Дᴏᴧᴦий ᴨуᴛь дᴏʍᴏй

Мы быᴧи ᴄᴏɜдᴀны ᴄ Тᴏбᴏю дᴩуᴦ дᴧя дᴩуᴦᴀ… Я нᴇ уᴄᴛᴀну ϶ᴛᴏ ᴨᴏʙᴛᴏᴩяᴛь! Мы ʙыᴩʙᴀᴧиᴄь иɜ ɜᴀʍᴋнуᴛᴏᴦᴏ ᴋᴩуᴦᴀ, Чᴛᴏб ʙнᴏʙь ᴄᴇбя уʙидᴇᴛь и ᴨᴏняᴛь… Сᴩᴇдь ᴄудᴇб бᴇᴄᴨᴏᴧᴇɜнᴏ ᴏднᴏᴛиᴨных, И ᴄᴩᴇдь дᴩуɜᴇй, ᴨᴏхᴏжих нᴀ ʙᴩᴀᴦᴏʙ… Сᴩᴇдь ᴨᴩᴀʙиᴧ ᴏбщих и ᴛᴀбу ᴏᴋᴏʙ, Сᴩᴇдь ʙᴄᴇх ɜᴀᴨᴩᴇᴛᴏʙ и ʍиᴩᴏʙ. Сᴩᴇди ᴛᴏᴧᴨы нᴇиᴄᴛᴏʙᴏ бᴇɜᴧиᴋᴏй Дʙᴀ чᴇᴧᴏʙᴇᴋᴀ ᴄᴛᴩᴀнных, дʙᴇ ᴄудьбы Сᴏᴇдиниᴧиᴄь ᴄиᴧᴏю ʙᴇᴧиᴋᴏй Бᴇɜуʍнᴏ ʙᴏᴄхиᴛиᴛᴇᴧьнᴏй ᴧюбʙи! Дʙᴀ ᴄᴇᴩдцᴀ, ᴄᴏхᴩᴀниʙɯих ᴩиᴛʍ ᴇдиный… И дʙᴇ дуɯи, чᴛᴏ ᴛᴀᴋ ᴏᴛᴧичны ᴏᴛ дᴩуᴦих… Нᴀɯᴧи дᴩуᴦ дᴩуᴦᴀ ʙ ϶ᴛᴏʍ бᴩᴇннᴏʍ ʍиᴩᴇ, Нᴀдᴇжду дᴩуᴦ дᴧя дᴩуᴦᴀ ᴄᴏхᴩᴀниʙ… Нᴇ ᴨᴏᴛᴇᴩяʙ ᴄᴀʍих ᴄᴇбя нᴇбᴩᴇжнᴏ, Сᴩᴇди ᴛᴏᴦᴏ, чᴛᴏ «ᴛᴀᴋ дᴏᴧжнᴏ и быᴛь» Суʍᴇʙ нᴇ ᴩᴀɜучиᴛьᴄя ʙᴇᴩиᴛь нᴇжнᴏ, И бᴇᴄᴋᴏнᴇчнᴏ иᴄᴋᴩᴇннᴇ ᴧюбиᴛь… И их ᴄудьбᴀ ᴛᴇᴨᴇᴩь ужᴇ ᴨᴏняᴛнᴀ. Они нᴇ ʍᴏᴦуᴛ дᴩуᴦ бᴇɜ дᴩуᴦᴀ жиᴛь! Дᴀ, ᴏни нᴇ ᴄʍᴏᴦуᴛ жиɜнь ʙᴇᴩнуᴛь ᴏбᴩᴀᴛнᴏ… Нᴏ и нᴇ ᴄʍᴏᴦуᴛ ᴨᴇᴩᴇᴄᴛᴀᴛь ᴧюбиᴛь! Они ʙᴄᴇᴦᴏ ᴧиɯь ᴛᴏᴧьᴋᴏ дᴩуᴦ дᴧя дᴩуᴦᴀ. Они ʙᴄᴇᴦᴏ ᴧиɯь ᴛᴏᴧьᴋᴏ ʍы ᴄ ᴛᴏбᴏй. Мы ʙыᴩʙᴀᴧиᴄь иɜ ɜᴀʍᴋнуᴛᴏᴦᴏ ᴋᴩуᴦᴀ, Чᴛᴏб жиɜни нᴀɯᴇй ᴋᴩуᴦ ᴄᴏɜдᴀᴛь дᴩуᴦᴏй! © Аʙᴛᴏᴩ нᴇиɜʙᴇᴄᴛᴇн ———————————————————————————       — Вы посылали за мной, Ваше величество? — вопросила Оливия, поспешно входя в дворцовый вестибюль, где её уже ждала Белая королева.       — Да, милая, посылала. — ответила Мирана.       Быстро приблизившись к гостье, она радостно промолвила:       — Чудесно, что ты здесь… Скажи, МакТвисп доставил вам платья Алисы?       — Да. Передайте ему от меня «спасибо».       — Обязательно. Твой отец уже видел их?       — Не уверена… Когда я уходила, он ещё спал. Может быть, сейчас он уже заглянул в коробку. — хахмурившись, задумчиво пробормотала девушка. — Не знаю, достаточно ли я приложила усилий для того, чтобы он вспомнил мою маму… Мне приходилось действовать по обстоятельствам.       Королева одобрительно кивнула, сказав:       — Это правильно. Если ты решила, что пора действовать напрямую и, значит, так было нужно. Не стоит сомневаться в своих силах.       И, как-то рассеянно обведя взглядом огромное помещение, она с лёгкой странностью в голосе добавила:       — Время… всё потом покажет.       А затем обратитесь к Мальямкин, что стояла неподалёку:       — Соня, я благодарю тебя за то, что ты выполнила моё поручение. Пока что ты можешь быть свободна.       — Пустяки, Ваше величество! — пискнула мышь. — Я всегда рада вам помочь.       Развернувшись к выходу, чтобы гордо удалиться, она напоследок обернулась и адресовала своей спутнице:       — Удачи тебе, Оливия. Ты лучше, чем я думала.       А затем, не успел никто и глазом моргнуть, как Мальямкин уже шустро скрылась за стенами дворца и была такова.       Усмехнувшись и покачав головой, девушка снова взглянула на королеву.       — Я кое-что выяснила и теперь спешу с тобой этим поделиться. — продолжила Мирана. — Это касается твоей матери. Вернее, её давнего и необъяснимого для всех нас исчезновения.       — Я вас внимательно слушаю.                         

***

      Отворив огромные двери от древней королевской библиотеки, правительница приглашающим жестом предложила девушке войти.       — Мы очень долго бились над разгадкой этого трудного ребуса… И это не давало практически никаких результатов. Но, наконец-то судьба нам улыбается!       — Прошу вас, объясните. — с плохо скрываемым нетерпением, что уже граничило с раздражением, попросила Оливия. — Достаточно этих тайн. Стоит разрешиться одной, как вслед за ней появляется другая… Хватит!       — Ты права, довольно со всех нас этих загадок. Однако не спеши. Я всё сейчас тебе расскажу. Во всём, что произошло, мне было не так просто разобраться.       И когда девушка уселась за громоздкий читательский стол, на котором располагалось несметное множество старых толстых книг, королева внезапно поинтересовалась:       — Скажи мне, Оливия, какие сны тебе снятся?       — Ну… самые разные. — с недоумением ответила девушка.       — И насколько они отличаются от реальности?       — Настолько, чтобы я смогла отличить одно от другого. Почему вы задаёте мне эти вопросы?       — Потому что здесь скрывается самое главное. — серьёзно сказала Мирана.       Прежней мягкости в её голосе как не бывало. Оливии почудилось, будто даже серебристый солнечный свет в библиотеке потускнел, обретя таинственную мрачность. Тем временем Белая королева продолжала:       — Между сном и явью всегда есть тонкая грань. Твоя мама — мечтательница. В детстве она всегда попадала в Подземелье, стоило ей только уснуть. Когда она выросла, она перестала верить в то, что видит в своих снах. Может быть, она никогда и не верила в Страну чудес, разумеется, до определённого момента, однако это мне неизвестно точно. Когда пришло время — она попала сюда, спустившись в кроличью нору. Это материальная вещь. Когда нужно было спасти твоего отца — она прошла сквозь зеркало. Это тоже существующий, легко осязаемый предмет. Всё это — лишь пути, способы попасть сюда.       Девушка молча слушала Мирану, внимая каждому её слову и параллельно воскрешая в моей памяти свои детские воспоминания. Алиса часто гуляла с ней на природе, когда Оливия была ещё совсем малышкой. Не смотря на то, что прошло уже так много времени, девушка хорошо помнила, как мама рассказывала ей о крольчьих норах.       — Ответь, как ты сумела попасть сюда? — последовал новый вопрос от царственной особы.       — Через картину. Не знаю как, но… Абсолем сумел провести меня через неё.       — Вот. Это — тоже лишь один из путей. И он доступен только тогда, когда наш мир готов открыться перед теми, кто готов в него поверить.       — Но разве не вы контролируете возможность попасть сюда? Мне казалось, что это вы осуществляете все переходы в вашу страну.       — Увы, это от меня не зависит. У этого мира есть свои законы, которые мне неподвластны. Однако, в этом и есть главная основа — некая самобытность Подземья. Твоя мама делала всем сердцем оказаться здесь — и она оказалась. Как? Похоже, я догадываюсь… Её мечты и ожидания переплелись настолько, что желаемое стало явным. Можешь называть это как хочешь — огромной силой мысли или мощнейшей материализацией желания. Удивительно то, что этого не случалось прежде… Всегда была какая-то условность, порог. Но Алиса сумела его преодолеть.       — Но почему она исчезла?       — Я довольно долго размышляла над этим и не могла ничего понять… Но совсем недавно мне довелось наткнуться на один весьма любопытный факт. Ах, если бы я только лучше знала руны, на которых писались эти древние тома… Тогда прочитать взять в толк всё это было бы гораздо проще! Впрочем, я отвлеклась. Все мы знаем, что всего есть начало и конец, не так ли? Так где же было начало того конца, которым оканчивается начало?       «Снова что-то невразумительное» — мимолётом подумала девушка, а вслух озадаченно произнесла:       — Простите?       — Сон не вечен. Так же и пребывание твоей матери в Подземье не могло оставаться постоянным, как бы она этого не хотела. Ведь Алиса попала сюда не через что-то материальное, а через силу желания и мыслей. Это можно читать трансом, забытьём или же, если угодно, синкопой. Названия этих явлений не важны. Важно лишь то, что они всегда заканчиваются. Поэтому, рано или поздно, твоя мама вернулась бы обратно.       Мирана сделала паузу, давая Оливии как следует поразмыслить над тем, что было сказано. Затем вновь заговорила:       — Моей непростительной ошибкой было то, что я вовремя не придала значения тому, как Алиса здесь оказалась. Я беспокоилась, но не подавала виду, и мы так и не начали разбираться в этом. И когда она исчезла, только тогда все взялись за голову и стали искать ответы, однако было уже слишком поздно. Что произошло своим отцом, тебе известно. Я сделала вывод, что не нужно пытаться узнать всё и сразу, если решение никак не приходит. Тогда я подумала: если судьбе будет угодно, она сама укажет на ответ.       — И… почему же моя мама не могла вернуться сюда так долго?       — Пожалуй, здесь заключается самое сложное. Как я уже сказала, наш мир самобытен. Я могу повлиять на многие вещи, но далеко не на все. Есть такие обстоятельства, которые предписаны свыше… Скажем, как пророчество, против которого никак не пойдёшь. Когда твоя мама попала сюда, она… пересекла некоторую черту. Это был предел, переступать за который было опасно. Поэтому, когда Алиса возвратилась обратно, наш мир закрылся для неё и больше не мог её впустить. Не могли ничего сделать и мы. У нас не совершенно было возможности проникнуть наверх, всё было недоступным. И увы, мне к сожалению так и неясно до конца, почему этот запрет сработал на обе стороны.       — Кто-то мог его наложить?       — Нет. Я допускала мысль, что это могла сделать моя дорогая сестричка Ирацибетта, но она бы не сумела этого сделать. Для таких серьёзных вещей необходимо иметь определённые знания и располагать нужной информацией, которой у неё точно не было. К тому же, она уже столько лет никого не тревожит… Я очень сомневаюсь, что в её несчастную голову пришла бы такая безумная идея взяться за старое и начать портить всем жизнь.       Скептически выгнув бровь, Оливия угрюмо изучала свои пальцы, сомкнутые в замок. Внутри себя она боролась со многими чувствами: удивлением, негодованием, возмущением, непринятием, и, наконец, болью. Она и до этого догадывалась, в чём было дело… Всё это произошло с Алисой, потому что такова была её судьба. Такая странная, такая несправедливая и такая безжалостная… Девушка прекрасно это понимала, и оттого ей было очень больно и обидно за маму. Но она была уже готова с этим смириться. В конце концов, Алиса всегда была довольно сильным человеком, по крайней мере, в глазах своей дочери. Она не сломалась. А потому, стоило ли так горевать?       — Столько времени прошло… — тихо прошептала Оливия. — По сути, вся моя жизнь.       — Да, в вашем мире время течёт иначе. — с грустью в голосе проконстатировала Мирана. — Иногда это играет на руку, а иногда обращается против.       Помолчали. После паузы девушка спросила:       — Мальямкин сказала, что моему отцу будет чему обрадоваться, когда он проснётся… Скажите, это правда?       Мирана улыбнулась.       — Да. Потому что теперь Алиса может вернуться в Страну чудес. — ответила она с каким-то особым тоном в голосе.       Волна воодушевления в тот же миг окатила Оливию с головы до ног. Вкинув брови, девушка изумлённо посмотрела на Белую королеву.       Та, в свою очередь, протянула Оливии руки, которые она тут же приняла, быстро поднимаясь из-за стола. Не смотря на лёгкую и приятную интонацию в своей речи, Мирана смотрела на девушку очень серьёзным взглядом. Она сосредоточенно проговорила:       — Милая. Твоя мама не могла сюда вернуться… Не могла дать Шляпнику возможность вспомнить себя… Но сюда попала ты. Начала возвращать воспоминания своему отцу ты. И вернёшь нашу Алису тоже только ты.       Оливия молчала, внимательно глядя на собеседницу. В её ярких зелёно-ореховых глазах читался один-единственный вопрос:       «Почему именно я?»       — Не смотря на свою недоступность, этот мир всегда будет с Алисой. Она его маленькая, но невероятно важная частичка. Так же как и ты. Потому что ты её дочь. И когда настало то самое время, когда тебе следовало узнать о Подземье и решить все вопросы, Оракулум указал на тебя.       Внезапно Оливия вспомнила про своё собственное желание, которое она загадала на день рождения и испугалась своей догадке, к которой она тут же пришла.       — Совсем недавно я пожелала, чтобы моя жизнь изменилась. Неужели с этим тоже произошла материализация? — со страхом спросила девушка у королевы.              — Не волнуйся, с тобой случилось совсем не это. Ты ведь прошла сюда через картину, а не через что-то нетелесное. А твоя мечта стала лишь своего рода условием, толчком и двигателем к тому, чтобы со временем ты могла оказаться здесь. И вышла вот такая… Кавалькада событий, которые, как я полагаю, оказались взаимозависимыми друг от друга. Несомненно, это было предначертанием.       Оливия смотрела на Милану, совершенно не мигая. Такое было сложно понять. Сложно принять. И потом, имело ли место быть таким запутанным головоломностям в волшебной Стране чудес? Получается, что было…       — Конечно, на этот раз всё на так глобально, когда твоей матери необходимо было спасать наше королевство. — констатировала Мирана. — Но Страна чудес всегда будет связана с Алисой так же, как и она связана с ней. И в этом вы с ней очень похожи, ведь у тебя такая же связь с этим миром, что и у неё, а возможно даже, куда более прочнее. И только у тебя была возможность проникнуть сюда, и только у тебя есть возможность разрушить установившийся запрет выхода отсюда. Ты — ключ к тому, чтобы вернуть свою маму обратно.              

***

      Вновь открыв свои ярко-зелёные глаза, безумный мастер медленно огляделся. Кругом было так тихо… А солнечные лучи, проникавшие сквозь занавески на окнах, мягко и неназойливо освещали стол, за которым сидел Шляпник. Он посмотрел на коробку, которую с такой ретивостью разворошил несколькими минутами (если не часами) ранее, и медленно улыбнулся.       Теперь он всё вспомнил. И всё понял. Единственное, что Терранта сильно смутило в тот же миг, стоило ему перевести взгляд немного левее оттого места, где лежала коробка, это вовсю переливающаяся своими прекрасными сапфирами бабочка. Это украшение принадлежало Алисе. И, насколько хорошо помнил мужчина, оно было надето на Оливии, когда он видел её последний раз.       И новая догадка озарила его разум… В голове у Шляпника тут же, как наяву, послышался его недавний разговор с этой девчушкой:       «— Скажи, а откуда у тебя этот прекрасный мотылёк? Мне кажется, я его раньше где-то видел» — спрашивал он.       «— Это кулон моей матери» — отвечала ему Оливия с какой-то то ли выжидательностью, то ли надеждой в выразительном взгляде.       Мастер сдавленно выдохнул.       «Выходит, у Алисы есть дочь» — подумал он, не испытывая при этом какой-то неприязни или отторжения к данной ситуации. Наоборот, ко всему этому у мастера появился какой-то необычный исследовательский интерес, что почему-то только возрастал с каждой секундой.       Поднявшись с кресла, Террант медленно взял подвеску в руки. С изящнейшей аккуратностью повертев её в ловких пальцах, он тихо спросил:       — Кто же твой отец, Оливия?       И тут что-то заставило его поднять голову и посмотреть вглубь дома. Там, за спиральной лестницей, чтобы можно было лишний раз привести себя в порядок и причесаться, висело красивое резное зеркало, позволяющее любому гостю полюбоваться на себя от головы до пояса.       Бережно отложив украшение своей возлюбленной в сторону, мужчина неспешно к нему приблизился и внимательно всмотрелся в своё отражение. Бледность миловидного лица, вишнёво-алые губы, взъерошенные рыжие волосы с медным отливом… Шляпник никогда не считал себя особенно красивым, но он нередко ловил на себе кокетливые взгляды милых дам, с которыми ему доводилось иметь дело из-за своего ремесла. Значит, мастер вовсе не был так дурён, как ему иногда могло показаться, особенно когда он был не в духе. Но ведь дело было далеко не в этом…       Внезапно Терарнт вспомнил недавнюю беседу с проказником Чеширом, который что-то явно сумел выведать. Усатый плут словно и сейчас таинственно намурлыкивал ему в ухо эти странные слова:        «— Ты ведь помнишь Оливию, не так ли?.. Когда руки людей, связанных определёнными узами, выполняют такую искусную работу, на это так пр-риятно смотр-реть…»       Глаза Шляпника неимоверно расширились. Дыхание перехватило, а горло сжали сильнейшие спазмы… Одними лишь подёргивающимися губами мужчина глухо произнёс:       — Ну конечно…       В один-единственный момент, в одну малейшую секунду пришло ясное как день осознание. Заумный пазл наконец сложился.       Всё же ведь было так прозрачно и так хрустально-чисто… Его постоянное необъяснимое чувство рядом с ней… Её восхитительное умение работать с ножницами, иглами, булавками и прочими инструментами для шитья, да ещё и с точно такой же техникой, которую применял сам Террант… Её изумительная чуткость истинной материцы… Её великолепная сноровка и поразительное внимание к таким непостижимо маленьким деталям, что были совершенно незаметны на первый взгляд…       Её огромное смущение, когда он обронил эту недвусмысленную фразу:       «Ты словно из моей семьи»       В один миг Шляпнику сразу стало ясно, откуда у Оливии были такие примечательные манерные привычки, да ещё и в точности, как у него…       Но самое главное, теперь было ясно, откуда у девушки были такие глаза. Яркие, пронзительные… Словно чистейший неогранённый изумруд, совсем как у него, что был так дивно подволочен золотисто-ореховым оттенком, совсем как у Алисы… Теперь в этих глазах Шляпник без всякого труда мог отыскать собственный глубокий взгляд, незаметно переплетающийся с добрым и умным взором своей любимой… Ведь теперь он понял: Оливия его дочь.       Прошло несколько долгих и медленно тянущихся друг за другом секунд, прежде чем Террант смог осмыслить это до конца.       Дочь… У него есть дочь. И осознавать это было так странно… Он даже совершенно не познал отцовского счастья… Он ничего об этом не знал… И из-за всей той кошмарной путаницы, что произошла из-за исчезновения Алисы и того чудовищного шквала мучительного безумия, что так беспощадно обрушился на него в один из тех ужасных дней, Терранту теперь было довольно трудно сориентироваться, на ком или на чём первым делом нужно сфокусировать своё внимание.       Но в очередной раз поддаваться тому мучительному непониманию происходящего мастер больше не собирался. По крайней мере, настолько, насколько это было в его силах. Он знал, что если даст волю своим тревожным мыслям, то ни к чему хорошему это его точно не приведёт. Необходимо было брать себя в руки.       

***

      — Как я смогу вернуться домой? — спросила Оливия, выжидательно глядя на королеву.       Они вышли в замковый сад и прогуливались вдоль прекрасной аллеи. Ранее девушка собиралась направиться к дому своего отца, но Мирана отговорила её это делать. Она предусматривала такой вариант, что Шляпник может сам в скором объявиться у дворцовых ворот, поэтому посоветова Оливии не торопиться.       — Так, как ты сама захочешь. Вариантов не так много, но выбор у тебя есть.       Девушка поразмыслила над словами собеседницы, а затем решила:       — Когда-то мама ушла отсюда через зеркало… Я думаю, мне тоже стоит покинуть Подземье таким способом.       — Будь по-твоему. Никаких препятствий нет! — пропела королева, лучезарно улыбаясь.       Но тут её улыбка медленно померкла, а в тёмных глазах появилась озабоченность.       — Оливия… Ты ведь не покинешь нас навсегда? — тихо спросила Мирана.       Девушка удивлённо на неё посмотрела. Казалось, что в тоне её мелодичного голоса было столько чистосердечия, сколько не было ни разу до этого. Белая королева искренне боялась, что Оливия уйдёт и больше никогда не вернётся. Причины этому Оливии не были ясны. Может быть, дело было в Терранте, а может быть, в чём-то совершенно другом.       Внезапно к девушке пришёл любопытный вопрос, которым она не задавалась прежде: а почему Мирана ей вообще помогает? Ведь она была дочерью Шляпника, который по своему социальному статусу являлся только королевским ремесленником. Престижная должность, ничего не скажешь, но разве царственную особу должны были заботить его личные проблемы?       Словно прочитав мысли Оливии, Белая королева как-то по-особенному произнесла:       — В моих интересах всегда было помогать моим подданным… Когда Алисе нужно было спасти наше королевство от тирании моей сестры, Террант вместе со своими друзьями, как ты знаешь, ей очень в этом помог. Я безмерно благодарна им за всё. И я очень хочу, чтобы у них всё было хорошо. Ведь они, как никто другой, точно этого заслуживают…       Мирана отвела взгляд в сторону, предаваясь воспоминаниям. Девушка не мешала ей размышлять и просто молчала. Затем Белая королева сказала:       — Знаешь, я никогда не видела такой любви, какая была у Шляпника с Алисой. Даже мои родители не любили друг друга настолько сильно… Никогда никого не любила и я. Но, глядя на твоих мать и отца, я поняла, насколько может быть сильным это чувство — любовь… Меня это восхитило. Поэтому, я тебе и помогаю. Потому что не могу иначе.       Оливия озарилась лучистой улыбкой. Мирана действительно говорила искренне и это брало за душу.       — Разумеется, я не покину Страну чудес навсегда, Ваше величество. — заверила королеву девушка. — Здесь мой отец и… мне совершенно не хочется отсюда уходить. Я обязательно вернусь. Вместе с моей мамой.       Теперь улыбнулась Мирана. Затем она что-то заметила за спиной собеседницы с довольным видом изрекла:       — Кажется, я была права. Тебе и в правду не стоило так спешить увидеться со своим отцом.       Взволнованно выдохнув, Оливия обернулась назад. Там, за пределами территории замка к ним быстро приближался мужчина. Не иначе, это был мастер шляпных дел.       Бросив на королеву пытливый взгляд, девушка сразу же поспешила к громадным дворцовым воротам, что уже начинали отворяться.

***

      И вот отец и дочь сошлись на границе великолепного сада Мрамореальского дворца…       Они плавно остановились друг напротив друга, теперь боясь что-либо сказать вслух. Шляпник пристально смотрел на Оливию, а она на него. Прошло несколько весьма долгих секунд, прежде чем она с дрожью в голосе от сильнейшего волнения наконец вымолвила:       — Здравствуй…       И без того смятенное лицо Терранта, казалось, стало ещё напряжённее. Но он удивительно тихо и спокойно ответил:       — Здравствуй, Оливия…       Да. Несомненно, это был его ребёнок. И этому совсем не нужно было искать каких-то подтверждений: они были отчётливо видны и так. Иначе, отчего же между ними ещё могла быть такая необычайная схожесть?       Вот же, абсолютно те же огромные необыкновенные глаза, что и у него… Те же чудные и яркие черты лица, но только более женственные и нежные, ведь ей было суждено родиться представительницей такого прекрасного пола… И те же пушистые вьющиеся локоны, что были сейчас так мило растрёпаны во все стороны. Пусть и у них и был немного иной оттенок — более тёмный насыщенный, нежели огненно-медный цвет волос безумного мастера, но разве это имело хоть какое-то значение? Нет.       — Так ты… моя дочь. — с трудом выдавил мужчина, ошарашенно оглядывая девушку с гововы до ног.       Оливия ласково улыбнулась. Едва заметно кивнула и прошептала:       — Да. Это действительно так.       Шляпник молчал. Доселе он был решителен, а теперь потерял всякий дар речи. В голове у него него больше не было ни урагана мыслей, ни бури эмоций. Осталась лишь странная пустота в голове.       А затем, словно боясь неверной реакции, мастер очень неуверенно, очень осторожно развёл руки навстречу дочери, как бы приглашая её в свои объятия. И она без всяких колебаний приняла этот жест…       Они снова стояли так довольно долго, не говоря друг другу ни слова. Террант бережно прижимал Оливию к себе, кутая её в своих любящих отцовских объятиях.       Ей так его не хватало… И вот она уже стоит, слушая его на удивление ровно бьющееся сердце. Он всегда был жив. Он всегда был здесь. И она никогда не была сиротой…       А он никогда и не подозревал, не догадывался, что у него есть такая прелестная дочь. Его кровь, его плоть. Его наследница. Оливия Кингсли… Нет. Оливия Хайтопп.       Наконец, медленно разомкнув объятия, мужчина нежно положил руки на предплечья дочери и внимательно поглядел в её блестящие глаза.       — Всё это время я и подумать не мог, что судьба сумела одарить меня таким дивным чудом, как ты… — тихо проговорил он, восхищённо улыбаясь.       По щеке девушки скользнула маленькая слеза… Оливия утёрла её тыльной стороной руки и шмыгнула носом.       А между тем улыбка Шляпника почему-то неспешно померкла, придавая его лицу совершенно иное, более строгое выражение. Задумчиво посмотрев куда-то в сторону, безумец ещё тише пробормотал:       — Но… как же так? Как же так получилось? Ты здесь…       Он застыл, пусто глядя в пространство и пытаясь собраться с мыслями. После нескольких секунд сосредоточенного размышления над ситуацией мужчина укоризненно покачал головой, словно не соглашаясь с невидимым собеседником, и быстро забормотал:       — Нет, не может этого быть… А твоя мама?.. Неужели она так и не сможет вернуться?.. Я не понимаю…       Девушка, видя что Террант начинает излишне переживать, нежно приложила ладонь к его бледной щеке, успокаивая:       — Тш-ш… Прошу, не беспокойся об этом. Всё будет в порядке. Я верну её, слышишь? Я обязательно её верну. Так уж вышло, что она не могла попасть в Страну чудес… Но теперь это можно исправить.       Волна мучительного беспокойства ушла, и Шляпник посмотрел на Оливию уже совершенно ясным и осмысленным взглядом. В его глазах читалось настороженное внимание, что начинало медленно переливаться в недоверчивую, смятенную радость.       — Это правда. Теперь путь в наш мир Алисе полностью открыт. — внезапно послышался певучий голос Белой королевы.       Мастер удивлённо вскинул брови, а девушка обернулась в недоумении. Никто и не заметил, как Мирана к ним приблизилась.       — Ну что же, Террант, ты готов встретить её вновь? — с полуулыбкой спросила она.       Несколько мгновений мужчина молчал, изумлённо застыв на месте и не находя совершенно никаких слов.       — Как никогда прежде. — наконец сказал он голосом, что уже просто-напросто сел от тех непередаваемых эмоций и чувств, что мужчина разом испытал в тот поистине роковой для него момент.

***

      Теперь они все вместе находились в одном из огромнейших дворцовых залов, где покоилось позолоченное зеркало весьма внушительных размеров. То самое, что Шляпник когда-то разбил в диком приступе своей неистовой ярости… Сейчас оно было совсем как новое, ведь уже давным давно было приведено в порядок.       Оливия стояла перед ним и завороженно смотрела на чистую зеркальную гладь, что таинственно переливалась серебряным светом, как бы приглашая её пройти на другую сторону.       — Через него я попаду обратно? — с сомнением спросила девушка.       — Именно. Оно отправит тебя домой. — кивнула королева.       Она стояла чуть поодаль, с интересом глядя на чарующее мерцание волшебного зеркала. Шляпник, что был рядом, тоже зачарованно глядел на загадочные блики.       Явились проводить Оливию и другие: Мальямкин, Чешир, Текери, МакТвисп и близнецы. Даже Баярд, что не видел девушку прежде, решил взглянуть на неё хотя бы сейчас. Все они дружно затаили дыхание и наблюдали за происходящим.       Всё было поразительно схоже с той ситуацией, когда Алиса покидала их мир и, как всем тогда казалось, уже навсегда. Да, много воды утекло с тех пор, как это случилось…       Наконец, девушка собралась с духом и, оглядев всех собравшихся напоследок, прощально улыбнулась. Она уже было повернулась обратно к зеркалу и сделала шаг вперёд, как вдруг услышала оклик своего отца.       — Оливия! Постой…— в отчаяннии выпалил он, решительно подаваясь вперёд.       Девушка отступила назад и с небольшой растерянностью в голосе спросила:       — Да?..       Шляпник, сердце которого болезненно сжалось, быстро подошёл к ней, и в порыве страха и тревоги неожиданно заключил её в крепкие объятия.       — Умоляю, не уходи! — горько прошептал он. — Я не хочу… не хочу ещё раз кого-то потерять… Особенно тебя!       Оливия обняла отца в ответ так же крепко. После недолгой паузы, в течение которой Террант никак не желал выпускать девушку из своих рук, она тихо и ласково заверила его:       — Ты больше никого не потеряешь, папа. Я обещаю.       Наверное, давать такой чрезвычайно серьёзный обет было слишком опрометчиво, как решила Оливия следом, но она чувствовала, что её отец сейчас нуждался в этом обещании больше всего.       Так же резко отстранившись от дочери, как и обняв её, мастер с рьяно полыхающей в своих ярко-зелёных глазах непоколебимой решимостью заявил:       — Я пойду с тобой!       Девушка отрицательно покачала головой, внутренне пугаясь его опасному боевому настрою.       — Не получится… Мне жаль, но ты не сможешь. — стараясь говорить как можно мягче, грустно изрекла она.       — Оливия права. — вмешалась Мирана. — Незачем тебе сейчас пытаться проникнуть в сторонний для нас мир. Никому кроме неё, это больше никому не удастся сделать.       — Отчего же?       — Как я уже сказала, я объясню тебе эти тонкости позже. Всему своё время…       И это действительно было так. Чуть ранее она настойчиво заверила мастера, что обязательно просветит его во всём, что произошло и почему так случилось. Белая королева решила, что подходящий момент ещё не настал, и это было верным выводом. Ведь если и рассказать Шляпнику суровую правду, то делать это будет лучше, когда Алиса уже вернётся в Подземье и тоже всё узнает уже вместе с ним.       Мужчина нахмурился, но возражать Её Белому величеству всё-таки не стал. И, вновь обратив свой взгляд на дочь, он попросил её:       — Будь осторожна.       — Непременно. Всё будет хорошо, тебе не о чем беспокоиться. Просто… просто поверь мне.       Последовала ещё одна небольшая пауза, в течение которой они молча и пристально смотрели друг на друга. Террант, края губ которого наконец растянулись в меланхоличной улыбке, сдержанно кивнул.       — Я тебе верю. — коротко и беспретенциозно ответил он.       А затем как-то удручённо вздохнул и медленно подал девушке руку, намереваясь проводить её к зеркалу. И тут мастер невольно поймал себя на той ироничной мысли, что когда-то он точно так же проводил Алису. Тогда он уже и не надеялся на её возвращение…       И всё, что ему оставалось теперь, это действительно суметь поверить в то, что всё и вправду будет хорошо. Так просто и так наивно… Но другого выхода у него больше не было.       А между тем, Оливия уже вплотную приблизилась к зеркалу. В последний раз она обернулась, посмотрев сначала на компанию друзей, потом на Мирану, а затем уже на Шляпника. Его глаза были полны грустью, но всё же, в них было больше надежды…       — В добрый дальний, Оливия. Возвращайся скорее. — с огромной любовью произнёс он.       — Вы только ждите нас… И мы придём. — ангельски улыбнулась девушка.       И, сделав глубокий вдох от волнения, смешанного с встречи с домом и своей матерью, она шагнула в то неизведанное для себя пространство, что таила в себе эта чудная зеркальная гладь.       

***

      — То есть как это моей дочери здесь нет уже целый день и вы не знаете, где она? — строго спросила Алиса у миссис Бэгли, требовательно глядя в её перепуганные глаза.       С деловой поездки она вернулась только под вечер, когда солнце уже давно закатилось за горизонт. Едва только Алиса успела переступить порог дома, ей сразу же в панике сообщили о том, что Оливия бесследно пропала. И теперь, быстро пройдя в одну из комнат, она решала этот вопрос с белой как мел гувернанткой.       — Мисс Кингсли, поймите, я и сама ничего не понимаю! — в смятении отчитывалась женщина. — Мы обыскали в доме всё вдоль и поперёк… Она словно сквозь землю провалилась!       Пусть это и было просто такое фигуральное выражение, Алиса извлекла из него гораздо больше смысла, чем миссис Бэгли.       — Словно сквозь землю… — задумчиво повторила она слова гувернантки, наморщив лоб.       Из сложившейся ситуации пока совершенно нельзя было делать какие-то выводы. Исчезновение Оливии могло быть либо её личной дерзкой выходкой (побегом или чем-то подобным), что было так свойственно девицам её возраста, да ещё и с таким непростым характером, какой всегда присутствовал и у неё, либо чем-то гораздо большим…       Но размышлять об этом пока не было никакого смысла, потому что для того не было достаточно каких-либо оснований. Оторвавшись от этих мыслей, Алиса снова взглянула на женщину и, заметив в её лице какое-то смущение или даже стыд, поинтересовалась:       — Вас что-то беспокоит, миссис Бэгли?       — Нет-нет, что вы… Всё в порядке. — ещё больше смутилась собеседница, выдавливая из себя кривую улыбку.       — Прошу вас, не лгите. Я же вижу, что что-то не так. Дело касается Оливии, верно?       Гувернантка приглушённо вздохнула, сдаваясь под настойчивым тоном своей хозяйки и честно ответила:       — Как только вы уехали вместе с мистером Родригесом, юная мисс Кингсли заупрямилась и наотрез отказалась следовать моим указаниям, хоть я и не требовала от неё ничего невозможного. Она не слушалась меня. И… я не выдержала. Произошла ссора.       На секунду дуэнья умолкла в замешательстве. А затем она нервно всплеснула руками и с какой-то неприятной писклявой интонацией воскликнула:       — Боже правый, мне так стыдно! Это из-за меня она куда-то убежала, а теперь никто не может её найти!       — Подождите. Что вы сделали? — нахмурилась Алиса.       Тревога, что была в тёмных глазах женщины прежде, стала ещё сильнее, в довершение ко всему смешиваясь с постыдным страхом. С запинкой в голосе миссис Бэгли кое-как выдавила:       — Я… я дала ей пощёчину.       В один момент озабоченная настороженность Алисы преобразилась в праведный гнев.       Глядя на эту нехорошую смену эмоций, гувернантка залепетала:       — Она не оставила мне выбора! Ваша дочь совершенно не умеет слушать других. Такой упрямости и своенравия я в жизни больше ни у кого не видела! Я не…       Но она не договорила. Резко вскинув руку, Алиса жестом велела ей помолчать.       — Достаточно. — неприязненно поморщившись, изрекла она. — Именно так, значит, вы теперь занимаетесь моим ребёнком? Применяете рукоприкладство?       Женщина открыла было рот, чтобы возразить, но собеседница не дала ей это сделать, продолжив высказывать своё негодование:       — А далее вы ещё начинаете оправдываться! Я знаю, Оливия далеко не подарок. С ней действительно может быть трудно. Но, поймите, ваше недовольство, когда вина лежит на вас, совершенно не идёт на пользу ситуации, а лишь только всё усугубляет!       Затем Алиса отвернулась в сторону глубоко втянула носом воздух и выдохнула, беря свои эмоции под контроль. И после некоторой паузы, она, не глядя на миссис Бэгли, уже более бесстрастно добавила:       — Да и к тому же, вы, как профессионал в своей сфере деятельности, хоть немного попытались бы разобраться в состоянии своей подопечной… Ведь на то были серьёзные причины. Но ваша ужасная, отвратительная нетерпимость всё испортила!       Затем она повернулась к женщине, и, подойдя к ней вплотную и склонившись к её лицу (Алиса немного была выше наставницы), сурово произнесла:       — Ищите её. Ищите. В противном случае пинайте на себя. Я лишу вас всех рекомендаций, и вы больше не сможете найти работу в качестве гувернантки.       — Думаю, это уже не нужно. — вдруг послышался нарочито укоризненный голос.       Дамы недоуменно повернули головы в сторону, из которой послышалась эта фраза. В дверном проёме, облачённая в изящное лазурное платице, насмешливо изогнув брови и снисходительно улыбаясь, стояла красивая девушка с лукавыми изумрудно-ореховыми глазами и коротко отстриженными бордовыми кудрями, что были как всегда взлохмачены.       — Оливия… — изумлённо глядя на дочь, прошептала Алиса.       — Здравствуй, мама. Здравствуйте, миссис Бэгли. Как видите, я цела и невредима, и меня незачем искать.       Ответа не последовало ни от одной из присутствующих, но он был и не нужен. И, как-то странно качнув корпусом и вальяжным шагом войдя в комнату, девица, не отрывая искренне приветливого взгляда от матери, с наигранной добродушностью обратилась к гувернантке:       — Милая няня, прошу, отставьте нас одних. Это важно.       Ничем не выдавая своего недовольства, женщина молча повиновалась, чтобы лишний раз не подливать масла в огонь. Как только дверь за ней закрылась, Алиса, глаза которой сильно расширились от удивления, мягко приложила свои трепетные ладони к лицу дочери и обескураженно прошептала:       — Боже мой, что с твоей причёской? Кто же это сотворил такое с твоими прекрасными локонами?       — Мама, не волнуйся. Никто, только я сама. — устало ответила девушка, не желая развивать разговор на эту неприятную тему. — Так уж вышло, что мне пришлось… немного повздорить с миссис Бэгли. Ничего страшного не произошло.       — Эта женщина мне уже всём призналась. Она ударила тебя?       — Да. Но не настолько сильно, чтобы ты переживала. Мы с ней обе тогда сильно погорячились.       Недовольно вздохнув, Алиса плавно убрала руки от девичьих щёк и покачала головой. Затем медленно подошла к окну и, тоскливо поглядев через него на сгущающиеся сумерки, с сожалением сказала:       — Мы не должны были её нанимать. Зря тогда я изменила своему мнению и послушала других… Мне нужно было быть гораздо внимательнее!       Так же грустно глядя на мать, Оливия последовала за ней и сказала с бескомпромиссной твёрдостью в голосе:       — Тебе не следует корить себя. Ты не виновата. К тому же, это всё уже совсем не важно.       И, выдержав определённый момент, девушка, добавила:       — Особенно после того, как мне довелось побывать в Стране чудес.       Пауза. Едва веря, что она только что услышала, едва понимая, что это действительно далеко не сон, Алиса оторвалась от окна, в глубочайшем ошеломлении посмотрела на дочь. Её прекрасные карие глаза невероятно сильно расширились, а лицо, что в один миг приобрело выражение крайней степени изумления, застыло.       Она ничего не сказала вслух. Лишь розоватые губы слегка дёрнулись в немом вопросе:       «Неужели?»       Оливия улыбнулась матери так же ласково, как и улыбнулась Шляпнику, когда тот риторически заметил, кем она ему приходится.       — Да. Теперь я всё знаю. — утвердительно кивнув головой, многозначительно произнесла она в ответ. — Знаю обо всём.       Алиса молчала, не в силах вымолвить ни слова от той огромнейшей оторопелости, что в одно мгновение овладела и её телом, и её разумом одновременно.       Девушка же, в свою очередь, бережно взяла её в руки в свои и продолжила:       — Может быть, ты начнёшь ругать себя за то, что ничего мне так и не рассказала за всё это время… Может быть, ты даже станешь извиняться. Я вижу это по твоим глазам. Но, мама… Это будет совершенно лишним. Ты бы всё равно ничего не смогла бы сделать. Ты бы ничего мне смогла мне объяснить. Потому что… Такое невозможно объяснить. Такое нужно узнать самой. Теперь я это поняла.       Женщина смотрела на дочь немигающим взглядом. Её лицо не выражало никаких эмоций.       Но спустя пару секунд она, коротко выдохнув, всё-таки вышла из этого странного шокового состояния. И, словно будучи на грани внезапного обморока, мисс Кингсли тяжело опустилась на стул, что стоял у окна, закрыла лицо руками и едва слышно прошептала:       — Господи…        Последовала небольшая пауза, в течение которой Оливия не знала как ей быть. Впервые она видела, чтобы Алиса могла позволить себе такую слабость в её присутствии. Девушка опасливо протянула руку матери и аккуратно коснулась её плеча.       Дама тут же отняла руки от раскрасневшегося лица. И Оливия с ужасом осознала, что та плачет. Никогда прежде она не видела, чтобы Алиса, что была всегда такой сильной волевой женщиной в её глаза, сейчас находилась в таком уязвимом, таком беззащитном состоянии… Для её дочери то было что-то поистине новое и необычное.       — Не было ни дня, чтобы я не жалела о том, что мне больше не попасть в Подземье. И от этого у меня всегла болело сердце. — сдавленным голосом произнесла мисс Кингсли.       Взволнованно вздохнув, девушка присела на колени возле матери, мягко дотронулась до её руки и, внимательно заглянув ей в глаза, участливо сказала:       — Тебе больше не придётся ни о чём жалеть. Потому что мы вернёмся.       Алиса подняла заплаканные глаза на дочь. Несколько долгих секунд пристально на неё смотрела. А затем, словно не веря тому, что только что услышала, едва слышно спросила:       — Как?       — Очень просто. — ободряюще улыбнулась ей в ответ Оливия. — Для тебя это больше не проблема.       В этот момент внезапно раздался стук в дверь. После не сразу разлившегося ответа в комнату вошла гувернантка и, слегка растерянно поглядев на Алису, что уже успела вытереть слёзы и вместе с дочерью бодро подняться на ноги, не без доли робости сказала ей:       — Мисс Кингсли, вас просят в холле в восточном крыле. Вам нужно спуститься.       — Спасибо, Гвинет. Мы скоро там будем. — поблагодарила её Алиса.       Женщина насторожилась, услышав собственное имя. Она привыкла, что обычным дежурным обращением к ней была только её фамилия. Если её так назвали, то вряд ли это могло значить что-то хорошее. В следующий момент эта догадка подтвердилась:       — И, вот ещё что. — как бы невзначай добавила мисс Кингсли, вернув своему взгляду строгость по отношению к гувернантке. — Ваши услуги нам больше не понадобятся. Вы уволены. Собирайте ваши вещи, завтра утром вы покидаете наш дом.

***

      Наказ Алисы был выполнен. Утром следующего дня, в сопровождении матери и дочери, она вышла на крыльцо, чтобы рассчитаться со своей бывшей прислужницей несколькими стерлингами за её «замечательную» работу. И вот уже спустя несколько минут, не без облегчения в душе, мисс Кингсли ровным взглядом провожала удаляющийся экипаж, в котором сидела гувернантка. Женщина была порядочно стита с толку после произошедшего и теперь находилась в дурном расположении духа, размышляя о своём увольнении и обо всём, что ему предшествовало. Но это никого уже не касалось.       — Что ж, оно и к лучшему… — задумчиво заключила леди Хелен, глядя на то, как повозка неспешно завернула за угол дороги, распологавшейся среди благородных деревьев, и исчезла из виду. — Больше она нас не потревожит.       — Верно. — согласилась с матерью Алиса.       Пожилая дама едва слышно вздохнула и огорчённо пробормотала:       — Напрасно я тогда настояла на своем мнении… И тебе действительно не следовало внимать моим наставлениям. Ты лучше знала, как поступить.       — Не нужно ни о чём жалеть. Всё уже в прошлом, мама. — твёрдо ответила ей мисс Кингсли. — Идём в дом.             Как только они вошли в парадную, Оливия уже успела куда-то отлучиться, а миссис Хелен, хмуро глядя перед собой, снова завела разговор:       — И всё-таки я чувствую себя виноватой. Я уже была готова отпустить такие ненадёжные методы воспитания и уступить тебе, но Лоуэлл помешал этому. Заморочил мне всю голову своими глупыми советами…       — Постой, это Лоуэлл тебя надоумил её нанять? — в настороженном удивлении выгнула бровь Алиса.       — Отчасти да. Я сомневалась, стоит ли отдавать предпочтение тем вариантам, что он мне предлагал. Они были… не самыми целесообразными. И, признаться честно, я очень удивилась его настырности. Словно воспитание племянницы волновало его больше, чем воспитание его собственной дочери. — смущённо созналась женщина.       Казалось, с целую минуту Алиса пристально смотрела на неё и ничего не говорила, размышляя над услышанным. Но затем, не без укора в голосе, она наконец ответила:       — Мама… Его категорически нельзя было слушать. Лоуэлл не тот человек, чьи советы стоит брать во внимание, а уж тем более им следовать. Не нужно ждать от него чего-то благого. Я уже давно это поняла. Пойми и ты.       — Он всегда казался мне человеком порядочным и достойным. Весьма сомневаюсь, что он действительно стал бы подстрекать кого-то к чему-то дурному. — возразила ей леди Хелен. — К тому же, Лоуэлл мой зять и отец моей любимой внучки Мэри. Пусть он и бывает в чём-то неправ, но не прислушаться к нему было бы крайним неуважением.       Алиса покачала головой и сказала:       — Его брак с Маргарет и так уже трещит по швам. Вчера она сама мне в этом призналась, после того как закончился наш праздничный ужин.       Миссис Кингсли не нашлась, что на это ответить. Теперь она была весьма озадачена тем, что услышала. Алиса же, в свою очередь, ласково взяла материнские руки в свои и отчётливо произнесла тоном, не требующим никаких возражений:       — Ты видишь его в белом свете. А я вижу его таким, какой он есть. Уверена, ничего хорошего для моей дочери Лоуэлл явно не хотел. А ещё я уверена, что скоро Маргарет потребует с ним развода. И я нахожу это решение верным. Давно пришла пора всем открыть глаза на его истинное лицо.

***

      Алиса оказалась права. Спустя всего несколько часов того же дня она случайно застала свою сестру плачущей в одной дальних комнат поместья. Спрашивать о том, что же у неё такое приключилось, совершенно не пришлось: в горьких слезах Маргарет рассказала всё сама. Алиса, а следом и все остальные, узнала о том, что на протяжении многих лет Лоуэлл тайно играл в азартные игры, влезая в огромные долги и никому их не возвращая, но, что было самым непростительным — то, что он водил любовные связи с иными дамами, успешно это скрывая. Теперь всё это всплыло наружу благодаря заботе Маргарет и нанятому ею филёру, призванному следить за её нечестивым мужем.       — Ах, чуяло моё сердце, что в последнее время с ним было что-то неладное! Я непременно с ним разведусь! — вытирая беспрестанно льющиеся ручьём слёзы, причитала Маргарет, пока все родные, что находились в этом момент рядом, старались её успокоить.       Спустя несколько дней она, как и дальновидно предполагала Алиса, действительно подала в суд на развод. Из-за викторианских законов это дело должно было разрешиться в течении полугода, а то и больше, поэтому ей оставалось только ждать.       Вместе со своей дочкой, матерью, сестрой и племянником Маргарет перебралась в старый дом, где она выросла. Уже успев отправиться от потрясения, что вызвало разоблачение Лоуэлла, она начала предвкушать новую жизнь.       — Как здорово, что всё так хорошо закончилось! На мне не будет никаких долгов, и я смогу вздохнуть полной грудью! — восторженно восклицала Маргарет, осматривая свою старую комнату.        Алиса вместе с Оливией стояла рядом и лучезарно улыбалась, искренне радуясь за сестру.       С нежностью поглядев на свой излюбленный вид из окна, в следующую секунду Маргарет обернулась к родным и, быстро подойдя к ним, взволнованно промолвила:       — Ах, я так счастлива! Теперь мы будем жить здесь всей семьёй! Это так чудесно!       Тут улыбка Алисы медленно померкла. Глаза мисс Кингсли грустно опустились вниз. Заметив это, Маргарет, что тоже сразу же перестала пребывать в восторге, расстроенно спросила:       — Что такое? Что-то не так?       Повисла тягучая пауза. Алиса молчала. Затем она вернула свой сестре свой взгляд, что теперь был полный неизъяснимой грусти, а потом посмотрела на дочь. Девушка, в свою очередь, слегка приоткрыла губы, словно хотела что-то сказать, но промолчала, оставшись смотреть на маму с такой же меланхоличностью.       С того самого дня, как Оливия сообщила ей о том, что путь в Страну чудес Алисе вновь открыт, женщину на одну минуту не покидала эта сладкая мысль о беспрепятственном возвращении к любимому. Но в силу того, что случилась вся эта дурная история с мужем её сестры, она не смела обронить об этом и слово. Но теперь, как точно заметила Маргарет, всё закончилось, а потому и незачем было больше молчать.       — Нет. Всё так. — вновь взглянув на сестру, безотрадно ответила ей Алиса. — Просто… я вынуждена тебя расстроить.       Начиная строить невесёлые догадки, собеседница тихо ахнула.        — Неужели ты снова уезжаешь? — в огорчении прошептала она. — Вы же с мамой только что вернулись!       — Нет. Я никуда не уезжаю.       — Но в чём же тогда дело?       И вновь наступила пауза, что оказалась ещё более неприятной, чем та, что была прежде.       — Боюсь, я не смогу это объяснить. — наконец ответила Алиса и, чему-то едва заметно ухмыльнувшись, добавила с рассеянной улыбкой. — Иначе ты сочтёшь меня сумасшедшей.       И тут она почувствовала, как чья-то приятная нежная рука берет её руку. Повернув голову, мисс Кингсли увидела Оливию, что невероятно выразительно на неё смотрела. В её дивных глазах Алиса сумела прочесть многое. То была и спокойная готовность навсегда покинуть родных вместе с ней, и огромное стремление вернуться туда самой и, конечно же, понятное желание остаться там, в этом восхитительном мире…       — Ты ведь так и не побывала в других странах… — с сожалением в тихом голосе обратилась к дочери Алиса. — А я так никуда тебя и не свозила.       Девушка улыбнулась и покачала головой.       — Это нестрашно, мама.       — Я помню, как ты мечтала о путешествиях со мной. Готова ли ты сейчас отказаться от всего этого? Уверена в своём решении?       Лёгкая улыбка сошла с лица девушки, и теперь быть приоритете настал черёд серьёзного взгляда её изумрудно-ореховых глаз.       — Мне не нужны другие страны, чтобы быть счастливой. Потому что есть одна. Одна неповторимая страна, которую мне не заменит что-то иное, как бы прекрасно оно ни было. Это Страна чудес. Теперь я это знаю. — Просто изрекла Оливия.       Алиса сморгнула внезапно навернувшиеся на глаза слёзы. Растроганно прошептала:       — Ты не перестаёшь меня удивлять. Мне понадобилось полжизни, чтобы понять это. А ты поняла это сразу.        И подалась вперёд, крепко обнимая её в приливе сильнейшей материнской любви и безграничной нежности. Ласково гладя пушистые карминные волосы дочери, она мягко поцеловала её макушку, а затем отстранилась и сказала:       — Стоит ли мне мне уже в который раз говорить, как я люблю тебя и как тобой горжусь?       Девушка шутливо повела бровями и ничего не сказала.       — Милые мои, прошу меня простить… — с присущей ей вежливой деликатностью дала о себе знать Маргарет. — Но о чём вы говорите? Я ничего не понимаю…       Мать и дочь хитро переглянулись между собой.       — Понимать это и не нужно. Нужно просто идти вперёд и верить, что лучшее время для нас для всех уже совсем не за горами. — не без доли таинственности ответила ей Алиса.       И сейчас она не сколько верила, сколько чувствовала: теперь всё будет в порядке.

***

      — Ну что же, зеркало уже однажды сумело показать тебе свою изнанку. А доводилось ли тебе когда-нибудь другую сторону картины? — лукаво прищурив глаза, с озорным интересом спросила Оливия у матери.       Не смотря на внешнюю развязность и игривость, на самом деле девушка чувствовала, как сердце её сжалось в неприятный и жгучий комок.       Причина тому была проста: настало время прощаться с родными. В комнате собрались все, кто знал или имел право знать о тайне волшебного мира Алисы. Благодаря неведомому тягучему чувству в груди и странной ряби, что подернулась по всей поверхности одного из великолепнейших полотен загадочным золотистым свечением, Оливия поняла, что теперь ей предстоит вновь пройти через картину, тем самым проведя свою маму в Страну чудес.       А мисс Кингсли, что озадаченно оглядывала эту самую картину, стояла в полнейшей растерянности и не могла вымолвить ни единого слова. Этот превосходно расписанный холст, что был помещён в красивую позолоченную раму, казался Алисе не сколько её сказочным шансом на долгожданное возвращение в Подземье, сколько невероятно обманчивым и крайне хрупким миражом.       Столько лет прошло и вот… И вот она вновь сможет пересечь эту незримую черту, эту хитрую границу между двумя мирами. А сможет ли? Не сладкий ли это сон, после пробуждения от которого на неё снова нахлынет эта ненавистная тяжкая боль от осознания того, что это всё не та фантастическая реальность, которую Алиса утратила целых шестнадцать лет назад?       Вряд ли это сон. Всё более, чем реально…        Алиса обернулась назад и окинула тоскливым взглядом всех собравшихся: свою маму — леди Хелен, свою сестру — леди Маргарет и свою племянницу — маленькую Мэри.       Только они могли быть максимально близко посвящены в эту странную загадку. Больше никому об этом знать не следовало.       И все они стояли, с неподдельным интересом наблюдая за происходящим. Но между миссис Хелен и её дочерью с внучкой была одна разница: за этим интересом в её наполняющимися слезами глазах скрывалось больше боли, чем какого-то либо желания узнать, что сейчас случится. Ни Мэри, ни Маргарет ещё пока не понимали до конца, что, возможно, обеих Кингсли они больше никогда не смогут увидеть. А может быть, они даже не хотели это понимать. Ведь принять такое им будет невообразимо трудно…       Хелен нерешительно подалась вперёд к дочери. Алиса тоже, будто сомневаясь в чем-то, сделала маленький шаг ей навстречу. А затем они быстро подбежали друг другу и обнялись так крепко, как не обнимались ещё никогда.       — Ты… больше не вернёшься? — уже не скрывая своих горьких слёз, тихо промолвила пожилая дама.       — Я не знаю, мама… — всхлипнула её дочь. — Я не знаю…       Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем мать и дочь с огромной неохотой разомкнули объятия.       — Этот мир должен оставаться здесь. — порывисто вздохнув, вымученно улыбнулась Алиса следом. — Представь, что я отправляюсь в какое-нибудь далёкое плавание… Ждать из которого меня совсем не нужно.       Леди Хелен покачала головой. Аккуратно смахнув слёзы, сказала:       — Я не вправе решать что-то за тебя, как делала это когда-то. Это твой выбор. Твоя жизнь и твоя судьба. Если в этом плавании ты действительно будешь счастлива, то я не смею тебе возражать.              — Спасибо, мама…       Женщины обнялись ещё раз. Но уже последний. Затем настал черед прощаться с Маргарет. А потом и с её дочкой. Каждый сказал друг другу самые тёплые, самые нежные слова, которые следовало произнести, пока не стало поздно…       Чуть не задушив Оливию в своих крепчайших объятиях, Мэри плаксиво пропищала:       — Я люблю тебя! И не знаю, что буду без тебя делать!       — И я тебя люблю. — искренне ответила девушка.       А затем, мягко отстранившись, она бережно взяла руки сестры в свои и с некой таинственностью в голосе сказала ей:       — Слушай цветы, Мэри. Они укажут тебе верный путь.       Девушка недоумевающе захлопала ресницами, не понимая, причём здесь могут быть цветы. Она всегда любила маленькие чудные сады, но никогда не задумывалась о том, что растущие в них насаждения могли о чем-то ей поведать… Ведь это невозможно. Впрочем, чему де она удивляется? Её сестра всегда была странной, но это нисколько не отнимало ей чести.       А Оливия, между тем, нежно поцеловала Мэри в лоб, хитровато ей улыбнулась и совсем как кошка, ловко забралась на массивный мраморный камин, что был расположен под тем самым полотном…       Алиса, что тоже уже в самый последний раз с огромной неохотой простилась с близкими, медленно шагнула навстречу своему счастливому будущему, которое обещала ей эта дивная картина. Затем мисс Кингсли остановилась. Посмотрела свою дочь, и словно увидела её впервые, в каком-то совершенно новом свете.       Этот решительный взгляд её пристальных изумрудно-карих глаз и эти алые гордые губы… Это милое лазурное платье, в котором девушка вернулась из Подземья несколько дней тому назад. Теперь оно было чуточку иным, потому что юная мастерица, по своей творческой изобретательности, уже давно успела его немного перешить в своём изощрённом вкусе.       — Мама… ты идёшь? — осторожно спросила Оливия, с чуткой выжидательностью глядя на Алису.       А женщина молча смотрела на неё и не понимала, когда её дочь успела так вырасти… Казалось, ещё вчера она убаюкивала свою малышку самыми очаровательными колыбельными песенками, а теперь перед ней уверенно стояла смелая и прекрасная девушка, что была словно из другого мира… Но почему же «словно»? Ведь она действительно из другого мира. Мира, который подарил Алисе сны и настоящую любовь…       Видя что мисс Кингсли колеблется, Оливия неслышно вздохнула. Затем слегка наклонилась вперёд и, приглашающе протянув матери ладонь, она участливо обратилась к ней:       — Ничего не бойся. Дай мне руку.       Спустя несколько долгих секунд наконец выйдя из задумчивости, женщина, как во сне, последовала зову дочери. Приняв её изящную руку, она аккуратно забралась на камин и последний раз взглянула на свою семью.       — Прощайте. — тихо сказала им Алиса. — Знайте, я люблю вас. Любила и буду любить.       — Не забывайте нас. Помните, что здесь всегда будут те, кто тоже вас любит. — напутствовала дочь и внучку миссис Хелен.       — Не забудем ни за что на свете. — энергично мотнув косматой головой, серьёзно ответила ей Оливия. — Родных никогда не выбрасывают из памяти.       И, выразительно посмотрев на Алису, с важной многозначительностью произнесла:       — Нам пора возвращаться, мама. Страна чудес нас ждёт.       Больше мисс Кингсли не сказала ни слова. Коротко кивнув, она почувствовала, как Оливия крепко сжала её руку и сделала шаг назад, спокойно ведя её за собой.       Внезапно картина озарилась ярчайшим светом, заставив Алису ахнуть от того непередаваемого изумления, что в один миг затеплилось в её взволнованной груди. И вот уже лицо её лучисто улыбающейся дочери вместе с ней самой с потрясающей красотой растворялось где-то там, за пределами этого волшебного холста… В один миг Алиса сумела ощутить, как необъятный трепещущий свет невероятно приятно обволакивает её невесомое стройное тело и сквозь калейдоскоп ослепительных разноцветных искр уносит за собой куда-то далеко-далеко… Уносит туда, где больше не будет боли и печали… Туда, где она когда-то обрела себя настоящую… Туда, где сердце всегда билось сильнее… Туда. В Страну чудес. В свой настоящий дом.

***

      Марево ярчайших искорок рассеялось, и перед глазами матери и дочери предстала невиданная красота. Они очутились средь высоких деревьев, что, раскинув свои огромные искривлённые ветви, словно застилали собой всё прекрасное голубое небо… Оно было настолько глубоким, что казалось бездонным, а пылающее солнце, что светило сквозь изумрудные кроны, тешило вернувшихся странниц своими ласковыми золотистыми лучами, причудливо играющими на их лицах и руках.       Всё здесь было невообразимо чудесным и притягательным, будто сама природа этого замечательного мира, радуясь возвращению Алисы и её дочери, теперь торжественно их встречала и одаривала всей своей красотой. Невидимые глазу птицы завилисто пели, а дивные и необычные цветы благоухали, наполняя лёгкий воздух головокружительным ароматом.       Алиса медленно прикрыла веки и, закинув голову назад, глубоко вздохнула, наслаждаясь этим тихим очарованием Подземья. После, спустя несколько долгих сладостных мгновений, она открыла глаза, упоённо вглядываясь ввверх. Тень улыбки тронула её розоватые губы, и теперь путница обернулась назад, желая посмотреть на обратную сторону картины…       Но полотно, засветившись странным чарующим светом, уже начало плавно исчезать, пропадая. И вот уже от него ничего не осталось.       Подивившись увиденному, Алиса перевела растерянный взгляд на дочь. Та понимающе улыбнулась.       — Я испытала нечто похожее, когда увидела это самый первый раз. Вот же чудно, правда? — добродушно усмехнулась Оливия.       Мисс Кингсли промолчала. Она с трудом верила в происходящее.        — Да. Чудно. И странно. Впрочем, как всегда. А я совсем от этого отвыкла… — наконец как-то рассеянно ответила она.       — Тогда привыкай заново, мама. — улыбнулась девушка.       Затем она снова взяла Алису за руку и неспешно повела её за собой, давая матери возможность как следует проникнуться тем бесподобным очарованием, что её теперь окружало.

***

             Сидя в одной из дворцовых комнат у роскошного портфенетра, крайне удобным способом открывающего взору смотрящего довольно часть королевских владений, Террант сосредоточенно глядел в одну точку и считал секунды. Он ещё ни разу не сбился, но уже начал изрядно уставать. Голова у него болела, перед глазами плыли круги от лёгкого, но постоянного напряжения зрения, а во рту пересохло.       С того момента, как ушла Оливия, в её мире прошло уже несколько дней. Но для Подземья эти дни сейчас сводились лишь к нескольким часам, в течении которых безумец и производил свой нехитрый подсчёт, время от времени поглядывая на окно, и надеясь увидеть в нём хоть что-то, что безошибочно могло бы ему указать на возвращение любимых.       Но ничего такого он не замечал и с тоскливым разочарованием возвращался к этому утомительному и по-своему неблагодарному занятию.       Скоро к нему пришла Белая королева. Грустно поглядев на Шляпника сверху вниз, она озабоченно ему сказала:       — Террант, ты сидишь здесь уже столько времени… Так нельзя.       Ответа, как и следовало ожидать, Мирана не услышала. Но отступать от своего она не желала, поэтому обратилась к мастеру ещё раз:       — Тебе нужно хотя бы поесть. Иначе ты себя совсем так изведёшь.       Не переставая пристально вглядываться в окно, мужчина монотонно пробормотал:       — Благодарю, Ваше величество, но я не голоден.       Королева тихо вздохнула в безысходности. Затем неслышно подошла к нему и с подобающей ей грациозностью опустилась рядом.       — Никогда не находила упрямство чем-то хорошим и полезным. — с едва уловимой укоризной в голосе адресовала она мужчине, невольно наблюдая за тем, как он нервно перебирает пальцами рук в своём однообразном расчёте. — Зря ты так… Ведь Оливия пообещала нам всем, что вернётся вместе с Алисой. Неужели ты не веришь в это?       Наконец Шляпник всё-таки оторвал отчуждённый взор от далёких гор в порфенетре и перевёл его на королеву. Безучастным тоном он ответил ей:       — Как можно не верить собственной дочери? Верю. Охотно верю.       А после этого он как-то затравленно улыбнулся, чувствуя, как его недюжинную выдержку постепенно заменяет мерзкий и мучительный страх. Страх того, его ожидания совершенно напрасны, и что никто никогда не вернётся…       Но ведь Террант дал себе слово, что больше не даст этим ужасным мыслям завладеть его разумом и сознанием. И сдаваться ему категорически нельзя. Иначе этого он себе ни за что не простит.       И, слегка встряхнув головой, мастер вернул своему взгляду живость, а затем снова посмотрел в окно. И увидел. Увидел то, что так жаждал и желал…       Двое ясных девичьих силуэта, прекрасно различимых его зорким глазам, приближались к Мрамории. Это были ᴏни. Несомненно… Безусловно… Это были они!       Не помня себя от великого счастья, мужчина одним рывком вскочил на ноги и твёрдо прикоснулся кончиками пальцев к оконному стеклу, в сильном замешательстве глядя на причину своей умопомрачительной радости… Затем он ликующе посмотрел на Мирану и с элегантной изящностью подал ей свою ладонь.       — Ваше Высочество, позвольте вашу руку! — ошалело улыбаясь, весело обратился к королеве безумец.       Немного пугливо глядя на него, царская особа робко последовала этому приглашению. Одним быстрым, но крайне осторожным движением своей сильной и чуткой руки Шляпник поставил Мирану на ноги, а затем обольстительно проговорил:       — Прошу простить меня, за то, что я не сказал вам, как изумительно вы сегодня выглядите! Просто выше всех похвал!       И не успела она ничего ответить, как он уже поднёс её тонкую руку к своим губам и нежно поцеловал её тыльную сторону.       А в следующую секунду, не дав Миране опомниться, Террант стремительно вылетел из покоев, оставив её стоять в полном недоумении. Слегка порозовев в лице, королева смущённо улыбнулась.

***

             Она увидела его. Прекрасный мужчина, что был в высокой старой шляпе, с изрядно растрёпанными медно-огненными волосами и смятенным взглядом ярко-изумрудных глаз, облачённый в цвет серого жемчуга камзол, медленно двигался ей навстречу, выходя из ворот великолепнейшего Мрамореальского замка.        Шёл он так, будто ступал не по твёрдой поверхности мощённой гладким булыжником дороги, а по чему-то вязкому и рассыпчатому, словно то был пустынный песок…       Затаив дыхание, она крайне несмело подалась ему навстречу. Её внимательные светло-карие глаза были полны напряжённого и всё больше возрастающего волнения, а её тонкие брови были нахмурены в растерянности. Она неимоверно переживала. Как и он…       И вот они остановились всего в нескольких метрах друг от друга.       Пауза, длинною в целую вечность… А затем, совершенно забыв обо всём на свете, они оба одновременно сорвались с места и побежали… Сблизившись где-то на половине общего пути, Шляпник и Алиса наконец-то заключили друг друга в те пламенные объятия, которых они ждали уже столько лет.              

***

      Её трепетные руки изо всех сил цеплялись за его сильное тело… Он же, горячо обнимая и крепко прижимая возлюбленную к себе, окутывал её целиком… Как долго, как несправедливо долго длилась эта ужасная разлука! Неужели ей всё-таки пришёл конец?       Алиса зарылась лицом в ворот одежды любимого и, с упоением вдохнув сладостный аромат чая и цветов, что неизменным образом оставался при нём, почувствовала ком в горле. К глазам подступили жгучие слёзы.       Она не верила… Она никак не могла поверить в то, что Террант теперь действительно был рядом. И, тесно приложив голову к его груди, Алиса с судорогой наслаждения услышала, как в каком бешеном ритме колотится сердце её милого безумца…       Он стоял, словно статуя, и не желал выпускать леди из своих чутких рук, глубоко и жадно вдыхая этот дивный хвойный запах её мягких золотистых волос, который он всегда так любил.       Она была здесь… Его прелестная чаровница из иного мира, что однажды раз и навсегда сумела украсть его несчастное сердце, его маленькая Алиса… Она снова была здесь.       Много времени прошло прежде, чем они плавно отстранились друг от друга. Во все глаза глядя на прекрасную даму, благоговейным шёпотом мужчина произнёс:       — Всё-таки ты вернулась… Столько лет прошло, но ты вернулась…       Жгучие женские слёзы брызнули с новой силой, сверкая на заплаканных щеках, но тут же померкли на фоне той лучезарной улыбки, которой Алиса одарила мастера в следующий момент.       — Прошу, скажи что-нибудь. Я должен услышать твой голос. Я должен знать, что это ты… — так же тихо попросил Шляпник.       Во взгляде его изумрудных глаз показалась какая-то болезненная тоска, заметив которую, мисс Кингсли тут же вознамерилась прогнать.       — Это я. Это действительно я. Твоя Алиса. — ласково прошептала она. — Алиса, которая всем сердцем любит тебя, Террант Хайтопп. И я вернулась навсегда.       Блаженно прикрыв глаза, мужчина рассеянно улыбнулся и выдохнул… Затем, сполна вкусив эти волшебные слова спустя несколько весьма долгих секунд, он медленно открыл фиолетово-багряные веки и вновь посмотрел на любимую. Теперь по бледным и чуть впалым щекам Шляпника тоже неспешно катились маленькие слезинки.       — Навсегда? — едва слышно переспросил он, нежно касаясь её подбородка.       — Навсегда. — коротко кивнув, ответила она.       И боль ушла. И страх пропал. Стремительно растворяясь в далёком небытии, они больше не и смели растревоживать так сильно и ужасно настрадавшиеся души двух влюблённых, чьи губы сомкнулись в страстном и крайне ненасытном поцелуе.

***

             Яркие багрово-янтарные лучи заходящего солнца пронизывали всё широкое небо Подземья. Двое молодых людей неспешно двигались по укромной тропе, что было хитро запрятана среди высоких лесных деревьев и корявых кустарников. Резные ажурные листья срывались с больших старых веток и баловали слух своим приятным шорохом под ногами идущих вперёд путников.       Один из таких листиков, самый быстрый и расторопный, весело кружась в воздухе по странной зигзагообразной траектории, внезапно врезался Алисе в нос. Приглушённо ойкнув, она недоуменно посмотрела на него, а багряно-жёлтый листочек уже успел упасть к её туфлям.       Шляпник, умилённо поглядев на потирающую носик женщину, добродушно усмехнулся, а затем наклонился к земле и аккуратно поднял виновника их маленькой остановки.       — Надо же, а ты ему понравилась! — с ребяческим любопытством разглядывая листок, весело воскликнул он следом.       — Неужели? — с насмешливым спептицизмом поинтересовалась в свою очередь Алиса.       — Да-да, я не вру тебе! — не переставал радоваться этой смешной чепухе мастер. — Очень понравилась!       Следом он немного наклонил голову, хитро изучая свою спутницу оценивающим взглядом, что-то хмыкнул себе под нос и сказал:       — Сделаю его достойным тебя. Не проходить же нам мимо!       Не успела Алиса ничего ответить, как произошла всего пара неуловимых глазу ловких и быстрых движений его юрких пальцев, и вот уже вместо простого древесного листка на руке мужчины красовалась чудная самодельная брошка, по своей форме напоминающая изящный цветок.       Тихо ахнув от восхищения, леди нежной рукой коснулась хрупкой поделки. Террант мило улыбнулся, со скромной внимательностью наблюдая за лучистым взглядом её прелестных карих глаз. Потом он аккуратно взял своё чудесное творение обеими руками и искусно приделал его к верхней части элегантной яблочно-золотистой подволоки девушки.        Вновь потянувшись рукой к импровизированному украшению, Алиса заинтригованно спросила:       — Как оно выглядит?       Джентльмен ответил не сразу. Заворожённо глядя вовсе не на брошь, а на даму своего сердца, он в восторге прошептал:       — Так же, как и ты… Просто потрясающе.       Счастливица лучезарно улыбнулась. А мужчина между тем, наконец-то обратил изумрудные глаза на своё дивное изделие, которого осторожно касалась рука любимой, после чего его безмятежный взор медленно перешёл на тонкие девичьи пальцы… На одном из них красовалось прекрасное обручальное кольцо.       Ещё несколько месяцев назад Шляпник и Алиса сыграли свадьбу.

***

      Предложение руки и сердца своей возлюбленной мужчина, на его же приятное удивление, удалось сделать тихо и спокойно.       Несносный Чешир, что каким-то образом прознал о важных планах Терранта, не стащил помолвочное украшение. Никто, вроде суетливого невротика Текери не выпрыгнул из-за угла и не начал неистово восклицать во всю округу какие-нибудь возгласы наподобие этого пресловутого выкрика «Горько!».       Ничего этого не было, а было лишь только… ласковое звёздное небо и мягкое горение маленьких свечей… Благоухающие цветы и пряный чай… Очаянный стук трепетного сердца безумного мастера и потерянный взгляд его непомерно оробевших ярко-зелёных глаз, когда он, едва находясь в себе от сильнейшей волнения, откуда-то из волшебной пустоты вынул заветное кольцо и с придыханием спросил Алису, станет ли она его женой… И, что самое главное, были лишь счастливые слёзы будущей миссис Хайтопп, которая без малейшей тени сомнения в голосе ответила ему это прекрасное «Да».       «Да» и ещё раз «Да». Алиса была бы готова отвечать так столько раз, сколько бы он только её спросил… Иного варианта для неё просто не существовало.       Свадебное торжество, в свою очередь, вышло весьма запоминающимся для всех, кто был на него приглашён. Началось оно с того, что жених и невеста довольно поздно явились на церемонию бракосочетания по неизвестным никому причинам. Многие гости уже к тому времени с разочарованием решили, что празник отменяется, но не тут то было…       Великолепно разодетый мужчина вместе с неописуемой красавицей, что держала его под локоть и улыбалась до ушей, внезапно возник на пороге у длинного шикарного прохода к роскошнейшему алтарю. Энергично махая нарядной шляпой в воздухе, он что-то громко кричал о том, что никому ещё не время расходиться, и что вместе со своей уважаемой дамой он глубоко раскаивается перед гостями за этот постыдный моветон.       — Это же надо было нам с тобой опоздать на собственную свадьбу, Алиса! — с задорным изумлением говорил мужчина, весело глядя на светящееся от непередаваемого счастья лицо своей златовласой прелестницы. — Знаешь, мы могли бы сейчас всё отменить, чтобы потом заново всё устроить и явиться сюда уже вовремя!       — Нам незачем идти на такие жертвы, любимый! — заливаясь завилистым смехом, радостно отвечала ему невеста. — Ведь наши гости это нам уже совсем не простят!       Её длинные волнистые волосы изящно развевались за спиной, подол восхитительного белого платья с серебристым отливом элегантно колыхался по земле, а из дивного свадебного букета летели милые цветочные лепестки, чарующе развиваясь по ветру…       Не было каких-то пресловутых скучных клятв о вечной любви и верности друг другу, не было каких-то других и ненужных речей, нет… Ничего этого не было. Потому что никакие слова здесь не имели бы совершенно никакого смысла.       И если касаться официоза, то по обязательной формальности праздника состоялся только взаимный обмен обручальными кольцами, что получится весьма трогательным. К слову, кольца к свадебному алтарю довелось приподнести Оливии, которая была безмерно рада за своих родителей и которая, так же как и они, тихо плакала от счастья.        А когда настало время для сокровенного поцелуя, что скрепил бы два любящих сердца в их чудесном браке, Шляпник, под общие вздохи умиления, с пламенной жадностью приник к губам Алисы, которая отныне носила его фамилию, легко поднял её на руки и быстро-быстро закружил вокруг своей оси, одаривая любимую пламенным умопомрачительным поцелуем.       В тот день все пели и плясали до упаду, ели свадебный торт, что был невообразимо огромным и без конца поздравляли молодожёнов. И на протяжении всего торжества Чешир, не изменяя своей плутовской кошачьей натуре, искренне недоумевал, как так вообще вышло, что в течении всей свадьбы не произошло ещё ни одной драки. Тогда, чтобы исправить это безобразие, кот принялся искать невинных жертв для своей «доблестной» затеи, от которой его все дружно отговоривали и, к счастью, всё-таки отговорили.       Мальямкин же посчастливилось поймать букет, который бросила Алиса. Она решила не лишать себя удовольствия последовать этой забавной традиции, что нашла своё место даже в Подземье.       Все остались чрезвычайно довольны. В замечательное завершение праздника Мирана Мрамореальская позволила остаться на ночь у себя во дворце многим гостям. А новобрачным вместе с их дочерью, места, как говорится, уже давно были предписаны.       С её любезной королевской руки шляпных дел мастеру и его супруге были отведены самые роскошные покои в замке. Определённо, им было чем полюбоваться. Великолепнейший вид из окна, чудесная ванная, искусная мебель ручной работы и многое другое. Всё это было прекрасно, и всему этому можно было уделить внимание. Влюблённые точно нашли бы для этого время. Если, конечно, они не забылись бы напрочь в этом глубоком омуте своей сладчайшей бурной любви, что с головой поглотил их обоих в ту первую брачную ночь…       

***

             И вот теперь, когда праздник постепенно уходил в прошлое и уже становился одним из самых счастливых воспоминаний для обоих супругов, прошло более полугода. За это время Белая Королева сделала им чудесный подарок: по её приказу для всей четы Хайтоппов был выстроен новый прекраснейший дом, что располагался на берегу тихого лесного озера. Каждый день, стоило только кому-нибудь выглянуть из замысловатого окна, как этот дивный водоём сразу же начинал радовать глаз завораживающим блеском своих хрустальных вод, которые отражали яркие лучи солнца. В глубине же самого дома всё было невероятно красиво и уютно обставлено, что создавало безмятежную и счастливую атмосферу, покидать которую никому не хотелось.       Семейная жизнь у Шляпника и Алисы также была прекрасна и даже идеальна. Между ними не было никакого неприятного недопонимания, неясных недомолвок, а уж тем более каких-либо ссор. Ведь ссориться супругам было просто не из-за чего. Всё шло своим чередом, и теперь всё вновь стало волшебной сказкой. И это было лучшее из всего того, что можно было бы себе представить.       Конечно, кое-что омрачало радость обоих влюблённых, а именно то, о чём Мирана им всё-таки рассказала после того, как бравный наконец-то возвратился. Не без огромной грусти и сожаления в голосе она поведала им об этой ужасной невозможности Алисы попасть в Страну чудес, что была обусловлена этим странным нарушением пересечения границы между мирами, которого ещё никогда не было. Все они поняли, что произошёл какой-то неведомый сдвиг, какой-то глупый сбой из-за того, что мечты девушки реализовались таким необычайным способом — и вот, в Подземье ей больше было не пройти. И только Оливия, как посредник, имела доступ проникнуть в оба мира без всяких преград и затруднений. Она должна была провести Алису обратно — и она это сделала.       Из всего из этого получалась до смешного нелепая и до крайности абсурдная ситуация. Но ведь в этом и была суть Страны чудес, которая всегда играла исключительно по своим безумным правилам. Чему же тут удивляться?       Больно было лишь от того, что всё минувшее время прошло совершенно безвозвратно. Разумеется, все эти шестнадцать лет не были прожиты Алисой просто так. Ей определённо было чем гордиться, ведь она столько всего успела сделать… Но это было не лучшим утешением.       И очень странно было то, что от тех долгих шестнадцати лет, что прошли в том обычном мире, в Подземье пролетело лишь восемь. Время текло в здесь по-другому, это было уже давно ясно, но чтобы ровно прошла ровно половина… Во всём этом словно была какая-то своя закономерность, однако разбираться в ней у женщины не было никакого желания.       Теперь она была счастлива. Сожаление о потере уже давно начало медленно растворяться где-то в глубине её сознания, ведь сейчас у Алисы было абсолютно всё: дорогой сердцу человек и любимый ребёнок, что был рождён от него. И они были рядом. А большего она и желала.       И тем не менее, это «большее» у всё равно было. Уютный дом, тишина и покой. Ничего лишнего. И пусть ей пришлось разлучиться с родными… Оно того стоило.       

***

      Наконец выйдя с мужем из-за лесных зарослей, она увидела утомлённое медное солнце, что опускалось за далёкие горы.       Не отрывая своих задумчивых глаз от этой изумительной картины, Алиса промолвила:       — А помнишь, ты спрашивал меня когда-то, к чему нас всё это приведёт? Теперь я знаю ответ.       Вздёрнув рыжие брови, Террант с выжидательным интересом уставился на любимую. Теперь его своенравная память была как никогда ясной и ни в чём ему не отказывала. Мастер отчётливо припоминал тот замечательный день, когда они выбрались на свой маленький пикник. Шляпник отлично вспомнил и то, как он безмятежно отдыхал, положив свою голову на колени любимой, пока та ласково теребила его пушистые мягкие пряди, что было очень приятно. Тогда мужчина поймал себя на сознании того, что был абсолютно счастлив. Но счастье оказалось таким хрупким… А ведь он так боялся, что всё это в один момент закончится. Словно что-то внутри в форме смутной тревоги и страха прямо указывало ему на это. Но всё плохое было уже позади, а потому ничего это уже не было так важно.       Спустя несколько долгих мгновений всё же отняв свой взгляд от последних солнечных лучей, что окрашивали небо в потрясающий золотисто-огненный цвет, миссис Хайтопп многозначительно посмотрела на мужчину, а затем ответила:       — К чудесам, Террант. К настоящим чудесам…       А после, чувственными руками прикоснувшись к бледным щекам любимого со всей той нежностью и лаской, на которую была способна, она мягко притянула его к себе, сладко целуя.       Смутившись этому действу, багряное солнце и вовсе скрылось за горизонтом, уступив место медленно сгущающимся сумеркам.       А там, вдалеке, среди укромной возвышенности, где стояла Оливия, умильно наблюдая за родителями, появилась широкая остозубая улыбка.       — Какое тр-рогательное зрелище… Я весь в слезах. — послышался бархатный мурчащий голос.       Уже совсем не удивляясь, а даже скорее радуясь этим неожиданным и незаметным появлениям Чешира, девушка небрежно обронила:       — А мне казалось, что ты находишь такие вещи тошнотворными.       Улыбка пропала, но вслед за тем в воздухе появился весь кот.       — Ну что ты, я вовсе не бесчувственный сухарь! — с наигранной обиженностью в голосе заявил он.       Оливия ухмыльнулась, покачав головой и продолжая смотреть вдаль.       — Ну а у тебя есть какой-нибудь объект твоего обожания? — не переставал насмешливо кочевряжиться прохвост. — Скажем, какая-нибудь тайная и единственная любовь?       — Все кругом знают, что моя единственная любовь — это ты. Только, получается, что уже совсем не тайная.       — В таком случае я сейчас попрошу Её Белое Величество обручить нас!       — Ну что ж, дерзай. Только вряд ли у тебя что-нибудь получится.       — Получится, не сомневайся. Можешь попросить своего отца сшить тебе свадебное платье.       — Я думаю, что и сама прекрасно с этим справлюсь.       Кот снова плутовато улыбнулся и, хитро подмигнув и не без доли тонкого сарказма пожелав девушке удачи, скрылся в полутьме.       А Оливия вновь обратила свой взгляд на влюблённых, что уже куда-то вместе удалялись. Шутки шутками, но когда-нибудь, если повезёт, она тоже встретит того, с кем пойдёт и в огонь, и воду. Такая любовь была у её родителей. Такую любовь найдёт и она.       Отныне впереди их всех ждали только покой и счастье. Стойко и мужественно преодолев круги собсвенного ада, Шляпник и Алиса прошли этот путь — долгий, тернистый, наполненный щемящей болью и горькими страданиями… Они сделали всё, что только смогли. И вновь обрели друг друга, как того справедливо и заслуживали. Теперь уже воистину навсегда.       И это не было концом. Это было лишь начало.