — крикнул Эрен. — Ты где там?       — Щас, подождите! Не уходите без меня! Ну так что, продолжите молчать? Или снова попросите умотать куда подальше? Короче, давайте поступим так. Если решите сообщить что-то важное, оставьте послание в «Мари и Роб». Предмет, который вы постоянно носите.       Помедлив, он снял крест на цепочке.       — Этот? — хмуро спросил человек.       — Ага, сойдёт. Положите его в кассу. Я постараюсь приходить почаще. А когда найду крест, то останусь в кондитерской и подожду вас. Если понадобится, мы укроемся в доме. Теперь уходите, пока вас не заметили.       Он повесил крест и, кинув мусор в мешок, перекинул его через плечо.       — Почему Марко выбрал вас?       — Я и сам хотел бы узнать.       Человек прошёл сквозь дыру в заборе, и вскоре пепел скрыл не только его бесформенный силуэт, но и следы.