Доживём до понедельника

Сон был каким-то прерывистым. Опять снилась Маша. Всё такая же спокойная, уверенная, всё такая же замужняя. Но в его снах уже много лет они не переставали быть в каких-то странных отношениях. Да, она была замужем, но он знал, что всё равно любит она его, и тянется к нему, снился секс — тот самый комфортный и нежный, какой бывает только во снах или в долгих отношениях, когда уже нечего стесняться, когда чужое тело становится таким родным, таким своим… Этого так не хватало и так больно ранило. И было ещё больнее оттого, что Серёжа сам её бросил. Сам пресытился. Сам разлюбил. Но не смог смириться с этим. Потому что казалось, что именно с ней ушла его вера в добро, в любовь, в себя. Ушла не сразу, а капля за каплей годами вытекала из его жизни. Вместе с попытками построить отношения. Сначала серьёзные, потом не очень, потом просто забросить эту затянувшуюся стройку. И просто решить для себя: я хочу снимать. Но эти попытки не отменили жажды тепла, просто присыпали её метровым слоем пепла, заглушили, настолько, что ощущение одиночества казалось единственно возможным и правильным. Но после этих снов ему приходилось вспоминать, что однажды сделанный выбор бывает необратим. И появлялся ещё один страх — делать выбор. Сразу из глубин памяти начинали всплывать и чьи-то слова, сказанные в его адрес: — чтобы уходить, нужно знать куда уходить… — может быть, пока не поздно вам выбрать что-нибудь другое… — есть много других вариантов… — …и да, мне интереснее с теми, кто хорошо понимает… — …зачем мне тратить своё время. — …и, конечно же, неправильно… — может быть вам взять тайм-аут? — вы что-нибудь конкретное спросите? Поэтому, дорогие леди и джентлманы, больше не будет жарко, тепло расходуется с каждой минутой, но и не накапливается заново. Значит, больше не будет жарко. Все же знают, что лето заканчивается через три месяца. Это так неизбежно. На что вы можете сказать: — Да, но это лишь природное явление, физика, химия или что там ещё… явление одним словом… Я бы, наверно, ответил: — Все хотят конкретных ответов и конкретных действий. Посмотрите, вокруг совершенно конкретный мир и люди конкретные, а значит три месяца — ни больше, ни меньше. Вы бы спросили: — А как же свобода? Тогда бы я попросил уточнить: — Какая свобода? — Выбора. — Как будто это возможно: сделать выбор, и лето никогда не закончится. — Наверно, возможно. — Но как? — Просто выбрать нужную дверь. — Но их так много. Дверей. И никогда нельзя быть уверенным, что, желая попасть туда, где тепло, ты не попадёшь в вечную зиму. Свобода выбора не предполагает выбор судьбы, лишь выбор двери. — Нужно довериться своим чувствам. Пойти туда… — Не знаю куда… — Остановиться на секунду… — Взять тайм-аут, да-да, я где-то это уже слышал… — Сделать выбор… — И, конечно же, неправильно… — Почему ты так говоришь? — Потому что однажды я сделал выбор. Мне казалось, это самый удачный выбор из всех, а потом прошло «три месяца»… — И что? — Лето закончилось. И зима наступила… А конкретные люди за той самой дверью, которую я выбрал, потребовали расплаты, оказалось, что за любой выбор ещё и нужно платить. — Чем платить? — Собой. Своей радостью и болью. Люди за дверью, которую ты выбрал, отныне будут властвовать над всем в твоей душе. Разница лишь в том, что если это неправильная дверь, твою боль нечем будет излечить, и радости твои будут мелки и никчёмны. Кто-то сказал, что «нет неверной дороги, есть разные пути». Такие утешительные слова. Это значит, что по какому бы пути ты не пошёл, всё равно достигнешь нужной цели. Боюсь, мне трудно в это поверить. Я вот выбрал неверную дорогу, которая привела меня в лес, и чем дальше иду, тем он становится гуще и, выхода, похоже, что нет. О, а если бы вновь можно было вернуться к тому перекрёстку! В тот коридор с этими чёртовыми дверями!!! Но, чтобы уходить, нужно знать, куда уходить… Вот так то, дорогие леди и джентлманы.» «Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция — Баррикадная» — Балин! Серёжа встревоженно вскочил и вылетел из почти закрывшихся дверей. Юля уже во всеоружии сидела в рубке и пила кофе. Серёжа вяло помахал ей. — Привет! Чё-как? — Хочешь народную мудрость? — Давай. — Понедельник — день тяжелый. — Неплохо, — улыбнулся Серёжа. — Оригинальность — моё второе имя. — А моё — забывчивость. — Чего забыл? — Забыл не выйти на Пушкинской. Юля озадачилась. — А как же… Серёжа улыбнулся, чмокнул Юлю в затылок и сел за пульт. — Ого, сегодня даже не опоздал никто. Актёры активно разминались на сцене, Захарьин, как успел заметить Серёжа, сидел в фойе и делал вид, что его не существует. Женя следила за отстройкой инструментов. Работа кипела. Почти как всегда. Но ощущение, что пружина сжалась до упора, уже звенело в воздухе самой высокой нотой. — Ребят, готовы? — Женя села рядом с рубкой. Серёжа и Юля кивнули, и Женя продолжила уже для всех. — Пойдём с самого начала с остановками, заряжайтесь. Можем? Актеры замычали из-за кулис. Серёжа выключил свет в зале. Прозвучали первые гитарные аккорды. И женский голос медленно и вкрадчиво запел: «Ненужный кто-то за окном Стоял и требовал любви. Я всё оставил на потом, Я говорил себе: Не за что биться, Нечем делиться, Всё об одном…»