Broken / Сломленный

Дартмурский лес, Девон, Англия, 6 июня 2007 года       В маленькой комнатушке с выцветшими обоями было тесно для четверых человек, расположившихся в ней. Гарри сидел на стуле, уперев локти в колени, и внимательно смотрел на Гермиону, нервно теребившую край футболки, которую ей дал Блейз. Забини расположился у стены, скрестив на груди руки, его лицо было спокойно-серьёзным, взгляд чёрных глаз переходил с одного участника разговора на другого. Теодор нежно сжимал в объятиях Гермиону, сидевшую рядом с ним на небольшой продавленной кровати, и внимательно вслушивался в слова.       — Люциус говорил что-то о магии крови, — тихо произнесла Гермиона. — Видимо, он использовал какой-то тёмный ритуал для того, чтобы выйти на след Скорпи, и таким образом нашёл нас.       Гарри бросил быстрый взгляд на Нотта, тот немного сжал губы. Поттер прочистил горло и вновь посмотрел на Гермиону.       — Ты что-нибудь знаешь об этом ритуале?       — Нет, — покачала та головой. — Это магия чистокровных, — она посмотрела на Тео. — Ты слышал о таком когда-нибудь?       Теодор немного сощурился и нахмурил лоб, пытаясь отыскать в памяти какую-нибудь информацию о ритуалах на крови. Вспомнил долгие вечера в библиотеке поместья, где он прятался от отца, засиживаясь допоздна, пока Типпи не выгоняла его спать.       — Смутно. Вроде подобные ритуалы требуют довольно длительной подготовки, а заклинания, которые нужно произносить без запинки, насчитывают более пятидесяти строк на латыни. При этом они сильно истощают волшебника в магическом плане и, конечно, требуют немало крови.       — Сколько у нас есть времени, пока Люциус не подготовился к новому ритуалу?       — Около пяти месяцев, плюс-минус, — пожал плечами Нотт. — Учитывая, что он совершил один совсем недавно. Ему нужно восстановить силы, а это занимает много времени.       Кивнув, Поттер задумался. Тёмная магия смогла обойти Фиделиус, нужно найти для защиты Гермионы и Скорпиуса что-то помощнее. Вот только что? Гарри терялся в догадках.       — Значит, у нас есть пять месяцев, — вздохнул он и посмотрел в карие глаза Гермионы. — Может, ты сможешь придумать что-то?       Она подняла брови в удивлении. Для разработки контрпроклятий требовались месяцы, а для обхода настолько тёмной магии… Гермионе было даже страшно подумать, сколько времени может уйти.       — Даже если мне удастся найти решение, это может занять годы, Гарри, — с сожалением сказала она.       — Что ж, — сжал челюсть Поттер. — Значит, усилим охрану твоего убежища. Моя команда, которая видела тебя, будет постоянно находиться в бункере, куда переехали Джинни с детьми.       — И я, — Теодор твёрдо посмотрел ему в глаза. Гарри долго глядел на него в ответ, размышляя, и наконец кивнул с тяжёлым вздохом.       — И ты, Нотт.       Тео довольно улыбнулся кривой улыбкой и бросил взгляд на Забини, глаза которого немного потеплели при виде пары, сидящей на кровати. Он был невероятно рад за них. Реакция Гермионы утром сказала всё за неё. Пока не появился Тео, она не могла расслабиться от ужаса произошедшего и почувствовать себя действительно в безопасности. После того, как она уснула во второй раз, Забини и Нотт долго общались на крошечной кухне, пока их не прервал прибывший Поттер. Блейз всё качал головой, говоря, что Нотт самый большой придурок, раз так легко отдал Грейнджер, в которую был безумно влюблён, Малфою. Хотя он и понимал чувства Нотта по отношению к Драко. Забини и сам был рад за Малфоя, когда увидел, какой эффект на него производит Грейнджер. Если бы он тогда смог распознать чувства Теодора, он бы настоял на том, чтобы тот рассказал обо всём Гермионе, предложив той сделать выбор самостоятельно. Это было бы честнее по отношению ко всем. А Малфою бы они помогли. Забини бы запер его в рехабе на год, а потом в отделе для психических больных в Мунго, если бы потребовалось, но добился бы от него очищения от своих пагубных пристрастий и неудержимой паранойи.       — Скорпи в порядке? — обеспокоенно спросила Гермиона у Гарри.       — Джинни шлёт мне гневные сообщения, что заставит меня самого сидеть в четырёх стенах с оравой детей, двое из которых постоянно так и норовят сделать какую-либо шалость, — улыбнулся Поттер. Губы Гермионы растянулись, взгляд потеплел.       — Когда я могу вернуться к нему?       Поттер посмотрел на Забини.       — Тебе нужно восстановить силы. Думаю, через пару дней ты будешь в полном порядке для того, чтобы трансгрессировать, — ответил тот.       Гермиона кивнула и немного поникла, Тео тут же крепче прижал её к себе и легонько поцеловал в висок. Она прикрыла глаза и расслабилась. Гарри, будто вспомнив о чём-то, запустил руку во внутренний карман мантии и достал оттуда её бисерную сумочку и дневник Теодора.       — Вот, держи, — он протянул вещи Гермионе, на что та благодарно улыбнулась и прижала их к груди. Ей казалось, что в этой сумочке заключена вся её жизнь. — Больше не теряй, — усмехнулся он.       — Не буду, — тихо ответила Гермиона и вскинула на него глаза. — Они отобрали мою палочку.       — Палочек у нас в избытке, выберешь ту, которая больше всего тебе подойдёт, — грустно улыбнулся Гарри.       — А что с мэнором? — спросил Теодор, возвращая взгляд сапфировых глаз Гарри. — Вы захватили его?       — Нет, — сокрушённо покачал головой Поттер. — Они прислали подмогу. Люциус успел покинуть поместье. Стерджис погиб от его рук, — его кулаки сжались, взгляд стал мрачным. — Мы потеряли около двадцати человек. Почти четверть боевого состава Ордена, — тяжёлый вздох наполнил помещение и грузно повис в воздухе.       — Нужно нанимать новых бойцов, — произнёс Тео и задумчиво пожевал губу. — Вот только где?       — Можете обратиться к МакГонагалл. Сейчас как раз закончился учебный год, возможно, кто-то из гриффиндорцев захочет пожертвовать свои жизни на благое дело, — съязвил Блейз, всё ещё не отойдя от смерти Маркуса.       — Забини, — зелёные глаза Гарри предостерегающе сверкнули за стёклышками очков.       Тот поджал губы и отвернулся, покачивая головой из стороны в сторону. Как можно было набирать в Орден таких молодых парней? Этот разговор был у них с Поттером костью в горле для обоих и проходил почти после каждого собрания. Блейз поставил на своё убежище столько ловушек, что хлипкий домик трещал по швам от магии, окружавшей его. Он не хотел, чтобы Шеклби и Роллинса постигла участь их друзей. Свою новую команду Забини обучал не только целительству, но и боевой магии, заставлял их ходить на тренировки к Фоули для поддержания формы. Он отчаянно желал, чтобы они смогли себя защитить. А ещё лучше, чтобы никогда не выходили на поле боя. Ребята каждый раз жалобно ныли, что тренировки высасывают из них все силы, но Забини был непреклонен.       — Теперь скрывать меня от Ордена нет смысла, — неуверенно произнесла Гермиона с вопросительной интонацией. — Раз Жнецы знают, что я жива.       — Нет, — Гарри покачал головой. — В Ордене шпион. — Гермиона ахнула, Гарри прикрыл глаза и кивнул. — Я не знаю, кто это может быть. Если бы у нас была Сыворотка правды…       — Но у вас её нет, — заключила она, нахмурившись. Гарри вновь устало кивнул. Она перевела глаза на Блейза. — А что в Мунго?       — Не получится, — покачал из стороны в сторону головой Забини. — После прихода к власти Жнецов всю Сыворотку правды изъяли под нужды Аврората. Создавать новую запрещено, для того, чтобы приобрести ингредиенты для неё, требуется пройти все круги бюрократического ада в Министерстве. К тому же, — Блейз перевёл взгляд на Поттера, — мне теперь нельзя там появляться. В Мунго, — уточнил он, когда Гарри нахмурился. — Я видел в мэноре целителя Боудвика, а тот меня. Он доложит о том, что я в Ордене, и моё лицо со дня на день появится на плакатах «Разыскивается», как твоё и Нотта. Так что с поставками ингредиентов нужно что-то придумать. Больше не получится обчищать склады Мунго.       — Твою мать, — выдохнул Гарри и потёр лицо, сильно надавив на веки до жёлтых кругов. — Обсудим это на ближайшем собрании.       — Так о Гермионе по-прежнему никому не говорить? — спросил Тео.       — Я сказал своей команде не сообщать о ней. Сейчас они находятся в своём убежище, где больше никого нет. После того, как мы закончим, я сразу отправлюсь к ним и передислоцирую их к Джинни. Сведём их общение с другими орденовцами до нуля. Они будут защищать вас, — Гарри посмотрел на Тео и Гермиону. — Таким образом никто больше не будет знать, что вы живы. Только если не увидит это в «Пророке» или не услышит от кого-нибудь на улицах. Поэтому пока оставляем информацию о тебе в тайне. Так долго, сколько сможем. Нам неизвестно, сколько людей было задействовано Люциусом для того, чтобы поймать вас со Скорпом. Есть вариант того, что сами Жнецы не в курсе операции Малфоя.       Гермиона вздрогнула, услышав фамилию мужа. Теодор, почувствовав это, тут же повернулся к ней и заглянул в глаза, она приподняла уголки губ и покачала головой. «Всё в порядке, Тео». Он погладил её по плечу. «Я рядом». Она кивнула, и Теодор улыбнулся ей успокаивающей тёплой улыбкой. Главный штаб Ордена Феникса, Бирмингем, Англия, 15 июня 2007 года       Большая кухня снова была забита людьми под завязку. На лицах присутствующих застыло скорбное выражение, многие потеряли друзей в прошедшей битве. Нападение на Малфой-мэнор не дало существенных результатов. Ордену удалось освободить всех пленников из темниц поместья, но ни Люциуса, ни Драко захватить не получилось. Малфоя-младшего даже не видели в сражении. Как и Нарциссу. Кто-то выдвинул предположение, что они уехали из страны, но Гарри отмёл его — Малфой ни за что не отпустит свою бульдожью хватку и продолжит охоту на Орден. Из положительных моментов было то, что им удалось найти информацию, где находится главная лаборатория Долохова, где Жнецы испытывают заклинания на тех, кого захватили в плен, и маглорождённых. Нападение на неё стало первоочередной задачей Фениксов.       — Есть новости из Министерства? — Гарри обратил взор к Фоули, тот кивнул и вышел вперёд.       — Они готовятся провести обыски в Хогвартсе, кто-то подкинул им идею о том, что Орден может прятать там маглорождённых, — Фоули посмотрел на Минерву. — Нужно будет перевезти оттуда людей.       — Никто не найдёт их там, — твёрдо сказала она. Выручай-комната не пропустит чужаков, Минерва была уверена в этом.       — И всё же на момент обыска я бы рекомендовал вам переместить людей в другие убежища. Хотя бы на время, чтобы сократить риски. Если они обнаружат, что вы сотрудничаете с Орденом, вас выгонят с поста директора, и мы потеряем защиту Хогвартса.       — Фоули прав, Минерва, — согласился с доводами Поттер. — Лучше перестраховаться. Я пришлю вам список убежищ и портключи.       — Если ты так говоришь, — вздохнула МакГонагалл и кивнула.       — О Кингсли нет вестей? — Гарри снова повернулся к Фоули. Тот покачал головой.       — Ни следа министра. Я проникнул в кабинет заместителя, но не нашёл ничего, что могло бы указать на то, где находится Бруствер.       Гарри кивнул и сжал челюсть. Прошло столько времени, было глупо надеяться на то, что Кингсли ещё жив.       — Новости о Диане? — спросил Поттер.       — Она часто появляется в Министерстве. Особенно в отделе Международного магического сотрудничества. Переговоры в Румынии затянулись, и они готовят новую миссию в Албании.       — Ты можешь собрать данные о том, когда она появляется там?       — Попробую, но у неё нет чёткого расписания, это всегда разные дни и время. К тому же сомневаюсь, что она приходит и уходит через главный вход. Скорее всего, у неё прямой доступ к кабинету замминистра, — ответил Фоули, понимая, к чему клонит Гарри.       Поттер кивнул, размышляя.       — Что насчёт Сыворотки правды?       — Доступ к ней находится у замминистра, он контролирует выдачу, к хранилищу невозможно подобраться, — тяжело вздохнул Фоули и сжал переносицу.       — Понятно. Есть новости о Люциусе?       — Ходит по Министерству так, будто это его вотчина, — скривился Фоули. — Закатил истерику в Аврорате, что на его дом напали, потребовал поставить охрану по периметру поместья.       — Дерьмово, — выдохнул Гарри и упёрся взглядом в столешницу.       — Ты не скажешь нам, ради кого мы рискнули всей операцией, чтобы спасти его из Малфой-мэнора? — громко встрял Симус, нахмурившись, губы упрямо поджались.       — Этот человек важен для Ордена, Симус, — он твёрдо посмотрел в глаза Финнигана. — Я не могу раскрыть его личность из соображений безопасности.       — Мы имеем право знать! Мы рисковали своей жизнью ради него! Потеряли бойцов! — горячая кровь Симуса прилила к его лицу, скривившемуся в приступе злости.       — Я объяснил, почему не могу выдать личность человека, Симус. Если этого достаточно для остальных, то должно быть достаточно и для тебя, — сурово произнёс Гарри.       Финниган яростно выдохнул через нос и откинулся на стену, скрестив руки. Его потряхивало от злости. Пленники сегодня точно получат новую порцию боли.       Человек вскинул голову и навострил уши.       «Кого это такого важного они прячут? Надо будет порыскать по убежищам и послушать разговоры. Или спросить у Дианы? Рассказал ли ей Люциус, кого забрали из его цепких лапок?»       Человек не успел предупредить своих о нападении на Малфой-мэнор, но Творцы и сами неплохо справились, отбив особняк от проникших туда крысок. К тому же ему было бы не жаль, если бы этого белобрысого сноба схватил Орден, Люциус ему никогда особо не нравился. Человек задумался, как крыски смогли пройти через защиту крови. Поттер никому не сказал, только то, что об этом не стоит беспокоиться. Неужели Главная Крыса дала добро на использование тёмной магии? Интересная мысль, надо будет обдумать её. И держать ухо востро. Остров Нурнур, Силли, Англия, 2 августа 2007 года       Джинни поцеловала брата в висок и накрыла одеялом. Джордж не приходил в себя, всё так же напевая весёлую мелодию, которая никак не вязалась с его внешним видом, — Everything will be okay. «Нет, родной, я уже сомневаюсь в том, что всё будет хорошо». Раны на его теле зажили, но жуткие шрамы каждый раз пылали перед глазами, как напоминание о том, чего она лишилась. Вздохнув, Джинни вышла из комнаты Джорджа и направилась в ванную. Она закрыла крышку унитаза и села сверху. Джинни долго смотрела в пустоту, теребя рукоятку палочки, проводя по гладкому дереву указательным пальцем, поглаживая вырезанные на ней узоры. Не глядя, закатила рукав рубашки. Ровный порез потянулся за кончиком волшебной палочки, оставляя за собой красный след. Мама. Новая дорожка рассекла нежную кремовую кожу. Папа. Следующий порез появился поперёк руки. Билли. Ещё одна. Фредди. Очередная кровавая дорожка потянулась за кончиком древка. Джорджи. Последний порез заалел на бледной коже. Ронни. Джинни посмотрела на свою руку, разглядывая тонкие полоски, из которых проступали капли-бусинки. Она сжала пальцы, и кровь побежала тонкими струйками. Джинни не пыталась её остановить, просто наблюдала с совершенно пустым взглядом. Она редко плакала, жизнь с братьями приучила её к отсутствию слёз, но сейчас горячая влага так и просилась наружу, разжигая пожар под веками. Боль от потери близких никак не хотела уходить из сердца. Сегодня был ровно год, как она потеряла их.       Ручка на двери повернулась, и лохматая макушка Гарри появилась в проёме. Джинни резко схватила полотенце и накинула на руку. Гарри удивлённо уставился на неё.       — Я думал, тут никого нет, — смущённо сказал он. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Гарри, заметив в глазах Джинни слёзы.       — Нет, — глухо пробормотала она и отвела взгляд.       Гарри закрыл дверь и подошёл к ней. Взял её лицо в свои руки и повернул к себе, заглядывая в яркие синие глаза.       — Это из-за годовщины? — тихо спросил он, нежно поглаживая её по щекам большими пальцами.       — Просто, — шмыгнула носом Джинни и зажмурила глаза, — тяжело осознавать, что больше никогда не увижу их.       Он опустился на пол ванной и сгрёб её в объятия, усадив себе на колени. Джинни судорожно вцепилась в полотенце на руке, в глазах промелькнула паника. Цепкий взгляд Гарри не пропустил это. Он потянулся к махровой ткани и осторожно убрал её. Увидев порезы на руке Джинни, Гарри охнул.       — Джинни, — сдавленным голосом произнёс он, сглотнул и поднял на неё взгляд пронзительных зелёных глаз. — Как давно ты это делаешь? — строго нахмурился.       Она ничего не ответила, лишь наклонила голову, закрывая лицо рыжими волосами. Поттер шумно вздохнул и потянулся за палочкой. Он залечил порезы и прижал её к себе, гладя по голове. Чёрт возьми, он даже подумать не мог, что Джинни причиняет себе вред. Он был так занят операциями и мыслями о шпионе, что совсем потерял из виду состояние собственной жены. Гарри крепко зажмурился. Как бы он хотел, чтобы эта война поскорее закончилась. Ему больно было видеть свою обычно такую веселую и сильную жену в подобном состоянии.       — Поговори со мной, — тихим голосом попросил он. — Не держи всё в себе.       Джинни всхлипнула и прижалась лбом к его шее, горячие слёзы хлынули из её глаз, она обняла Гарри за шею.       — Я так скучаю по ним, — жалобно простонала она.       — Я тоже, — прошептал Гарри.       Ему так же безумно не хватало рядом Рона, который был отличным стратегом и хорошим другом. Не хватало домашнего тепла и материнской ласки Молли, которая заменила ему мать. Разговоров с Артуром, который исполнял фигуру отца для Гарри. Билла, с которым он часто сталкивался по работе. Фреда и Джорджа с их забавными шутками и озорными улыбками, задумавших очередную шалость. Он сжал Джинни ещё сильнее и положил голову на её макушку.       — Они продолжают жить в наших детях, — зашептал он. На то, чтобы говорить в полный голос, не было сил. Комок сдавливал его горло, до боли впиваясь в гортань. — Разве ты не видишь в Джеймсе черты Фреда и Джорджа? Их озорную улыбку, — Гарри слегка приподнял уголки губ. — А как он уже сейчас пытается обыграть Скорпа в волшебные шахматы, прямо как Рон? — горло перехватило, и голос сорвался. Слеза упала с его ресниц на рыжие волосы Джинни.       Та усмехнулась краем губ, подняла глаза на Гарри и вытерла с его щеки одинокую слезинку.       — Пообещай, что больше не будешь вредить себе, — прошептал он, изучая её лицо.       — Хорошо, — она судорожно вздохнула и опустила взгляд на свои руки.       — Это всё когда-нибудь закончится, — Гарри погладил её по бархатной щеке. — Джинни. — Она вернула взгляд к его глазам. — Я обещаю тебе, что сделаю всё возможное, чтобы эта война прекратилась как можно быстрее, — твёрдо произнёс он.       Она кивнула и потянулась к нему. Гарри поцеловал её в солёные от слёз нежные губы, а затем снова крепко прижал к себе.       — Обещаю, — повторил он, закрыв глаза. Остров Нурнур, Силли, Англия, 1 сентября 2007 года       Убежище, которое подготовил Гарри вместо рассекреченного на Острове Фэр, было уютным и достаточно большим для того, чтобы вместить в себя всю ораву детей и взрослых, поселившихся здесь. Маленький домик на краю отдалённого острова на самом юге Британии скрывал под собой бункер с огромной кухней-гостиной, восемь спален и большое помещение для приготовления зелий и работы над контрпроклятиями. Гарри оставался на ночь с Джинни, у Лу была своя комната, где она проводила свободное время, читая книги, которые Гермиона доставала для неё из своей бездонной сумочки. Джеймс, Скорп и Альбус спали вместе, в спальне, расположенной между комнатами Джинни и Гермионы. Сама Грейнджер занимала помещение вместе с Теодором, который теперь не отходил от неё ни на шаг, отлучаясь лишь на собрания Ордена и для участия в новых миссиях. Шестеро ребят, которых прислал Гарри для охраны, смогли расположиться в двух комнатах, в которых стояли двухъярусные кровати. Роллинс, Винс и Гаррет были вместе ещё с убежища в Саутгемптоне, двое новых парней, Эдвард и Грег, присоединились к Ордену в начале мая. Ещё одна спальня пустовала, но иногда Блейз оставался там на ночёвку, когда был свободен от дежурств в лазарете. Теодор привёл в убежище Типпи, чтобы она помогала с детьми и снимала с девушек часть работы по готовке и уборке, отчего Типпи прыгала от радости. Она была невероятно счастлива снова увидеть Гермиону и Скорпиуса. Наверное, эльфийка была единственным существом, которое знало о любви Теодора к Грейнджер, но, как верный домовик, никому не выдавала секретов бывшего хозяина.       В убежище всегда было шумно, молодые ребята развлекали себя играми в волшебные и магловские настолки, подключая к ним остальных жителей и детей. Но сегодня шум и гвалт перебивали даже включённое на полную громкость радио. Все собрались в большой гостиной, празднуя день рождения Тео. Со всех сторон раздавались выкрики, поздравления и тосты, Джеймс и Скорпиус ошалело носились меж людей и гоготали.       — Мерлин, дети меня доконают, — простонала Джинни в плечо обнимавшего её Гарри. Тот усмехнулся.       — И поэтому, ты решила родить ещё одного?       Джинни расхохоталась, отбросив голову назад, затем посмотрела на Гарри.       — Это твоя вина, мистер Поттер, нечего было забывать о Противозачаточном заклинании, это твоя прямая обязанность, как мужчины, — ткнула его пальчиком в грудь Джинни, а затем звонко чмокнула того в губы. Гарри засмеялся и поднял руки.       — Признаю, моя вина, — он обнял её, глядя в любимые глаза. — Но я не жалею об этом.       — Я тоже.       Они влюблённо смотрели друг на друга. Гермиона улыбалась, глядя на пару, они смогли сохранить такие тёплые отношения, невзирая на всю боль и ужас, которые пережили. Гарри был прекрасным отцом, спокойным, рассудительным, уважающим мнение детей, в меру строгим, но всё же чаще он баловал Джеймса и Альбуса. Джинни была копией Молли в плане воспитания, она, как маленький ураган, умудрялась бывать во всех местах сразу, вовремя успевая пресекать все шалости, которые задумывали Джеймс, Скорпи и подросший Альбус, которому недавно исполнилось два года.       Теодор широко улыбнулся, наблюдая эту картину. Какая-то мысль закрутилась на краю его сознания, вызывая зуд в голове, но он не смог уловить её и отмахнулся. Дети с диким визгом пронеслись мимо диванов, на которых сидели взрослые. Гермиона прикрыла глаза, почувствовав, как голова начинает кружиться от шума.       — Ты в порядке? — шепнул Гермионе на ухо Тео, заметив её состояние.       — Да, — слабо улыбнулась она. — Просто слишком шумно.       — Эй, никто не хочет присоединиться? — Роллинс прокричал из другого угла комнаты, показывая на колоду Взрывающихся карт и Твистер.       — Я пас, — поднял брови Забини, отпивая из горлышка сливочное пиво. — Не хочу, чтобы возле моего лица маячила твоя ширинка.       Роллинс расхохотался.       — Он просто трусит, Джейс. Это тебе не подкаты к девушкам, Забини, тут нужно думать, — отозвалась Лу. Роллинс, Винс и Гаррет засмеялись.       — Салазар, ведьма, тебе палец в рот не клади, — усмехнулся тот. Лу с улыбкой покачала головой. Блейз посмотрел на Тео с прищуром. — А ты как? Присоединишься?       — Только не в Твистер, — округлил глаза Теодор.       Бархатный смех Блейза раздался с противоположного дивана. Теодор протянул Гермионе сливочное пиво. Она сделала глоток и почувствовала странный вкус. Подняв бутылку к глазам, проверила дату, но безалкогольный напиток оказался не просрочен. Тихо хмыкнув, Гермиона продолжила беседу.       — Ты уже играл в магловские настолки? — повернулась она с улыбкой к Тео.       — Да, и это был не очень приятный опыт, знаешь ли. Ваш Твистер это нечто, — широко ухмыльнулся он.       — А я бы сыграла, — поддразнила его Гермиона. Тео поднял брови в удивлении.       — Ну, если со мной будешь играть ты, то я не против, чтобы твоя ширинка оказалась у моего лица, — подмигнул ей Тео.       — Мы будем играть! — крикнула Гермиона Роллинсу.       — Ну наконец-то хоть кто-то смелый, — улыбнулся тот, расстилая на полу ковёр с разноцветными кружочками.       Как только Гермиона поднялась с дивана, голова закружилась, и она схватилась за плечо Теодора.       — Гермиона? — в голосе Нотта проступили тревожные нотки. Он протянул к ней руки.       — Нет, всё в порядке, — покачала головой она и улыбнулась. — Просто резко встала.       Но Тео не сводил с неё тревожного взгляда. Он нахмурился и поджал губы, затем посмотрел на Забини. Тот тоже немного свёл брови у переносицы, изучая Гермиону.       — Говорю же, всё в порядке, — закатила глаза Грейнджер и потянула Тео за собой. — Пойдём, я обыграю тебя в два счета.       — Так мы что же, будем в разных командах? — немного расслабился Тео и криво улыбнулся.       — А ты как хотел? Джинни, давай с нами!       — Иду, — та встала с дивана и потянула за собой Гарри, который со страдальческим выражением лица поплёлся вслед за ней.       Он знал, что за игра Твистер, и заранее готовился к тому, что окажется в непосредственной близости с человеком, не являющимся его супругой. Блейз отпил из бутылки и расслабился, тихо посмеиваясь. Гермиона большая девочка, к тому же сама целитель, она знала, что делать, и могла оценить своё состояние.       Компания приступила к игре, но стоило только Гермионе наклониться и положить руку на жёлтый круг, как перед глазами заплясали чёрные точки, а к горлу подкатила тошнота. Она резко выпрямилась и рванула в уборную. Смех и крики затихли, оставляя только весёлую мелодию, лившуюся из радио. Тео застыл на минуту, затем метнулся за Гермионой. Он ворвался в ванную как раз в тот момент, когда её сотряс очередной приступ рвоты. Подскочил к ней и убрал мокрые волосы с горячего лба, поглаживая по спине. В этот момент мысли с бешеной скоростью забарабанили по черепной коробке. Это то, что он думает? Он с силой прикусил губу, в тревоге уставившись на затылок Грейнджер.       Гермиона устало откинулась ему на грудь, вытирая рот тыльной стороной ладони. Тео призвал стакан и наколдовал туда воды. Гермиона дрожащей рукой поднесла жидкость к губам и выпила половину. Он забрал ёмкость из ослабевших пальцев. В проёме двери появились взволнованные Поттер, Джинни, Лу и Блейз. Лицо Забини было серьёзным, тёмные брови нахмурены, губы сжаты, он вошёл в ванную и наложил Диагностическое заклинание на Гермиону. Диаграмма не показывала то, что он ожидал увидеть. Блейз озадаченно разглядывал графики.       — Это странно, — произнёс он. — Гормональный фон показывает, что ты находишься на третьем месяце беременности, но я не вижу самой беременности.       Он тревожно посмотрел на Гермиону, которая тяжело дышала, её лоб намок от пота. Руки Теодора крепко обвивали её талию, большой палец бессознательно поглаживал живот. Гермиона задрала футболку и посмотрела на своё тело. Она прижала руку к животу, пытаясь ощутить что-нибудь.       — Мамочка? — голосок Скорпи пробился сквозь вату у неё в ушах.       — Пойдём, родной, маме нехорошо, но Блейз её вылечит, — Джинни увела обеспокоенного ребёнка.       — Что с мамой? — упрямо спрашивал Скорпиус. — Я помогу ей.       Ответа Джинни Гермиона не услышала.       — Разреши?       Забини протянул руку к её животу. Гермиона кивнула и убрала свои ледяные пальцы, которые Теодор тут же сплел со своими, согревая. Блейз начал ощупывать её. Когда он подобрался к кромке штанов и надавил, его ударило током, и он резко отдёрнул руки, уставившись расширившимися глазами на её живот.       — Что это было? — спросил он низким голосом.       Гермиона сглотнула. Она тоже это почувствовала. Лёгкий импульс магии. Внутренности сжались от страха, органы будто заволокло морозной коркой. Она судорожно выдохнула и в панике посмотрела на Забини, её дыхание участилось, сердце бешено стучало в груди.       — Блейз? — жалобно протянула она.       Забини поднял голову, морщины рассекли его лоб, он посмотрел на Гермиону с болью в глазах.       — Похоже, ты беременна, — шёпотом произнёс он.       — Нет, — Гермиона часто задышала и попыталась вырваться из объятий Тео.       — Тш-ш, подожди, Гермиона, — пробормотал Теодор, всё ещё обескураженный новостью.       — Нет! Нет! Я не хочу! Это что-то ненормальное! Тёмный ритуал не мог не оставить следа на ребёнке!       Гермиона чувствовала, как к ней подбиралась истерика. Она сама каждый день накладывала на себя Диагностическое заклинание, но золотистый шарик не появлялся, поэтому Гермиона была абсолютно уверена в том, что не может быть беременной. Она отчаянно вырывалась, но Тео сжал её в капкан своих рук и прижался щекой к виску.       — Оставьте нас, — бросил он ребятам.       Забини всё ещё с ошарашенным видом поднялся на ноги и быстро вышел за дверь, закрыв её за собой. Теодор развернул Гермиону на своих коленях, взял её лицо в тёплые ладони и заглянул в глаза, полные паники.       — Тише, Гермиона, успокойся. Дыши со мной. Давай. Вдох. — Её бегающие радужки остановились на лице Тео, и Гермиона глубоко вдохнула. — Вот так, молодец. Теперь выдох. Ещё раз. Вдох. Выдох. Умница, — прошептал Тео, увидев, что паника покидает её.       Когда взгляд Гермионы стал более осмысленным, он удобнее усадил её и снова посмотрел в карамельные радужки.       — Послушай, — облизал пересохшие губы. — Я понимаю твой страх, — тихо начал он. — Но подумай вот о чем, Гермиона, возможно, этот ребёнок не впитал в себя тёмную магию ритуала? Может, он просто настолько сильный, что…       — Что бьёт током любого, кто прикоснется ко мне? — дрожащим голосом перебила его Гермиона.       — Меня не бил, — тихо сказал Тео и завёл руку под её футболку, прижимаясь ладонью к животу. Ничего не произошло. — Видишь?       — Но как это вообще возможно? Чтобы ребёнок в утробе демонстрировал магические способности?       — Помнишь, в дневнике было сказано, что ребёнок должен обладать очень сильным магическим ядром? Скорее всего, у него просто мощная магия, но я не думаю, что она плохая, — он заглянул ей в глаза. — Может, он просто пытался защитить тебя?       — Защитить?       — Угу, — кивнул Нотт и заправил ей локон за ухо, нежно провёл пальцами по щеке.       — Думаешь, тёмная магия не коснулась его?       — Ритуал был тёмным, я не спорю, — Тео говорил тихим, спокойным голосом, боясь её спугнуть. — Но вряд ли он как-то повлиял в этом плане на ребёнка. К тому же, — он криво улыбнулся одним уголком губ, — помнишь вечер перед похищением?       Гермиона кивнула, её взгляд немного потеплел, но лицо всё ещё было напряжено. Второй уголок губ поднялся, превратив улыбку Теодора в полноценную. Мысль, которая тёрлась о край его сознания, наконец сформировалась.       — Я тогда забыл про Противозачаточное, — он закусил губу, глядя в её глаза, в которых вспыхнуло понимание.       Она тоже не вспомнила про это заклинание в пылу страсти, а после они просто уснули в объятиях друг друга. Наутро Тео проснулся раньше и ушёл из убежища, пока Джинни не застукала их в постели. А потом были суета сборов и нападение. Глаза Гермионы расширились, рот приоткрылся.       — Ты думаешь…       — Мгхм, — Тео бросил взгляд на её живот. — Это может быть наш ребёнок, — с придыханием произнёс он.       У него в груди кто-то будто разлил подогретый сахарный сироп, который обволакивал все внутренности, разнося тепло по телу. Он поднял на Гермиону сияющий взгляд, дыхание спёрло. Она посмотрела на свой живот, на котором всё ещё лежала рука Теодора, и положила свою ладонь сверху. Готова ли она к новой беременности? Нет. Хотела ли она ребёнка? Чёрт возьми, она не знала. Скорпи был для неё всем, она не представляла свою жизнь без него. Но что, если… Что, если это ребёнок Д… Даже мысленно Гермиона не могла заставить себя произнести его имя — слишком сильна была боль от всего, совершённого им. Она подняла взгляд на Тео, в глубине его глаз плескались радость, обещание поддержки и неуёмная надежда. Они были вместе всего четыре месяца. Да, конечно, она знала, видела, что Теодор её безумно любил, он показывал это каждую секунду, что был рядом с ней. Именно с ним она чувствовала себя в безопасности. Они понимали друг друга без слов, иногда ей казалось, что они могли читать мысли друг друга, общаясь только глазами. Даже с Драко она никогда не ощущала такого спокойствия. Жизнь с ним была как хождение на острие ножа. Всегда присутствовал риск, что он сорвётся от очередной плохой новости, и Гермиона постоянно была начеку. Но с Тео такого не было. Она прислушалась к себе и почувствовала только глубокое спокойствие и нежность к нему. Её лоб пронзила морщинка, поселившаяся среди нахмуренных бровей. Гермиона протяжно выдохнула через нос.       — Я не знаю, Тео. Я не уверена, — она отвела взгляд на свои коленки.       На его лице промелькнула тень разочарования, он сглотнул и взял себя в руки.       — Я понимаю, — кивнул он. — Если ты решишь… что не хочешь этого ребёнка, мы с Забини найдём способ помочь тебе.       — Спасибо, — выдохнула Гермиона и облегчённо прикрыла глаза.       — Эй, — Тео поднял её лицо за подбородок, улыбнулся и оставил лёгкий поцелуй. — Я люблю тебя.       — Я знаю, — прошептала Гермиона, немного потянув вверх уголки губ.       — Иди ко мне, — он нежно прижал её к себе.       Гермиона приникла к нему и положила голову на плечо. Он ласково гладил её по спине и целовал в макушку. Остров Нурнур, Силли, Англия, 2 октября 2007 года       Джинни вошла в комнату, левитируя за собой поднос с горячим обедом. Она поставила еду на прикроватный столик и села рядом с Гермионой, которая уже неделю лежала в постели из-за плохого самочувствия. Тошнота не отпускала её ни днем, ни ночью, голова раскалывалась. Эта беременность давалась Гермионе намного тяжелее. Блейз приходил каждый день проверять её показатели и приносил зелья от тошноты и Укрепляющее, но они слабо помогали. Её живот за этот месяц значительно вырос в размерах, будто ребёнок почувствовал, что ему дали разрешение, и начал стремительный рост. На диаграммах всё так же не видно было золотистого шарика, и это напрягало Гермиону.       После того, как она узнала, что беременна, прошёл месяц. Гермиона решила оставить ребёнка. Она долго разговаривала с Джинни, обнажая все свои мысли, чувства и переживания, и та успокоила Гермиону, сказав, что они не оставят её одну разбираться с этим. «К тому же я всегда говорила, что Нотт лучше», — ухмылялась Джинни, качая головой. Гермиона сейчас была согласна с ней. Ей было спокойно и уютно в его обществе. Анализируя свою жизнь, она удивлялась, как могла находиться в постоянном напряжении и не замечать этого. У Гермионы было стойкое ощущение, что пелена влюблённости застилала ей глаза, а когда она спала, то явила себе всю кривую, неприглядную правду. Она любила Драко, несомненно, очень сильно, и он любил ее в ответ. Гермиона чувствовала его любовь и заботу, он всё делал для того, чтобы ей и Скорпи было хорошо. И он боролся со своими демонами, отчаянно, неистово. Это Гермиона тоже знала и помогала ему. Но что было бы, если бы он сорвался? Она так этого боялась.       До того, как Драко окончательно бросил пить, Гермиона каждое утро с тревогой уходила на работу и весь день думала о том, придёт ли она в пустую квартиру и проведёт ли эту ночь в поисках парня или в его объятиях. После рождения Скорпи Гермиону немного отпустила тревога, но всё равно очередная статья в газете заставляла её руки мелко подрагивать, а сердце в тревоге биться. Драко приходил к ней в моменты, когда чувствовал, что паника начинает застилать разум, и ей удавалось его успокоить, но всё равно в эти дни она безумно боялась, что он сорвётся.       Ей было так сложно сейчас разобраться в себе. Гермионе было безумно жаль Малфоя, она ощущала груз своей вины и ответственности за всё, что с ним произошло за этот год, но в то же время тот путь, который он выбрал, вызывал в ней огромную злость и обиду, которые жгли её внутренности. Она помнила, каким он мог быть, и то, что с ним случилось, причиняло ей невероятную боль. Если бы рядом не было Скорпи, ради которого Гермиона готова пойти на всё, Джинни и Тео, которые заботились о ней и убеждали в том, что во всём произошедшем виноваты только Жнецы, она бы давно наложила на себя руки из-за чувств, раздирающих её на части.       Она не понимала, как можно испытывать одновременно любовь и жгучую ненависть к человеку. И сейчас она, возможно, носила под сердцем очередного ребёнка от Драко. Или Тео. Гермиона горько усмехнулась. «До чего же я докатилась». Теперь к взрывному коктейлю её эмоций примешивалось ещё и чувство глубокого стыда. Она, как последняя шлюха, бросилась в объятия другого мужчины, будучи замужем, наслаждалась им и, возможно, носила его ребёнка. Чёрт, она даже не знала, от кого этот ребёнок! Ей хотелось истерически расхохотаться. «Мама и папа бы гордились мной», — с сарказмом думала она. Лучшая ученица, умнейшая ведьма своего поколения, Золотая девочка, героиня войны и гнилая изменщица, которая нарушила все свадебные клятвы.       «Боже, почему всё так сложно?»       Гермиона не могла разобраться в своих чувствах к Тео. Он ей нравился, да, бесспорно, она испытывала глубокую нежность к нему. Но достаточно ли этого, чтобы вместе растить ребёнка? Она сомневалась в этом. Не случится ли так, что Гермиона полюбит его любовь к ней, а не его самого? Да и сможет ли она сделать это всем сердцем, открыто и страстно, так же, как когда-то было с Драко?       Она варилась в этом тягучем бульоне из мыслей и чувств изо дня в день, истязая свой бедный разум, но ничего не могла поделать, как и принять какое-то решение. Она любила Драко. Она его ненавидела. Ей нравился Теодор. Была ли она влюблена в него? Гермиона не могла утвердительно сказать и испытывала от этого боль. Ей было стыдно перед Тео за то, что не могла ответить взаимностью на его чувства. Она ощущала стойкое отвращение к себе, понимая, что использует Тео, и потому не заслуживает его любви и преданности. Но ему, казалось, было плевать на это, он просто наслаждался тем, что Гермиона рядом. Теодору было достаточно и такой малости. И от осознания этого Гермионе становилось ещё хуже.       — Опять загоняешься?       Подала голос Джинни, наблюдая за нахмурившейся Гермионой, которая даже не заметила, что та вошла в комнату, улетев в свои мысли. Она моргнула и перевела на Джинни взгляд. Морщинки на лбу разгладились, и Гермиона улыбнулась.       — Просто задумалась.       — О чём? — миссис Поттер поправила одеяло, под которым устроилась Гермиона.       — О том, что не вынесу провести в постели ещё пять месяцев, — растянула рот в улыбке Грейнджер.       — Не волнуйся, они быстро пролетят, к тому же мы с тобой в одной лодке, — она указала на свой живот. — Будем страдать вместе.       — У тебя беременность протекает легче.       — Это кровь Пруэттов, мама всегда так говорила, — грустно улыбнулась Джинни. Гермиона сжала руку подруги. — Тебе нужно поесть.       Грейнджер посмотрела на столик, откуда шёл аромат еды, и принюхалась. Ничего не вызвало чувства тошноты. «Отлично, может, в этот раз я смогу нормально поесть». Она села на кровати, и Джинни поставила ей на колени поднос с едой.       — Это готовила Типпи?       — Ага, — Джинни широко улыбнулась. — Она такая милая. Говорит, что мне не нужно ничего делать по дому, так как я жду наследника, — она закатила глаза.       Гермиона тихо рассмеялась. Ну конечно, для эльфийки, всю жизнь прожившей в чистокровной семье, вопрос наследников стоял на первом месте. Грейнджер, к своему удивлению, съела всё, что принесла ей Джинни, и почувствовала прилив сил.       — Тео не говорил, когда придёт? — спросила она у Джинни.       — Сказал, что вечером будет.       — Хорошо, — улыбнулась Гермиона. — Мне стало лучше. Спасибо. — Джинни только отмахнулась. — Хочу заняться контрпроклятиями, — она отлевитировала поднос на стол и поднялась с кровати. — Передашь Тео, чтобы он сразу зашёл ко мне?       — Конечно, — Джинни хитро ухмыльнулась ей.       Гермиона закатила глаза и с улыбкой вышла из комнаты. У них оставался последний месяц на то, чтобы решить вопрос с ритуалом поиска на крови, и Теодор проводил всё свободное время в библиотеке Нотт-мэнора, чтобы найти что-то, что поможет ему защитить Гермиону и Скорпи, но пока безуспешно. Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия, 15 октября 2007 года       Драко вышел из лаборатории с довольной улыбкой. Зелье, которое он приготовил, убирало побочный эффект от приёма наркотика. Он впервые за последние… Сколько? Он уже и не помнил… Впервые за последние месяцы он чётко увидел лицо матери. И это вселило в него надежду. Значит, он сможет приготовить и зелье, очищающее его организм от волшебной пыли, а следовательно, и шантажа отца. Интересно, где Люциус хранил его и Нарциссы палочки? Драко наблюдал за ним, стараясь задерживаться под дверью кабинета в надежде услышать что-нибудь полезное. Нарцисса рассказала ему о нападении на мэнор, когда Драко был в забытьи после ритуала. Малфой чуть не разнёс восточное крыло в ярости, когда узнал, что там был Поттер. Сраный ублюдок был почти в его руках, но из-за Люциуса Драко проебал момент. Хотелось вырвать отцу сердце, прямо как блядскому Уизелу.       В последнее время Малфой не только пропадал в лабораториях, он начал приводить своё тело, ослабевшее от употребления наркотиков, в норму. Он каждый день делал три круга вокруг мэнора и ряд упражнений, а также вернулся к полётам. Драко хотел быть в хорошей форме, чтобы его тело не изнывало после очередной вылазки на разведку. Результат его радовал. Конечности наполнились силой, руки стали более крепкими, а на живот вернулись упругие кубики пресса. Он очень похудел за это время, но сейчас мышечная масса охотно нарастала на кости.       Он вышел из подземелий и направился в своё крыло, проходя обычным маршрутом мимо библиотеки, большой и малой гостиной и кабинета отца, прислушиваясь, не обсуждает ли Люциус что-то важное в одном из этих помещений. Он старался идти тихо, так как не мог накинуть Заглушающее на свои ботинки, но все равно старые половицы поместья поскрипывали то тут, то там.       Обойдя все помещения и не обнаружив следов отца, Драко направился к его кабинету. И… бинго! Он был там. Малфой осторожно прижался к двери, вслушиваясь в разговор.       — Мне плевать на остальных! Мне нужна грязнокровка! Или её щенок, — рычал Люциус кому-то, кого Драко не мог видеть.       — Уверяю вас, Грейнджер в Ордене, — сказал голос.       Что?! Послышалось? Кто-то произнёс фамилию Гермионы? Драко судорожно сжал кулаки, глаза заметались по резной двери, перебегая с одного витиеватого узора на другой.       — Почему ты так уверен в этом?       — Я наложил на одного парня Следящее заклинание, он привёл меня к какой-то хижине у драккла под задницей, — говорил неизвестный. — Они установили вокруг так много ловушек, что я еле обошёл их все. Но когда смог это сделать, увидел миссис Малфой собственной персоной.       — Не называй её так, эта падаль недостойна носить великую фамилию моих предков, — злобно прошипел Люциус.       — Как скажете, — безразлично произнёс голос.       — Мне нужно место.       — Конечно, они прячут её…       — Не здесь, — шикнул Малфой-старший. — Камины могут прослушивать. После следующего собрания подойдёшь ко мне и передашь информацию.       — Как вам угодно, — сухо произнёс голос.       Характерный треск в камине сообщил о том, что связь прервалась, но Драко стоял ни жив ни мёртв возле кабинета отца. Его будто огрели поленом по голове. В ушах звенело, сердце, бешено стуча, гоняло кровь по организму, дыхание осталось в лёгких и отказывалось выходить наружу. Гермиона… жива?! И отец знал об этом?! Жгучая, беспредельная ярость затопила Малфоя, обрушиваясь на него гигантской волной. Пелена встала перед глазами, пальцы сжались в кулаки, ногти впились в тонкую кожу ладоней настолько, что с них закапала кристально чистая кровь древнего рода. Его трясло, как в лихорадке, он мало соображал, все мысли затопила ненависть к отцу.       Люциус открыл дверь, и кулак Драко моментально, со скоростью молнии, вонзился в его кадык. Малфой-старший упал навзничь, отлетел в противоположный конец кабинета, выронив палочку, и отчаянно захрипел, прижимая руки к поврежденной гортани. Он с ужасом смотрел на то, как его сын медленно, сдерживая кипящую в нем ярость, подходит к нему. Его глаза горели так, что Люциус испугался, он, хрипя и пытаясь вдохнуть, шарил ладонью в поисках палочки, но Драко только отпихнул её ногой. Малфой-младший поставил ноги по обе стороны от тела отца и сел сверху, зажав его руки своими коленями. Люциус выпучил глаза в ужасе. Драко наклонил к нему искажённое яростью лицо, пальцы вцепились в длинные белоснежные волосы и резко ударили голову о мраморный пол. Послышался хруст костей, Люциус попытался застонать, но снова захрипел.       — Где она? — прорычал Драко не своим голосом, растягивая каждую букву.       Его баритон больше походил на рычание животного, чем на человеческий. Малфой-старший в этот момент понял, что никогда никого так не боялся, как собственного сына, которого считал жалким неудачником и слабаком. Он не мог вымолвить ни слова из-за сломанной гортани, но в большей степени из-за безумного ужаса. Драко, не услышав ответа, поднял кулак и с силой впечатал его в аристократическое лицо отца, задержав руку на треснувшей коже, из которой брызнула яркая кровь. Люциус на миг потерял сознание от силы удара, а когда пришёл в себя, увидел в пальцах Драко свою палочку, он навёл её на горло Люциуса, и тот взвыл от резкой боли, когда его кадык встал на место.       — Где она? — снова яростно зарычал Драко.       — Я… Я н-не з-з-наю, — заикался Люциус, ощущая сильную боль в правой скуле и горле.       — Кто это был? С кем ты разговаривал? — спросил Малфой всё таким же рычащим голосом, вперив в отца яростный взгляд.       — Я не знаю, кто это, он шпион в Ордене, я не видел его лица, — захрипел Малфой-старший.       — Вреш-шь, — прошипел Драко, подобно змее. Люциус вспомнил Нагайну и её обеды за их семейным столом.       — Нет! Клянусь! Я не вру, Драко!       Люциус отчаянно забился под тяжестью сына, но Драко только сильнее вдавил свои колени в руки отца, боль в мышцах вызвала новый крик. Малфой-младший наставил палочку на висок Люциуса.       — Нет! Если ты проникнешь в мою голову, я тут же умру! — хрипя, завопил он. — Это зелье! Его принимают все Творцы, чтобы нас нельзя было допросить!       — Ты расскажешь всё, что знаешь о ней, — Драко с силой вдавил кончик древка в веко отца.       Капилляры полопались, заливая глазное яблоко горячей густой кровью. Люциус завопил и дёрнул головой, но Драко уже убрал палочку, чтобы впечатать ещё один кулак в другую сторону его лица. Малфой-старший слабо застонал и выплюнул зуб вместе с кончиком прикушенного языка.       — Я шнаю только, што она шива, — прошепелявил он. Голос плохо слушался его, губы опухли, в больное горло заливалась кровь, вытекающая из откушенного языка. — Это вшё, клянушь.       — Тогда ты бесполезен, — прошептал Драко голосом, так похожим на змеиное шипение Тёмного Лорда, заглядывая в раскрывшийся в ужасе глаз отца.       — Нет! Нет! Пошалуйшта!       Драко схватил отца за израненный кадык и начал вдавливать пальцы в горло. Магия, которая копилась в нём всё это время, забурлила на кончиках пальцев, с шипением пробираясь наружу и под действием воли своего носителя разрезала кожу вокруг подушечек. Люциус хрипло булькал, не в силах произнести ни слова, его лицо было залито кровью, как и утончённая шея. Драко вонзил пальцы прямо в мясо и сжал основание языка. Он с мощью, которой мог бы позавидовать Нунду, рванул на себя отцовский язык, вырывая его из дыры в горле, замахнулся и резко опустил его на ненавистное лицо. Удар. Ещё раз. Ещё. Драко с остервенением молотил по уже безжизненному отцу. Отбросив поганый язык в сторону, он завопил и начал вдалбливать кулаки в то, что осталось от некогда аристократической мордашки Люциуса Малфоя.       Минут через пятнадцать, когда голос окончательно сорвался, а ярость сошла на нет, Драко бессильно повалился на спину, сползая с бездыханного тела человека, которого ненавидел больше жизни. Которому обещал, что вырвет его поганый язык, и выполнил свое обещание. От головы Люциуса осталось лишь кровавое месиво, растекшееся по полу совсем не аристократической лужей. Руки Драко были сбиты до такой степени, что куски кожи повисли на обессиленных костяшках. Кровь родителя, покрывающая практически всё тело Драко, уже начинала превращаться в неприятную корочку, но ему был абсолютно всё равно на это.       Он устало лежал на спине, глядя в расписной потолок богато украшенного кабинета, и тяжело дышал. Из его рта вырвался смешок. Затем ещё один и ещё. И вскоре безумный смех наполнил помещение, становясь всё громче и громче. Малфой катался по полу, держась за живот, хохотал, как гиена, и всё никак не мог успокоиться.

***

      Оранжевые отблески заплясали в тенях комнаты, отвлекая Нарциссу от чтения. Вскинув голову, она подошла к большому окну своей спальни на третьем этаже и посмотрела на территорию поместья. Огромный костер полыхал на заднем дворе аккурат между оранжереями и кустами сирени. Заприметив белую макушку сына, Нарцисса накинула на плечи шаль и направилась к выходу, стараясь идти как можно быстрее.       Драко сидел на земле, согнув колени и положив на них руки. В одной была зажата дымящаяся сигарета, Нарцисса узнала марку, которую курил Теодор, он всегда оставлял про запас пачку-две, когда бывал в мэноре, ещё с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать. Она пыталась отговорить мальчика от пагубной привычки, но тот только отмахивался и усмехался, что всё равно умрёт раньше, чем планировал. Огонь от кострища осветил Драко, бросив на того яркий луч света, и Нарцисса заметила, что он весь в крови. Округлив глаза, она осторожно села рядом с сыном, который, казалось, не замечал, что здесь ещё кто-то есть, и протянула к нему руку.       Inside — Chris Avantgarde, Red Rosamond       — Драко, — прошептала она и повернула его окровавленное лицо к себе.       Он устало глянул на мать, сделал затяжку, пуская дым глубоко в свои лёгкие, и вновь уставился на яркие оранжевые языки.       — Что это? — она кивнула на костёр.       — Отец, — тихим безликим голосом сказал Драко, не отводя глаз от пламени.       Что? Нарцисса повернулась к костру. Он убил Люциуса? Это его кровь или Драко? Она снова перевела взгляд на сына. Что произошло между ними и, главное, как её сын смог одолеть Люциуса, который за последнее время, казалось, стал сильнее в сотни раз? Она изучающе смотрела на своего ребёнка, стараясь разгадать, что за мысли крутятся сейчас в его голове.       — Что произошло, Драко? — так же тихо спросила она.       — Я выполнил обещание, — произнёс он с холодной маской ледяного спокойствия на лице.       «Я вырву твой поганый язык», — в голове Нарциссы всплыли слова Драко, которые он бросил в Люциуса, когда тот впервые явился в мэноре год назад. Рука сама взлетела и прижалась ко рту, удерживая судорожный выдох. Нарцисса не расстроилась из-за смерти мужа, видит Салазар, он был плохим супругом и отцом. Но что же теперь они будут делать?       — Ты свободна, мама. Уезжай во Францию, — так же безразлично произнёс Драко, затягиваясь горьким дымом.       — Поехали вместе, сынок, — тёплая материнская рука легла на окровавленное плечо.       — У меня ещё остались дела, — слабо усмехнулся Малфой.       — Прошу, родной, оставь всё в прошлом, у нас появился шанс на спокойную жизнь, — умоляюще сказала она.       Драко рассмеялся, склонив голову к коленям, язык пробежал по одной щеке, вынырнул изо рта, мазнул по губе и убежал на другую сторону.       — Я останусь, — наконец произнёс Малфой.       — Но почему, родной?       Он посмотрел на неё, и сердце Нарциссы сжалось от страха, когда она увидела в глазах знакомый безумный блеск. Недобрая улыбка растянула его сухие, потрескавшиеся губы. Он подался рукой куда-то за спину и передал то, что находилось в его ладони, матери. Древко с узором из виноградной лозы легло в пальцы Нарциссы, и её глаза округлились, когда она поняла, чья это палочка.       — Потому что Гермиона жива, — прошептал он. Злой, нездоровый смех снова вырвался из его груди, сотрясая плечи. Он облизал губы, дрожа всем телом, и жарко шепнул, приблизив своё лицо к матери: — Эта сука жива, мама.