Дᴏᴧᴦий ᴨуᴛь дᴏʍᴏй

Ты ʙᴄᴨᴏʍниᴧ ʙᴄё. Оᴄᴛыᴧᴀ ᴨыᴧь дᴏᴩᴏᴦи. А у нᴏᴦи хᴧᴏᴨᴏчуᴛ ʍуᴩᴀʙьи, И ϶ᴛᴏ — ᴛᴏжᴇ ʍиᴩ, ᴏдин иɜ ʍнᴏᴦих, Еᴦᴏ нᴇ ᴛᴩᴏнуᴛ ᴦᴏᴩᴇᴄᴛи ᴛʙᴏи. Кᴀᴋ ᴩᴀɜᴦᴀдᴀᴛь, ᴏ чёʍ бᴏᴩʍᴏчᴇᴛ ʙᴏɜдух! Зᴀчᴇʍ ɜᴀᴋᴀᴛ ɜᴀнᴏчᴇʙᴀᴧ ʙ ᴧиᴄᴛʙᴇ! И ᴇᴄᴧи ʙᴇчᴇᴩᴏʍ ʙɜᴦᴧянуᴛь нᴀ ɜʙёɜды, Кᴀᴋ ᴩᴀɜыᴄᴋᴀᴛь ᴄᴇбя ʙ ᴦуᴄᴛᴏй ᴛᴩᴀʙᴇ! © Иᴧья Эᴩᴇнбуᴩᴦ ———————————————————————————       Распахнув настежь массивные мраморные двери одной из дворцовых комнат, Мирана пригласила девушку войти. То была великолепная королевская гардеробная.       — Зачем мы здесь, Ваше Величество? — удивилась Оливия, рассматривая помещение.       — Сейчас я объясню… — ответила та, торопливой поступью проходя в другой конец комнаты. — Когда мне пришлось напоить Шляпника зельем Забвения, я предусмотрела, что мне не стоит делать его очень сильным. Я ожидала, что твоя мама вернётся обратно и сумеет развеять эти чары. Но она никак не возвращалась… А между тем, в Стране чудес остались вещи, напрямую связанные с ней.       Не без подобающего себе изящества Белая Королева отворила красивые дверцы одного шкафа и грациозно указала на его содержимое:       — Взгляни сюда.       Последовав просьбе Мираны, Оливия тоже прошла к шкафу и заглянула внутрь. На милых перламутровых вешалках висели шесть прекрасных платьев разнообразных фасонов: пышное медово-золотистое с дивными оборками, длинное небесно-голубое с сизой подволокой, элегантное из жемчужного атласа (о, как оно было чудесно!), орхидеево-лиловое с беспорядочно, но красиво вшитыми в него украшениями, цветасто-яркое (пожалуй, самое необычное) и, наконец, последнее… Травянисто-зелёное, усеянное чудными узорами с аккуратно прикреплённой к нему маленькой шляпкой того же цвета.       — Ух ты… — восхищённо прошептала девушка, во все глаза любуясь на наряды.       — Всё это твой отец сшил для Алисы. — пояснила королева.       Затем она тихо проплыла от шкафа к туалетному столику и извлекла из его ящичков какую-то маленькую коробку. Отведя восторженный взгляд от прелестных нарядов, Оливия медленно подошла к Миране и заглянула в эту коробочку. На её тёмном бархатном дне покоились очаровательные лавандовые митенки, которые, не иначе, предназначались для тонких и изящных рук Алисы. Также, сверху перчаток лежала бабочка, крылья который вдоль и поперёк были увенчаны чистейшими сине-голубыми бриллиантами. Аккуратно изучая чуткими пальцами ребристую поверхность украшения, девушка едва слышно ахнула и что-то пробормотала, любуясь дивной подвеской.       — Нельзя было допустить, чтобы они попались ему на глаза. — грустно изрекла Белая королева.       — Но почему?       — Как я уже сказала, зелье не было сильным. Любая вещь, любое слово могло нарушить его действие. Воспоминания могли вернуться к Терранту. Никто не знает, чем бы это всё могло закончиться. Поэтому, я приказала незаметно изъять всё то, что каким-либо образом могло касаться твоей матери. Не должно было оставаться ни одного напоминания о ней. Также, я запретила всех упоминать о Алисе в его присутствии. Для его же блага.       Тут к Оливии пришла логичная догадка. Она неуверенно пробормотала:       — Но… Я всё-таки нарушила действие зелья.       — Верно. Его воспоминания начинают возвращаться.       — А противоядия для этого снадобья нет? Ведь тогда бы всё могло стать гораздо проще…       — Увы, этот процесс необратим. Я могла бы что-то придумать, но боюсь, экспериментировать сейчас нельзя. Разум твоего отца повреждён. Мы не можем позволить ситуации усугубиться.       На глаза девушки навернулись слёзы. С предательской дрожью в голосе она спросила:       — Я могу ещё что-то сделать?       Сочувственно глядя на Оливию, Мирана ободряюще улыбнулась и успокоила её:       — Не печалься понапрасну. Можешь.       Внезапно в коридоре раздался какой-то звон, словно разбилось что-то стеклянное, а затем последовали чьи-то неразборчивые возгласы. Девушка удивлённо оглянулась на открытые двери, в которых никого не оказалось, затем вопросительно посмотрела на Белую королеву. Та прикрыла веки, тихонько вздохнула и улыбнулась:       — Кажется, они уже здесь. И, обратив свой взгляд за спину Оливии, она кого-то ласково позвала:       — Милые мои, довольно вам тесниться у входа! Идите скорее сюда!       Не понимая, кому было адресовано это приглашение, Оливия снова обернулась и выжижающе уставилась на дверной проём. Оттуда несмело выглянул какой-то пухлый мальчик, затем его кто-то толкнул и он вышел вперёд, пререкаясь со своим собеседником, что оказался его точной копией.       — Это он разбил статую! — недовольно воскликнул тот странный пришелец, что вошёл в комнату первым.       — Неправда! Он разбил! — так же недовольно возразил второй.       Моргая и недоумевающе глядя на близнецов, девушка увидела и Белого Кролика, что нервозно заламывал свои лапки и был одет в синий пиджачок, идеально сидевший ему по размеру, и маленькую мышку, что вбежала в комнату так решительно быстро, что буквально уже через секунду сидела на одном из туалетных столиков, недоверчиво глядя на Оливию своими огромными чёрными глазами.       Последним из-за проёма выглянул изрядно потрёпанный на вид заяц и, подпрыгивая и спотыкаясь, вскочил на бархатную софу, что стояла рядом с девушкой, и начал приветствовать её крайне энергичным рукопожатием, громко восклицая:       — Пришла! Пришла! Ты будешь пить с нами чай!       — Ох, Текери, чай подождёт. Прошу, не нужно ломать нашей гостье руки. — мягко, но не без укоризны сказала Мирана.       Заяц прекратил неистово трясти руку Оливии и, глупо захихикав, весело спрыгнул с софы.       — Кто вы? — удивлённо рассматривая всех присутствующих, поинтересовалась девушка.       — Друзья Шляпника! — всё так же настороженно глядя на Оливию, отозвалась мышь. — Что-то ты не похожа на дочь Алисы!       — Она вся в отца… — робко сказал Белый Кролик.       — Точно-точно! — подхватили в унисон близнецы.       Девушка смущённо посмотрела на Белую королеву. Та снова улыбнулась и сказала:       — Им обо всём уже известно. Они помогут тебе. Вместе вы сумеете вернуть Шляпнику полноценные воспоминания.       — Подождите… — возразила Оливия. — Мне кажется, нам стоит подумать, как помочь моей матери вернуться сюда. Она лучше всех сумеет дать моему отцу себя вспомнить!       Мирана погрустнела.       — Ты же знаешь, мы уже пытались это сделать. — промолвила она. — Но я приложу все усилия, чтобы как можно скорее разобраться с этим. А ты и все те, кто здесь собрался, должны заняться Террантом. Вернее, его памятью.       Девушка молчала. Ещё никогда в жизни она не сталкивалась с такой странной, нелепой и по-своему сложной задачей: вернуть родному человеку его собственные воспоминания. Но королева верно указала на ключ к её решению. И пусть мастер шляпных дел был безумен, а от того в этой ситуации нужно быть действовать практически вспепую, но… Кто сказал, что это не решение?       Тщательно над этим поразмыслив Оливия пришла к определённому выводу. Затем она аккуратно сняла свой подарок — грантовый кулон и, положив его в карман своего импровизированного камзола, взяла из коробки материнское украшение, бережно одела его себе на шею. А затем, торжественно оглядев окружающих, твёрдо сказала:       — Я сделаю всё, что только смогу. Слишком долго у меня не было отца, чтобы я позволила себе не дать его обрести теперь.       С гордой улыбкой на девушку, Белая королева одобрительно кивнула.       — Ты действительно дочь Алисы. Я думаю, ей определённо есть чем гордиться. — с лёгкой патетичностью заключила она, пока Мальямкин недовольно ухмылялась.

***

             В таинственном лесу Тум-тум небо всегда было невероятно красивым… А резные листья, что вечно срывались с высоких ветвистых деревьев, всегда кружились в своём медленном зачарованном танце, позволяя проницательным глазам какого-нибудь случайного прохожего как следует насладиться этим танцем. И ласковая мелодия бурной реки вдалеке, и золотистая рябь от мягких лучей искристого солнца… Всё это совершенно незаслуженно оставалось без внимания человека, что сидел под одним из деревьев и ничего этого не замечал.       Взгляд его больших изумрудных глаз блуждал в каком-то неземном пространстве, исцарапанные и измазанные в краске руки были нервно сцеплены в замок, напряжённые алые губы крепко сжаты, а потрёпанная временем шляпа покоилась рядом с его ногами на сухой траве.       Террант сидел и думал. Думал он обо всём, что с ним было. Размышлял о том, чего с ним никогда не случалось. Вспоминал все те лица, что он видел каждый день, всех тех людей, с которыми он общался… Среди всего этого круговорота воспоминаний мастер всё никак не мог уцепиться хоть за что-то, что проливало свет на то воспоминание о златовласой незнакомке. Он ведь нигде не видел её прежде…       Шляпник усердно воскрешал в памяти всех женщин, что только мог видеть в своей жизни. Да, многие из них были довольно милы и прелестны: голубоглазые красавицы с кукольными личиками, кокетливые чаровницы с хитрыми улыбками пухлых губ, тихие скромницы с рассыпанными по всему лицу чудными веснушками, очаровательные нежные леди и пышнотелые дамы, что всегда так сильно наносили на себя румяна… Но он никогда не влюблялся ни в одну из них. Сердце его всегда бережно хранило чувство к иной. Вероятно, к той, что была лишь волшебным миражом в его глазах… Нет, он её никогда не видел.       Но откуда же тогда могло быть то несуразно знакомое воспоминание?       Оно сумело явиться к Терранту, только когда он познакомился с Оливией. А кем была она? Кем была эта бойкая девушка, что так удивительно походила на него?       «Я… не совсем местная. Сойдёмся на этом» — вспомнил он её слова, что были сказаны при их первой встрече.       Не местная. Значит, не здешняя. Значит, не отсюда. А откуда же тогда? Подземье всегда было для всех его обитателей единым миром, где никто не разделялся на каких-нибудь «местных» или каких-нибудь «неместных». Уж не существует ли другого мира? Нет, это было бы слишком кардинально, чтобы кого-то искать и что-либо узнавать… К тому же, никто Терранту никогда не говорил о существовании второго мира. Не говорил… Именно! Получается, нельзя ничего отрицать! И снова эти тайны…       Одолеваемый тихим отчаянием и невыразимой душевной усталостью, мастер медленно прикрыл тяжёлые веки и приник головой к толстому стволу дерева. Он уже едва выдерживал всё то, что ему довелось пережить в этой абсурдной, противоречивой и до крайней нелепости беспорядочной жизни… Все теперь казалось ему глупым и безнадёжно неразъяснимым. Был ли выход из этой непроглядной тьмы? Это уже было совсем не важно.       — Довольно живописное место, чтобы насладиться лесной прир-родой, не находишь? — послышался приятный раскат бархатистого голоса.       Открыв потускневшие глаза, Шляпник утомлённо огляделся по сторонам. Там, вдалеке, где виднелась низкая голая ветвь старого дуба, лениво размахивая пушистым хвостом, вальяжно расположился огромный полосатый кот.       — Ну, здравствуй. — слабо растянув губы в улыбке, поприветствовал Террант Чешира. — Вот уж не ожидал твоего появления здесь.       — Др-руг мой, ты недостаточно далеко забрался, чтобы я тебя не нашёл. — блеснув огромными бирюзовыми глазами, промурлыкал усатый.       После некоторой паузы мужчина с горькой усмешкой покачал головой и меланхолично пробормотал:       — Пора бы мне уже свыкнуться с твоей дурной вездесущестью.       — Ах, перестань. — оттолкнувшись от ветки, хитрый собеседник воспарил в воздухе и приблизился к мастеру вплотную. — Никто же не виноват, что мне одному тут повезло быть котом.       Устало глядя на Чешира, Шляпник раздумывал, что ему ответить. Затем в безысходности вздохнул и сказал:       — К чему эти разговоры? Говори прямо, зачем ты сюда явился.       — Почему обязательно должен быть какой-то повод, чтобы я хотел с тобой поговор-рить?       — Потому что слишком хорошо я тебя знаю, шелудивый ты прохвост.       — Обижаешь… — досадливо протянул полосатый, недовольно взирая на мастера. — Разве так обр-ращаются с теми, кто хочет сказать тебе кое-что важное?       Унылый взгляд Терранта в один момент переменился на заинтересованный. Внимательно прищурившись, мужчина недоверчиво спросил:       — А тебе есть, что сказать?       — Есть, если ты хочешь что-то услышать. — лукаво ответил в свою очередь Чешир.       Затем он шустро растворился в воздухе и в следующую секунду оказался чуть поодаль от мастера, лениво растянувшись на одной из толстых дубовых ветвей и манерно проговорив:       — Ты ведь помнишь Оливию, не так ли?       — Я помогал ей шить платье.       — Это мне известно. — продолжал мурчать усатый, с нарочитой внимательностью рассматривая опадающие листья. — Когда руки людей, связанных определёнными узами, выполняют такую искусную работу, на это всегда так пр-риятно смотр-реть. Девчушка-то и впрямь талантлива, вот уж не ожидал…       — Подожди! — одним рывком вскочив на ноги, перебил кота Шляпник. — О каких узах ты говоришь?       Переведя взгляд, в котором читалось что то насмешливо-сострадательное, Чешир оглядел мастера шляпных дел с головы до ног. Взъерошенные медно-рыжие волосы, горящие острой интригой ярко-зелёные глаза, бархатный сюртук насыщенного винного цвета и гармонично примыкающие к нему швейные принадлежности на кожаном ремне, расположенном от плеча до пояса… Террант стоял и во всё больше растущем нетерпении ждал ответа.       — Ты случайно никогда не пробовал носить жакет? Уверен, он тебе пойдёт гораздо больше, нежели твоё нынешнее одеяние. — скромно подметил кот, завораживающе уведичив свои зрачки и невинно подложив мягкие лапы под морду.       Понимая, что усатый в своей привычной вредной манере начинает менять тактику разговора, Шляпник раздражённо вздохнул и, сморщив нос, пренебрежительно отозвался:       — Неужели я должен унижаться перед тобой, чтобы ты ясно мне ответил?       — К чему мне тебе на что-то отвечать? Спроси всё это у девчонки. — не переставал жеманничать Чешир. — Я-то уж мало чего знаю… И про неё, и про Алису. Они обе такие занятные личности… Я был бы даже не пр-рочь что-нибудь с ними продебатир-ровать.       Сердце Терранта пропустило один удар.       — Алиса… — едва слышно шепнул он, зачарованно уставившись перед собой. — И снова это имя…       Простояв так в задумчивой оцепенелости несколько мгновений, мужчина сумел что-то осознать и, провокационно взглянув на кота, поговорил:       — От тебя всё равно ничего дельного не дождёшься… А вот от Её Величества вполне себе!       А затем сорвался с места и стремглав бросился из лесной чащи, напрочь забыв о своей излюбленной шляпе, оставленной им у корней ветвистого дерева, под которым он сидел.       Чешир, что в это время лишь удовлетворённо посмотрел убегающему безумцу вслед, медленно подплыл к цилиндру и скучающе ему проурчал:       — Как жаль, что шляпы котов нынче не красят. Ах, мода… Наивысшая форма безобразия! Огорчительно и кр-райне оскорбительно!

***

      Грустно сидя на крыльце около отцовского дома, Оливия, нахмурившись, что-то апатично вырисовывала палкой на земле. Вместе со всей чудной компанией, состоящий из Белого кролика, Мартовского зайца, близнецов и Сони Мыши, она обошла все те места, где только могла найти Шляпника. Девушка изучила всю огромную торговую площадь, где первый раз его и встретила, заглянула в пустующую мастерскую, где минувшей ночью было восстановлено её дивное платье, теперь пришла и к его дому, куда её привели все вышеперечисленные создания. Мастера шляпных дел нигде не оказалось. Оставался один вариант: пойти к дому всей его семьи, о котором ей тоже уже рассказали.       Семья отца… Так странно. Выходит, это теперь была и её семья? Но заявлять о себе было ещё слишком рано и неправильно, Оливия прекрасно это понимала. Понимала она и то, что Террант, вероятно, ушёл куда-то очень далеко, туда, где его едва ли кто-то смог найти. Поэтому, искать его именно сейчас не было какого-то смысла. Была лишь лёгкая тревога, которая, судя по всему, распространялась не только на Оливию, но и на Мальямкин.       — Ну где же его носит? — с какой то плаксивостью в голосе спросила мышь.       Неохотно поднявшись на ноги, девушка удручённо огляделась по сторонам и мрачно сказала:       — Хотела бы я это знать. Думаю, мне стоит вернутьсяться во дворец. Но боюсь, что я ещё очень плохо знаю здешние места. Укажете мне верную дорогу?       — Сама её найдёшь! — обиженно бросила Соня.       Удивлённо вздёрнув брови, Оливия обернулась и с недоумением уставилась на мышь. Та, насупившись, сердито глядела на неё исподлобья. В следующий момент девушка медленно подошла к Мальямкин и, близко к ней наклонившись, недовольно спросила:       — В чём дело?       — Совершенно ни в чём! — послышался раздражённый писк.       — Ах, вот как… И всё-таки, чем же я тебе не угодила?       — С чего это ты так решила?       — Вижу, как косо ты на меня смотришь. Неужели я перед тобой как-то провинилась?       — Дамы, давайте вы не будете… — неуверенно встрял в напряжённый разговор Белый кролик, но так и не договорил.       — Ничем не провинилась! Просто ты мне не особо нравишься, вот и всё! — возмущённо выпалила мышь, перебивая МакТвиспа. — Почему я должна верить тому, что ты дочь Алисы и Шляпника? Может быть ты самозванка! Явилась неизвестно откуда, а мы с какой-то стати должны тебе верить! Ещё чего!       Ошалело глядя на пискунью, чёрные глаза которой по-недоброму блестели, Оливия не знала, как быть. В ином случае она бы сумела поставить нахалку на место… Но не теперь. Слишком многое она испытала и узнала за последнее время, а особенно за последние часы… Бабочка, Страна Чудес, Шляпник… Всё то, что совсем недавно казалось сказкой, теперь было непреложной истиной. И осознание этой истины незаметно переплеталось с ещё не до конца выплеснутыми эмоциями, а эти эмоции с переходили в неослабное напряжение… И это напряжение, что девушка старательно сдерживала, наконец дало о себе знать. Слова Мальямкин стали для этого последней каплей.       — Самозванка?.. — только и сумела выдавить Оливия надтреснутым голосом.       Из её колючих орехово-изумрудных глаз предательски полились горячие слёзы, струясь по зарумянившимся щекам, а багровые губы задрожали.       — Да ты… Да ты хоть что-нибудь обо мне знаешь? — качая головой и тяжело дыша, пробормотала девушка. — Ты ничего не знаешь! Всю свою жизнь я росла без отца, а ты ещё смеешь говорить мне такое! Как же можно быть такой?..       И быстро зашагала ото всех прочь, свирепо вытирая слёзы. Видя, что многие раздосадованно выкрикивают ей вслед и собираются её догнать, Оливия незамедлительно пустилась в неистовый бег. Что-то позади неё глухо звякнуло, но она не придала этому нужного значения, потому что ничего не услышала.       Тщетно пытающиеся окликнуть её запыхавшиеся близнецы и Текери так и не смогли её догнать. Даже МакТвисп при всей своей быстроте и ловкости не сумел этого сделать. Для всех них девушка слишком быстро бегала.       И только Мальямкин осталась сидеть на крыльце, виновато наблюдая за происходящим.       — Прости меня, Оливия. — тихо прошептала она и пристыженно шмыгнула носиком. — Я не хотела…

***

      Роняя слёзы и всхлипывая, будто маленький ребёнок, девушка неслась со всех ног. Сквозь солёную пелену в глазах ей трудно было различить, куда она направляется, но тем не менее, какие-то очертания окружающих предметов разобрать было можно. Незаметно для себя Оливия преодолела множество скверов, улиц, парков и палисадников, тем самым быстро и удачно почти добравшись до замка Мираны Мрамореальской.       Постепенно неуёмная волна всё же сумевшего вырваться наружу буйства различных эмоций начала сходить на нет. Удивительно, как чья-то малейшая неосторожная фраза иногда способна вызвать такую нехилую вспышку! Однако, что сказано, то сказано. Обратно не вернёшь.       С трудом наладив дыхание и кое-как успокаиваясь, девушка продолжила идти уже более неспешно. Тут она обычным образом просунула руку в карман своей одежды и обнаружила, что гранатового камня с цепью, который она положила туда ранее, там не оказалось. Похолодев с головы до пят, Оливия быстро сняла камзол и тщательно заглянула в каждый из его карманов. Материнского подарка нигде не было.       — Где же?.. — не веря своим глазам, девушка продолжила взволнованно всё обыскивать. — Где кулон?..       Слёзы брызнули из глаз с новой силой, вновь мешая что-либо чётко разглядеть.       — Нет, не может быть… — тихо причитала она. — Не может быть!       Затем, тщательно обыскав все отделы своего злополучного наряда, Оливия окончательно удостоверилась, что украшение было где-то безнадёжно утеряно. Она не сможет вернуться обратно и отыскать неизвестно куда пропавшую подвеску, ведь даже не ведала, как сумела сюда прийти.       Понурив взгляд и небрежно надев на себя камзол, девушка медленно двинулась вперёд, рассчитывая выйти к воротам дворца. Так и случилось. Уже вплотную подойдя к ограде, Оливия вдруг отчего-то оглянулась назад. И тут она увидела быстро приближающего к ней человека. Он ещё был достаточно далеко, но, присмотревшись к нему внимательнее, девушка поняла, что это был никто иной, как её отец.       Он решительно направлялся к замку, однако, уже издали узнав Оливию, мужчина удивлённо на неё посмотрел и слегка сбавил шаг. Обхватив себя руками, она неуверенно пошла ему навстречу.       Как только они сошлись достаточно близко, Шляпник растерянно её поприветствовал:       — Здравствуй, Оливия. Какими судьбами?       Услышав его смущённый и при этом очень доброжелательный, заботливый голос, девушка не выдержала и снова разрыдалась, закрыв лицо руками.       Какими судьбами? Такими, что он, сам того не ведая, был для неё самым родным, самым близким человеком на всём белом свете… И это нужно было как-то до него донести, что было поистине трудной задачей. Задачей, которую непременно важно и нужно было решить… Иначе, какой же тогда смысл во всём этом?       — О, Господи, что случилось? — вопросил Террант, уже с испугом и жалостью глядя на плачущую дочь. — Что у тебя стряслось?       Отмахиваясь и отрицательно мотая головой, Оливия сдавленно ответила что-то неразборчивое из разряда: «ничего такого».       Поняв, что больше что-либо спрашивать у девушки пока-что не стоит, мужчина подошёл к ней чуть ближе и, едва он сумел коснуться её плеча, как она, надрывно рыдая, резко и неожиданно заключила его в свои объятия.       Ошарашенно взирая на Оливию и не находя себе место от такого внезапного жеста, Шляпник застыл в изумлении. А затем, по прошествии нескольких долгих секунд, он несмело обнял её в ответ.       Прижавшись щекой к косматой макушке девушки и ласково поглаживая её по спине, он стоял и молчал, боясь проронить хоть одно лишнее слово.       Постепенно судорожные всхлипы Оливии прекратились, а её хрупкие плечи перестали вздрагивать. Она замолкла, тихо успокаиваясь. Террант не преминул воспользоваться случаем и, аккуратно выудив из внутреннего кармана сюртука носовой платок, заботливо протянул его девушке и сказал:       — Прошу, возьми. Вытри свои слёзы.       Благодарно улыбнувшись, Оливия последовала просьбе мастера. Пока она справлялась с платком, Шляпник ещё раз участливо поинтересовался:       — И всё-таки, что же такое у тебя приключилось?       Утирая нос, девушка покачала головой и с запинкой ответила:       — Я… Я не могу это рассказать. Такое не объяснить.       Задумчиво вздохнув, мужчина над чем-то немного поразмыслил, а затем предприимчиво произнёс:       — Вот что. Пусть твоя беда останется для меня неведомой тайной, однако, ничто не решает любую проблему так, как чашка самого вкусного и отлично заваренного чая.       Оливия мило ухмыльнулась и, возвращая взятое, спросила:       — Ты так думаешь?       — Я это знаю. — довольно и не без доли хитрости улыбаясь в ответ, заявил Шляпник. — За горечью приходит сладость — таков вкус чая, такова и жизнь человека.       А затем, сделав для Оливии шутливый реверанс, а после нежно взяв её руку и слегка коснувшись вишнёво-алыми губами её тыльной стороны, чтобы окончательно прогнать печаль девушки, Террант проговорил очаровательнейшим тоном, сопротивляться которому было невероятно трудно:       — Не откажете ли вы мне в сегодняшнем чаепитии, миледи? Ваше присутствие я почту за великую честь! А возражение сочту за личное оскорбление, будьте в этом уверены и даже не сомневайтесь!

***

      Оливия не отказалась. Шляпник с радостью повёл её на поляну чаепитий, попутно рассказывая о всех видах чая, который он только мог знать сам. Любезно усадив девушку на самое удобное место подле себя, он в шутку предлагал ей заменить весь чай на хорошее вино или джин, если ей что-то не понравится. После этого Террант галантно предлагал Оливии уйму самых вкусных пирожных, коих было несметное множество на том вечно праздничном столе, за которым он так мило сидели, много шутил о вреде сладкого и быстро портящихся от него фигурах красавиц, а затем рассказывал наиглупейшие истории из своей жизни.       Набивая рот разнообразными кексами и эклерами, пробуя различные ароматнейшие чаи из всевозможных трав и ягод, а также с неподдельным интересом слушая все те шутки, что только мог выдумать её отец, девушка безудержно смеялась, совершенно забыв о своей печали. Этого мастер шляпных дел этого так старательно и добивался.       Удивительно, но и сам он как будто бы сумел забыть на время о всех своих горестях и бедах. С этой милой девчушкой ему всегда почему-то было очень легко и хорошо, пусть они и были знакомы всего ничего. И во всём этом (ни в коем случае!) не было никакого любовного или, что ещё хуже, пошлого чувства. Вовсе нет. Оливия была для Терранта как давняя близкая подруга, с которой у него всегда были невероятно тёплые и крайне доверительные отношения. И тут он вспомнил эти странные слова Чешира:       «Когда руки людей, связанных определёнными узами, выполняют такую искусную работу, на это всегда так приятно смотреть».       Какими же были эти узы? Уж не родственные ли? Но Шляпник не успел развить эту мысль, так как Оливия как раз в это время поинтересовалась, куда же пропала его фирменная шляпа. Рассеянно ответив, что цилиндр был отдан на съедение всяким зловредным говорящим котам, Террант задал девушке встречный вопрос:       — Скажи, а откуда у тебя этот прекрасный мотылёк? Мне кажется, я где-то его раньше видел.       Мастер ещё изначально его заметил на Оливии, когда они встретились у дворцовых ворот замка Её Белого величества. Тогда к нему снова пришло это непонятное чувство, будто эта прекрасная вещь уже раньше попадалась ему на глаза.       — Это украшение моей матери. — честно ответила девушка, прикоснувшись тонкими пальцами к крыльям бабочки, что сияли дивным сине-лазурным цветом. — Я взяла его ненадолго.       «Пусть это поможет тебе вспомнить её» — с трепетной надеждой подумала Оливия, глядя на внимательные ярко-изумрудные глаза отца.       — Оно тебе очень идёт. — скромно улыбнулся Шляпник.       Подарив ему тёплую улыбку в ответ, девушка невольно вспомнила про неизвестно где утерянный гранатовый кулон.       — Было ещё одно… То, которое мама подарила мне на день рождения. — расстроенно пробормотала она, с поникшим видом уставившись на узорчатую чашку, довольно горячий чай в которой был ещё не был полностью допит. — В последние годы я очень редко её видела. Поэтому всё, что она мне когда-либо дарила, стало для меня невероятно дорогим. Но… Я его потеряла…       И, раскрасневшись в лице от поступающих к глазам слёз, девушка отвернулась от Терранта, уже начиная смущаться в своих излишних эмоциях.       То ли с грустью, то ли с жалостью глядя на Оливию, мужчина нахмурился, размышляя над её словами. Затем, медленно подавшись вперёд, он нежно коснулся руки девушки своей и тихо сказал:       — Ты обязательно его найдёшь.       Сквозь всё возрастающую солёную пелену, Оливия сначала взглянула на его чуткие бледные пальцы, а затем на самого мастера.       — Поверь мне, всё когда-нибудь рано или поздно найдётся. Даже если это произойдёт совсем не так, как мы ожидаем. — не без какого-то чарующего обаяния, что было так присуще его красивому голосу, произнёс Шляпник, слегка покачивая головой и растягивая карминные губы в странной полуулыбке.       Завороженно глядя в его яркие глаза цвета свежескошенной травы, Оливия открыла было рот и собралась что-то ответить, как на стуле, что стоял напротив её места, моментально возникнув из ниоткуда, уже важно восседал большеглазый кот и деловито мурчал:       — И всё-таки лучше, когда всё находится рано, а не поздно. Никогда не любил ждать.       — Чешир? — кое-как проморгавшись, удивлённо вздохнула Оливия.       — Нарисовался, прохвост. — недовольно проворчал мастер, исподлобья глядя на кота.       За неожиданно появившися котом дали о себе знать и другие. Откуда-то из вовсю цветущих кустов выскочил, громко хохоча, Мартовский заяц, из-за спинки высокого старого кресла, где сидел Террант, робко выглянул Белый кролик, а где-то вдалеке послышались громкие пререкания близнецов, вечно ругающимся между собой. Не было только Сони мыши.       Жалостливо оглядев девушку сверху вниз, Чешир претенциозно сказал:       — Слёзы тебя между прочим совсем не кр-расят. Неужели Шляпник зря провёл тебе тут такую замечательную смехотер-рапию? О, как же жаль, что его необыкновенные способности ободрять приунывших дам больше не работают так блестяще, как раньше…       — Что это за глупости ты тут говоришь? — вновь сдвинув брови, адресовал коту Террант.       — Ну что ты, я никогда в жизни не говор-рил никаких глупостей. Так, лишь констатир-ровал факт.       Видя, как мастер недовольно поглядывает на Чешира с внезапно подёрнувшейся в зелёных глазах лёгкой позолотой, что не обещала ничего хорошего, Оливия поспешила сменить тему разговора, задав коту новый вопрос:       — Где шляпа? Не сомневаюсь, что она у тебя.       — Какая шляпа? Ах, эта? — неохотно подняв откуда-то из-под стола цилиндр Терранта, усатый лениво покачал её из стороны в своей мягкой лапке, а затем спросил. — Неужто твоя? Больно грубый головной убор для такой изящной леди.       — Ты знаешь, чья она. — игнорируя ироничные высказывания проказника, устало попросила его девушка. — Верни её на место.       — Как скажешь… — хитро взглянув на Оливию своими огромными гипотетическими глазами, острозубо улыбнулся кот.       Затем он быстро испарился в воздухе и следующий момент оказался рядом с девушкой, незаметно надев на неё шляпу.       — Гляди-ка, а она действительно не так плохо на тебе смотр-рится! — довольно воскликнул Чешир, любуясь Оливией. — Шляпник, а ты как считаешь?       Мастер ничего не ответил. И пока МакТвисп, внимательно следящий за происходящим, приглушённо вздыхал и охал от увиденного образа, а Текери еле-еле сдерживался, чтобы не выкрикнуть что-то на редкость абсурдное, касающееся темы родной крови и наследственности, мужчина просто умиротворённо смотрел на девушку и о чём-то долго размышлял. Затем он чему-то едва заметно ухмыльнулся и тихо сказал:       — Ты чудесно выглядишь.       Последовала ещё одна пауза, в течении которой Террант сосредоточенно раздумывал, сказать ли Оливии то, к чему его невольно привели мысли или нет. И наконец, со слегка дрогнувшим голосом он всё-таки выговорил:       — С ней ты словно… из моей семьи.       Волна необъятного смятения окатила девушку с головы до ног. Её щеки вспыхнули, а дыхание участилось. Как же он был близок к разгадке! Не зная, куда деть дрожащие от волнения руки, Оливия сначала положила их на стол, а затем резко убрала, случайно задев чашку и опрокинув её на себя. Недопитый чай выплеснулся ей на одежду и сразу обжёг ноги.       Звонко вскрикнув от боли, девушка быстро встала со стула, снимая отцовскую шляпу и неистово отряхивая мокрую юбку камзола.       Испуганно охнув, Шляпник тоже молниеносно встал из-за стола и обеспокоенно сказал:       — Боже мой, как же ты так… Тебе срочно нужен лёд!       — Нет-нет, ничего страшного… — честно ответила Оливия. — Всё в порядке.       Затем она перевела взгляд на цилиндр, что остался лежать на столе, и взяла его обратно, неловко возвращая мастеру. Заметив, что поля шляпы успели изрядно испачкаться в каком-то кремовом пирожном, девушка с ещё большим смущением пробормотала:       — Кажется, я испачкала не только свой наряд…       Мастер молча принял шляпу в руки и внимательно на неё поглядел. А после, сделав брови домиком и с напускным безразличием проведя пальцем по крему, попробовал его на вкус.       — Надо же, а это оказывается очень вкусно! — заявил он с видом опытного дегустатора. — Гораздо вкуснее, когда ешь с обычной тарелки. В следующий раз мне надо будет обязательно прихватить с собой пару-тройку шляп, чтобы всё здесь испробовать таким способом! И как же я раньше до этого не догадался?       И с такой же чопорной многозначительностью он одел цилиндр себе на голову, пробормотав что-то о важности декора в одежде. Недоуменно глядя на мастера, Оливия издала какой-то непонятный звук, похожий то ли на на чих, то ли на кашель. А затем, уже не сдерживаясь, она разразилась задорным смехом на всю поляну чаепитий. Шляпник тоже громко рассмеялся.       Так они и стояли: Оливия — в облитом липким чаем камзоле, и Террант — в испачканной сладким пирожным шляпе, грозившейся в который раз свалиться с его головы. Согнувшись в три погибели, они еле-еле стояли на ногах и хохотали, как ненормальные. А почему, собственно, как? Такими они и были. И кто сказал, что это плохо?       Когда смех наконец-то соизволил их отпустить, мастер настоятельно предложил девушке хотя бы переодеться, раз уж она отказалась воспользоваться льдом для предотвращения ожогов.       — У меня дома есть множество платьев. Думаю, они идеально тебе подойдут. — радостно сказал Шляпник.       Сразу вспомнив про ту одежду, что он когда-то дарил Алисе, Оливия вежливо ответила:       — Огромное тебе спасибо.       А затем она сделала выразительный жест незаметно, но внимательно подсушивающему их МакТвиспу, как бы подзывая его к себе.       Послушно подбежав к девушке, Белый кролик вопросительно уставился на неё своими вечно растерянными красными глазами.       — Что угодно, Оливия? — учтиво поинтересовался он.       Не зная, как бы наиболее понятно завуалировать свою просьбу для МакТвиспа в присутствии Терранта, да и стоило ли вообще сейчас это делать, она сказала прямо:       — Пожалуйста, принеси те шесть нарядов. Ты же знаешь про них?       — Знаю. — кивнул головой кролик. — Принесу.       И быстро умчался, испуганно поглядывая на свои карманные часы, что всегда так громко тикали, как только он их доставал.       — О каких нарядах шла речь? — заинтересовано прищурившись, спросил мастер. — Ты хочешь надеть их?       — Нет, не хочу. Они мне всё равно пришлись бы не по размеру.       — Тогда, позволь узнать, зачем они тебе?       Девушка помедлила с ответом. Затем, внимательно посмотрев на Шляпника, она просто ответила спустя несколько секунд:       — Не бери это в голову.       На самом деле Оливия только этого и хотела, чтобы эта нехитрая мысль, что могла привести её отца к нужной догадке, осталась с ним надолго. Настолько долго, пока всё окончательно и бесповоротно не встанет на свои места.

***

      Как и обещал, мастер шляпных дел действительно повёл девушку к себе домой. Умолчав о том, что она уже была здесь совсем недавно, Оливия поспешила восхититься красотой местного вида и полюбоваться дивными цветами, растущими в роскошных каменных вазах, что стояли на крыльце.       Улыбаясь, Террант пригласил девушку вовнутрь, обходительно придерживая для неё дверь. Не переставая восхищаться этими ненавязчивыми и милыми жестами истинного джентльмена, Оливия прошла в дом. Ей было не привыкать ко всем этим изысканным и почтительным телодвижениям, что всегда совершались в угоду прекрасных дам согласно строгим правилам этикета того светского общества, в котором ей доводилось иногда проводить своё время. Но все эти мановения и знаки у большинства мужчин всегда были старательно выученными и хорошо отработанными, а оттого девушке они казались какими-то ужасно натянутыми и неискренними.       Шляпник же, в свою очередь, отличался какой-то природной галантностью, что для Оливии было поистине большой и очень приятной редкостью. В его изящных движениях совершенно не было никакой фальши, только искренняя учтивость и вежливость.       «Неудивительно, что моя мама влюбилась в него. Он настоящий джентльмен» — подумала она, гордо глядя на отца.       Между тем мастер тоже зашёл в маленькую парадную, снимая на ходу свою шляпу и сюртук, оставшись в тёмных брюках и бежевой рубашке. Затем он любезно указал девушке где что находится, чтобы она могла всё найти и не путалась. Хотя, по правде говоря, потеряться или запутаться тут было бы и нельзя, потому что дом был хоть и казался довольно большим с виду засчёт своей высоты, внутри он был не так огромен.       Тем не менее, всё здесь выглядело очень уютным, спокойным и приятным. С удивлением разглядывая замысловатую винтовую лестницу, ведущую на второй этаж, разноцветные стекла на не слишком больших оконцах, красивую резную мебель и какие-то скромно на ней покоящиеся затейливые стекляшки и вещички, а также различные предметы обихода и прочее, Оливия отметила, что она никогда не видела такие интересные и необычные дома.       — Я могу сменить свою одежду на втором этаже или в уборной? — также поинтересовалась она у Шляпника.       — Чтобы дама переодевалась в таких неудобных местах? — недоуменно расширил изумрудные глаза мужчина. — Вздор! Для этого существуют гардеробные!       — А она есть? — подняла брови девушка.       — Разумеется!       Затем Террант прошёл вглубь помещения и, зайдя за спинальную лестницу, зачем-то наклонился вниз. Оливия последовала за ним и увидела что, взявшись за круглую чугунную ручку в полу, он открывает среднего размера дверцу.       — Моя работа — соединять практичное и желаемое. Так же и в моём доме. Всё должно быть при себе, пусть этого и не видно сразу. — хитро улыбнулся мастер, подавая девушке руку. — Не желает ли такая очаровательная, пусть облитая крепким чаем, мадмуазель устроить небольшое дефиле?       Усмехнувшись, Оливия приняла руку Шляпника и довольно ответила:       — Желает!       И спустилась за мужчиной по лестнице вниз.

***

      Красуясь перед зеркалом, Оливия примеряла множество нарядов, костюмов, платьев и прочей одежды. Она не понимала, почему её отец вдруг решил провести ей волшебный вечер из примерок в своём собственном доме, но искренне этому радовалась, ведь так у неё оставалось больше поводов не уходить от него и всё дальше продвигаться в решении своей задачи по возвращению его воспоминаний.       Разумеется, Шляпник ни о чём об этом не догадывался. Но и он позвал девушку не просто так. Желая понять, что было в ней было такого важного, стремясь отыскать хоть что-то, что хоть немного могло развеять всю ту мутную неясность в его голове, он ненавязчиво для Оливии крайне внимательно изучал всё то, за что только могло ухватиться его цепкое зрение.       Вот её тонкие бледные пальцы аккуратно складывают ярко-лаймовую шёлковую ткань и бережно откладывают её в сторону… Вот её дивные зелёно-карие глаза восторженно сверкают, когда девушка в который раз замечает, как прелестно смотрится на ней тот или иной наряд, что как влитой сидит на её идеальной стройной фигуре… А вот в тёплом свете лампы блестят её буйные карминовые кудри, что постоянно лезут ей в лицо, а потому, время от времени, красавица с лёгким раздражением убирает их назад, чтобы они ей больше не мешали…       Чтобы наконец-то пресечь эту муку с непослушными волосами, мужчина любезно предложил Оливии разнообразные заколки и невидимки, которые она с приняла с огромной благодарностью.       — Совсем недавно они ещё были такими длинными… — проводя рукой по волнистым прядям, не без сожаления сказала она. — Но мне пришлось их отстричь.       — Кто-то заставил тебя это сделать? — нахмурился Террант.       — Нет, что ты… Никто бы не посмел так поступить. Я сама пришла к этому.       Наступила небольшая пауза, в течение которой мужчина просто смотрел, как пальцы девушки ловко и аккуратно заделывают последние алые завитки с помощью невидимок.       — Смею ли я узнать причину такой радикальной меры? — поинтересовался он следом.       Отняв руки от волос, девушка отвела взгляд от своего отражения в зеркале и медленно повернулась к мастеру. Глаза её замерли.       — Причин было много… — едва шевеля губами, прошептала она. — Увы, всего и не сосчитаешь.       Ещё несколько секунд поглядев на Шляпника, Оливия с сожалением и даже каким-то стыдом, вызванным тем, что она не может сказать ничего больше, уже отвернулась к зеркалу, с напускной придирчивостью принявшись переделывать свою причёску.       Причин это сделать у неё действительно было много. Начиная с того, что девушка так внезапно узнала о своём отце, отчего её жизнь сразу перевернулась с ног на голову, заканчивая тем, что она вновь должна была подчиняться чьим-то правилам, да ещё и так не вовремя… И эмоции взяли вверх. Плохо это было или хорошо, уже не так важно. Важно было лишь то, что именно после этого случая всё и началось… А может быть, всё началось немного раньше? С того желания, что было загадано на день рождения?       Впрочем, всё это не имело такого большого значения, чтобы был какой-то резон вникать во все эти чудные переплетения событий.       «Как ни крути, главной моей причиной всегда был ты» — мысленно адресовала Терранту Оливия, пристально глядя на его отражение.       Не изменяя своему благородному чувству такта, мастер не стал развивать тему. Тем не менее, то ли дело было в многозначительном тоне её тихого вкрадчивого голоса, то ли этот странный взгляд её необычайных глаз прививал этим нехитрым словам какую-то особую значимость, Шляпник на подсознательном уровне понял, что, возможно, что-то здесь точно было напрямую связано с ним. Или это снова его абсурдные домыслы? Может быть, ничего этого и не было, и ему всё снова просто показалось… Но нет. Слишком реальны были эти слова, слишком отчётлива была эта интонация и слишком явен был этот взор. Это гораздо больше, чем его смелая, но бредовая фантазия…       Между тем, Оливия снова принялась примерять одежду, а Террант продолжил незаметно за ней наблюдать. То и дело она сосредоточенно щурилась, радостно улыбалась, что-то со знанием дела спрашивала о каком-нибудь платье и, что точно не ускользнуло от внимания Терранта, иногда так странно на него поглядывала, словно очень хотела сообщить ему что-то необычайное, но всё никак не решалась этого сделать.       Неизвестно, сколько прошло времени, и когда мастер по привычке полез за брегетом, он понял, что оставил его в сюртуке.       — Было бы неплохо узнать, который час! — бодро предупредил он девушку, прежде чем подняться наверх и отыскать нужную вещь.       Оливия тоже последовала за ним, наконец подобрав для себя лёгкий наряд прекрасного лазурного цвета. Когда они вдвоём поднялись наверх, Шляпник нашёл свои часы и с ребяческим удивлением воскликнул:       — Надо же, уже десять вечера!       Девушка не знала, плохо это или хорошо. Ей не хотелось покидать отца.       — Мне нужно возвращаться в замок… — грустно сказала она.       Сдвинув брови, мужчина обдумал её слова. Затем сказал:       — Не нужно. Если желаешь, оставайся здесь, у меня. Спальня, что находится наверху, будет полностью в твоём распоряжении.       — А ты?       — А мне не привыкать. Я часто засыпаю где-нибудь кресле, когда подолгу размышляю над каким-нибудь замудрённым атрибутом, вроде этой чудной буквы «м»… — честно ответил мастер и странно улыбнулся. — Сон же, однако, тоже тот ещё шутник… Приходит, когда ему вздумается, так же и уходит. Поразительно!       Не понимая до конца, о чём идёт речь, и причём здесь вообще может быть литера «м», Оливия неуверенно согласилась:       — Да. Это действительно поразительно.       Последовала недолгая пауза, в течение которой девушка обдумывала, как ей поступить. Спать ей не хотелось, поэтому с маленькой хитростью в своём тоне она предложила:       — Может быть, ты расскажешь мне о своих размышлениях над этими «замудрёнными атрибутами» за ещё одной вкусной чашкой чая? Очень интересно узнать, что же ты в них такого нашёл.       Большие изумрудные глаза Терранта сверкнули от неподдельного счастья, а лёгкая улыбка его алых губ расцвела ещё ярче.       — Для меня было бы совершенно непростительно отказаться от занимательной беседы с такой милой леди, как ты. — радостно заявил мужчина. — И если снова обольёшься чаем, то нам хотя бы не придётся далеко идти, чтобы ты могла переодеться. Как всё удобно!

***

      И вновь они сидели, весело распивая чай и что-то оживлённо обсуждая, но уже в уютном доме безумного мастера. Беззаботно болтая о всяких мелочах и глупостях, которые только могли прийти им обоим в голову, отец и дочь просмеялись так до глубокой ночи, не заметив, как быстро пролетело время. Они так и не смогли выяснить, что же было такого загадочного в той букве «м», однако это не мешало им найти другие темы для разговоров и с огромным запалом их обсудить.       Но постепенно усталость начала брать своё. Шляпник, что бодрствовал всю прошлую ночь, незаметно для себя начал клевать носом, пока Оливия о чём-то ему говорила. Видя, что Терранту нужен отдых, девушка попыталась поискать для него какое-нибудь одеяльце. И действительно, сумев найти в одном из шкафов мягкое и очень приятное на ощупь одеяло, она заботливо укрыла им уснувшего.       После Оливия принялась бережно убирать чашки из-под чая и прочую посуду, желая хоть как-то отблагодарить мастера за его радушное гостеприимство. Внезапно в полной тишине раздался настойчивый стук в дверь, что заставил сердце девушки замереть от неожиданности.       «Надеюсь, это тот, кого я знаю» — напряжённо подумала Оливия и н осторожно подошла ко входу.Распахнув дверь, она никого не увидела, но заметила большую коробку, что стояла на крыльце. Открыв её, Оливия обнаружила миниатюрную записку, что покоилась поверх идеально сложенных нарядов Алисы. Девушка взяла послание в руки и разобрала в безупречном почерке Белой королевы следующие слова:       «Шᴇᴄᴛь ᴨᴧᴀᴛьᴇʙ — ᴋᴀᴋ ɯᴇᴄᴛь δᴇɜуʍны᥊ чудᴇᴄ. Дᴧя ᴛᴇ᥊, ᴋᴛᴏ ʙᴏᴧнуᴇᴛ ᴄᴇᴩдцᴇ, ᴏнᥙ δудуᴛ ᴄᴏɜдᴀʙᴀᴛьᴄя ʙᴄᴇᴦдᴀ»       А на обратной стороне бумаги гласилось:       «P.S. Пᴩᴀʙиᴧьный ᴩᴀɜʍᴇᴩ Аᴧиᴄы»       Не совсем понимая, о каком именно размере шла речь, но мысленно обрадовавшись тому, что МакТвисп догадался, куда нужно было доставить одежду её матери, девушка довольно улыбнулась. Вернув записку на место, бережно взяла коробку и занесла её в дом.       — Это то, что мне не стоит стоит брать в голову? — сонно вопросил Террант, проснувшись от стука и непонимающе глядя на коробок, который Оливия поставила на стол.       — Это то, на что тебе непременно стоило бы взглянуть. — ответила она.       Тускло глядя на девушку, он слабо улыбнулся и тихо пробормотал:       — Утро вечера мудренее.       А затем веки его медленно закрылись, и мужчина снова погрузился в сон, что был на этот раз уже более крепким, чем прежде.

***

      И вот, в который раз настало утро. Медленно отняв косматую голову от пухлой подушки, девушка свесила ноги с постели и осмотрелась по сторонам. Золотистой рябью играл солнечный свет, в котором витали едва видимые, совершенно невесомые пылинки. Чувствовалась замечательная бодрость, что приятным тёплом разливалась по всему телу. А вместе с тем было и какое-то необъяснимое волнение, как будто предвкушение чего-то важного.       Встав с отцовской кровати, Оливия прошлась по комнате и поглядела на себя в зеркало. Слегка заспанные глаза, неизменно растрёпанные бордовые волосы и белоснежная ночнушка, которую девушке по счастливой случайности удалось отыскать в гардеробной…       — Не мешало бы умыться. — с лёгкой улыбкой сказала своему отражению прелестница.       И едва она прикоснулась к кувшину с водой, как услышала позади себя тоненький голосок.       — Не уверена, что хочу смотреть на твои водные процедуры.       Удивлённо обернувшись на звук, девушка увидела Мальямкин, что по струнке сидела у изножья кровати и деловито держала свои лапки на груди.       — Как ты здесь?.. — начала было Оливия.       — Неважно. — перебила её незванная гостья, проворно вскакивая с места. — Я умею проникать в щели, которые никому никогда не бывают заметны. — И гордо вздёрнула свой носик вверх.       Что-то хмыкнув и равнодушно пожав плечами, девушка направилась к винтовой лестнице, чтобы выйти из комнаты — ей было неприятно общество Сони. Едва она коснулась рукой перил, как Мальямкин обеспокоенно воскликнула:       — Стой! Подожди…       Былой спеси в её голосе больше как не бывало. Оскорблённо взглянув на мышь, Оливия с лёгким скепсисом приподняла брови.       — У меня для тебя кое-что есть. — смущённо сказала собеседница.       Повисла пауза.       — И что же это? — последовал ответный вопрос, заданный крайне сухим тоном.       Виновато глядя на девушку, Соня неспешно извлекла что-то из-за своей спины. То был гранатовый кулон, что Оливия потеряла накануне.       — Кажется, это принадлежит тебе. — с какой-то неожиданной для себя неловкостью сказала она и робко протянула его хозяйке.       Тихо ахнув, девушка подошла к стыдливой Мальямкин и бережно приняла украшение из её крохотных лап. Внимательно рассматривая тёмно-алый камень, она не могла сдержать улыбки благодарности.       Уже более довольно поглядев на Оливию, мышка стеснённо промолвила:       — Думаю, я должна перед тобой извиниться. Я поступила очень неправильно, когда… наговорила на тебя всякого.       Девушка, лучезарная улыбка у которой тут же померкла, снова огорчённо посмотрела на Мальямкин.       — Прошу, прости меня. — продолжила та. — Шляпник… Всегда был очень дорог мне. И с ним столько всего произошло, что не каждый бы выдержал. Я хотела для него только лучшего.       — Я тоже желаю для него только лучшего. — ответила Оливия. — А раз так, то нам нужно действовать сообща, а не ссориться на пустом месте.       — Вовсе не на пустом месте! — рассердилась мышь. — Ты всё равно ничего не поймёшь!       Девушка недоуменно глядела на неё, действительно не понимая, в чём было дело. Но постепенно к Оливии всё же пришла очень странная догадка. Начиная осознавать, какой природой было вызвано недовольство Сони, Оливия ошарашенно выдавила:       — Мальямкин… Неужели ты меня к нему приревновала? Я же его дочь!       — Я это знаю! — со слезами на глазах пискнула грызунья. — А ещё ты дочь Алисы!       Поражаясь этой до абсурда несуразной влюблённости мыши в своего собственного отца (а, может быть даже, любви?), девушка не нашлась, что ответить. Чудеса, да и только!       Соня захныкала, быстро вытирая крошечные слёзы и злясь на саму себя за проявленную слабость, которую ей никому никогда не хотелось показывать.       Уже успев чётко для себя уяснить, каким недружелюбным был характер своей собеседницы, Оливия негромко вздохнула и, тщательно подбирая каждое слово, сказала:       — Послушай. Я могу тебя понять. Жизнь бывает ужасно несправедлива. И с некоторыми вещами поистине трудно смириться. Мне очень жаль, что практически каждому приходится с этим столкнуться.       — Да неужели? Как же легко тебе об этом говорить! — возмутилась мышь в ответ. — Ты ведь теперь всё знаешь о Шляпнике! И тебе больше не на что жаловаться!       — А что насчёт моей матери, Мальямкин? — нахмурившись, вызывающе спросила у неё девушка. — Она не видела его целых шестнадцать лет. И никогда ничего не говорила мне. Ни о нём, ни обо всём Подземье. И всю свою сознательную жизнь я считала, что у меня нет отца.       Раздражённый взгляд Сони переменился на рассеянный. Она перестала плакать.       — Я больше не желаю с тобой ругаться. — продолжила Оливия. — Повторюсь, если ты хочешь того же, что и я, тогда давай опустим все наши разногласия. Я не в обиде.       Затем девушка протянула ей руку и спросила:       — Что скажешь?       Помедлив, Мальямкин протянула свои лапы и крепко сжала кончик указательного пальца собесницы в знак согласия.       — Скажу, что я иногда тоже бываю не права. — улыбнулась мышь.       Оливия одарила её тёплой улыбкой в ответ.       — Между прочим, я ещё должна тебе кое-что сообщить. Её Белое величество ожидает тебя у себя во дворце. — торжественно заявила Соня.       — Неужели? У неё что-то важное?       — А ты думаешь, она позвала бы тебя по какому-нибудь пустяку, вроде выбора туфель или корсажа?       Девушка ухмыльнулась. Затем спросила:       — А мой отец?..       — Он ещё спит. — заверила её Мальямкин. — И Шляпнику будет чему обрадоваться, если к тому моменту он уже вспомнит Алису. Даже не сомневайся.

***

      Медленно пробуждаясь, Террант плавно открыл багряно-синие веки. Зрение его ещё было немного мутным из-за долгого сна, но постепенно оно прояснилось. Моргая и начиная хорошо различать очертания вокруг, мужчина увидел перед собой коробку, что стояла на круглом деревянном столе. Кроме неё там больше ничего не было. Не осталось абсолютно никаких следов ночного чаепития. Непонимающе глядя на убранный стол, Шляпник встал с кресла и попытался собраться с мыслями. Чтобы окончательно прогнать сонливость и вернуть голове ясность, он наспех умылся и привёл себя в порядок. Наконец вспомнив, что весь вчерашний вечер он провёл с Оливией, мастер очень осторожно, чтобы не скрипели капризные ступеньки, поднялся по спинальной лестнице. Тихо войдя в спальню, девушки он там с удивлением не обнаружил. Но увидел кое-что другое: на его уже аккуратно застеленной кровати лежала маленькая бабочка, сине-голубые крылья которой дивно блестели в лучах утреннего солнца.       Бережно взяв её в руки, мужчина понял, что девица оставила украшение в знак того, что она обязательно за ним вернётся. Спустившись вниз, Шляпник осторожно положил кулон рядом с коробкой и уставился уже на неё, удивительно ясно вспоминая его вчерашний диалог с Оливией:        «— Это то, что мне не стоит стоит брать в голову?» — спрашивал он, смутно понимая, что происходит.        «— Это то, на что тебе непременно стоило бы взглянуть» — отвечала ему девушка, прежде чем Террант на это что-то ей сказал, и снова провалился в сон.       Так он и сделал. Израненные и исколотые всяческим иглами и булавками, его тонкие пальцы опасливо коснулись картона. Мастер открыл коробку и увидел послание Белой королевы.       «Шᴇᴄᴛь ᴨᴧᴀᴛьᴇʙ — ᴋᴀᴋ ɯᴇᴄᴛь бᴇɜуʍных чудᴇᴄ. Дᴧя ᴛᴇх, ᴋᴛᴏ ʙᴏᴧнуᴇᴛ ᴄᴇᴩдцᴇ, ᴏни будуᴛ ᴄᴏɜдᴀʙᴀᴛьᴄя ʙᴄᴇᴦдᴀ.       P.S. Пᴩᴀʙиᴧьный ᴩᴀɜʍᴇᴩ Аᴧиᴄы»       Вычитав эти слова, Шляпник не удивился вновь встреченному имени, что всегда было так ему знакомо… Более того, он словно уже мог слышать, как когда-то давно с его собственных уст шипяшим звуком срывалось это нехитрое слово… А-ли-са. Алиса. Эти три чудных слога, что так сильно врезались мужчине в память, которая никаким силам совершенно не позволяла их у себя отнять. О, когда, ну когда же это могло произойти?.. Когда и где он мог услышать это прекрасное имя? Алиса… Его таинственная дива из мира волшебных наваждений и странных миражей.       А что же это за шесть безумных чудес, как те шесть платьев, что покоились в этой заветной коробке? Мастер внимательно перечитал строки:       «Шᴇᴄᴛь ᴨᴧᴀᴛьᴇʙ — ᴋᴀᴋ ɯᴇᴄᴛь бᴇɜуʍных чудᴇᴄ. Дᴧя ᴛᴇх, ᴋᴛᴏ ʙᴏᴧнуᴇᴛ ᴄᴇᴩдцᴇ, ᴏни будуᴛ ᴄᴏɜдᴀʙᴀᴛьᴄя ʙᴄᴇᴦдᴀ»       И ещё раз пристально взглянул на поскриптум:       «P.S. Пᴩᴀʙиᴧьный ᴩᴀɜʍᴇᴩ Аᴧиᴄы»       Стало быть, эти наряды действительно принадлежали ей. И, стало быть, это была действительно она… Именно Алиса было той, кто так жадно завладел его сердцем, по неведомым причинам исчезнув без следа, как из жизни безумца, так и из его памяти. Он же ведь по-прежнему ничего о ней не знал и почти ничего не помнил… Да, теперь Алиса была куда более реальна, чем то расплывчатое воспоминание. Но всё же, чего-то словно не доставало… Как будто Шляпник должен был открыть какую-то дверь, за которой и были все ответы, но дверь эта ему всё никак не желала поддаваться. Она была безнадёжна заперта на нержавеющий ключ стальной недоступности.       Отложив записку в сторону, мужчина принялся судорожно изучать содержимое коробки, которую он полночи так лихорадочно и искал в своей мастерской… Ведь, наверняка это была она, теперь ошибки быть точно не могло… Да, несомненно! Её-то Террант и выискивал! О, как же зря он себя корил за свои домыслы, казавшиеся ему такими глупыми, такими абсурдными… Ведь они никогда такими не были.       Вот же его любимый муслиновый материал, из которого было пошито оборчатое платье медово-золотистого цвета, а вот тот жемчужный наряд, который дался ему сложнее всего, но каким же великолепным он вышел… Умелые руки шляпных дел мастера отчётливо помнили каждый стежок, каждый шов, каждую ворсинку всех этих прекрасных платьев… А для платьев, как и для любой другой одежды, всегда нужно снимать мерки… Мерки! Поскриптум явно гласил не только об имени…       И снова произошло то, что случилось той роковой ночью. Неожиданно в разум безумца ворвалась новая внезапная вспышка, а то и не одна…       …Разнообразные ткани на огромном столе… Длинная портновкая лента у его пояса… Его чуткие руки на её нежной шее… Обхват хрупких женских плеч и молодой девичьей груди… Тонкая изящная талия без корсета… Обхват стройных бёдер… Слегка обкусанный карандаш и записи мерок на плотной бумаге…       Вся эта череда ярких всплесков каких-то далёких обрывчатых воспоминаний буйным вихрем пронеслась в голове мастера, едва дав ему опомниться следом.       Вернувшись к действительности и ошарашенно глядя в пространство, Шляпник почувствовал как быстро колотится его сердце, а ноги подкашиваются. Вцепившись в стол, чтобы не упасть, он жадно отдышался.       Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем мужчина смог прийти в себя. Глубоко вздохнув, он снова взглянул на коробку, что уже почти была разобрана. Стоит ли ещё раз окунаться в эту бездонную пропасть, чтобы раз и навсегда преодолеть ту неуловимую грань мучительной неясности? Несомненно.       Собравшись с духом, мужчина с лёгкой дрожью в руках коснулся шероховатой ткани травянисто-зелёного костюма… Изумрудные глаза мастера расширились: рядом с этим костюмом он заметил милую аккуратную шляпку, украшенную чудными страусовыми перьями.       «Я делал эту шляпу» — понял Террант.       Затем он медленно её вытащил вместе с нарядом, и на самом дне коробки увидел ещё одну поразительно знакомую вещь — лавандовые митенки, что были предназначены для самых нежных, самых ласковых дамских рук… Неизвестно почему, но в напряжённом сознании Шляпника эти перчатки удивительно связывались с ещё одной вещицей… Бабочкой из сине-голубых сапфиров. Бабочка… Так вот же она! Лежит прямо перед ним на столе!       Рухнув в кресло от бессилия и изумления, что он никогда ещё не испытывал прежде, безумный мастер ошалело уставился перед собой, ничего больше не замечая. Теперь его разум оглушительно кричал о незыблемой связи трёх простых вещей: шляпа, перчатки, бабочка… Шляпа, перчатки, бабочка…       Тремор рук усилился, а сердце, что с огромной силой трепыхалось в груди Терранта от огромного волнения и до этого, теперь отбивало невероятно бешеный ритм о его рёбра, грозясь вместе с взбесившимся адреналином в его кипящей крови принести новый приступ неудержимого безумия. А между тем, разум его всё настойчиво повторял: шляпа, перчатки, бабочка… Шляпа, перчатки, бабочка…       И накатила яростная волна сумасбродных мыслей, а воздух вокруг, казалось, завибрировал от такого неимоверного напряжения… Крепко зажмурив глаза и взявшись за голову, мужчина часто задышал, пытаясь не потерять сознание… Но он зря боялся. Это был вовсе не очередной ужасный припадок безумия, вовсе нет…       После шквала необузданных мыслей пришла новая сильнейшая вспышка, с необъятной силой пронзившая рассудок Шляпника, снёсшая на своём пути все стены и двери, за которыми и покоились все объяснения и разгадки. Широко распахнув глаза и резко вобрав в себя воздух, которого ему сейчас катастрофически не хватало, Террант увидел перед собой всё как наяву…       …Маленькая девочка с очаровательными белокурыми локонами и прелестными карими глазками пришла на поляну чаепитий… Она потерянно смотрит на него и не понимает ровно ничего из того, что он ей говорит… Он засыпает, погружается во тьму…       …Открывает глаза и снова видит перед собой её!.. Свою Алису он везде узнает… Она выросла, стала ещё прекраснее… Но для своего возраста она удивительно невысокого роста… Это явно не её размер… Так никакого Бармаглота не одолеешь!..       …Его приводят в тронный зал… Звучит грозный голос Красной королевы… Он поднимает глаза и замечает Алису, рост которой уже значительно увеличился… Лучше умереть, чем отдать Бравного воина на растерзание тиранше, что так злостно погубила всю его семью!..       …Суровое заточение… Стены дворца давят на него… Здесь трудно думать и дышать… Но Алиса развеивает этот кошмар, приведя его в чувство… Аккуратно надевает на него потерянную шляпу… О, как же эта девушка прелестна!.. Неважно, насколько она мала или велика, ведь это совсем её не портит…       …Сражаясь со Стейном, он даёт Алисе возможность убежать, а потом сбегает сам, благополучно избежав смертной казни благодаря Чеширу…       …Вечер перед Бравным днём… Они в Мрамории, в полной безопасности… Смотрят на небо, что заволокли тёмные тучи… Алиса не верит, что Страна Чудес существует… Не верит, что существует он…       …Она нашла свои шесть безумных чудес… Бармаглот сражён… Алиса покидает Подземье, но обещает вернуться, ведь теперь она знает, что всё это далеко не вымысел… А ему остаётся только её ждать…       …Беззаботно дурачась в лесу Тум-Тум, он находит свою первую шляпу… Значит, его семья всё-таки жива… Это многое меняет… Очень многое!.. Ему непременно нужна помощь Алисы!..       …Алиса ему не верит… Нет, не может быть… Это не его Алиса!.. Ведь его Алиса поверила бы ему!.. Как же трудно такое принять, когда тебе никто не верит!.. Дальше всё сгущается…       …Боль и тьма... Словно из-под воды он слышит её жалобный голос… Открывает глаза, видит её… Это она!.. Несомненно она!.. И она верит ему!.. О, какое счастье!.. Его Алиса верит ему!..       …Его семья спасена, а Хромосфера возвращена на своё место… Может быть теперь Алиса останется в Подземье навсегда?.. Как же он наивен… У неё ведь тоже есть родные!.. Он не в праве идти наперекор её желаниям… И она уходит через зеркальную призму…       …А затем встречает её вновь… Коротко отстриженные золотистые волосы, яркая улыбка и светящиеся от неподдельной радости карие глаза… Неужели это Алиса?.. Не может быть!.. Как она здесь оказалась?..       …Её дивный бальный образ… Их первый танец и первый поцелуй… Он и не смел об этом мечтать… О, милостивые господа, он всё-таки ей небезразличен!..       …Снова дремучий лес Тум-Тум… Волшебный закат… Бабочка и перчатки… Её трепетные руки… Её мягкие губы… Хвойный запах её волнистых волос… И их сладкая пытка в безумной ночи…       …Поздний завтрак… Её переливчатый смех… Её милое удивление… Его мастерская… Мерки… Кропотливая работа… Платья…       …Ужин… Семейная мастерская… Пикник… Сильнейший ливень… Её испачканное платье… Их странный танец под дождём… Их поцелуй…       …И снова поцелуй, но уже последний… Маленькая шляпка в её руках… Её нежный шёпот… Прощальный взгляд…       …Его волнение… И фраза Белой королевы, что перечёркивает всё… Алиса пропала… Его Алиса пропала!.. В который раз она ушла… По собственному желанию?.. Такого быть не может… Ведь она дала ему слово, что не покинет его по своей воле… Её нужно вернуть!       …Всё тщетно… Всё бесполезно… Она не вернётся… Не вернётся! Мучительное отчаяние, сопровождаемое невыносимым безумием, становится сильнее… Он больше не в силах его выдержать… Совершенно не может…       …Кошмарное мучение достигает своего апогея и… Очередная вспышка, которая вернула безумца в реальность…       Испустив протяжный выдох, Шляпник тяжело отдышался и, медленно прикрыв глаза, бессильно обмяк в кресле. Ослепительные вспышки наконец возвратившихся к нему воспоминаний прекратились.       Кругом стояла необычайная тишина, которую, казалось, абсолютно ничто не могло нарушить. Неизвестно было, сколько времени просидел мужчина, мерно вдыхая и выдыхая пряный запах чая, что ароматной навесой всегда сквозил в его уютном доме. Разум его был теперь невероятно ясен. Мастер всё окончательно вспомнил.