I'll kill you. Or not

— На севере Аляски снова произошло хладнокровное убийство девушки! Сегодня утром было обнаружено тело девушки. Это двадцатисемилетняя Тема Эдвардс… Сегодня в нашей студии профессор и … — Кофе и яичницу с беконом, пожалуйста, — Лекса отодвигает потрепанное меню. — Наш фирменный пирог не желаете попробовать? Подаем его только утром. Потом… — Нет, спасибо, — резко перебивает она. — Не нужно. Официантка небрежно кивает и уходит. — Фу, какая мерзость! — громко комментирует кто-то позади Лексы, и она снова поднимает взгляд к телевизору. — Девушка скончалась от ножевого ранения. Лезвие ножа прошло через шею в голову, повредив мозг. Смерть была быстрой. «Косметолог», как и всегда, оставил разметки, словно пластический хирург перед операцией. «Карта», как и всегда, только на лице. — Он, как и всегда, сделал разметку после того, как жертва скончалась. — Как вы думаете, почему маньяк никогда не заходит дальше? Разметка есть, разве это не значит, что дальше положена операция? — Ребекка, не было ни одной попытки перекроить лицо жертвы, поэтому разметки — это и есть конечная цель. Маньяк подчеркивает недостатки лица. Подчёркивает черты, которые, по его мнению, неидеальны. — Логично было бы довести их лица до идеала, разве нет? — Поведение маньяков-психопатов никогда не бывает логичным для нас. У них своя особенная логика. — Ходят слухи, что убийца может быть девушкой. Как вы считаете, такое возможно? — Я думаю, что это возможно. Ни одна жертва не подверглась сексуальному насилию. Может быть, наш маньяк-девушка устраняет таким способом конкуренцию? В том смысле, что она может сама работать проституткой. Или, может быть, у нее комплексы по поводу своей внешности… Лекса закатывает глаза, делая глоток кофе, который только что поставили перед ней на стол. Она не хочет смотреть на экран больше и не хочет слышать тот бред, что там говорят, но у нее нет выбора, потому что слух она никак не отключит. Она согласна, что это, вполне вероятно, девушка, но уж точно не проститутка, и она не испытывает проблем с собственной внешностью. Скорее, даже наоборот. — Это уже восьмая жертва, и шестая у них в штате. Почему только сейчас решили прислать тяжелую артиллерию? — У меня, Ребекка, к сожалению, нет ответа на этот вопрос. Когда происходит серия хладнокровных убийств, следует тут же реагировать и не надеяться на свои силы. Города маленькие, и местная полиция — ясное дело — вряд ли самостоятельно это распутает. — Тем более, мы знаем, что маньяк не местный. Предыдущие два убийства были совершены в штате Техас. Всего восемь жертв, и все они проститутки. Как думаете, девушки, которые не работают проститутками, могут спать спокойно? — Пока маньяк на свободе, вряд ли кому-то в тех городах стоит расслабляться. Нам тоже не стоит расслабляться, у нас тут свой маньяк. — Да, о «попутчике» мы поговорим в следующем выпуске. С вами была Ребе… Лекса закрывает за собой дверь заведения: после того, как она прослушала весь этот бред, ей даже есть перехотелось. ___ Лекса стоит перед зеркалом и смотрит на свое отражение. Она рассматривает себя какое-то время, после чего берет парик, что лежит на столике и надевает его на голову. Минут десять манипуляций с волосами — и он сидит на ней идеально, как и каждый раз, когда она преображается перед миссией. Накладные ресницы утяжеляют её веки, и она никогда к этому не привыкнет. Они делают её взгляд более тяжелым, другим. Её это устраивает. Темно-карие линзы окончательно меняют её глаза, да и все лицо в целом. И в завершение она рисует родинку под губой. Образ на сегодня готов, и она снова смотрит на себя в зеркало. Все идеально, как и всегда. Хотя, может быть, стоило выбрать черный парик, а не белоснежное, словно лист бумаги, каре. Лекса паркуется у придорожного мотеля в самом темном углу. Время час ночи. Требуется полчаса, чтобы дождаться такси, которое подвезет её до магазинчика с заправкой. Такси уезжает и оставляет её здесь в полном одиночестве. На всей этой территории, дай бог, пара сотрудников, один из которых сидит на кассе в магазине. На заправке она никого не видит. Очень может быть, что человек за кассой — вообще единственный, кто здесь есть, кроме нее самой. Лекса сразу идет на дорогу. Ни одной машины: скорее всего, здесь кто-то проезжает не чаще, чем раз в минут десять. Что ей на руку. Путешествуя по штатам, она выбирает всегда похожие между собой трассы. Иногда приходится проявлять терпение, и между миссиями проходит больше двух недель. Но она не готова рисковать, делая выбор в пользу более популярной дороги. Лекса видит приближающуюся машину и вытягивает руку. Сегодня ей везет сразу — машина тормозит в паре метров от нее. Лекса наклоняется, облокачиваясь на дверь и заглядывая в уже открытое окно. — Куда путь держишь, красотка? — До отеля у Джорджии. — Это в минутах десяти отсюда? Садись, подкину. Лекса, широко улыбаясь, открывает дверь и садится на пассажирское сидение. — Не очень популярное место для работы, — комментирует водитель, трогаясь с места. — Да, знаю. Сегодня вообще-то у меня выходной, — с энтузиазмом отвечает Лекса, закидывая ногу на ногу, оголяя при этом свое бедро и, конечно, привлекая именно к этому месту взгляд водителя. — Взяла подработку. — Дорого берешь? — Двадцать минет, пятьдесят час секса. В задницу не даю, — Лекса выгибает бровь, глядя на него. Мужчина задумчиво кивает. А потом отвечает, потирая щетинистый подбородок: — А за то, что я тебя подвез? — Такси стоит два бакса. Я не предоставляю услуги за пару баксов, — Лекса фривольно разваливается в кресле. Она поправляет юбку, делая вид, что стягивает её ниже, но на самом деле она даже на миллиметр её не сдвинула, а лишь снова привлекла внимание мужчины. — Думаю, — он отводит взгляд к дороге, — что мы сможем договориться. Его мокрый толстый язык облизывает пересохшие губы, и машина замедляет движение, пока не останавливается, совсем съезжая с дороги. — Дам десятку за отсос, — говорит он, разворачиваясь к Лексе. — За десятку я могу только почесать твой лобок, мужик, — усмехается Лекса. — Бонусом ты можешь подрочить, а я посмотрю. — Так не пойдет, куколка, подрочить я смогу и без тебя. Он выжидающе смотрит на нее, а его мерзкий язык снова в предвкушении проходится по губам. Лекса с улыбкой хмыкает: — Нет, дорогой. Так не пойдет. Она видит, как его рука ныряет в карман куртки и он достает оттуда складной ножик. Надавливает на кнопку и вылетает короткое лезвие: — А так, куколка? Лекса выпрямляется, медленно приоткрывает рот и медленно проводит языком по нижней губе, фиксируя там его жадный взгляд, пока её рука незаметно ныряет за спину. Она ловким движением достает нож, закреплённый под курткой на поясе. Лекса тянется к его лицу, и он в предвкушении приоткрывает рот, пока его взгляд продолжает пожирать её губы. Одна секунда, одно резкое движение — и Лекса вгоняет нож ему в грудную клетку. Мужчина широко приоткрывает рот, как и сама Лекса. Что-то произошло. Лекса поздно замечает его руку, которая уже перед лицом. Его руку, которую он отчаянно выбрасывает вперед. Она вдруг понимает, что её шею что-то обожгло. Её рука ложится на место, откуда исходят болезненные ощущения, и чувствует под пальцами горячую влагу и лезвие ножа. Лекса резко отшатывается назад, тут же лучше ощупывая место, куда он ткнул её. Тем временем мужик вторую руку кладет на грудь, откуда торчит нож. Он роняет ножик и начинает дрожащими руками открывать дверь. Лекса быстро хватается за нож, торчащий из его груди, она дёргает его на себя, и в этот же момент мужчина вываливается из машины на дорогу. Лекса снова быстро проходится пальцами по своей шее. Он порезал ей шею, но не пырнул её. Если бы он пырнул, то это был бы конец. Она так злится сейчас на себя за собственную глупость. Как она могла настолько расслабиться, чтобы недооценить человека, сидящего напротив нее с ножом. — Сука, — шипит она, подбирая его нож с сидения и вылезая из машины. Она начинает её обходить, но замирает у капота, когда видит свет фар приближающейся по встречной полосе машины. Лекса делает быстрый шаг вперед, чтобы посмотреть на мужика: тот лежит спиной на асфальте, одна его рука откинута в сторону, а вторая расслабленно лежит на ране. Скорее всего, он уже труп. Она не сделала то, что хотела, но сейчас у нее нет вариантов. Только один — бежать. В её руках туфли, и она, сломя голову, бежит босиком по полю. Чтобы сейчас ни происходило на дороге, ей надо быть сейчас как можно дальше отсюда. И слава богу, что время у нее есть. Были бы еще у нее ноги, приспособленные для подобных забегов, но увы. Поэтому ей приходится терпеть боль от врезающихся в её ступни веток, камней и прочего природного дерьма. Она наконец подбегает к машине, тяжело дыша. Сил почти не осталось — они лишь на то, чтобы уехать хотя бы с этой парковки. Она открывает дверь и тут же закидывает туфли назад. Садится и давит голой ногой на сцепление, резко дергает рычаг коробки передач. Машина срывается с места. Где-то через минут двадцать она тормозит на обочине и дает себе пару минут, чтобы наконец отдышаться и обматерить себя.