У-веселительная неделя

— Прекрасное далёко, не будь ко мне жесто-о-око, не будь ко мне жесто-о-око, жестоко не будь… «Мясо» — земные адаптации галактических технологий нравятся ему больше и больше — нарезается на тонкие полоски лёгкими взмахами ножа. Вжик! Вжик! Вжик! Уноси готовенькое! У напевает прилипшую мелодию — Кира всё время пеняет ему, что он слишком старомоден. Ну, конечно старомоден, он же благородный космический пират! Как тут не быть старомодным! Дверь в жилой отсек открывается. У, не оборачиваясь, говорит: — Игорь, ты рановато, еда ещё не готова… — Это я. У резко оборачивается. На пороге в отсек стоит Алиса, и вид у неё крайне удручённый. Под глазом, вероятно, причина — здоровенный синяк. Рукоять ножа, даром, что из цельного металла, угрожающе хрустит под давлением кулака У. Он медленно вдыхает, осторожно выдыхает и кладёт нож. Поднимает руки, как бы показывая, что в них нет оружия — старая привычка при виде женщин с фамилией Селезнёва. — Алиса. Кто? Бросив рюкзак на пол, та мотает головой. — Какая разница. Где заживляющий спрей? В смысле, какая разница? — Нет, ты уж мне ответь, моя дорогая, — У подпускает мёда в тон своего голоса. — Должен же я знать, кого осимметричить подарочком. Он вытирает руки о фартук — бактерицидное покрытие, мгновенная самодезинфекция ткани после использования, вещь! — и достаёт с полки спрей. Подумав, берёт пачку охлаждающего агента синего цвета — так Алисе будет менее больно. — Не надо никого… Осим… Осимметричивать, — она хмурится, глядя на него снизу вверх с дивана, куда забралась, подобрав ноги под себя. — Я заслужила. У садится рядом, хлопает себя по коленям. Алиса ложится лицом кверху, кладёт затылок ему на бёдра, смотрит доверчиво — и на мгновение у него заходится сердце. «Пап, почитай мне сказку?» Больше сотни лет прошло, а боль острая — как будто это случилось вчера. «Ваша дочь оказала сопротивление сотрудникам правопорядка, поставив их жизни под угрозу. В качестве самозащиты они открыли огонь на поражение. Мне жаль». Алиса чутко замечает его потухшие глаза — перехватывает руку за запястье, прижимает ладонью к своей щеке. — Дыши, пап. У покорно делает вдох. Потом выдох. Алиса внимательно за ним наблюдает, взгляд цепкий — попробуй не послушайся. — Я дышу. — Я вижу. У неё голубые глаза Ины. Яркие, ясные — только без серебряного ободка у радужки. У никогда не насмотрится. — Дышу же. — Вижу! Ещё дыши. Тонкие пальцы сдавливают живое запястье там, где на втором уже начинается крепление протеза. Много лет прошло. Ничего не исправить. — Я просто хочу защитить тебя, понимаешь, крысёныш? Алиса улыбается. Она знает, как он ценит этих умных зверьков — на его планете такие были чуть ли не единственными компаньонами шахтёров. Земные крыски тоже чудесные — такие же живучие и находчивые. — Конечно, пап. Но всё в порядке, правда. «Всё в порядке, пап. Со мной друзья, я не пропаду. Это ради нашей свободы!» У горько смеётся — ничего не может с собой поделать. Алиса трётся щекой о его ладонь. — Я здесь. Я рядом. — Расскажи. Он вздыхает — и заносит над её фингалом заживляющий спрей. Алиса жмурится, как настоящий крысёнок на ярком свету, непривычном глазу того, кто долгое время проводит под землёй. У давит на разбрызгиватель и тут же прижимает к мокрой коже охлаждающий агент. Алиса шипит от боли и накрывает его руку своей. — Да всё нормально. Просто шла, задумалась — а Шк-Хен-И как тронет меня за плечо! Ну я и… На автомате… Он испугался и ударил в ответ. Всё. У вздыхает. — Камешек к камешку — и шахта обвалится, Алиса, сколько раз говорить? Эх… Вся в мать. Алиса пристыженно отводит взгляд ему в живот. У гладит её по голове протезом и осторожно забирает здоровую руку. — Прости. — Да я-то что? — У мягко улыбается. — Игорь расстроится. А я… Хорошо, что никого не покалечила, крысёныш. В прошлый раз было хуже. Алиса краснеет. — Кости у всех остались целы, да. Он вздыхает. — Ты — Кирина дочка. — И твоя. Каждый раз — маленький провал в сердечном ритме. Но слышать это он готов ежеминутно до конца своих дней. — И моя. Алиса смеётся — отголоском сигнальных колокольчиков к концу смены на шахтёрской планете, откуда он родом. Отголоском смеха Ины. Но чтоб он никогда больше не видел солнечного света и света звёзд, если Алиса — всего лишь замена. — Вставай, крысёныш. В наказание поможешь мне с готовкой. — Да разве ж это наказание?.. — А ну цыц! Они смеются — и на этот раз смех У искренний. Как его родительская любовь.