CHARMED

То, что Персефона Булгакова не гадалка, было опытным путем установлено еще в двадцать первом сезоне, когда она, единственная из тогдашних соперников, даже не стала пытаться предсказать результаты выборов президента в Америке. Все ее гадательные способности обычно заканчивались там, где заканчивался взор бесов, а их в тот день противостояние Байдена и Трампа не сильно-то и интересовало. И в целом, к таким материям, как предсказывание будущего, из сестер могла быть близка только более тонкочувствующая Дафна. Но тут вот прямо… от какого-то тревожного предчувствия грядущей катастрофы даже думать было трудно. Она и спала плохо, постоянно думая не пойми о чем, и стабильно возвращалась к мысли, что скоро обязательно что-нибудь случится. Колесо судьбы успешно крутится, а каждое случайно сказанное слово ведет к определенным последствиям. И как-то… Дьявол, у нее тут что, после становления женщиной способности новые открываться будут? В общем, однажды ночью бессонница привела к решительным действиям. Как бы Персефона не обещала, нельзя было отрицать, что кровь — это действительно один из мощнейших ингредиентов для защитной магии. Кровь можно использовать для накопления магической энергии, а если немного поработать, твоя кровь может и защищать, и подпитывать, и усиливать… другого человека. Ну просто… ей больше не было, на кого грешить, кроме Саши! У родителей все хорошо, папе хватит опыта, чтобы заранее предотвратить любую катастрофу, у Дафны теперь свой бешеный Олег на коротком поводке, а вот этому не способному замолчать в нужный момент самому прекрасному мужчине на планете может и пригодиться. И нет, идея сделать защитный амулет со своей кровью сидела у нее в голове давно. Кровь, поддерживаемая чужой магией, не сворачивалась спустя много лет, а окружающие искренне восхищались таким необычным кулоном. У мамы такой от папы есть. И, конечно, кровь Перси успела утратить часть своих полезных свойств (вот это ирония), попробовать стоило. И в итоге, выходя на кухню посреди ночи с чуть порезанной рукой и аптечкой в зубах, надеясь тихо-мирно провести тут все свои лечебные процедуры, чтобы случайно не разбудить сестру, последнее, чего ожидала увидеть Перси — это, внезапно, такую же не спящую Дафну. С чаем. — Блин, Даф! — ошалело воскликнула Персефона, чуть свою ценную ношу не уронив. — Я тут сижу, значит, боюсь тебя разбудить… а ты и не спишь! Сама младшая Булгакова сидела в телефоне — конечно, переписывалась с Олегом, еле уговаривая того не мчать к ней посреди ночи. И уговаривая себя не мчать к нему посреди ночи. С того момента, как эти двое сошлись, их было невозможно отлепить друг от друга, и единственной помехой было наличие старших брата и сестры в квартирах. — А? — с мечтательной улыбкой Дафна оторвалась от экрана телефона. — А, да, не сплю. А ты чего шатаешься? Опять ритуалила? Быстро стрельнув глазками на телефон, Перси не могла удержаться от хихиканья. Не то что бы она не видела сестру в конфетно-букетном периоде и раньше, но тогда это был Рома, а Соболева старшая Булгакова отвергала всеми фибрами души, поэтому и на влюбленную сестру только фыркала и закатывала глаза. Но сейчас… Блин, это было мило. — Бедные гримеры, это ж сколько вас потом гримировать придется, чтобы у Башарова не пошли опять его сомнительные шутейки, — хохотнула Персефона, немедленно плюхнувшись рядом с сестрой и принимаясь с больно довольным видом обрабатывать себе порез. И на мгновение мелькнуло шальное желание не говорить, опять откуситься… Но нет. Больше никаких секретов с родной сестрой. — Пробую делать амулеты. Пока не знаю, работает ли, но на ближайшем готзале проверим, думаю. Потому что этих бешеных хоть с головой защитой обвешивай, причем что одного, что второго. Дафна и сама тихо захихикала — и с шутки сестры, да и просто она была очень рада и воодушевлена тем, что Перси сама решила стать откровеннее. Давненько между ними не было таких полуночных бесед. — Это точно, — согласилась Дафна. — Я вообще удивлена, как в итоге больше всех досталось Димке — Костян явно злился именно на наших. Это было так странно… Две сестры с двумя братьями. Но это было и прекрасно, потому что сближало Булгаковых ещё больше — теперь они будут настоящей семьей, а не как было при Роме. — Та-а-ак, — многозначительно протянула младшая Булгакова, даже откладывая телефон. — А теперь рассказывай — как оно было-то? И даже поиграла бровями прежде, чем рассмеяться. — Да-афна, побойся Боженьку, я что, буду с младшей сестрой такие непотребства обсуждать? — наигранно округлила глаза Перси, хватаясь за сердце. — Я же сказала Олежке, что ты хорошая девочка!.. Ай, подождите-ка… И сама со своей же шутки и посыпалась. Сам свое остроумие не оценишь — никто не оценит. — Я просто представила, какую увлекательную байку о том, как познакомились мама с папой, могу сочинить для мини-Шепса, я не могу, — окончательно развеселилась старшая из сестер. — Так, а если серьезно… это было идеально. Хотя у меня периодически возникало желание стать самкой богомола и откусить ему башку. Дафна рассмеялась и слегка пихнула Перси локтем. Н-да, теперь и ее сестричка научилась. развлекаться. — Что же он там такого делал, м-м? — продолжала шутливо провоцировать младшая Булгакова. — Что тебе аж прям хотелось… Сейчас ей ещё предстоит вскрыть всю правду о Соболеве, так что почему бы сначала не повеселиться? — Дафна-а-а! — Окей, кажется, с близкими людьми она почти разучилась быть страшной-страшной злюкой. — Просто радуйся, блин, что вообще… это случилось! Потому что если бы ты пришла с Олегом раньше, я бы тебя вообще прибила бы! Птица-обломинго! И вообще… — вот с сестрой Перси просто не могла не поделиться этим открытием, — со мной теперь ни одна уважающая себя бесня работать не хочет. Я-то думала, я великий укротитель демонов, а оказывается просто мужика не было. — Мужика у нее не было, — прыснула со смеху младшая Булгакова. Ее вообще очень веселил этот разговор. Птица-обломинго… — Ладно. Моя очередь рассказывать. Ты прикинь, Олег передо мной на колени встал! Я просто ахерела, когда это случилось, потому что… ну как бы, я же виновата была. Младший Шепс вообще теперь виделся Дафне настоящим принцем, но благо, что без коня — она боится лошадей. Но этот парень ее удивлял раз за разом. Он оказался таким потрясающим, что перехватывало дыхание. Перси никогда бы не подумала, что начнет относиться к Олегу с такой симпатией и уважением, потому что, блин, встать на колени, когда виноват даже не ты — это серьезный удар по мужской гордости. Как с недавних пор эксперт по гордецам и хвастунам семьи Шепсов, Персефона была готова поклясться, что такой поступок со стороны Олега — это не какая-нибудь показуха, а открытое подтверждение того, что он Дафну… в первую очередь, ценит и дорожит ей. Рома показал, что это крайне важное качество для мужчины. Но что-то ей подсказывало, что Олег и сам успел в чем-то провиниться. Дафна же чего-то решила напиться. Или это было до того? Напрямую спрашивать не хотелось — просто… не хочется рушить атмосферу первого мирного вечера-ночи за последнее время. — А я ведь ему хотела свечек за упокой наставить после финала, — наигранно задумчиво напомнила старшая Булгакова. — Прикинь, как все обернулось. — Да уж, — усмехнулась Дафна. — Нас, кстати, уже «Шепсаковыми» зовут. Олегу в чате так пишут. Так что… Осталось только вас с Сашей раскрыть для полной идиллии. Только интересно — на зрительском голосовании «волшебные люди» Олега будут топить ее или возносить? Впрочем, неважно. Дафна на проекте не за победой. Да и главное она здесь уже получила. — Ладно, а теперь время поговорить о грустном, — девушка даже немного поникла, вспоминая неприятные моменты своих прошлых отношений. — Я тебе многое не рассказывала о Роме и была в этом не права. В общем, он торчок. Меф, кокс, колеса, трава. При последней встрече у готзала он был обдолбан, и я, отвезя его в травмпункт, сдала все это его отцу. Думаю, он меня прибьет, ведь… уже пытался ударить пару раз. И после этого в кухне воцарилась звенящая тишина. Перси какое-то время задумчиво смотрела на сестру, просто… переваривая. И вроде как бы не сказать, что была сильно удивлена… ладно, кого обманывать, она была в шоке. В искреннем шоке от того, что в одном человеке вообще способно поместиться столько дерьма. Потом огляделась на кухонные шкафчики. Хотела встать сама, но быстро сдалась — по части их кухни домашняя Дафна была, очевидно, большим профессионалом. Перси как-то тусила дома одна с недельку — это была тотальная катастрофа. — А у нас есть вино? Честно — Дафна боялась реакции Персефоны на свое откровение. Но, благо, та оказалась гораздо мягче, чем ожидала младшая сестра. Она рассмеялась и, похлопав Перси по плечу, поднялась на ноги: — Есть. И вот, спустя пару мгновений, алый алкоголь уже разливается по двум бокалам — вот по таким ламповым вечерам с сестрой Дафна и скучала. Она рухнула обратно на стул и приподняла бокал, чтобы чокнуться с Перси. — За хороших мужчин и здоровые отношения! — Я просто мечтала это сделать два года! Два, блин, года! Я сейчас чувствую себя невдупленышем Олегом, — засмеялась Перси, чокаясь с сестрой. И вино-то сразу раз в десять вкуснее ощущалось, и вечер — совсем идеальным, а если у нее еще получилось с амулетом, то сегодня вообще какая-то сказка. — Вот честно, я тебе даже ничего говорить не буду. Просто — нахуй, вот просто нахуй. Я даже имя это больше произносить не буду. Все, закрытая глава. Потом еще помолчали немного. Перси разоткровенничалась совсем — и не из-за алкоголя даже, а просто… они так давно не разговаривали по душам, что она забыла, насколько это круто. — Мне пока как-то… страшно раскрывать отношения. Нет, конечно, там уже шепчутся везде, да и все очевидно достаточно, но если на меня «биг босс» уже кидается, хотя мы ни разу не виделись, то как-то… я не знаю, смогу ли переварить такой поток фанатского негатива. Сашиных фанатов, естественно. — Бр-р, — вздрогнула Дафна, когда Перси упомянула мать Шепсов. — Я вообще ее боюсь. Олег у нее и так не самый любимый сын, и план у нее на него был совсем другой, а тут младшенький ведьму домой приведет… Семинаристом же должен был стать. Ну, пусть в таком случае меня исповедует. И она вновь заливисто смеется, кладет голову на плечо Персефоны. Как же хорошо. — Ну ничего, наши мальчики нас защитят. Как и мы их, — и Дафна покосилась на порез сестры. — Фу, блять, у меня это «отец Олег» до сих психотравму вызывает. Хотя я на тот момент и рада была бы, чтобы Олег в церковь свалил. Но я просто… я просто не могу типа даже представить ситуацию, что наша мама мне бы вот, к примеру, сказала «Фу, Перси, ты чернушница, ты меня позоришь, ты не моя дочь». Ну как бы… камон. — Перси вздохнула, сделав глоток вина. Людмила Шепс — это буквально плюс один к беспокоящим ее темам. — Или вот, буквально. Она вчера звонила Саше, чтобы сказать, что кем бы он там не занимался, пора бросать, «она тебе не подходит». Это ей карты сказали. Вот и думай теперь, лучше встречаться с нелюбимым сыном или все-таки со слишком любимым. Больше даже почувствовав взгляд сестры на своей руке, Перси засмеялась, в шутку щелкнув ее по носу. — Не смотри так, я буквально чуть кровь пустила. Для благого дела, между прочим. У меня какое-то… предчувствие нехорошее. — Предчувствие, — вздохнула Дафна. — Да уж, на готзалах это пригодится. А что касается семьи Шепсов… Им придется смириться, что они породнятся с Булгаковыми в двоем количестве. И она наполнила ещё по бокалу, вновь поднимая свой: — Выпьем же за это! *** — На прошлой неделе проходили испытание Дафна Булгакова, Олег Шепс и Константин Гецати, — торжественно объявил Марат Башаров. — После нам звонила мама погибшей девушки и просила передать, что все вы трое очень ей помогли. И в расследовании, и в… мести. Ведь буквально через пару дней стало известно, что в соседнем городе на машине разбились двое мужчин, подходящих под составленное вами описание. Дафна аж обомлела — да, она, как и Перси, должна была стать потомственной чернокнижницей, но избрала для себя другой путь и никак не могла предположить, что ее сила тоже может быть столь… разрушительна. — Значит, все мы были правы, — лишь коротко ответила она. — А я готов огласить результаты зрительского голосования, — Марат решил перейти к самому смаку. — Внимание на турнирную таблицу! Так что же из вас окажется лучшим? — Олег, — незамедлительно предположила Марьяна. — Он объективно лучше всех прошел испытание, и у него много фанатов. Сомневаюсь, что они будут в восторге от недавнего заявления… и поддержат Дафну. Младшая Булгакова закатила глаза. Однако, Романова, увы и ах, окажется права. — Марьяна, а вы голосовали? — подначивал ведущий. — За Костю? На лицах экстрасенсов появились издевальческие ухмылки, и лишь один Влад заржал в голос. Как же хорошо наблюдать за баталиями со стороны, но не быть их участником. По итогу Гецати набрал 7,5 баллов, Олег (совершенно не внезапно) набрал 9,6, в то время как Дафна — всего 6,5 баллов. — Да че за бред?! — немедленно взорвался Олег. Башаров, естественно, подливал масла в огонь, елейным голоском напоминая: — Олег, так решили зрители… — Херня это решение, — тут же возразил младший Шепс. — Вы видели вообще, что она делала на испытании, как она работала? Дафна была лучшей на испытании, она лучшая для меня, и эти оценки — полный бред. Перси молчала, сверля сестру задумчивым взглядом. Вот, буквально то, о чем они говорили тогда ночью. Фанаты ратуют за своего кумира, но в какой-то момент забывают о том, что он тоже человек, имеющий право на личную жизнь. А что уж говорить о многочисленных «женах», ревнующих парня, который их даже не знает, как своего реального мужа? Ха. И вот внезапная дичь на оценках — это как будто бы только верхушка айсберга. И как будто бы пора сегодня защиту уже для Дафны делать… Все это время в турнирной таблице Олег и Дафна буквально дышали друг другу в спины, попеременно выбивая пальму первенства, но сейчас, за счет баллов зрителей, Шепс поднялся выше. И тогда тишину разрезала как всегда острая фраза Марьяны: — А младшенький-то уже баллами не делится, — как бы между делом объявила Романова, намекая на то, как после второго выпуска Саша щедро готов был отдать целых пять баллов Персефоне. — Мне это и не нужно, — парировала Дафна и подмигнула Марьяне. — Я-то по-прежнему над тобой. — Вот именно. Сильной ведьме не нужны подачки, — произнесла Нино, подбоченившись. Она действительно считала младшую Булгакову сильной ведьмой, которая сама пробьется на верхушку турнирной таблицы и без чужих баллов, — Даже если они от любимых, — последняя фраза оказалась немного неоднозначной, но большинству присутствующих все было и так понятно. Дафна благодарно улыбнулась Нино — все же эту женщину она обожала. Она пылала огненной энергетикой, была такой твердой, уверенной и сильной, что на нее хотелось равняться. И как же младшей Булгаковой, блять, хотелось, чтобы Константин взял свои суровые железные яйца в кулак и подкатил к ней. Какая могла бы быть пара! Загляденье. — Тогда я объявляю следующую тройку: Александр Шепс, Владислав Череватый и Дмитрий Матвеев! Саша кивнул в улыбкой и уже был готов отправиться в заготовленную машину, но задержался — ему нужна поддержка Персефоны. Все же едет с чернокнижниками. — Ну что, родная? — усмехнулся он, когда камеры отключили. — Пожелаешь мне удачи? — Я тут, вообще, с подарками, — уклончиво начала Перси, пряча руки за спиной. Амулет собственного изготовления приятно грел руки, а еще, кажется, желаемого результата она все-таки добилась — по крайней мере, стоявший опять сегодня рядом с ней Матвеев точно среагировал, когда Перси кулон достала. — Закрой глаза. И не подглядывать! Пришлось, правда, немного повозиться, чтобы застегнуть цепочку у него на шее. Ладно, у нее было оправдание — не каждый же день такие штуки делаешь! И вообще, по сути, подобный кулон был у ее мамы, а Перси вот теперь сама сделала для Саши. Такая… приятно греющая душу параллель. — Я знаю, что это может быть странно, но! Это прям мощнейшая чернокнижная штука, и на защиту, и на подпитку моей энергией, и вообще от всего сразу, — с преувеличенным энтузиазмом начала Перси, а потом чуть смущеннее закончила: — Там… моя кровь. Саша, открыв глаза, усмехнулся и благодарно посмотрел на девушку. Он даже почти не удивился ее жесту — видно же, как сильно любит. Но он не против. Он очень даже за. Потому что их чувства взаимны. — Спасибо… — прошептал Шепс. — Моя богиня делится столь важной частью себя. Я польщен, но будь аккуратна. Вдруг мне понадобится слишком много сил, м? — Да хоть все забирай, если надо будет. Мне не жалко, — даже не задумавшись, согласилась Персефона. Огляделась по сторонам, убедившись, что вездесущего оператора Коли, как и способного появляться там, где не надо, Башарова уже нет — и коротко поцеловала в губы. Пока — не больше. — А вот это — на удачу. Разнеси там всех. — Разнесу, уж будь уверена, — согласился Саша и вновь поцеловал девушку — уже куда более чувственно и требовательно. *** Дафна полной грудью вдохнула аромат квартиры Шепсов — здесь пахло печеными травами и воском. Она тут впервые — пользуются возможностью, пока Александр свалил на испытание. Пользуясь и случаем, девушка пропела: — «Мне б любви глоточек, горстку хоть с обочин Страшной судной ночью руку протяну, Я поставлю точку, прячься, что есть мочи Час твой не отсрочу, я тебя найду» Ведь, пока Персефона занималась балетом, Дафна успела стать неплохой вокалисткой и сейчас исполнила часть песни любимой Green Apelsin. И после обернулась к Олегу в своем легком, летящем белом платьице: — Ну, чем займемся, богатырь? И каждый раз, когда в голову Олега закрадывалась грешная мысль, что Дафна не может быть еще более идеальной, случалось… вот это. И пела она волшебно, одним своим голоском вгоняя почти в транс. Потому и ответил не сразу… Ладно, Шепс все еще не в полной мере осознал свое счастье, так что ему простительно? — Богатырь? — переспросил он, по-доброму усмехаясь. — Это же не твой сеттинг. Что там по индийской мифологии и майтхуне? Дафна заливисто рассмеялась. — Вообще-то, я больше по греческой, — ответила она, приближаясь к Шепсу, чтобы положить ладонь ему на грудь. — Ну, знаешь. Афродита, Эрос. Но мне, определенно, нравится твой настрой. Какой ты прыткий! Булгакова подозревала, что это не станет просто походом в гости. В конце концов, они с Олегом «попробовали» друг друга лишь чуть-чуть, а теперь… у них есть все время в мире. И это ощущалось так блаженно, что сводило с ума. И хотелось, чтобы это не заканчивалось. — Ну, всё, — деланно обреченно вдохнула девушка. — Ты меня возбудил, снимай трусы. И вновь заливистый смех. — Я шучу. Наверное. — Шутит она, — с не менее наигранной обреченностью вздохнул Олег, притягивая девушку к себе. Потому что всегда хотелось, чтобы она была как можно ближе. Кажется, еще немного, и Шепс превратится в преданную собачонку, неотступно следующую за Булгаковой… Ведь как вообще можно без нее, когда только-только обрел, а теперь бесконечно боишься потерять снова? У Олега, на самом деле, всегда внутри сидело это недостаточно. Недостаточно хороший сын, недостаточно хороший брат. А тут вдруг на его голову свалилось неожиданное абсолютное счастье. И что вот с ней не делать? — Я в депрессии, — заговорщическим шепотом сообщил Олег, отказываясь бороться с искушением и мягко касаясь губами ее шеи. — Пора спасать. Дафна даже и не скрывает мимолетного стона, что слетает с ее губ. Она тут же жмется к нему, запрокидывая голову, чтобы открыть шею ещё больше. Как же ей с ним хорошо. И ведь, на самом деле, она не шутила. Булгакова возбуждалось от одного звука его голоса, от его прикосновений, от его присутствия. Особенно, когда знала, что этот парень хочет ее. — Да ты с двадцать первого сезона в депрессии, — парировала Дафна. — А сейчас-то чего? Смотри, в твоём распоряжении такая красота! И она, нехотя отлипнув от него, крутится вокруг своей оси, чтобы юбка вздымалась. Эффект Мэрилин Монро. — И что ты будешь со мной делать? — Любить, очевидно. Ответ кажется очевидным. Олег смеется, ловя сбежавшую ведьму в кольцо своих рук. Больше не сбежит точно. У нее слишком сладкие губы, и вся она такая желанная, что крышу сносит. Руки оглаживают крылья лопаток, спускаются ниже по позвоночнику, чуть задерживаются на пояснице. — И любоваться. Проводит кончиками пальцев по бокам, почти щекоча. — И не отпускать. Но все равно возвращается к молнии ее платья. И Дафна тает от его слов, от его рук. Тает, как зефир на огне. Расплывается, бурлит, горит. — Тогда я тоже буду тебя любить, — кивает девушка и, беря его за руку, безошибочно тянет Олега в его комнату по следам его энергетики. — Буду очень любить. Ее платье уже расстегнуто, но не снято, поэтому Булгакова сама сбрасывает его со своих плеч, позволяя соскользнуть на пол. Перешагивает через него, вся такая красивая в своем светлом бархатном белье — точно ангел. И этот ангел вдруг бесстыдно падает на колени. — Не спорь, — командует она. — Ты уже так стоял. Дафна ухватывается за ремень его брюк, чересчур нетерпеливо разбираясь с ним — и с самими брюками, и с бельем. Она видит реакцию его тела на нее и не может не реагировать так же. Она уже распалена, она возбуждена до предела. Она хочет, чтобы он больше никогда и не мог задуматься о ком-то, кроме нее. И потому ее губы касаются его мужского естества стремительно, но очень и очень ласково. Как будто бы он мог вообще хотя бы попытаться думать о ком-то еще, кроме этой коварной соблазнительницы. Олег, откинув голову, сдавленно стонет сквозь сжатые зубы. Это была самая сладкая пытка. Не ожидал. И голову кружит от такой Дафны. И хочется, скорее даже рефлекторно, взять контроль самому, но в итоге Олег оставляет ведущую роль ей, потому что ему все еще чересчур нравятся игры Дафны. Только зарывается пальцами в ее густые локоны, убирая волосы, и совсем хрипло шепчет: — Ведьма. А любви в этом «ведьма» столько, что сам задыхается. — Любовная, — напоминает Булгакова, поднимаясь на ноги. Нет уж, она его ещё подразнит — хочется свести его с ума, довести до точки кипения. И вот она стоит в белье и инфантильных чулочках с бантиками, растрепанная и раскрасневшаяся. Ухмыляется. — Твой ход, мой Аполлон. Тогда у них было мало времени, и общая обстановка не соблаговоляла к долгим прелюдиям. Теперь же, пока Саша на испытании, квартира полностью в их распоряжении. Ладно. Не ведьма. Суккуб настоящий. В отличие от нее, Олег оказывается менее терпеливым. Каждую секунду, проведенную с ней, хочется растянуть до состояния вечности, но Шепс не думает ни о чем, кроме того, какая она желанная. Снимает дурацкую кофту, в которой уже слишком жарко. Тянет на себя, укладывает на кровать, нависая сверху. Гладит плечи, шею, тонкую талию и внутреннюю сторону бедра, совсем близко к ее лону, но не заходя дальше. Он, конечно, тоже умеет дразниться. Олег просто не может не оставить на ее шее несколько ярких следов, отказываясь бороться с искушением кричать буквально всем вокруг — она моя. Поочередно убирает с плеч сначала одну лямку ее бюстгальтера, потом другую, оставляя жаркие поцелуи там, где секунду назад были его руки. Щелкает застежка, открывая вид на упругую грудь, только ласки оказываются намеренно мимолетными — касается губами ее сосков, чуть задевает зубами, опаляет жарким дыханием, а потом медленно спускается с дорожкой влажных поцелуев ниже, чувствуя, как девушка под ним дрожит… И все для того, чтобы, дойдя до пупка, неожиданно остановиться, подняться выше, впиться дразнящим поцелуем в ее губы, а потом как ни в чем не бывало поинтересоваться: — Так о чем мы сейчас говорили, госпожа суккуб? — В пизду твои разговоры, — рычит Дафна и кусает Олега за нижнюю губу почти до крови. С Ромой, надо признать, так не было. Как правило, в такие моменты он был. не в себе. Выходило без страсти, будто нечто само собой разумеющееся у двух заебанных жизнью пожилых супругов. Шепс же был таким пылким, что у Булгаковой кровь вскипала. До Олега Дафна думала, что все, что говорят об удовольствии в сексе — пустые байки. И вот она, как может, жмется своими бедрами к его, даже приподнимется в пояснице. Он такой… такой… — Ты магический, — шепчет Булгакова парню в губы. — И это говорит моя невероятная, — хрипло смеется Олег и шально целует ее в ключицу. — Но все только начинается. Вряд ли этот хмырь был с ней хоть сколько-нибудь нежен. И Олегу тоже хочется, чтобы для Дафны все было иначе. С нарочитой медленностью он избавляет Дафну от остатков белья, для того, чтобы наконец коснуться ее без преград. Она чертовски мокрая, но Олег все так же дразняще медленно продолжает гладить ее между ног, распаляя лишь сильнее, не переставая беспорядочно целовать. Прекрасная. И совершенная. И Дафна вздрагивает от каждого его движения, с ее губ срываются бесстыдные громкие стоны, пока сама девушка мечется по подушке и выгибается как кошка. С ней ее Олег. И эта мысль возбуждает не меньше, чем его действия. Черт возьми, она течет просто от его вида. Сколько девушек мечтают оказаться на ее месте? Но он выбрал ее. Почему-то. Рома опустил ее самооценку до самых холодных глубин Ада, как у Данте. А Шепс сейчас буквально возносит ее на небеса. — Еще, — едва ли не скулит девушка. — Вот так, да. И в какой-то момент она не выдерживает, когда понимает, что уже слишком близка к разрядке — тянет Олега к себе за шею, призывно раздвигая ноги шире. — Трахни меня так, как хотел ещё тогда. — Теперь у нас смена ролей? — Он не теряет своего игривого настроения, потому что счастлив так, как никогда раньше — потому что рядом есть она, и Олег Дафной абсолютно опьянен. Входит медленно, даже слишком, несколько раз выходя полностью, но для того, чтобы вскоре набрать нужный темп. И шумные стоны теряющейся в нем Дафны кажутся самой лучшей наградой. — Я точно влюблен в твой голос, — шепчет Олег, задыхаясь, теряясь в ее темных от желания глазах. — Я люблю тебя, — и, оставляя новый яркий след на сгибе между ее шеей и плечом, на выдохе любовно шепчет: — моя ведьма. Она не ожидает этого признания. Не ожидает, но так ценит, что готова захлебнуться в чувствах, разбиться о грубые морские брызги. Рома говорил эти три слова так, словно от него их ждали и требовали, а Шепс… От него это звучит так искренне и тепло, даже горячо. Дафна с ума сходит. — Твоя, — соглашается она без особых разговоров. — Я люблю тебя. Блять, как я люблю тебя. И задыхается, задыхается, задыхается… Пока не теряет контроль. Внутри все взрывается сотней ярких огней, все ее тело вздрагивает, мышцы сокращаются, и Дафна чувствует себя так сладко в объятиях Олега, что не сразу хочет его отпускать. Держит его на себе, гладя по волосам, и лишь потом — душ. Пока раздельно, потому что Булгакова понимает — там бы их ждал второй раунд, а пока ее тело ещё не отошло от первого. Ноги ватные, еле ходят. И вот теперь она лежит в его кровати, обнаженная и с мокрыми волосами, точно сошла с какой-то картины. Рассматривает стены его комнаты. Плакаты с рэперами, постеры разных кинокомиксов… Он такой большой ребенок. И это замечательно. — Ты это серьезно? — уточняет Дафна, лежа на его плече. — Про любовь. Как там было? Афродита вышла из пены морской? Кажется, вот сейчас, любуясь восхитительно прекрасной Дафной, Олег начинает в полной мере понимать все эти греческие приколы. Только вопрос ее ощущается невольным ножом прямо в грудную клетку. И первой инстинктивной реакцией Олега было привычное для него перейти в нападение. Но он не может позволить себе еще хоть раз, словом или делом, обидеть Дафну. Да и рядом с ней вся его бурная душа как будто подчиняется, ластится к рукам любовной ведьмы, и Олег выдыхает, терпеливо спрашивая: — Что-то… заставляет тебя сомневаться во мне? И все же, получается чуть опасливо. — Что? — тут же подскочила Дафна, чтобы посмотреть Шепсу в глаза. — Нет. Нет, конечно. Просто… Я не привыкла, что меня реально любят. И это правда. Булгакова привыкла постоянно скакать по разным граням своей самооценки — то та завышалась, когда ее ревновали, то падала на дно, когда обзывали дурой и едва не били. Это заставляло не бояться всех мужчин. Заставляло думать, что тирады про любовь — не более, чем подкуп, чтобы затащить в постель. А уж сказанное в самое постели в порыве эмоций… — Просто… — вдруг голос девушки почти сломался. — Ты не передумаешь? Олег смотрел на нее всего пару бесконечно долгих секунд, прежде чем снова утянуть к себе в самые уютные объятия. Пусть улыбается. Это становится самым отчаянным желанием, и тогда Олег принялся осыпать новой волной беспорядочных безостановочных поцелуев, пока не услышал ее тихий смех. Потому что его Дафна должна только смеяться. — А теперь назови мне хотя бы одну причину того, почему я должен передумать, — ласково-ласково попросил Олег, и на вопрос свой ответил сам же: — Ах да. Их нет. Потому что я тебя люблю. И она такая счастливая. И сейчас и вообще. Кто бы вообще знал, что младшая Булгакова может быть такой счастливой? Рома уже собирался в скором времени делать ей предложение, как узнала Дафна от его друга, и что бы было тогда? Ах, точно «вино и сигареты — это все, что там осталось, душить друг друга в ванной…». Как же была точна Перси в описании их отношений. — Я тоже люблю тебя, Олег, — теперь же она буквально просияла. — Больше, чем думала, что умею. Но… — Я бы с радостью появлялась с тобой ещё, но у меня есть один план «скам» сегодня, — загадочная улыбка. — И надо застать Перси дома. *** Ещё утром, прежде, чем ехать к Олегу, Дафна написала Нино. Она считала, что эта женщина сделала для нее реально много — и о сестре предупредила, и с отношениями советом помогла, и помощь предложила, и в готзале поддержала… В общем, она не могла не поблагодарить ее, потому пригласила на кофе — самое малое, чего та заслуживала. И вот спустя пару часов младшая Булгакова, донельзя счастливая, уже мурлыкала себе Дуа Липу под нос, расставляя на столе тарелки для сметанного тортика. Перси она, конечно, ничего не сказала. Потому что… так будет лучше. Благо, старшая сестра пока из комнаты не выходила и не видела всех кухонных приготовлений, а потому, когда раздался звонок в дверь, Дафна коротко выкрикнула: — Перси, к нам Нино! Прикусила кулак и отправилась открывать. Предложение Дафны приехать к ней попить кофе Нино восприняла с удивительным для себя интузиазмом. Гасанову трудно было назвать дружелюбным человеком, однако если она видела, что люди к ней тянутся, то никогда их не отталкивала. И с младшей Булгаковой был именно такой случай. Поэтому, заехав по дороге за пирожными в кондитерскую, ведь насколько она знала Дафна была сладкоежкой, она ждала, когда ей откроют дверь. — Че? — переспросила Персефона, в пару прыжков вскакивая с кровати и выглядывая в коридор. С самого утра она, в принципе, не отлипала от телефона, поглощенная перепиской с Сашей, а когда он не отвечал — листала тик-ток, только краем уха подмечая уход и неожиданное быстрое возвращение сестры. И выглянула-то удачно. Прямо тогда, когда Дафна уже открыла дверь, и на пороге действительно была Гасанова, собственной персоной. И первой инстинктивной реакцией Перси был предсказуемый хлопок дверью и возвращение обратно к себе в комнату. Младшая Булгакова невинно улыбнулась на выходку своей сестры и поспешила принять у Нино из рук коробку с пирожными. Те выглядели крайне аппетитно — большой слой украшенного сахарными звездочками крема. Все, как она любит! Перехватив их в одну руку, свободной Дафна радушно обняла Гасанову. — Привет! Я так рада, что ты приняла мое приглашение и приехала! Проходи на кухню, располагайся и чувствуй себя как дома! Сначала немного неловко, а потом уже покрепче женщина обняла девушку в ответ. Ее цепкий взгляд ухватил то, что Дафна выглядела сегодня выглядела не просто прекрасно, а черезвычайно — ее глаза восторженно блестели, а кожа и волосы сияли. Булгакова буквально расцвела и это радовало глаз. Хотя будем честны, кого не радует женская красота? — Спасибо, мне очень приятно, что ты меня пригласила, — улыбнулась Нино, проходя вглубь квартиры. Уже с порога женщину окутала атмосфера тепла и уюта царившего в квартире. У неё дома тоже было уютненько, но тут это ощущение будто умножалось надвое. Куча картин, безделушек, теплое освещение. Все как-будто располагало к гостям, — Ты прямо светишься от радости! Есть какие-то причины? — конечно у Гасановой были подозрения на этот счет, но она предпочла спросить напрямую. — Есть, — расплылась в улыбке Дафна, провожая гостью на кухню. — Олег сегодня признался мне в любви. Она не могла объяснить причину, но Нино казалась ей человеком, которому можно не просто довериться, но и душу продать при желании. Она была женщиной яркой, стремительной, как молния, но и не менее завораживающей, чем это стихийное явление. Ее стержень и настоящая кавказская честь заставляли тянуться к ней. — Пирожные потрясающие! — промычала младшая Булгакова, уже пробуя одно, пока параллельно ставила чайник. — Не удержалась! Тебе какой кофе? — Какое очарование, — умиленно улыбнулась Гасанова. Любовь это всегда замечательно! Усаживаясь за стол, она невольно вспомнила свои яркие и чувственные отношения в молодости, какое же беззаботное было время — учеба, тусовки с общими друзьями, нетипичные, но от этого не менее романтичные свидания на заброшках. Да и классические встречи были. Все это было так давно, но при этом так хорошо помнилось. Нельзя сказать, что Нино была обделена мужским вниманием во взрослом возрасте, даже наоборот — ухажеры были посолиднее. Однако именно любви у неё уже не было очень давно. И от этого не грустно и не весело, просто факт. Поэтому Гасанова была искренне рада, что хотя бы Дафне и Олегу удалось познать это прекрасное чувство. Особенно после ее истории с абьюзером. — Мне черный, обычный. Две ложки кофе и без сахара, — Гасанова пила исключительно классический черный кофе, и весьма посредственно относилась к различным его сладким вариациям с молоком. В идеале его вообще сварить в турке на песке, но это увы роскошь. — А пирожные можешь хоть все съесть, я их все равно тебе привезла, — отмахнулась Нино. Н-да, суровый выбор кофе! Но Дафна не осуждает, пока сама себе добавляет сливки и карамельный сироп. Она ставит две кружки — перед собой и перед Нино. И уже тогда кричит: — Персефона Михайловна, вы не сможете прятаться в комнате весь вечер! Рано или поздно выйдете пописать! А затем усмехается и заговорщически шепчет Нино: — Прости за нее, она слишком впечатлительная. Нино прыснула в кулак, а потом развела руками: — У неё вполне резонные причины меня избегать, — немного сконфуженно отозвалась женщина. Все еще было неловко за то, что она фурией налетела на ничем невиновную Персефону. Вообще, по хорошему, надо бы перед ней извиниться, — Персефона, прости меня за то, что налетела! Я была не права! — крикнула Нино, чуть откидываясь на спинке стула, чтобы заглянуть в коридор и проверить не открылась ли дверь в комнату старшей из сестер. До этого обиженно насупившаяся и бестолково пялившаяся в потолок Перси в какой-то момент даже… разозлилась. Наверное, проще всего было просто выйти, чтобы отстали хотя бы по этому пункту. И хотя у нее все еще не было никакого желания появляться на кухне со своей кислой миной, она все-таки заставила себя сползти с кровати и выйти. Телефон, правда, все равно с собой взяла, хотя переписка в какой-то момент застопорилась. — Ну все, довольны? — вздохнула старшая Булгакова, замирая на пороге кухни, привалившись к дверному косяку. — Я к себе. — Да подожди ты, — закатила глаза Дафна и подскочила, хватая сестру за запястье. — Почему не посидеть с нами? Она, конечно, понимает, что сейчас нет Саши в городе и все дела, но ведь кроме него тоже надо иметь жизнь! — Потому что не хочу, — пожала плечами Перси. И сама не заметила, как снова разблокировала телефон — никаких новых уведомлений. — Просто не хочу. К стулу привязывать что ли будете? — Да ладно, отпусти ты её. Чего мучать человека, — наконец-то вклинилась в перепалку Нино. Она понимала, что толку не будет, если Перси просто сядет и будет молчать с недовольным лицом. Только расстроит старающуюся Дафну, та вон как светилась, когда Гасанова только пришла. И сейчас пытаться разговорить Персефону будет только себе дороже, — Не хочет и ладно. Это же её выбор, — пожала плечами Нино. Заставлять с собой общаться она не любила — зачем ей нужен человек, которому она не интересна. — Ох-х-х, — протянула Дафна и махнула рукой. — Иди. Только тогда мои пироженки ночью не трескай! Младшая Булгакова вновь плюхнулась на стул перед Гасановой и подперла подбородок руками — несмотря на недовольство сестры, ее настроение хуже не стало. Олег признался ей в любви. Чего-то более трепетного с ней в жизни не происходило. — Нино, я вообще хотела сказать тебе огромное спасибо. Ты так меня поддержала… И в личном, и в работе. Это очень важно для меня. Если тебе понадобится что-то, что угодно, ты всегда можешь ко мне обратиться. — Хах, хорошо, я буду иметь это ввиду, — женщина вновь умиленно посмотрела на Дафну. Какой же она всё-таки была очаровательной в своей искренности. Ее открытость располагала к себе и Нино невольно хотела быть тоже более открытой и честной рядом с ней. — О чем поговорим? Не думаю, что ты меня позвала, чтобы мы в тишине попили кофе, — да и чего лукавить, у Гасановой было очень хорошее настроение, и поболтать она была бы не против. — Я хочу узнать о тебе больше, — тут же отозвалась Дафна. — Но не буду спрашивать банальные вещи. Расскажи, например, хм-м… Какие у тебя были самые яркие отношения? Спрашивать про нынешние, наверное, было бы нетактично, поэтому пока Булгакова решила так. К тому, кто знает… Может, ей еще пригодится эта информация для кое-кого. — А тебя на романтику все несет, — хмыкнула Гасанова. Она даже была не удивлена, что первый вопрос оказался именно таким. Все таки влюбленность делала с девчонкой свое дело, и та думала исключительно об этом, — У меня самые яркие отношения… — женщина задумчиво подперла подбородок рукой и отвела взгляд в сторону, — На третьем курсе университета я встречалась со своим одногруппником. Милый мальчик Андрюша, — тут же расплылась в улыбке Нино. Она всегда называла его уменьшительно ласкательной формой имени, потому что тот был ну просто очаровашкой. Милейший котенок с очками, который из года в год выручал её с домашками, курсовыми, помогал списывать на сессиях. И пусть для Гасановой, менявшей на тот момент парней, как перчатки, он был просто другом, в какой-то момент восприятие все же сменилось. Наверное тогда, когда парень начал в открытую за ней ухаживать, — Я по большей части именно благодаря нему поняла, что оказывается, мужчина должен ухаживать за девушкой. Он один из немногих парней дарил мне цветы, конфетки, безделушки. Задал планку так сказать, — и ведь правда, после Андрея она не воспринимала всерьез ни одного мужчину, который бы не ухаживал за ней, — Мы на самом деле были очень разные. Я водила его с собой в компьютерный клуб и на тусовки, а он приглашал меня на свидания в парк аттракционов и делал за меня домашку по всем предметам, — если бы не Андрей, то она бы никогда не закончила вуз толком! «Я знаю как тусоваться, а он знает Аристотеля.» Забавная динамика конечно. — Звучит чудесно, — заулыбалась Дафна, кусая пирожное. Ее очень подмывало спросить, в отношениях ли Нино сейчас, ведь она не понимала, как чисто физически такая женщина может быть одинока. К тому же, она, кажется, уже зашипперила их с Костей… И тут в коридоре послышался шум. Перси долго мялась в коридоре, не решаясь вернуться обратно на кухню, потому что, наверное… была бы не к месту? Но отчаянное желание находиться с кем-нибудь рядом вот именно сейчас, в силу обстоятельств, так и влекло на кухню, и Персефона снова остановилась на пороге, неловко интересуясь: — А вы это… ну… поделитесь пирожными? — Явление года! — рассмеялась Дафна и похлопала по свободному стулу. — Пиздуй сюда и рассказывай, почему такая бука сегодня. Ответила Перси не сразу. Повозилась на кухне, налив себе кофе: процентов пять кофе, все остальное — молока, да. В присутствии Нино откровенничать оказалось не так-то просто, но в какой-то момент Перси подумалась, что такая информация будет интересна и Гасановой. — Сильно обрадуетесь, — начала Персефона издалека, так и не избавившись от внезапно обретенной привычки разговаривать с Нино на «вы», — если я сейчас скажу, что Керро тащится в Россию? Дафна поперхнулась кофе. — Да ладно! — В этот момент глаза женщины широко распахнулись, а кружка из которой она пила, с грохотом опустилась на стол. — Вот это новости! Врать не буду — рада. Рыжая чертовка в свое время мне столько эмоций доставила, что теперь уже скучаю по ней, — это правда, их общий сезон в «Битве», а потом уже и съемки в «ЭВР» породнили заклятых подружек. Да, Керро долгое время была её соперницей — но если бы не стремление Мэрилин победить, дорога Нино к синей руке была бы гораздо скучнее. Да и в общем, Мэри была очень сильной ведьмой, которую Гасанова действительно уважала — а иначе бы не пришла поздравить на финал семнадцатого сезона с огромным букетом роз и пламенной речью. — Значит, пляшите, — криво усмехнулась Перси, залпом глотнув слишком горячий кофе. — Скоро будет. Информатор надежный, проверенный. А ей, наверное, надо как-то сказать об этом Саше?.. — Вот это новости, конечно… — у Дафны аж уголки губ опустились. — А кто, интересно, этот информатор? Младшая Булгакова-то только решила, что Александр Шепс не такой уж плохой кандидат на сердце ее сестры, как вдруг… Если подонок решит вернуться к бывшей, она лично сделает так, чтобы у него яйца усохли! — Ну кто-кто, — с губ невольно сорвался смешок. Телефон снова завибрировал, но сообщая в этот раз не о продолжении желанной переписке, а о потоке нового бессмысленного негатива. Но Перси, вроде как, основной номер уже в черный список кидала. Значит это, наверное, с телефона папы Шепсов?.. — Людмила… не знаю, как ее там. И знать не хочу. И хотя сначала Перси саму себя от Нино дистанцировала, то в итоге не сдержалась, тоже громыхнув кружкой, но уже воинственно. Откинулась на спинку стула, возвела глаза к потолку и устало бросила: — Эта больная женщина признала меня малолетней шалавой, которая категорически не подходит ее сыну, поэтому она очень рада камбеку нормальной невестки. Саше-то она об этом не говорила. Даже в том разговоре с Дафной проблему обозначила лишь поверхностно, где-то в глубине души веря, что все еще образумится. Но чем дальше, тем хлеще. А сегодня она еще чувствовала какие-то подозрительные колебания своей собственной защиты, которую еще папа ставил… вот и написывала Саше едва ли не ежесекундно — отвлечься хотела. — Мама Шепсов?.. — Дафна аж слюну сглотнула от ужаса. До младшей Булгаковой женщина ещё не добралась, что было странно — но, видимо, скоро исправится. — Я тебе тогда сказала, помнишь? Вот и думай теперь, хуже быть девушкой нелюбимого сына или все-таки любимого. — И вроде обидно, а вроде и смешно как-то. Только до истерики. — Извините, что притащила это. Просто… хочется с кем-нибудь посидеть. После того, как Перси процитировала слова мамы Шепсов, Нино захотелось пробить рукой лицо. — Не извиняйся, — женщина положила руку на ладонь старшей из сестер, — Даже не слушай её слова. Она у них ебанутая, — насупилась Нино, — Я однажды гостила у них во время съемок «Экстрасенсы ведут расследование» и она наехала на меня, за то, что я агрессивная тварь, которая беспричинно гонит на Сашеньку, — Гасанова закатила глаза и сделала особенно приторным голос, когда произносила голос коллеги. На тот момент они с Шепсом работали вместе уже года два, и за этот промежуток общения успели чуть ли не тысячу раз послать друг друга нахуй, сотню раз проклясть, и еще примерно столько же раз мирится. И конечно, их качели от любви до ненависти не вырезали из выпусков — так же веселее. Вот оттуда Людмила Шепс и сделала негативные выводы о Нино, а потому даже вживую, на свою гостью плевалась ядом. Сказать, что Гасанова была тогда в шоке, это ничего не сказать. Это так, их учат принимать гостей? — Она на меня прямо за столом налетела! — эмоционально воскликнула женщина, — А еще меня бесит, что у нее есть любимчики среди детей, — добавила Нино, скрестив руки на груди, — Я тоже выросла в многодетной семье, но я даже представить себе не могу, чтобы наша мама выделяла из нас хоть кого-то. Я уже не говорю про старших детей у Шепсов, они давно выросли и съебали. Но за Олега чисто по-человечески обидно. И хотя игнорировать очевидную легкую нападку в адрес Саши оказалось не так-то просто, Перси честно попыталась. Задержала задумчивый взгляд на руке Нино, накрывшей ее ладонь, и даже… даже не отдернула ее. Поддержка, по сути, третьей стороны оказалась приятна. Но бешеная мать в совокупности с неожиданным возвращением бывшей, история с которой закончилась скандалом, ощутимо действовала Персефоне на нервы. И без того восприимчивая к таким вещам девушка понимала, что уже начинает сильно загоняться. А как ее порвет, когда Керро окажется в Москве? — Олегу даже повезло, что она его не любит, — задумчиво признала Перси. — Зато его Дафна любит. И она тоже Сашу любит, но при этом оказывается в немилости. Забавный контраст получился. — У меня слов нет, — честно призналась младшая Булгакова и попыталась ободряюще улыбнуться. — Не повезло нам со свекровью, да? Но все решится — уверена Дафна. Обязательно решится, ведь не дадут же их мужчины их в обиду? У нее даже отлегло, когда она поняла, что новость о Мэрилин Персефоне сообщил не Саша. А то бы как-то некрасиво вышло. — Ну вот, теперь Нино знает, что мы обе попались в Шепсовский капкан, — хихикнула Дафна. — Сохранишь секрет? — Это свекрови не повезло с вами. Угоните её сыночков и не возвращайте, — хитро отозвалась Нино. Серьезно, не дай бог у неё будет такая свекровь — она же прибьет её при первой же ссоре. — «Шепсовский капкан», интересно, — повторила за девушками фразу Гасанова. Слишком уж она забавно звучала, — Конечно сохраню. Я уж очень хорошо умею держать тайны, — усмехнулась женщина. Она была не из болтливых, да и рассказывать ей толком не кому. А коллеги сами если надо почувствуют. Все таки романтические феромоны так и летали вокруг девчонок. *** Под самую ночь Дафна решила выйти в ближайший магазин — бесплатная доставка уже не работала, а платить больше стоимости самого заказа очень не хотелось. Да и, тем более, вполне приличный супермаркет скрывался прямо за углом их двора — только через арку пройти. Потому девушка и объявила охоту на чипсы и свои клубничные сигареты. Быстро обулась, накинула куртку прямо на домашнюю шелковую пижаму и спустилась вниз на лифте — погода весной, благо, стояла уже достаточно теплая для таких выходок, хоть сегодня и моросило. Дафна бодро шлепала ботинками по лужам, и ей оставалось лишь миновать злосчастную арку, когда вдруг кто-то подкрался к ней со спины и зажал рот грязной ладонью. — Не верещи, — недовольный рык в самое ухо. Мгновение, и она уже прижата спиной к стене подворотни, а ее руки сжимают чужие за запястья, перекрывая возможность к отступлению. — Рома?! — выпаливает Булгакова. — Какого хрена ты делаешь?! — Нет, милая моя, какого хрена ты делаешь! — шипит парень ей в лицо. — Сдала меня отцу, а сама обжимаешься в эфире с тем, с кем клялась, что у тебя ничего нет! — Я сдала тебя для твоего же блага, — пока Дафна не брыкается, хотя, стоит признать, страх просто парализовал ее с головы до ног. Запястья затекли. Наверняка останутся следы. — Ты пройдешь курс лечения и заживешь, блять, нормально! Только уже без меня. А вот на ее шее уже остались следы. Следы от Олега. И теперь Соболев сверлит их взглядом, готовый лично выгрызть ей часть горла, лишь бы их не видеть. — Нет, дорогая, так не пойдет, — его голос звучит так безумно и угрожающе, что Дафна и не думала, что он вообще умеет так звучать. — Ты моя. Моя была, моя всегда будешь. А за предательство свое ответишь. Его поцелуй груб, зубы бьются о зубы, и ощущать его губы на своих после Олега — мерзость. Булгакова не выдерживает напора, в ней поднимается волна истинного, первобытного гнева, и она со злостью кусает Рому за губу. Тот отстраняется — укушенное место кровит. — Сука! — кричит он и замахивается. Для Дафны все было внезапно. И больно. Она съезжает по стене, всхлипывает, чувствуя, как горит щека и ноет скула. Вот теперь точно останется синяк. Девушка поднимает на Рому затравленный взгляд и видит, что он сам в шоке от того, что только что сделал — неужели сам понял, как низко пал? — Мы с тобой ещё поговорим, — дрожащим голосом бросает он напоследок и скрывается в ночной тьме. Конечно, Дафна уже ни в какой магазин не пойдет. Она еле поднимается на дрожащие ноги и ревет, обняв саму себя за плечи. Ревет, ревет и ревет, пока телефон, вывалившийся из кармана на асфальт, не начинает взрываться трелью. Звонит Олег. Нет, она не может ответить ему в таком состоянии. Булгакова сбрасывает звонок и плетется домой. Тихо-тихо. Но вот незадача — практически на пороге ее ловит Персефона. На самом деле, с реакцией в стрессовых ситуациях у Перси всегда было не очень хорошо — она терялась, переживала, глупила… Но сейчас мозг работал неожиданно ясно. — Даф! — взвизгнула Перси, ловя сестру на пороге и буквально — вцепилась в нее, почему-то побоявшись, что упадет. На щеке уже собирался кровоподтек, и у Перси глаза на лоб полезли, когда она представила, с какой силой был совершен удар. — Та-ак, Даф, спокойно. Так. Перси перехватила ее за талию, настойчиво таща за собой на кухню. Усадила на стул, начиная торопливо шариться в морозилке — все во имя удачно оставшегося пакета со льдом. Непослушными руками завернула его в полотенце, вкладывая чуть сомнительное средство скорой помощи в плохо разжимающиеся руки сестры. — Та-ак, Даф… — Пришлось буквально направлять ее ладонь, чтобы приложила лед к нужному месту. Хотя, кажется, поздно уже… — Вот так держи. Как теплый станет, другое найдем. Так, я… Ага. Наклонилась, чтобы самой снять с Дафны ботинки. Сняла куртку, бросая прямо тут, на полу. Телефон Дафны в кармане разрывался, и Перси, подчиняясь зову сердца, полезла на его поиски. — Лед не убирай! — даже чуть прикрикнула Перси на вяло засопротивлявшуюся младшую. Да Дьявол, Шепс, ты же экстрасенс, сам понять не можешь что ли, что надо срочно ехать сюда?! — Вс. Все норм. нормально, — заикалась Дафна. — Не отвечай ему, пож. пожалуйста! Черт возьми, она ведь раньше так любила Рому. Всю себя ему была готова отдать и отдавала. Считала, что и у ангелов бывают жестокие стороны, потому закрывала глаза на все его выходки. Игнорировала разбитые вазы, его заплетающийся от наркоты язык, говорящий гадости… Надо же, ее день начался с признания в любви, а закончился… — Я упала, — вдруг твердо говорит Дафна. — Серьезно, наебнулась на лестнице. Просто испугалась очень, думала, что зубы выбью. И почему ты до сих пор его выгораживаешь? — Знаю я твои, блять, лестницы! — предательски задыхаясь, воскликнула Перси, наконец находя долбанный мобильник. Из-за трещины на пол-экрана ответить на звонок тоже оказалось не так-то просто, но в итоге в трубку она едва не заорала: — Хватит названивать и тащи свою задницу к нам, бегом! Олег мальчик понятливый — не переспрашивает, сразу сбрасывает. Хорошо будет, если с такси повезет. Перси запустила предательски дрожащие руки в волосы, пытаясь выровнять дыхание, в сотый раз прокляла себя, что додумалась ее отпустить, а потом резко бросилась к сестре, садясь рядом с ней и крепко обнимая — чтобы не задеть больную сторону лица. Еще и запястья, мать его… — Подожди, сейчас твой принц без коня прискачит… Так. Дьявол. Этот ублюдок, чтоб ему в адском котле горелось, он же не… — у нее даже дыхание перехватило, — он тебя не трогал? Больше… больше нигде? А Дафне и взбунтоваться хочется — она не хочет этой стычки! Не хочет, чтобы Перси знала, чтобы Олег знал. Он же реально прибьет Рому, а она этого не хочет — папочка-звездный-адвокат Шепсов по судам затаскает. Да и Соболев ведь не такой. не такой. Он просто больной человек, которого надо лечить. Но в итоге младшая Булгакова лишь отрицательно мотает головой, прижимаясь ближе к сестре: — Нет. Нигде. Вновь всхлипывает и вновь вываливает гору оправданий бывшему: — Да он сам ахерел с того, что сделал, я видела. Видела по его глазам. Он не вернется, правда. — Ты вообще себя слышишь? — И Перси стоило больших трудов не сорваться на откровенный крик. — Нет, ты правда себя не слышишь? «Видела» она! Да насрать мне, что там у него в глазах было, потому что этот мудила — это не твоя зона ответственности, а то, что он может ночами бегать по Москве и тебя бить — вот это уже нихера не нормально и этому оправданий нет! Как будто бы всему остальному были. И хотя Перси, как, все-таки, старшая сестра должна была оставаться образцом здравомыслия, получалось из ряда вон плохо. Да и как вообще, когда… когда это подобие человека могло и что похуже придумать? Когда он, буквально, считал, что имеет еще хоть какие-то права на Дафну? — Перестань думать о нем и хоть раз подумай о себе, — на выдохе взмолилась Перси. Сидеть было тяжко. Ей оказалось проще действовать — со всякими этими мазями от синяков, льдом и прочим. В голове целый бедлам был. А если сюда заявится? С него и станется дверь выбить. Заставить ее уехать к родителям? Как вариант? Но тогда постоянно кочевать туда-сюда, из Москвы и обратно… К Олегу? Вот это вариант, на самом деле. Хвала всем высшим силам, что у выблядка нет дубликата ключей от их квартиры. Или есть? Перси опасливо покосилась на сестру, понимая, что спрашивать у нее бесполезно. Но… мог ведь сделать? Просто Рома — это не тот парень, который будет обивать пороги после ссоры. Может, еще не воспользовался. Да и… Блять, да тут сам факт, что он ошивается где-то рядом — это уже катастрофа! Знает, где Дафна живет, ее примерный режим дня, в каких магазинах она бывает, где ее можно встретить… Он же, буквально, все про нее знает — Даф же с ним как открытая книга. Да даже в гребанном Готзале он уже успел блеснуть. Блядство, блядство, блядство! К счастью, принц без коня уже выносит двери. Перси бросилась к входной двери, реально впервые за все время первым делом проверяя глазок. А еще она каким-то образом успела закрыться на все замки. Значит есть еще мозги. — Ты-то куда смотрела?! — рычит на нее взбешенный Олег, влетая в квартиру. Персефоне оставалось только догадываться, что он успел себе надумать, пока ехал сюда. Наверное, надо было сразу обозначить проблему… — Ты тут, блять, еще на меня поори! — шикнула на него Перси, сама понимая, что если еще и этот сейчас умничать начнет, она ему тоже в лицо вцепится. Она хотела сказать, что сестра на кухне, но Шепс уже и сам бросился туда, видимо, ее просто чувствуя. Олегу хватает мозгов не начать сыпать угрозами прямо сейчас. Хотя хочется — его реально накрывает, потому что, несмотря на старания Перси, синяк все-таки назревает. Но вид плачущей Дафны перекрывает все остальное. Олег бросается к ней, но сразу не обнимает, сначала накрывая ладонью ее щеку и скулу. Боль всю вытягивает сразу — не зря Саша учил. Только потом обнимает, прижимая к себе как можно ближе, целует хаотично — то в макушку, то в висок, то в плечо, тихо повторяя: — Сейчас легче будет. Я здесь, малышка, я с тобой… Тебя никто не обидит… А вот Олегу сейчас точно хотелось бы кое-кого обидеть. И ему даже не надо было докопаться до Персефоны — сам понял. И Рома точно пожалеет, что вообще родился на свет. Перси вернулась на кухню чуть позже, давая возможность им побыть вдвоем. Неловко кашлянула, привлекая к себе внимание. — Забери ее к себе потом, — тихо начала старшая из сестер. — Я не знаю, может ли он полезть к нашим родителям, но их тревожить не хочу. А я ее тут точно не оставлю. И в какой момент вдруг их же квартира перестала ощущаться… безопасной? Наверное, с того момента, как Рома здесь впервые оказался? Даже если у него нет ключей, адрес-то все равно знает. От мыслей о том, что он еще может захотеть сделать с Дафной, у Перси предательски темнело в глазах. — Обе поедете, — решительно отрезает Олег. Это же очевидно. Раз ублюдок решил продемонстрировать всю свою гниль, значит увезти отсюда надо обеих сестер — безопасности ради. — Собери вещи ваши, Перси. Дафна же просто все ещё в ахуе — может, играет шоковое состояние, может… Но она не понимает, зачем нужно это мельтешение между квартирами. Она уверена, что Рома больше не сунется, по крайней мере, не так. Но и спорить она не стала. Поднялась на ватные ноги, вяло поплелась за Олегом и обняла его со спины, прижалась здоровой щекой к позвоночнику. — Прости, пожалуйста, что от меня столько проблем, — а голос у нее сел, и тело всё ещё дрожит. — Я не хотела… Олег же его со свету сживет. Буквально — уебок пожалеет, что вообще родился. Но даже после смерти покоя ему не будет. Гецати подозревал Олега в не экологичной работе? Ладно, вот сейчас работа будет не экологичная точно, потому что за каждую пролитую слезинку, за каждый синяк, да даже за каждую мысль о том, что Дафна чего-то может быть не достойна, этому уебку предстоит пройти все круги Ада по несколько раз. — Твои проблемы — это мои проблемы, — решительно напомнил Олег, разворачиваясь к ней лицом и тоже обнимая. — Просто говори мне. Всегда и обо всем. Я хочу знать. — А потом склонился к ней, своим заговорщическим шепотом надеясь заставить хотя бы улыбнуться: — А твоя бешеная просто ужасный информатор. — Я знаю, — и Дафна, действительно, улыбается, от чего, правда, начинает вновь немного ныть скула. Кажется, ей придется высыпать кучу блесток на лицо на собрании в готзале — даже самый толстый слой грима не справится с этим синяком. Ну, зато… Они неформально съезжаются с Олегом?