occultism

- Ну и что это опять такое? Уродец просто. Нос как у слона, глаза…я вообще молчу про глаза. Губищи как полоска. Спрячь ну-ка. – женщина ерошит волосы надо лбом мальчика, стоя напротив зеркала, где отражался худощавый ребенок, насуплено глядя на свое же отражение. – Это отрезать вообще бы надо, но это хоть как-то скрывает твою рожу. Собирайся иди быстрее, иначе опоздаешь. Не ребенок, а наказание. Сынмин молча проглатывает «завтрак» в виде очередной порции низкокалорийных оскорблений, берет рюкзак и отправляется в школу, где досыта наедается тычками одноклассников, а затем идет в столовую, берет свою порцию риса и садится за стол, где со всех сторон слышатся смешки. Пока он разламывает палочки, хихиканья усиливаются, а затем мимо проходит один из старшеклассников и толкает Кима в плечо, заставляя едва ли не лечь грудью на стол и повернуться всем корпусом к обидчику. Однако тот даже не торопится уходить – он с издевкой улыбается и молча уходит. Когда Сынмин молча возвращается к своей порции и загребает комок риса палочками, отправляя тот в рот, смех просто взрывается одним большим шумным хлопком, а мальчик во рту чувствует какое-то шевеление. Он присматривается к рису в тарелке и видит среди еды белые личинки, блестящие своими жирными боками в свету ламп кафетерия. Его тошнит прямо на стол. Дети жестоки. Иногда даже того не осознавая. Но все, что делали с ним одноклассники, понимал каждый. Однако они делали это вовсе не из-за желания поиздеваться. Страх стал для них ужасающей движущей силой, которую сложно было объяснить, как только дети поняли, что мальчик может воплощать некоторые странные вещи в реальность. Чтобы подавить его, все собрались вместе, каждый день придумывая все более изощренные методы доведения его жизни до настоящего Ада. Но истинные мучения ждали его всегда дома. - Ну, что сегодня? – ехидно доносится с кухни вместе с крепким запахом алкоголя, как только мальчик переступает порог дома. – Одежду резали? Учебники в унитаз макали? Мне ведь учитель позвонил сказал, что ты там натворил. Он молча вешает куртку на крючок, снимает промокшие ботинки и оставляет портфель в коридоре. У него очень болит голова, ему сложно держать себя в руках, но он молчит. После «смешной» штуки в столовой его ждал еще один сюрприз, именно тогда в классе у него случилась истерика. Но маме лучше об этом не знать. - Чего молчишь? Язык проглотил что ли? – недовольно продолжает задавать вопросы мать. Секундная тишина, которая прерывается звоном бутылки о стакан, а затем женщина продолжает: - Сюда подойди, позорище, чего там в коридоре застрял? Сынмин нехотя заходит в комнату, с отвращением глядя на пьяного родителя. На кухне снова мусор, грязь, бутылки, бычки от сигарет и все из стандартного ежедневного набора. Отец наверняка вернется поздно вечером, если вернется, значит, самое главное переждать вот этот концерт. - Так что молчим, мм? Объясняться как-то будешь, идиота кусок? - Мне нечего тебе сказать, мам. – честно говорит брюнет, держа руки строго по швам. - А, вот как. – пьяно усмехается женщина, едва сдвигая руку по столу, чтобы протянуть ее в сторону сына, подзывая к себе. Мальчик молча подходит ближе, за что получает грубый рывок рукой, сжавшей волосы у лба с крупной белой прядью по самой середине. – Как же мне надоело уже тебя воспитывать. Лучше б тебя вообще не появлялось. – Ким видел перед собой эти водянистые пьяные глаза, что медленно моргали и не могли сфокусироваться на одной точке. - Ты правда хочешь этого? – шепотом спрашивает мальчик, не чувствуя ничего, кроме зарождающегося внутри страха и желания уменьшиться и ускользнуть от алкогольного дыхания куда-нибудь в щелку как мышка. - Прекрати играть со мной в эту игру. Ты знаешь, как я ненавижу это. – шипит в ответ женщина, лишь сильнее сжимая волосы в дрожащих пальцах. Слезы застывают и на глазах Сынмина. - Ты же знаешь, что нужно только сказать и захотеть. И меня никогда больше не будет. – он шепчет это едва ли не с надеждой, желая, чтобы это все быстрее закончилось. Но вот такая ему предназначена судьба – его желаниям никогда не суждено сбыться, а вот чужие как назло осуществлялись едва ли не по щелчку. По словам матери, его бабушка пожертвовала собой ради этого дара, но пока мальчик ощущал его лишь как проклятье. - Не дождешься, крысеныш. – он ощущает злость, с которой говорит это его собственная мать, и его едва не накрывает волной истерики из-за этого. – Сынмин, Сынмин, слышишь меня? Парень промаргивается, понимая, что его собственная рука сжимает чужие волосы точно так же, как когда-то было и с ним. И голос он слышит больше вовсе не женский – Чанбин с волнением смотрит на него сбоку, а перед Кимом сидит мужчина на стуле, его руки связаны сзади, а ноги привязаны к ножкам стула. Кажется, брюнет слегка увлекся. - Слышу. На чем мы остановились? – больше спрашивает он самого себя, чем остальных присутствующих тут. Последние дни поисков одного из виновников в смерти брата Чанбина наконец-то увенчались успехом. Мужчина, ни о чем не подозревая, приехал по нужному адресу, лишь под конец начав как-то сомневаться в предлоге, по которому его вызвали. Но ребята сработали оперативно, тут же оглушив его и усадив вот сюда – на стул на кухне, где прошли самые яркие годы детства Сынмина. - На том, что он не понял, что мы от него хотим. – Со явно нервничал, так как с каждой секундой ситуация становилась все серьезнее, так как они сбежали со школы, похитили человека, а теперь, кажется, пытают его. Осознание приходило слишком медленно, но ощутимо. Однако не сдать позиции ему помогало присутствие Сынмина. - Понял. Все он понял. – брюнет выпрямляется и выпускает чужие волосы из пальцев. Как и обещал, он помогает Чанбину справиться, потому что он в такой ситуации впервые. – Ты, может, хотел ему напомнить? - Мой брат, он ходил с вами как-то в поход, и… - парень начинает мямлить, все больше порываясь отпустить мужчину и попросить не заявлять в полицию из-за происходящего. - Вы поступили как настоящие дикие звери – мало того, что соврали полиции, так еще и товарища убили. – Ким неожиданно повышает голос, жестко смотря на виновника ситуации. Мужчина с непривычки крупно вздрагивает и даже прекращает свои попытки вытащить свои руки из веревки за спинкой стула. – А сейчас перед вами человек, который на всю жизнь остался со шрамом в душе, потому что его брат умер, но не просто умер, вы над ним издевались, вы его убили, вы убили невинного человека, вы сделали это специально, и даже ни на каплю не раскаялись! - Этот кусок дерьма заслужил того, что с ним случилось. – щетинится мужчина, ощущая превосходство над двумя подростками, даже будучи в таком положении. Ноздри Чанбина раздуваются от гнева, он явно задет этими словами, но в воздух поднимается ладонь, просящая оставаться на месте. Сынмин странно улыбается, не сводя взгляда с обидчика. - О, правда? Ты правда так считаешь? Ты вообще понимаешь, кому ты это говоришь? - Если вы не знаете всей истории, не надо судить людей по-своему. - Ты в суде то же самое сказал, что отделался таким маленьким сроком за убийство человека? – продолжает улыбаться Ким, кладя руку на колено мужчины, из-за чего он ерзает на месте и хмурится. – Скажи еще что-нибудь, ему не хватает совсем немножко, чтобы сорваться с катушек. - Да вы психи что ли совсем?! Я полицию вызову, вы вообще сумасшедшие, вас самих посадят! - Откуда такая уверенность, что ты доживешь? – это звучит отрезвляюще, особенно после того, как брюнет отпускает чужое колено, а в его руке появляется что-то блестящее. Крик разрывает барабанные перепонки, когда отвертка вонзается в бедро мужчины, но Ким даже не моргает. Он оборачивается, чтобы посмотреть на своего пособника: парень все еще испуган, но теперь в его глазах больше решительности. Они встречаются взглядами, как при первой встрече, но теперь Чанбин не отворачивается. - Отпустите меня, ублюдки! Вы что творите? - Проси. – сладко улыбается Сынмин, начиная надавливать на инструмент, найденный в горе хлама дома. - Пожалуйста, отпустите меня! Я ничего не скажу полиции, только отпустите! - паникует тот, но улыбка не спешит покидать лицо Кима. - Нет. – он поджимает губы, мол, прости, друг, очень хочется, но не можем. В глазах жертвы мелькает страх, но это лишь еще больше веселит брюнета. Он наслаждается ситуацией, словно подпитываясь ощущениям. Густая кровь медленно начинает скапливаться маленькой лужицей на пыльном полу под стулом, а сам подросток проворно продолжает вдавливать отвертку в напрягшиеся мышцы. - Я сделаю все что нужно, просто отпустите меня уже! Убери эту хуйню! – уже хрипло кричит мужчина, дергаясь всем телом, но, кажется, кто-то очень хорошо вязал узлы в школе при подготовке. - Все? Тогда верни мне брата. – неожиданно для всех подает голос Чанбин, делая шаг в сторону сидящего. – Верни мне брата, и мы тебя отпустим. Что, не получится уже, да? – вскипал он, шумно втягивая носом воздух. Сынмин ощущал эту зарождающуюся ярость, вспоминал все бессонные ночи парня, что не мог нормально спать из-за кошмаров. Как он прижимался к его худощавому телу в поисках защиты, но никак не мог дать ему понять, что прошлое нужно отпустить. Он обещал помочь с местью, он это и сделает. - Да что ты заладил с этим братом, мальчик? Он уже умер, причем давно, забудь об этом уже! – морщась от боли, завывает жертва, но вдруг комната погружается в тишину, оставляя лишь эхо от звонкой пощечины, заставившей мужчину замолчать. Чанбин потрясенно смотрит на свою руку, которой только что произвел удар. - Тебя тоже убьют, дядя. Поэтому ты тоже забудь об этом. И о тебе тоже никто не вспомнит. И ты тоже кусок дерьма. И поступим мы с тобой так, как ты этого заслуживаешь. Но самое грустное в этой истории будет то, что никто не будет в этом виноват, - Сынмин подходит к своему напарнику и встает к нему плечом к плечу. – Просто так получится. Просто умрешь. Он кладет свою руку на предплечье Со и с улыбкой кивает, подталкивая вперед, словно не к убийству подталкивает, а к тому, чтобы парень разрезал торт. - Как мне это нужно сделать? Я не знаю. – шепчет он под аккомпанемент копошения жертвы перед ним. Сынмин кладет ему руку на спину, успокаивающе поглаживая его по напрягшимся мышцам. - А как ты хочешь? - Никак не хочу. - Ну, так не бывает, как-то надо хотеть. – терпеливо шепчет в ответ брюнет, словно они обсуждают совершенно повседневные вещи между собой. - На биологии говорили, что при повреждении сонной артерии человек может умереть. - Спасибо Минхо-щи за такой полезный материал. Давай проверим на практике? Сонная артерия находится вот тут. – Мин чуть приподнимается на носочки и потирается носом о чувствительное место на шее парня, мгновенно вызывая у того табун мурашек вдоль позвоночника. Чанбин шумно выдыхает через нос и напрягается еще сильнее. Смешанные чувства начинают одолевать им все сильнее. – Закончи то, что нужно закончить. – сухие губы прижимаются к яростно бьющейся жилке на шее, и это активирует спусковой крючок механизма. Бин и правда чувствует себя сумасшедшим, он тянет руки, перепачканные в крови, к воротнику рубашки парня, чтобы прижаться к его губам сильнее, на что тот расслабленно приоткрывает рот, впуская язык внутрь. Безобразие, оставшееся в той комнате, словно в миг исчезло, оставляя этих двоих наедине друг с другом. Больше ничего не существовало в тот момент: так правильно вплетающиеся в волосы на затылке пальцы, губы, мажущие по обнаженным плечам, горячее дыхание в области шеи, первый приглушенный стон, стоило длинным пальцам лечь на выпирающее через школьные брюки возбуждение. Наконец-то он отпустил себя и то, что его так долго гложило, нарушил все свои внутренние запреты. Ощущая простреливающее до самых пальцев ног удовольствие, Чанбин судорожно хватает ртом воздух, словно бежал трехдневный марафон без остановки. Его неожиданно начинает клонить в сон, видимо, из-за пережитых в течение всего дня эмоций. Но Сынмин не спит. Он оставляет еще один сухой поцелуй на его губах, натягивает нижнее белье и обтирает их обоих дочиста своей порванной рубашкой, прежде чем его партнер по преступлению провалится в полутревожный сон прямо в старой кровати брюнета. Шлепая босыми ногами по полу, хозяин дома доходит до кухни, где наконец-то произошло возмездие, и тихо прикрывает дверь в комнату, запирая ее до щелчка. Как-то неожиданно приходит осознание, что впереди у них остался лишь один пункт плана. И с ним получится сложнее всего.