I'll kill you. Or not

Я не особо слежу за новостями, которые не касаются напрямую меня. Совершенно не интересно, да и к тому же почти каждая новость повторяется снова и снова в разных интерпретациях. Но сейчас… Я крайне удивлена, читая о том что «попутчик» может быть «попутчицей». Прочитав заголовок, я быстро листаю газету в поисках самой статьи. «Со слов выжившего, он по доброте душевной решил подвезти девушку, а та пырнула его ножом. В целях самообороны он тоже её пырнул». Выходит, они пырнули друг друга. Как драматично. «Следствие считает, что мужчина мог сам спровоцировать, и это было не нападение, а самооборона со стороны девушки». Ну конечно. Тут все зависит от ножа, которым она его ткнула. Оружие имеет огромное значение. Я-то знаю. «Девушка была проституткой, судя по внешнему виду и характеру поведения». Он решил подвезти проститутку? Как благородно с его стороны. Читая это, я не могу не улыбнуться. Чего только я не находила в карманах проституток. «Вполне вероятно, могло случиться так, что это он достал нож, а девушка его пырнула уже в ответ. Мужчина утверждает, что его нож маленький, он использует его для разрезания скотча, распечатывая коробки по работе. А нож девушки, с его слов, был похож на охотничий». — Сказала же, — с довольной улыбкой отпиваю из стаканчика. «И полученное ранение очень похоже на те, от которых погибали водители ранее. Либо следствие сильно продвинулось, либо это очередной тупик. Девушка объявлена в розыск». Откуда только они взяли всю эту информацию. Уж детали расследования им точно никто раскрывать бы не стал. Но домыслы это или нет, журналисты очень полезны со своими статейками. Благодаря их работе я точно знаю, когда пора тикать. Очень ценная профессия. Никогда раньше не раздумывалась об этом человеке. Знала о его существовании, но это же не конкурент, чтобы следить за новостями о нем. Это же не соревнования. Хотя так-то у меня на одного больше. И тем не менее, новость о том, что это могла быть девушка, что-то задевает внутри меня. Сижу, пялюсь на дорогу через лобовое стекло, думая о ней. О нем. Или о ней. Ноги лежат на руле, одна на другой. А в руках стаканчик кофе, который уже остыл, потому что я пью слишком медленно. Не могу пить кофе быстро. Надо быть осторожней. Еще осторожней. Я-то уж точно сделала бы все, чтобы моя работа была закончена. Ведь иначе это был бы конец для меня: если бы кто-то выжил, а потом трепался направо и налево. Ни отпечатков, ни днк. Всегда все четко. Так будет и дальше. Я уже уехала достаточно далеко от Аляски. И теперь меня мучает жара. Обязательно надо будет задуматься о том, где мне в конечном итоге хотелось бы оказаться. Но пока я здесь, и на мне рубашка, которую уже хочется снять, поскольку солнце в зените, и скоро даже в тени будет невыносимо. Кондиционер в машине сдох еще весной, и пора бы уже что-то с этим сделать. А ведь сейчас уже октябрь. Надо подумать о том, чтобы доехать до штата, где зимой хотя бы ноль градусов. Достаю карту из бардачка и разворачиваю её: она словно одеяло накрывает руль, торпедо, мои ноги и лобовое стекло. Надо найти мотель, где я могла бы остановиться. Что-то непримечательное, дешевое и где-нибудь в глуши. _________ Проходит еще неделя, и мне критически не хватает тех самых ощущений. Пора задуматься о том, чтобы разнообразить свои скучные дни. Нахожу очередной отель, и до него ехать еще где-то два часа. Пока еду, не могу не смотреть на обочину дороги: пока не попадается ни одна проститутка. Либо в этом штате все ударились в веру в бога, как нынче модно, либо работают в городе. Ужасный штат, мне не нравится здесь. Быстрее бы его уже пересечь. Хотя я и не планировала останавливаться, даже если бы кого-то увидела. Просто любопытно. Еще полчаса. Останавливаюсь на заправке, где, конечно же, меня никто не встречает. На часах — два ночи. Колокольчик над дверью звенит, оповещая о том, что я зашла в магазинчик, и я вижу девушку, которая неохотно выходит из подсобного помещения. Выглядит она так, будто я её разбудила: собственно, она демонстративно зевает, подходя к кассе. — Полный бак, — говорю ей. Она тыкает своими толстыми пальцами по кассовому аппарату, закатывает глаза, а когда те возвращаются в обычное положение, смотрит на меня: — Че-то еще? — Да, — отвечаю я и отхожу от кассы. Размеренным шагом иду между стеллажей в поисках того, что бы еще взять. Достаю из холодильника банку колы. Так же неспеша возвращаюсь обратно. Её ноздри раздуваются словно паруса. Она снова тыкает по кнопкам: — Че-то еще? Я изучаю взглядом прилавок, а она, в свою очередь, стучит ногтями по кассовому аппарату. — Жвачку еще, — кладу перед ней. Она снова считает. — С вас… — Сигареты. Мальборо, — перебиваю её я. Она достает пачку Мальборо. — Легкие, — добавляю я, когда она их уже положила передо мной. — Легких нет. — Тогда Кэмэл. Она пыхтит, забирает пачку, отворачивается обратно. Достает легкие Кэмэл. Кладет на прилавок. — Кэмэл обычные. — Вы чё, издеваетесь? — выдыхает она, испепеляя меня взглядом. — Да, конечно. А что? — Я пожимаю плечами. Она смотрит на меня, скалясь и оголяя свои золотые коронки. Достает то, что я просила, и кидает передо мной, хотя я-то знаю, что она все бы отдала, чтобы швырнуть мне их в лоб. Она злобно вдалбливает кнопки в кассовый аппарат. — С вас тридцать два бакса, — цедит она. Ныряю в карман за деньгами и отвлекаюсь на мелькнувший за окном свет. Это такси. Что здесь забыло такси? У меня есть бумажные тридцать баксов, но я достаю двадцать, а остальное… В общем, я выгребаю мелочь из карманов, и та со звоном рассыпается по прилавку. Вижу, как она сжимает кулаки, глядя на меня, а не на монеты. — Разбила парочку автоматов. Надо ведь куда-то все сбагрить. Считайте, — говорю я, а сама смотрю снова за окно. Машина уехала, и улица снова погрузилась во мрак. Здесь даже нет вывесок, которые освещали бы хоть что-то. Забираю все покупки и выхожу из магазина. Слышу за спиной тихое: «Сука», но никак не реагирую. Хотя, конечно, иногда велик соблазн потыкать в таких людей ножом. Почти у дороги стоит девушка. Проститутка? Не то, чтобы для меня все девушки — это проститутки. Но серьезно: ночь, улица, заправка, короткая юбка, колготки в сетку и кожаная куртка. Очень странно, конечно, видеть её здесь. Не свожу с нее взгляда, пока иду к машине. Она здесь. В безлюдном месте. В темноте. В месте, где нет камер. Ох. Нет. Нельзя. Нет и нет. Я заходила в магазин, я засветилась перед той коровой, которая — ну сто процентов — с закрытыми глазами расскажет, как я выгляжу. Сижу в машине и все равно наблюдаю за ней. Она стройная. Интересно, какое у неё лицо? Сколько на ней макияжа? В этом штате девушки симпатичнее? Нет. Надо держать себя в руках. Я буду держать себя в руках. Просто смотрю, ничего такого. Смотреть — это не против правил. Смотреть на нее я могу. На заправку съезжает машина и оттуда выходит мужик. — Привет, — девушка громко здоровается с ним. — Не подкинете до мотеля Комфорт? Это мой мотель. — Нет, дорогуша, я еду в другую сторону. Извини. — Очень жаль! — так же громко кричит она ему в ответ. Она ведь приехала на такси. На кой чёрт ей автостоп? Она не просто попутчица — она проститутка с интересным заходом. Она разводит их, пока они думают, что подвозят её? И снова любопытно. Держать себя в руках — это моя задача. Смотрю, как она идёт к дороге и выходит на неё. Она идёт вдоль дороги в сторону мотеля, вскоре скрываясь из вида во мраке ночи. Я же жду, когда мужик заправится и уедет. Приходится ждать минут десять. Выезжаю на дорогу и всматриваюсь вперед, потому что девушка должна быть где-то впереди. Еду со средней скоростью, чтобы было время подумать о том, что я хочу сделать. «Ничего ты не хочешь сделать!» — Стучу себя по голове. — «Успокойся!» Просто посмотрю на её лицо, и все. Я просто посмотрю на её лицо! Я должна утолить свое любопытство. Я всегда оглушала девушек, подходя сзади, но это невозможно было бы сделать, находясь с этой самой девушкой в автомобиле. И сейчас я вообще не должна об этом думать. Но я думаю об этом. И я уже вижу её в впереди. Она вытянула руку. Для меня. Проезжаю мимо специально, а только потом торможу, вынуждая её пройти метров пять, пока я опускаю стекло. — Привет, — говорит она, и я тут же вижу, как её улыбка замирает, а в глазах появляется удивление. Конечно, она рассчитывала увидеть за рулем мужика. Наслаждаюсь её смятением и бегло рассматриваю её лицо. Как и у всех проституток, на её лице тонна макияжа, но все-таки она выглядит симпатичней, чем все, кто был до нее. — Привет, — отвечаю ей. Нет, нельзя. Крепче сжимаю руль, будто это могло бы помочь мне держать себя в руках. — Извини, я… — она оборачивается назад, а потом снова смотрит на меня. — Тебя надо подвезти? Я еду в отель Комфорт, могу подкинуть, — улыбаюсь, предлагая то, что ей на самом деле не нужно. Вижу, как она думает перед тем, как ответить. Думает, как мне отказать. Я не то, на что она рассчитывала. Я полагаю, что надо ей помочь с принятием решения. — Ну же, садись, детка, — я вызывающе выгибаю бровь, надеясь, что она поймет мой намек. О, она понимает, тут же копируя мою мимику. Но при этом недоверчиво и, может, немного игриво щурится. Я указываю взглядом на место рядом с собой, лишая её выбора. — Ну, окей, — отвечает она и открывает дверь. Пока мы едем в полной тишине, я изредка поглядываю на нее. Она неразговорчива. Может быть, на её лице я могу заметить еще некоторое недовольство. Будто она могла подумать, что ошиблась, и теперь ей действительно придется доехать до мотеля. Но я же планировала её подвезти. Так ведь? Зачем я планировала её подвезти, если знаю, что она голосовала не за этим? Что я хотела сделать на самом деле? «Она симпатичнее, чем любая до», — стучит у меня в голове. Я могла бы сделать это в машине? Вырубить её в машине? Я могла бы. Надо просто подумать, как. К чёрту. Рискну. Это будет того стоить. Замечаю, как она закидывает ногу на ногу, оголяя свое бедро. Она как бы невзначай проводит по нему рукой, будто бы желая поправить юбку. Нет, вовсе она не желает её поправлять. Я хмыкаю, поднимая взгляд к её лицу и заглядывая в темно-карие глаза. Цвет сложно разглядеть за длинными нависающими ресницами, но… навык у меня в этом прокачан на сто процентов. — Сколько? — спрашиваю, облизывая губы и привлекая к ним её взгляд, теперь её очередь хмыкнуть. — Отлизать могу за двадцатку. У меня вообще-то был секс с девушками, как и с молодыми людьми. С девушками понравилось больше. Но я никогда бы не занялась сексом с проституткой. Это омерзительно. Это самое мерзкое, что я могла бы даже просто представить. — Сосешь ты тоже за двадцатку? — резво спрашиваю я, улыбаясь. — Без разницы на самом деле, — небрежно отвечает она. — А если я хочу тебя трахнуть? — спрашиваю её, крепче сжимая руль. Мне надо подумать, как все провернуть, а секс — это отличная причина, чтобы выйти из машины. Хотя этот вопрос носит исключительно развлекательный характер. — Если тебе есть чем, — она играет бровями, когда я смотрю на нее. — Предметами трахать себя не дам. — А страпоном? — У тебя с собой страпон? — судя по интонации, она заигрывает. И улыбается. — Не-а, — наигранно вздыхаю я, — просто любопытно. Мои большие пальцы нервно постукивают по рулю. — Мы могли бы договориться, но увы. Мы едем еще какое-то время в тишине, и я чувствую, как она изучает меня. Буквально сжигает мой профиль своим взглядом. Я кошусь на нее, но это ни капли её не смущает: она продолжает пристально смотреть. Я все уже продумала, и нет смысла ехать дальше. По правую сторону от нас большое поле, а дальше лес. Поле — это идеальное место. Сворачиваю на обочину. Всё как и обычно, просто немного импровизации. Глушу машину. Фары гаснут, как и весь свет внутри. Включаю лампочку в салоне, и теперь она слабо освещает её лицо. Она выпрямляется, поворачиваясь ко мне уже почти всем корпусом, а я, в свою очередь, рассматриваю её лицо. Оно все замазано косметикой: брови, кожа, губы, глаза. На её голове парик. Чёрное каре. Мне не нравится, как она выглядит, но все же её лицо достаточно симпатичное. И мне не терпится содрать все с её лица. Вычистить его и посмотреть. Всё это время она изучала меня так же, как я изучала её. Она приоткрывает рот, и я опускаю взгляд на её губы. Она медленно проводит языком по нижней губе, в это время её рука ныряет за спину, а сама она при этом тянется ко мне ближе. Не, надо выйти из машины. И вообще — мне не очень нравится её это наигранное соблазнение, которое на грани пошлятины. Дешевой пошлятины. Открываю дверь и замечаю, как она на мгновение теряется. Не понимаю, на что она там рассчитывала, но я выхожу. Из машины, не из игры. Всё только начинается. Внутри начинает все вибрировать от предвкушения. — Назад, — коротко говорю я, прежде чем захлопнуть водительскую дверь. Обходя машину, достаю нож, закрепленный на ноге, и проворачиваю его так, чтобы было сподручней вдарить по затылку рукояткой. Она же, в свою очередь, выходить не спешит, поэтому мне приходится открыть дверь: — Особое приглашение? Она смотрит на меня исподлобья и почему-то уже не так улыбчива. Что-то изменилось, но узнавать, что именно, я не хочу, да и это мне совсем ни к чему. Она выходит из машины, делает шаг в сторону задней двери, и я бью ее рукояткой по затылку. Она замирает, а потом вроде как пытается развернуться, приходится ударить её по голове второй раз. Теперь она обмирает. Подхватываю её под руки прежде, чем она упадет на землю. Она не тяжелая, но, как и всегда, я не без усилий запихиваю обмякшее тело в багажник своего внедорожника. Нельзя все это делать, стоя на дороге, потому что в любой момент может кто-то проехать мимо. Связываю ей руки за спиной, связываю ноги. Кляп в рот, обматываю рот и всю голову веревкой, а после завязываю её на несколько узлов на затылке. Пакет на голову, потому что мне так нравится, а не потому, что она увидит моё лицо. Она его видела. Расправляю пространство у носа, чтобы она не задохнулась. Перелезаю на задние сидения, а после и на водительское. Моя машина может проехать по любому бездорожью, а поле — это вообще ерунда. Еду достаточно далеко, чтобы нас не было видно с дороги. Доезжаю почти до леса и останавливаюсь. Выхожу из машины, подхожу к задней двери багажника, но не спешу открывать её, а разворачиваюсь. Вдыхаю полными легкими свежий, прохладный воздух. Он пропитан зеленью, хвоей и выхлопными газами, которые оставляет здесь моя машина. Луна свисает вдалеке: она, как и всегда, ослепительно прекрасна. Открываю дверь, хватаю ноги и тяну на себя. Она начинает шевелить ими, но не мычит, наверное, еще не до конца пришла в себя. Дергаю её сильнее, и она гулко падает на землю словно мешок картошки, издавая какой-то звук. Он был похож на недовольство. Скорее всего, мне послышалось. Забираю рюкзак с заднего сидения и надеваю его на спину. Хватаю её за веревку между щиколотками и тяну. Пока тащу её по земле, она молчит. Мне уже начинает казаться, что она там снова вырубилась или вообще откинулась. Не могла она прийти в себя и просто так снова отключиться. Во всяком случае, такого в моей практике еще не было. Придется проверить. Останавливаюсь и смотрю на мешок. Вроде целлофан в ноздри не забился. Да и я бы услышала, если бы она стала задыхаться. В чем проблема тогда? Что она не надрывается, будто её тащат убивать? Пинаю её, и она дергается. Дергается достаточно агрессивно, типа предупреждая меня, чтобы я не смела её больше пинать. Ну что же. Пинаю её снова в ногу. Она утробно рычит, а я не могу не улыбнуться. Чёрт, что происходит вообще? Я недостаточно далеко оттащила её от машины, но любопытство берет свое. Стягиваю мешок с её головы. На меня смотрят два черных глаза. Какого хера она не плачет? Не мычит и всякое тому подобное?! Что она уставилась на меня так, будто вовсе не лежит тут словно связанное для транспортировки тело? Выпрямляюсь. Может, достать нож для пущей убедительности, но, блин, это ведь так глупо. Она же не тупая, чтобы не понимать, что происходит? Хватаю веревку и тащу дальше. Тяну её, пока окончательно не выдыхаюсь. Оглядываюсь в сторону машины — её почти не видно. Хорошо. Следы от шин в любом случае заметят, но все же мне спокойней, когда машина далеко от… места событий. Сажусь на корточки и смотрю ей в глаза: она все еще не издает ни звука, а просто смотрит на меня в ответ. Вздыхаю. Ну что же. Надо принять ситуацию, как она есть. Это скорее мне нравится, чем нет. Что-то новенькое. Интригующее. Рефлекторно почти кладу колено ей на грудную клетку, но сейчас и в этом нет никакой необходимости. Принимаю странное решение и сажусь на нее верхом. Ни разу так не делала, потому что, во-первых, не очень хотела бы сидеть сверху на проститутке, а во-вторых, сидя ближе к бедрам, я вряд ли смогла бы угомонить дергающееся тело. Она так внимательно следит за моими действиями, что становится даже несколько неловко. Будто за моей работой будут наблюдать и оценивать. Жуть. Ладно. Надо избавить её лицо от всего этого дерьма. Снимаю рюкзак и кладу рядом на землю, открываю и достаю тряпку. Смотрю на нее. Подвисаю на пару секунд — слез-то нет. Придется делать так, как я когда-то задумывала, но так и не пришлось применить это в практике. Я достаю мицеллярку. Смачиваю ткань и наклоняюсь к ней. Фу, блин, на её глазах цветные линзы. — Тебе же будет лучше, если ты поможешь. Хватаю её за ресницы и тяну в сторону: они с трудом, но поддаются. У этой мадам клей-то подороже будет, чем у предыдущих. Чуть с веком не оторвала, ей богу. Брезгливо кидаю их в сторону. То же самое проделываю со вторым глазом, и приходится отложить тряпку, чтобы придержать веко, потому что прилепились они там, конечно, на совесть. Так. Линзы. Склоняюсь еще ниже и подношу пальцы к её глазам. Она не закрывает их. Я не понимаю её покорность, но тем лучше, потому что с линзами у меня как- то уже возникала проблемка. Пришлось ножом выковыривать. А всего-то надо было открыть глаза. А эта… она еще и голову приподнимает для моего удобства. Отстраняюсь, чтобы заглянуть в её глаза, а она вскидывает брови. Так. Снова склоняюсь над её лицом и подношу пальцы к глазам — она смотрит наверх. Я аккуратно сминаю линзу и достаю её. Откидываю в сторону. Так же легко я справляюсь со второй. Отстраняюсь. Мать моя… Боже. Какого хрена. Я не верю тому, что вижу, и моргаю несколько раз. Её глаза… её глаза… Просто само чёртово совершенство. Не бывает таких красивых глаз. Это просто невозможно! Хватаю тряпку и снова её смачиваю. Движения моих рук становятся нервными, резкими, руки почти дрожат. Она видит, что я нервничаю, но, честно говоря, абсолютно плевать, что она там видит. Я начинаю нетерпеливо протирать её лицо. Тру все места, не пропуская ни один миллиметр. Мои движения хаотичные и быстрые, но я не груба, я просто не могу быть сейчас груба. Не с девушкой, у которой глаза словно маленькая вселенная. Щеки, веки, брови. Снова смачиваю тряпку, не сводя взгляда с одного участка кожи на щеке — я не хочу видеть сейчас её лицо целиком, пока не закончу. Всё. Остались губы. Приподнимаюсь, и мой рот тут же бесконтрольно открывается. Я сижу на девушке, которая само совершенство. Я стучу себя по голове. У меня галлюцинации? Как такое возможно? И это дешевая проститутка, которая отсасывает за двадцатку?! Я не могу поверить в это. Рассматриваю её снова и снова. Я кружу взглядом по её лицу в поисках недостатков. Она, мать её, просто идеальна. Я фиксирую взгляд на её губах. Я срочно хочу увидеть её лицо без веревок, кляпа. Хочу увидеть её губы без помады. Я никогда еще не делала этого. Никогда. Но еще никто подо мной не лежал так смирно, как лежит она. Что может произойти? Она заорет? Не верю. С ней что-то не так. И чёрт возьми, но теперь мне хочется разгадать уже и это. Я готова, чёрт побери, рискнуть всем, чтобы удовлетворить сейчас то, что зудит в нетерпении внутри меня. Второй такой не будет. Больше такого не будет никогда, и я, блин, в этом абсолютно уверена. — Подними голову. И она поднимает, а я ныряю под нее руками и где-то минуту мучаюсь с завязками. Отпускаю её голову, развязать не удалось. Да и раньше не удавалось. Тянусь к ноге и достаю нож. Она смотрит на нож, потом на меня. Подношу нож к её лицу, но она никак не реагирует, она просто переводит взгляд с него на меня. В её глазах блестит любопытство. Разрезаю веревку аккуратно, не желая даже случайно вдавить в её щеку противоположную сторону лезвия. Убираю нож обратно. С нетерпением избавляю её голову от веревок. Достаю кляп изо рта, и она тут же его открывает, разминая, а после облизывает губы. И просто закрывает. Ни слова. Ни звука. А вот из моего рта вырывается рваный выдох, который я не успела сдержать. Она просто поражает меня. Вопросов становится так много, и у меня нет ни одного ответа. — Ты больная, да? — с придыханием спрашиваю её. Это бы мигом все объяснило. Я не должна с ней говорить, но вопрос уже слетел с моего языка. — Нет, — коротко отвечает она. Я стараюсь быть очень аккуратной, снимая с её головы парик. Снимая невидимки и расправляя волосы. Выпрямляюсь. Не дыша протираю её губы, избавляя от красной помады. Снова выпрямляюсь. Теперь я точно не могу игнорировать бешеный стук сердца. Оно уже лихорадочно бьется где-то в горле. Она совершенство. Она чёртово совершенство. Как такое возможно? Как возможно, что глаза могут быть такими красивыми, хотя она ещё не на грани смерти. И даже не на пороге. Но они все равно прекрасны настолько, насколько я не могла бы даже себе представить. Я снова поправляю её волосы. Она все так же следит за мной, за моими руками. Её взгляд такой пронзительный, будто это я лежу под ней, а не она подо мной. Дергаю её шарфик, чтобы освободить шею. Ничего лишнего быть не должно. Шарфик летит в сторону, а я замираю, глядя на её шею. Там свежий шрам. Смотрю ей в глаза, потом на шею. Её недавно ударили туда ножом? Я перестаю дышать. На долю секунды вокруг меня замирает абсолютно всё. А потом мои глаза распахиваются, и я с ужасом смотрю в её космические, зеленые, прекрасные глаза. Которые безотрывно все это время смотрели на меня. — О, чёрт, — шепчу я, вдруг понимая, на ком я сижу, кому принадлежит это красивое лицо, эти красивые глаза.