Миссия «Ультимы»

Двадцать три года. Именно столько времени прошло с тех пор, как они покинули Землю. Именно столько времени прошло с тех пор, как «Ультима» считается без вести пропавшей. Возможно, чьих-то родителей уже нет в живых. Возможно, кто-то из родственников до сих пор вспоминает их и ждёт, когда корабль приземлится на Землю, а всё это окажется страшным сном. Возможно, они уже стали такой же яркой легендой, как когда-то был «Якорь». Когда они вернутся, пройдёт сорок восемь лет. За это время вряд ли кто-то останется в живых, чтобы вспомнить о Диме, Кате, Арсении и Серёже, а те, кто выживет, не узнают в их лицах своих друзей и родственников. Арсений так и не попросит прощения у матери, Серёжа не сыграет в падел с троюродным братом, Дима не услышит глупых, но таких родных, шуток отца, Катя не выпьет чая со вкусными мамиными драниками из выведенного самостоятельно сорта картошки. Ничему из этого больше не суждено случиться. Экипаж «Ультимы» сидит в тишине не потому, что им нечего друг другу сказать, а потому что им не нужны слова, чтобы разделить общую утрату. Они будто на похоронах, провожают ту жизнь, которая осталась на Земле и которую они больше не смогут прожить. «Ты всё знал» «Это было неизбежно» — Кто за это должен отвечать? — прерывает мёртвую паузу Серёжа, и в его голосе слышится сталь и много горечи. — Федерация послала нас сюда. Неужели они могли поступить с нами настолько жестоко? — сглатывает Катя слёзы, которые безостановочно бегут по щекам. — Разве не было давно понятно, что мы для них просто пешки? — зло усмехается Дима. «Если бы ты предупредил нас заранее, мы могли не выбирать этот путь» «Тогда я бы не оказался здесь» — И что нам теперь делать? — шмыгает носом Позова. — Мы можем послать всё к чёрту и улететь, — предлагает Матвиенко, ударив по столу кулаком. — Куда мы улетим с криокамерами на борту? За нами откроют охоту, — отвечает Шастун. — Ну и хуй с ними! Я их всех замочу! — восклицает инженер, резко вставая со стула. «Что ты от нас хочешь?» «Мне нужна ваша помощь» — Капитан, вы почему молчите? — складывает руки на груди медик. Арсений ставит на стол кубик Рубика, оставляя последнее сообщение Роберта без ответа, и вздыхает. — Мне кажется, это не все тайны, которые Саша скрывает от нас. — Да насрать на него, — фыркает Матвиенко. — И на миссию эту насрать! Нас использовали! Даже если сейчас мы развернём корабль, то вернёмся только через четверть века домой, какой во всем этом смысл?! — Нас не просто так отправили сюда, — спокойно рассуждает Попов. — Дело в чём-то ещё. — Ты серьёзно?! — размахивает руками инженер. — Нас кинули через писюн, а ты продолжаешь думать о миссии? В своём уме? — Дело не в миссии, дело в том, что происходит вокруг. Нас явно выбрали для какой-то цели. — Я согласна с Серёжей, — встревает Катя. — Там остались мои родные, которые, наверное, думают, что я мертва, которые похоронили меня… сколько? тринадцать лет назад? Я даже не хочу думать, что они пережили за это время. На глазах девушки снова появляются слёзы, и Дима спешит её успокоить, но выходит только хуже. Она падает в объятья мужа, не выдерживая своей боли, и рыдает навзрыд. Эта картина разрывает Попову сердце. — Я понимаю вас всех, — пытается он успокоить команду. — У меня тоже остались там близкие, но… — Нет, Арс, тут нет «но», — перебивает его Позов, гладя жену по волосам. — Ты пытаешься опять во всём разобраться и решить ситуацию, но решать тут нечего. Нас обманули, и мне плевать ради чего. Всё, чего я хочу — это улететь нахрен из этой Галактики и больше не знать ничего ни о Федерации, ни о дурацких «новых» людях. Дима подрывается с места, потянув за собой Катю, и они выходят из библиотеки до того, как капитан опять начнёт свою шарманку про объединение. Сейчас не то настроение у экипажа, чтобы выслушивать приказы Попова, им нужно время погоревать и выплеснуть эмоции. — Мне интересно, почему твой дружище Роберт не удосужился об этом рассказать, — произносит всё ещё разгневанный Матвиенко. — Только не говори, что он не знал. — Если бы он не позволил нам сесть, то ему бы пришлось разорвать временную петлю. Неизвестно, были бы мы живы до сих пор, если бы он это сделал, — отвечает Шастун. — Легко тебе рассуждать, у тебя-то нет родственников на Земле! — вспыхивает инженер, а потом, осознав свои слова и заглянув в грустные глаза Антона, тут же тушуется: — Прости, Шаст, я не подумал. Я не хотел этого говорить. — Всё в порядке, — кивает Антон. — Я лучше пойду, пока ещё чего не сказал, — быстро ретируется Матвиенко, снова оставляя двух мужчин наедине. — Серёжа идиот, он правда не имел в виду то… — пытается оправдать друга капитан, Шастун выставляет руку. — Я всё понимаю, он на эмоциях. Я не обижаюсь. Какое-то время они делят неловкую тишину, образовавшуюся между ними. Но в конце концов Антон её нарушает вопросом: — Думаешь, они справятся? — Наверное, — пожимает плечами Попов, пытаясь вести себя как можно более непринуждённо, но внутри клокочет тревога. — А ты? Вопрос застаёт Арсения врасплох. Что вообще значит: «А ты?»? Кто вообще спрашивал, чего он хочет и что ему нужно? Сейчас не то время, чтобы думать о своих желаниях, потому Попов отвечает: — Я в порядке. Лейтенант лишь усмехается, но решает не развивать эту тему. — Ты считаешь, что мы не обо всём знаем? — Антон облокачивается на стол и внимательно разглядывает лицо капитана. — Почему выбрали именно нас? — Мне кажется, что мы не просто доставщики. — А кто же? — Проводники. Когда мы попадём на Либен, найдётся новая работа. Возможно, корабль «неожиданно» выйдет из строя, а пока мы будем его чинить, окажется, что жизнь на новой планете не настолько плоха, как казалось. Мы научим новых людей всему, что знаем сами, поможем им освоиться, пока наша роль не будет исчерпана, а нас не спишут со счетов истории. — Ты так считаешь? — удивлённо вскидывает брови Антон. — А если бы мы не узнали о том, что прошло столько времени с нашего вылета? Позовы могли бы на это согласиться? — Я уверен, что мы бы узнали это на Либен. По крайней мере, это самый лучший для нас расклад, — вздыхает Арсений и бросает короткий взгляд на кубик. — А какой худший? — Там нас ждёт смерть. Шастун отворачивается к стене с архивом из тысячи самых разных книг, пособий и инструкций — коллекция чужих мыслей за несколько сотен веков, которую бережно собирали миллионы людей на протяжении существования человечества. Их мудрость для него недоступна, хоть и близка настолько, что буквально можно коснуться рукой, но проблемы у Антона сейчас совсем другие, и ему не до рассуждений о вечном. Арсений ему помочь не может, как бы ни хотелось. Он никому не может помочь. Попов падает в кресло с чувством безысходности и трёт гудящие виски. Что бы он ни делал, как бы он ни старался, капитан не может обеспечить своей команде безопасность. Всё постоянно оборачивается против него. Даже если предположить, что с ними не расправятся в первую же секунду их прибытия, вполне возможно, что они станут заложниками новой планеты. Теперь, когда Федерация показала своё истинное лицо, их может ждать всё что угодно. — Мы можем не лететь, — предлагает Шастун, тихо садясь в соседнее кресло. — Можем сбежать. — Невозможно скитаться вечно, — качает головой Арсений, — рано или поздно придётся сделать высадку на планете, которая может оказаться в содружестве с Федерацией. К сожалению, таких в последнее время стало слишком много. К тому же, пока мы находимся на корабле с криокамерами на борту, за нами будет вестись слежка. — Можно оставить корабль, — не сдаётся Антон. — Путешествия по космосу без корабля? — невесело усмехается Попов. — Я бы посмотрел на это. — Вывести из строя жучки на корабле дело пары часов. А камеры… можно оставить. Капитан поднимает взгляд на помощника, который выглядит непреклонно и опредёленно точно не шутит. Шастун всерьёз предлагает выпустить в космос более двухсот пассажиров — живых людей! — ради своего спасения. — Без нашего оборудования криокамеры станут гробами для этих людей. Ты точно хочешь так поступить с ними? Лейтенант жуёт губу, сомневаясь в правильности своего решения. Они без проблем могут провернуть что-то подобное, но Антону придётся жить с мыслью о том, что он убил невинных людей. Всё же останется Ваш, которого так просто не получится отправить в криокамеру. Видя сомнение на лице Шастуна, капитан аккуратно берёт его руку в свою, мягко поглаживая. — Ты не убийца, — произносит Арсений, переплетая их пальцы. — Я не позволю тебе жить с такой ношей даже ради нас. Помощник лишь кивает и облегчённо вздыхает. Попов тянется к нему за объятиями и крепко прижимается, отчаянно желая забрать себе все его тревоги и тёмные мысли. Антон удобно устраивает голову на плече капитана и сжимает форму в холодных пальцах. — Почему ты умеешь читать мои мысли, а я твои — нет? — интересуется Арсений, вдыхая запах чужой рубашки. Шастун смеётся в плечо, и капитан чувствует вибрацию от его смеха. Так приятно. Почему раньше они не обнимались? — На самом деле, я больше так не умею, — признаётся парень. — Это было временным следствием. Теперь я по-прежнему смертный. Арсений думает, что это к лучшему, потому что идея Антона хоть и жуткая, но рабочая. И, если Шастун слишком молод и невинен, чтобы решиться на подобное, Попов — другое дело. Он пойдёт на всё, даже на убийство, лишь бы продлить «Ультиме» жизнь. Тем более, это не первый раз, когда он принимает такие кардинальные решения. Капитан верит, что цель оправдывает средства.

***

— Он спятил, — комментирует Дима, как только они возвращаются в лабораторию. — Мы что, должны, как послушные бараны, вестись на каждую провокацию Федерации? — Мне тоже не понравилось, что Арс вёл себя так спокойно. Может, конечно, он смирился с тем, что не увидит родных, зная его отношения с матерью… — Катя вздыхает, — но я не хочу оставлять всё вот так. — Я люблю капитана, но тут вы правы, — кивает Матвиенко. — Нам надо взять дело в свои руки. Позовы переглядываются, не понимая, что инженер имеет в виду. — Как мы это сделаем? — спрашивает Дима. — Решим вопрос своими методами, — отвечает Серёжа. — Если мы избавимся от груза, нам нечего будет везти на Либен, а значит, мы можем вернуться на Землю. — Ты предлагаешь выбросить за борт криокамеры? — шёпотом переспрашивает девушка. — Для начала надо расправиться с теми, кто очнулся, — предлагает инженер. Дима поджимает губы. Он, как учёный, совсем не одобряет таких методов: они должны защищать все биологические виды и лишь изучать их, но с другой стороны — если они ничего не сделают, то не смогут не то что вернуться на Землю, но и выбрать свою судьбу самостоятельно. Пока они не приземлились на Либен, у них есть шанс сбежать. — Хорошо, — кивает Позов с тяжестью в сердце. — Что от нас требуется? — Поищите способ, как можно избавиться от криокамер. А я разберусь с пассажиром, — многозначительный взгляд Матвиенко намекает на то, как он это сделает, и Позовы не спорят. Инженер покидает лабораторию, и Катя с беспокойством смотрит ему вслед. — Думаешь, это хорошая идея? — интересуется она мнением мужа. — Не знаю, но медлить нельзя, — подытоживает Дима, и хоть с этим девушка согласна.

***

Серёжа открывает дверь в камеру быстро, чтобы никто не заметил, как он крадётся к пассажиру. За поясом он прячет оружие — лазерный револьвер, достаточно незаметный, но действенный. Из всех видов оружия он выбрал именно револьвер, потому что, как понял Матвиенко, к ядам Ваш может быть устойчив, как и к холодному оружию — неизвестно, сколько понадобится времени, прежде чем инженер добьёт его, а револьвер прожигает плоть даже самого толстокожего гуманоида во Вселенной, так что выбор был очевиден. — Меня решил навестить весь экипаж? Приятно, — улыбается Саша и откладывает выторгованные у капитана трёхмерные шахматы. — Чем могу помочь? — Не надо притворяться, что ты весь такой хороший, — плюёт Серёжа. — Говори, что ты знаешь о нашей миссии и «Ультиме». — Я же уже рассказал Дмитрию обо всём. Или остались какие-то вопросы? — игнорируя недружелюбный настрой, Ваш не убирает с лица улыбку. — Зубы мне не заговаривай! Дима не называл своего имени, откуда тебе известно, как его зовут? — Матвиенко делает резкий выпад вперёд и ударяет кулаком по столу. — Я не заговариваю. Ваши профайлы были даны нам до полёта, как и назначение миссии. Инженер делает долгий вдох и выдох, пытаясь взять себя в руки и задать интересующие вопросы до того, как пассажир снова начнёт испытывать его терпение. План у Серёжи достаточно прост — узнать как можно больше полезной для него информации и устранить Сашу. Да, жестоко, но Матвиенко давно понял, что этот человек опасен, и лучше избавиться от проблемы сейчас, чем ждать, когда избавятся от тебя. Новость о том, что Ваш — это новый вид человека, уже смутил инженера, потому что обычно, если создаётся новый вид, это означает, что старый уже не нужен, а Матвиенко совсем не считает, что его надо отправлять в утиль — он ещё ого-го! — Что ты ещё знаешь о нас? — спрашивает инженер, садясь напротив Ваша и внимательно изучая черты его лица. — Много всего, — усмехается пассажир. — Вплоть до среднестатистических размеров ваших пенисов. Матвиенко хмурится. — Только не надо мне говорить, что они у вас якобы больше. Саша задумчиво шарит глазами по потолку и трясет рукой в духе «пятьдесят-на-пятьдесят». Инженер фыркает и закатывает глаза. — Что будет с нами, когда мы прибудем на Либен? — Я не могу знать, какие планы на вас у Федерации, — пожимает плечами мужчина. — Как удобно не знать ответы на вопросы, которые нас интересуют, — криво усмехается Матвиенко и незаметно для пассажира поправляет револьвер за пазухой. — Что станет с нашим видом? — Я не учёный, могу только предполагать, — рассуждает Ваш, — но население Земли уже достигает своей низшей отметки. Популяция падает, а это значит, что скоро вас ждёт ассимиляция с другими расами. Вы ведь сами знаете, что Федерация больше не является только человеческой организацией. — А что насчет синтов? Разве они не являются наследниками планеты? — Нет, они лишь промежуточное звено. Их появление — это лабораторная попытка дать людям шанс на выживание, однако синты не умеют размножаться. Эксперимент хоть и удачный, но не решает общую проблему. Матвиенко чешет затылок, давая себе минуту на размышление. Саша его не торопит. — Что станет с Землёй, когда мы… как ты говоришь, «ассимилируемся»? — инженер рисует в воздухе кавычки. — Ничего, — снова пожимает плечами пассажир. — Люди по-прежнему будут там жить, прибудут новые расы, которые станут населять планету. Со временем условия жизни изменятся, атмосфера истончится, температура планеты повысится, и на ней невозможно будет жить даже нашему виду, там смогут существовать только самые выносливые приспособленцы. А потом Земля погибнет, но ни ты, ни я не застанем этого момента. — У меня на Земле осталась семья, и я даже с ними не попрощался, — откровенничает Серёжа. — Даже если после миссии я вернусь домой, то не застану их. Лицо Саши меняется на этих словах, и в глазах можно отчетливо увидеть, как он сопереживает инженеру. Хоть он и выведен из пробирки, но Ваш такой же человек, как и Матвиенко, и умеет испытывать сострадание к чужому горю. — Мне жаль, — произносит пассажир, но Серёжу это не успокаивает, а наоборот заводит. — Ему жаль, — хмыкает. — К чему мне твоя жалость? Это не вернёт мне годы, проведённые на чёртовом корабле, которые я мог бы прожить с ними. — Если бы я мог повлиять на это… — «Если бы», — фыркает Серёжа. — Конечно! «Нам очень жаль, что так вышло, но наша жопа дороже ваших жизней, поэтому прими мои соболезнования и возвращайся к своей работе, жалкий идиот»! — Не я отправил тебя на эту миссию, — возражает Саша, но Матвиенко не хочет этого даже слышать. Он достаёт из-за пазухи револьвер и направляет точно в голову Ваша, который от неожиданности встаёт, роняя стул, и поднимает руки вверх, показывая, что готов к сотрудничеству. Матвиенко опытный астронавт, а потому его рука даже не дрожит, когда он целится в пассажира. — Ничего личного, Саш. Я просто не хочу оставшуюся жизнь прожить в рабстве, — напоследок произносит инженер и уже собирается нажать на курок… — Серёжа! Убери оружие! — раздается команда капитана за спиной, и Серёжа, поколебавшись пару секунд, делает, как велит командир. Матвиенко боится повернуться и встретиться с разочарованным и грозным взглядом капитана, но прекрасно видит отражение его настроения в глазах Ваша, который с облегчением выдыхает. — Младший лейтенант, вам лучше покинуть камеру, — добавляет Попов, всё ещё стоя за спиной инженера. — Есть, — отвечает Серёжа, кидая последний взгляд на пассажира. Арсений собирается уйти вслед за Матвиенко, но Саша произносит тихое: — Спасибо, я у тебя в долгу. Капитан поджимает губы, ничего на это не отвечая, и закрывает за собой дверь. Саша не знает, что Арсений планировал сделать то же самое.

***

— Чья была это идея? — спрашивает капитан, собрав виновников происшествия в конференц-зале. Троица молчит, а Антон лишь тревожно смотрит то на капитана, то на своих коллег. Судя по их лицам, они чувствуют себя виноватыми лишь отчасти. И неудивительно: ведь в голове Шастуна возник точно такой же план, только он не успел осуществить задуманное. — Моя, капитан, — произносит Серёжа с уверенностью, которая возникает в моменты, когда хочется защитить своих друзей. — Остальные соучастники? — интересуется Арсений с той же сталью в голосе. — Нет, они ничего не знали, — мотает головой Матвиенко, а Позовы прячут взгляд в пол. — Когда ты научился врать своему капитану? — любопытствует Попов, и теперь инженер неловко отводит глаза. — Я вас отстраняю от миссии. — Что? Но… — возражает Дима, но Арсений не приклонен: — Я не потерплю бунта на своём корабле! Вы можете думать обо мне всё что угодно — что я спятил, что я делаю что-то не так — но замышлять убийство за моей спиной?! Мне кажется, вы забыли, что я, прежде всего, ваш командир, а потом уже друг. Отныне любое ваше действие на корабле должно быть согласовано со мной. Экипаж лишь послушно кивает, чувствуя собственную вину за то, что позволили эмоциями взять над собой верх. — Вам всем запрещено посещать камеру пассажира и отель с криокамерами. Вход в лабораторию и инженерный отсек только с моего разрешения. Это ясно? — Да, капитан, — хором отвечает команда. — Идите в свои каюты и перечитайте устав, раз вы забыли о своих правах и обязанностях, — завершает пламенную речь капитан, и они, отдав честь, уходят выполнять команду. Арсений отворачивается к экрану и еле сдерживает себя от того, чтобы что-то сломать. Мало того, что на него свалилось столько проблем, ещё и экипаж начал бунтовать против него. Попов всё больше начинает сомневаться в собственной компетентности. — Не вини себя в этом, — тихо просит рядом Шастун, о существовании которого Попов на секунду забыл. — Ты снова читаешь мои мысли? — невесело усмехается тот. — Нет, мне не нужно читать мысли, чтобы знать, что творится в твоей голове. — Это всё же моя вина, — отвечает Арсений, — они не верят в то, что я смогу во всём разобраться. — Это не так, — качает головой Антон. — Они в отчаянии и страхе, тут любой может наделать ошибок. Попов поворачивается к своему помощнику и видит в его глазах то же отчаяние, что поселилось в душе всей команды. Они не знают, что их ждёт впереди — они не смогут вернуться домой, им попросту не к кому будет возвращаться, и теперь они бороздят космос с мыслью о том, что они теперь сами по себе. Капитан кладёт свою ладонь Шастуну на плечо и крепко сжимает, пытаясь передать всю свою поддержку в этом действии. Антон нуждается в нём, как и Дима, Серёжа и Катя, и сейчас не время для самокопания — он нужен своей команде. — Я знаю, как всё это выглядит, но мы живы, мы вместе, и перед нами все возможности космоса. Мы не плывем в безжизненном пространстве, вокруг нас — миллионы, миллиарды существ, тысячи планет на любой вкус. Да, это не наш дом, но, побывав в сотнях разных мест, я понял, что дом — это не определённое место, это там, где ты ощущаешь себя как дома. «Ультима» — мой дом, вы — моя семья, а ты, Антон, — на секунду колеблется Арсений, — человек, которого я люблю. У Шастуна замирает сердце от такого неожиданного признания, и всё, что он может — потянуться вперёд и закрепить его поцелуем, на который Попов отвечает уже без колебания.

***

Арсений просыпается от лёгкой вибрации коммуникатора. Он открывает глаза и аккуратно садится, стараясь не потревожить спящего рядом Антона. Попов хмыкает, вспоминая, как тот, краснея, напросился переночевать в капитанской каюте. Мужчина не возражал — ему тоже хотелось подольше побыть с Шастуном, поговорить о незначительном, поделиться тёплыми объятьями и поцелуями. Капитан одевается и направляется к двери, когда слышит хриплый вопрос: — Ты куда? Попов, мягко улыбаясь заспанному Антону, произносит как можно непринуждённее: — Проверю дежурство Матвиенко и сразу же вернусь. Ответ Шастуна устраивает, поэтому он снова зарывается в подушку, и дыхание выравнивается через секунду, сигнализируя о начале сонной фазы. Талант быстро засыпать у них развит хорошо — всё-таки они солдаты. Вопреки своим словам Арсений идёт в библиотеку, чтобы подобрать кубик Рубика и написать короткое сообщение: «Что случилось?». «Выяснили подробности вашей миссии». — Включить преобразователь текста, — командует Попов, тут же выпрямляясь в кресле, и, как только устройство сообщает о готовности работать, отвечает Роберту: — Слушаю. — Всего было отправлено двадцать семь суден с подобной миссией, что и у вас, — информирует кубик сгенерированным мужским голосом. — Пять из них успешно приземлились в пункт назначения. — Каковы были дальнейшие указания Федерации? — Неизвестно, но судна до сих пор не покинули орбиты планет, — отвечает голос. Арсений хватается за голову. Значит, его предположения о том, что им придётся остаться на Либен после высадки, верна. Федерация действительно не хочет, чтобы они улетали. — Арс, не хочу тебя расстраивать, но Либен не предназначена для жизни вашего вида. Если вы там останетесь, то сможете прожить от силы пару лет. — Что ты предлагаешь? — спрашивает Попов, разводя руками. — Мы можем забрать вас. Отправим шаттл, вас высадят на ближайшей планете любого дружественного с синтами государства, а там вы решите сами, что будете делать — полетите домой, примете с нами бой или будете бороздить космос дальше, дело ваше. — А что насчёт «Ультимы» и пассажиров? — Их придётся оставить, — отвечает сухо голос словами Роберта. — Я не могу так поступить, без обслуживания криокамеры придут в негодность, — качает головой Попов. — Либо «Ультима», либо твой экипаж. Выбор за тобой. Ты знаешь, что делать, если всё-таки решишь принять моё предложение. Кубик гаснет, обозначая, что Роберт прерывал соединение. Арсений ещё долго смотрит на головоломку, прежде чем спрятать её в стол и вернуться в кровать к Антону.