7 дней до самоубийства

      В тот момент, когда ее послали, она чувствовала сильнейшую боль в сердце. Она никогда так не волновалась, как сейчас. Ей казалось, что если она не сделает все, чтобы спасти Томиоку, то мир рухнет. Не чуя ног, она бежала через деревню в сторону городка. Ей нужен был врач, который бы спас его. А письмо, которое она смяла по пути, прижимая к груди, уже покоилось на почте и ждало отправления.       Прижав руку к груди и сжав ткань юкаты, она дышала через рот, даже не смотря на тяжесть и режущее чувство. Силы покидали ее, но ее душевные силы были сильнее и давали еще больше возможности бежать. В ней бурлило до жути странное чувство, которое она никогда не испытывала. Неужели это любовь?..       Томиока метался по кровати, пока где-то там после почты бежала Аика. Девушка из всех своих сил бежала в город. Поднявшись на холм, она забежала в поселение и начала искать в полутьме дом врача. Некоторые люди смотрели на нее с явным недоумением, потому что не всегда видишь летящую девушку с испугом, застывшим на лице. Лишь только по памяти она отыскала домик и стала бить по дверям кулаком, чтобы ее услышали. Она била, даже когда силы потеряли ее, это был отчаянный стук. Вдруг неожиданно ворота открыл плотный и высокий дворник с метлой. Он возвышался над Аикой высокой горой.       — Господин врач уже спит. Какого черта ты долбишься? — рявкнул он и замахнулся метлой, как вдруг вдалеке из дома показался какой-то высокий мужчина в халате поверх пижамы голубоватого цвета. Вероятнее всего, он услышал, как и соседи. Кто бы не услышал этот громкий стук?       — Ваташи, что тут? Что хочет эта девушка? Пропусти ее, — произнёс громко полусонный врач, аккуратно спускавшийся по ступеням.       — Господин врач, там господин полицейский… Ему плохо. Пришёл весь раненый, жар у него. Мечется, не проходит температура, — вскрикнула девушка, перескочив порог ворот и метнувшись около Ваташи пулей, отчего он бросил: «Несносная девчонка». Она побежала в сторону врача, но остановилась на пол пути.       — Подожди маленько, — произнес он и ушел в поместье. Мужчина впервые чувствовал, что что-то с этим вызовом не так, что он обязан там явиться. Вставшая жена, которая была уж очень молода, сразу поняла, в чем дело и что случилось, поэтому уже собирала мужу сумку. Нанами была маленьким медицинским товарищем врача, который помогал ему в нелегком деле, интересовался и попутно выполнял обязанности жены. Врач восхищался ей. За годы предыдущего брака он не мог поверить, что встретит когда-то ее.       Девушка получила легкий поцелуй в щеку, когда он взял сумку и одетый отправился работать. На щеке осталось воспоминание в виде того, как легкая щетина ее мужа прошлась по ней. Даже сейчас черноволосый с просединой и с глубокими синими глазами он казался таким прекрасным, как и она, юная и нежная, которая должна скоро родить. Ее нежный ручонки провели по округлому животу, успокаивая толкающегося малыша.       Ваташи распорядился запрячь лошадей и помог господину и Аике залезть в повозку, после чего кучер отправился в рыбацкую деревушку. Громкий удар упряжи и кучеровское «но» заставило тронуться повозку и загреметь по каменной дороге.       Аика сидела, сжавшись и не смотря на врача, который смотрел куда-то вперед, также молча. Она видела в нем и Гию какое-то сходство, особенно эти синие глаза. Казалось, она где-то их видела, но где?..       И тут она вспомнила. У этого врача был племянник, сумасшедший тип, вечно твердил о демонах и обо всем таком, плаксой был. Его еще брат ее покойный задирал и бил. Конечно, после порки он больше этого не делал, но мог пускать словечки нелестного характера. Тот мальчонка даже ей в любви признавался, а она его на смех пустила. Но нет! Нет! Гию вменяемый, а тот мальчик давно мертв, он же сбежал, да и он был… Сумасшедшим. Нет, нет, не Гию то был. Но почему так хочется сказать, что она встретила того больного мальчика, что целовал ее руки, смеялся и играл с ней?..       — Девушка!.. — дозвался до нее врач. — Мы приехали.       Но повозка стояла около окраины рыбацкой деревушки. Аика поняла, что на ней они не доедут до дома, но при всем этом надеялась, что они поспешат и пешком. Врач, не мешая, выбежал из нее и по песку в своих лакированных туфлях побежал к дому, к которому бежала Аика, а за ней — он. Ветер бил ей в лицо, а она бежала и бежала… Впервые с таким нетерпением хотела оказаться дома, но только для того, чтобы увидеть такое прекрасное лицо.       — Ну что там, показывайте больного, — именно с такой фразой запыхавшийся и усталый вошел в дом врач, а после поклона Нэо провел его к Гию, что лежал на кровати и вот-вот грозился умереть. — Гию? — признал в парне своего племянника врач. — Минори?.. Нет, Гию, мальчик мой, — он тут же подбежал к нему и стал тормошить, чтобы чуть ввести в сознание Томиоку, но тот наотрез отказывался раскрыть глаза.       — Господин врач, что-то нужно? — поинтересовался Нэо.       — Да. Достаньте тряпку и воды. По крайней мере я постараюсь сделать что-то, — сказал Хасаши. Он надел на нос очки и вздохнул. Предстояла долгая работа с пациентом.       Вскоре Хасаши пил чай, потому что Гию нужно было передохнуть, после интенсивных процедур, которые возвращали к сознанию Гию, потратившего силы на передачу слов в письмо. Парень вдыхал глубоко грудью воздух, и, вспотевший до сырости ткани, он тут же судорожно смотрел в потолок и спустя время терял сознание. Нужно было не только вытащить его из лихорадочного состояния, но и подлатать. Теперь Аика была с Гию в комнате, соседней от дяди и врача, одна.       Впервые ей хотелось быть желанной. Она никогда не любила своего будущего мужа. Он был с ней слишком жесток, чтобы заполучить любовь и целовать ее так, как никто бы другой не целовал. Но другой любви ей и не надо. Будучи маленькой девочкой, она украдкой посматривала на богатых молодых парней, что баловали своих возлюбленных, а те с любопытством осматривали подарки и кротко целовали, покраснев до кончиков ушей. Она представляла себя такой же красивой и богатой, любимой и желанной, но она со своими бордовыми глазами и русыми волосами, а так же курносым носом была самая невзрачная, самая обычная, самая нежеланная… И сейчас бы она готова была отдать все, чтобы быть с полицейским, а не с купцом.       Ее рука нежно гладила уже холодный от пота лоб, пока голова покоилась на ее коленях. Такой красивый… Такой мужественный и сильный. Только дай ей вспомнить, как он защищал ее, и тут же Аика краснеет и улыбается. Акито никогда ее не спасал, не жалел, не лелеял. Он же был сух в эмоциях, а в нем, в Томиоке, теплилось что-то, что было так необходимо девушке и в чем она так нуждалась.       Глаза Гию вздрагивали во сне, и он иногда мучительно мычал, ворочаясь, а она поглаживала его, как мать свое дите. И тот факт, что ему придется покинуть ее, был настолько ужасен, что Аика хотела прижать Гию к себе и никому не давать. Сам же Гию, расслышавший ту часть разговора про его переезд, знал, что после того, как он переболеет он вернется сюда и будет также жить, потому что ему выгодно не высовываться. Все еще помнят его, как глупого маленького психа, что бредил о демонах. Он не повторит своих ошибок, он не вернется к прошлой жизни.       — Камадо… — шепнул Томиока, приоткрыв глаза и рассмотрев только лишь блики бордовых глаз. Ему чудился тот мальчик с горы, которого он спас. Так почему он так тянется к этому ребенку?.. Может, потому что он в ответе за него и его сестру? Да. Это его обязанность оградить тех, кого он спас. Как говорится: «Мы в ответе за того, кого приручили»       «Камадо? — промелькнуло в голове девушки, которая провела ладонью по волосам в тот момент, когда Гию вновь закрыл глаза. — Кто это? Это его девушка? Черт бы побрал эту Камадо! У нее такие же глаза, как у меня, раз он видит во мне ее», — в ее голове промелькнул гнев. Нет-нет, ревность. Глубокая ревность, но она ее не показала.       — Нет. Я заберу с собой пациента. Тут особый случай. Моих лекарств тут не хватит, — сказал Хасаши, входя со стариком Нэо к пациенту. Нет, он мог его и тут вылечить, но ему хотелось забрать племянника, долго он его не видел, а все ещё питает к нему отцовские чувства, которые переполняли его радостью за то, что его Гию жив.       — А…а можно все-таки… тут?.. — поинтересовалась скромно Аика. Она, как и врач, уж сильно хотела, чтобы Томиока никуда не уходил и остался тут, рядом с ней.       — Не глупи, дура. Лучше помоги перетащить, Гию-сана, — рявкнул Нэо и пошел за большой белой простынью, чтобы постелить ее на пол и с врачом переложить Томиоку на нее. Хасаши попробовал его поднять и улыбнулся. Он мог его понести к повозке.       — Не нужно утруждаться, я и сам донесу. Просто нужно отнести мою сумку, — старик тут же спохватился и убежал, а потом вернулся с каким-то свертком.       — Здесь его одежда, — он отдал это племяннице, которая понесла бы сумку врача. Врач кивнул и вместе с девушкой направился на выход. В такой шторм и холод ночного хаоса они должны были добраться, как можно скорее. Врач, оказавшись около повозки, юрко залез в повозку, а потом, прижимая к себе Гию, одной рукой принял сверток одежды и сумку. Аика с печалью провожала взглядом Томиоку. Она впервые так рвалась к кому-то. Неужели это и впрямь любовь?.. Любовь? А что это такое? Это что-то мягкое, розовое и теплое. Ее так приятно прижать к плоской девичьей груди и не отпускать, не дать ей убежать и улететь.       Перед ее носом дверь хлопнула, и повозка умчалась во тьму. Врач говорил быть извозчику быстрее, пока к своей широкой груди он прижимал Гию. Он видел в нем своего младшего брата, лишь только волосы выдавали Гию. Будь они прямыми, как у покойной Тсутако, был бы Минори. Но все же Хасаши питал к племяннику горячую любовь. Это было видно, ка он, словно дитя, прижимал Гию, который то в ознобе был, то в жаре. Рука его, большая и мозолистая, оглаживала его спину, сам мужчина молчал, уткнувшись в его макушку.       Это были давние времена. Еще тогда Хасаши был женат на своей непутевой жене, а маленький Гию только-только оказался в поместье. Тетя его по-настоящему не любила. Совсем ненавидела. Но ее заставляли следить за мальчиком, потому что так велел Хасаши.       Маленький насупившийся мальчик, похожий на совенка стоял с тетей, крепко державшую его за руку и болтающую с подругой. Ему жутко хотелось есть, но уходить нельзя было, нельзя было принимать у незнакомцев еду и нельзя было говорить что-то, что бесило бы ее, но по детской наивности и непонимании он спросил:       — Тетушка, а когда мы пойдем есть, — за это его дернули за руку и послышался грозный женский голос.        — Не мешай. Заткнись уже там, — Гию сжался посильнее и стал осматриваться. Он помнил это место. Да. Тут в паре кварталов его дом, поэтому он решил дойти сам, что обернулось бедой. Нет, его не похитили, он просто-напросто заблудился и из-за слабого организма заболел в тот же день. Дядя нашел его на лавке ночью с жаром.       Хасаши не ругал его за такое, совсем нет. Малыш сильно хотел есть, а его жена была так занята сплетнями, что потеряла ребенка. В тот вечер он прижал к себе малыша в одеяле и спал с ним, не давая ему вылезти из кокона и постоянно успокаивая, если бредни вдруг наплывами на детский разум.       — Спи, малыш, спи… Дядя рядом…       И дядя бы хотел быть всегда рядом. Всегда. Даже сейчас он прижимал к себе этого парня с большей и жгучей любовью. Он отпоит его и поставит на ноги, дайте ему время.

***

            Томиока проснулся из-за лучей солнца, которые медленно скользнули по его лицу. Он покривился и тут же почувствовал чьи-то нежные, гладкие руки, которые обхватили аккуратно его ладонь, а потом одна из ладоней, легла на его лоб, но тут же сменилась губами.       — Холодный, — неизвестный женский голос послышался где-то рядом. Гию разлепил глаза и увидел потолок. В комнате пахло лекарствами. Значит его долго лечили. Посмотрев вправо, он увидел какую-то незнакомку с большим беременным пузом. Кто она? Дядя нашел медсестру? Да еще беременную? Или это его новая жена?       — Кто Вы? — прошептал Гию.       — Что Вы, что Вы! — ее голос был чуть громче, но не такой, чтобы нездоровый человек упрекнул ее в высоких децибелах. — Мне всего 20. Обращайтесь на ты. Я Хана Томиока. Мой муж много о Вас говорил, не думала, что я смогу встретиться с его племянником.       Жена? Неужели он все же женился? А что стало с тетушкой и их общим сыном? Такеда был ровесником Гию, но постоянно пропадал, был ближе к матери, нежели к отцу, что отдавал предпочтение племянникам, не особо уважая избалованного нелюбимой женой сына. Томиока, не без помощи Ханы сел на футон и посмотрел на нее. Видок у нее был болезненный. Под глазами были мешки, кожа бледнее обычного, а глаза, которые у семейства Томиоки славились насыщенным синим, были бледные и серо-грязные.       — А что с тало с бывшей женой дядюшки? — поинтересовался он, принимая рукой горячий тяван, наполненный матчей. Он, положив стакан на внутреннюю сторону ладони, поднес к губам и отпил. Хана прикусила нижнюю губу и виновато посмотрела вниз.       — Понимаете, госпожа Томиока… Мой любимый муж развелся с ней. Был большой скандал. Я пришла к нему в ученицы и была ассистенткой у него, а потом у нас закрутился роман, и, когда я ему сказала, что жду ребенка, он тут же развелся с женой и женился на мне, — виновато и тихо произнесла она.       — Он же счастлив с Вами? — поинтересовался Гию.       — Я думаю, что…да.       — Тогда не о чем переживать. Дядюшка был с ней несчастлив, но я думаю, что пусть будет так, — скзаал он, после чего дверь резко распахнулась. Гию покривился, а Хана всполошилась. На пороге стоял парень с синими глазами и черными прямыми волосами. Они были длинными и собранными в высокий хвост, две прядки челки длинными змеями падали вниз. Это был Такеда, ранее упомянутый кузен Гию.       — Где ты там ходишь, женщина? Мы уже давно тебя ждем. Прислугу не могла найти, чтоб посмотреть за ним? — грубо спросил он, не заботясь о громкости тона. Но Хана была не из лёгких девушек. Она встала с колен и хмуро посмотрела на пасынка.       — Такеда, немедленно умолкни. Гию только очнулся, ему не до твоих выходок, — сердито произнесла она. В голосе была твердость и гордость.       — Думаешь, что залетела от моего папаши и теперь можешь помыкать всеми, да?! — прошипел он и хотел схватить ее за юкату, как вдруг его руку перехватили. В Гию были силы, чтобы сжать болезненно его запястье и сделать так, чтобы он был на грани момента, когда он будет кричать со сломанным запястьем. Такеда дернул раз рукой, на второй раз выхватил, потому что Гию позволил.       — Она здесь хозяйка, после нее идешь ты, — произнес Гию.       — Все такой же псих, верно? — усмехнулся он и потер больное место, а потом обратился к Хане. — Мы ждем в столовой, — после чего удалился.       — Можно мне пойти с Вами? — спросил больной, на что ему дали положительный ответ.       Они пошли медленно в столовую после того, как ему дали чистую и целую юкату. Они дошли до столовой, где уже сидел во главе стола, исполненного в европейском стиле, как и стулья, сидел Хасаши, а рядом с ним сын. На свое место не села Хана, решив, что Такеду она притеснять не будет, но Гию нужно быть ближе к дяде. План не удался, а Томиока сел около Ханы, усадив ее, около Хасаши.       — Итадакимас, — произнес Гию, после чего послышались голоса и Хасаши с Такедой и Ханой.       — Зачем себя благодаришь, Хана-чан? — спросил Хасаши, взяв в руки палочки и чашку риса.       — Я Вас благодарю. Благодаря Вам я имела продукты, чтобы приготовить.       — Ты вкусно готовишь, Хана-чан. Тетушка никогда не готовила, а слуги готовили безвкусицу. Я давно не ел такой вкусной пищи, — произнес Томиока. Такеда похмурел, потому что он посмел так оскорбить матушку, поэтому произнес.       — Не тебе ли говорить… — но отец его вовремя остановил.       — Такеда, немедленно замолчи, — он уже обратился к Гию. — Гию, ты тогда убежал, мы думали, что ты умер. Кто тебя спас?       — Егерь… А там меня некоторое время растил старик, — Томиока решил опускать фамилии и имена. — А с 14 лет я работал. Полицейским. Он отдал меня… Близкому. Я работал с ним и помогал, теперь уже официально работаю, — выкрутился он.       — Правда? И почему же тебя направили сюда?       — Это…военная тайна, так скажем. Я не должен ее особо распространять, чтобы не навести панику. Прости, дядюшка, — извинился Гию. Хасаши помялся, а потом задал тихо следующий вопрос.       — Почему ты не вернулся?..       — Я боялся.       — Чего?       — Что Вы отдадите меня, как душевнобольного.       — Гию, я бы ни за что.       — Но в тот день разве мы не шли отдавать меня психологу?       — Нет. Мы шли навестить его. Но это не для того, чтобы отдать тебя, мы шли к нему на званый ужин.       — Но тогда тетушка мне сказала, что…мы идем не по этому.       — Какие бы бредни ты мне про демонов не говорил, я бы не отдал тебя психологам.       — Демоны — это не бредни.       — Столько лет прошло, Гию, а ты веришь еще?       — Я убиваю их. Хочешь докажу? Я буквально вчера из-за них свалился в море, — их маленький начинавшийся сон прервала тихая Хана.       — Я верю Гию.       — Что?! Хана-чан! — возмутился глава семейства.       — Когда я убежала из дома, будучи ребенком, чтобы доказать себе, что я будто бы взрослая и ночные монстры мне не мешают гулять, я увидела одну картину. Мальчик в крови и шрамах стоял перед братом с ножом. В руках чернового братика была женщина. Она…распадалась, будто бы была пеплом. И потом она сгорела. Но ее никто не жег. А помнишь мою семью? Мой братик сказал, что был демон. Сумасшедшая женщина перегрызла им глотки и убежала.       — Не знаю… Верить ли мне или нет, — произнес Хасаши и отпил чай.       Потом они молча ели, не произнеся ни слова. Томиока размышлял о своем. О том, что ждет его дальше. Сейчас он чувствовал себя намного лучше и явно бы хотел прогуляться на свежем воздухе. Канзабуро давным-давно выкрал письмо, потому что его хозяин по неосторожности забыл о нем. Возможно, кузнецы уже передали меч, так как его кузнец, прекрасно зная, что такое делать клинки Хашира, заготовился на этот счет. Он знал, что ему стоит прийти к кузнице, как обычно бывает, чтобы получить клинок там.       - Дядюшка, могу ли я отлучиться на некоторое время? Я чувствую себя прекрасно, - произнес спокойно Гию, на что получил такой же положительный ответ. - Готисо-сама дэс.       Прислуга подготовила ему вполне приличные хакама, к которым было дано голубое кимоно. Поверх него Томиока накинул свое половинчатое хаори и отправился на улицу.       Там не пахло лекарствами и никакими Такеда. Сейчас он просто хотел прогуляться. Он знает, что так быстро не могли направить ему меч, но прогулка по городу ему бы не помешала.       Он медленно шел по городу, осматривая город, который медленно проходил стадию европеизации. Некоторые дома были мало чем похожи на японские дома. Даже появлялось все больше людей, что уподоблялись новой моде. Шляпки, платья, брюки... Томиока чувствовал себя чуть древним. Заглянув на базар, он так же удивился новым, замысловатым товарам, которых никогда не видел. Он как маленький ребенок с любопытством осматривал это все, а потом не заметил, как оказался в фруктово-овощной части, где тоже были экзотические фрукты. Казалось, будто в Японию приехало что-то новое и неизведанное, а будет ли оно положительно настроено, никто не знал, именно поэтому Томиока с недоверием относился к финикам.       Но кое-что его удивило. На базаре стояла Аика и расплачивалась за большой кусок лосося с торговцем рыбной лавки. Завидев своего знакомого, девушка помахала рукой и подбежала к нему. Она мило улыбнулась и сказала:       - Добрый день, Гию-сан. Вы уже за пару часов так стали здоровее. А вот мы обычно неделями болеем.       - Ну так у меня крепкое тело, - сказал Томиока.       - И не верится, что еще ночью Вы бредили и звали какую-то Камадо.       - Это мальчик, которого я спас не так давно. У Вас похожие глаза, - от такого заявления Аика покраснела до оттенка вареного краба и извинилась. Все же у нее, наверное, нет препятствий к сердцу Гию, кроме его холода.       - Значит Вы скоро вернетесь к нам или Вы останетесь с врачом? - поинтересовалась Аика, пока они оба шли с рынка. Все же ей нужен был лишь лосось и несколько овощей, теперь ей нужно было возвращаться домой.       - Вернусь. Мне удобнее заниматься преступлениями с того места. Но пока думаю прекратить, так как я болен и потерял катану.       - Ох, правда? Она, наверное, так много стоит.       - Сущие пустяки. А что у Вас случилось? Уже за полдень, что-то же должно было появиться новое.       - Кроме того, что соседка Мацуши-сана потонула в море прошлой ночью, ничего не произошло. А, нет, вот знаете...       Томиока ее бесстрастно слушал. Ему нужно было что-то узнать, возможно, что-то похожее на демона окажется в разговоре и он с первым появлением катаны сможет натолкнуться на след демона, а пока только со стороны наблюдать.       И "безновостную" Аику нельзя было заткнуть. Она говорила многое, но это было и впрямь не такое масштабное. Аика чувствовала какую-то привязанность. В ее бордовых глазах теплилась какая-то странная... О, Господи у нее буквально светились от счастья глаза. Словно маленькая преданная собачка она тянулась к нему и жаждала его чувств. Если бы только он сказал ей: "Аика-тян, поедешь со мной? Я буду лучшим мужем"., - она бы тут же побежала за ним, избавившись от дядюшки и своего жениха.       Ее мама была сестрой Нэо. Была она опорочена отцом Аики и ее покойного брата, а в последствии вышла за него. Недолго они жили. Суд за кражу у Сато лишил их жизней, а маленькие сиротки прибились к дяде, который забил до смерти "неверную" жену, беременную на последнем сроке. Аику никто не любил, кроме того чокнутого мальчишки, но и его любви ей не надо было. А потом спустя много лет семья Сато припомнила грабеж их сестрой Нэо и ее мужа, а в знак извинения забрала у них Аику. Да и Нэо не против, давно хотел избавиться от нерадивой племянницы.             Вдруг Томиока заметил бабульку с какими-то дряблыми цветами, но еще способных быть букетами. Там было много красивых букетов но букет из красной паучьей лилии. Он дал бабуле ровную сумму денег за букет и дал его Аике.       - Я знаю, что обычно дарят его на похоронах, но они вроде и вполне могут стать обычным букетом. Они мне напомнили китайскую легенду о Манджу и Сака, - сказал Томиока.       - Правда. О чем она? - поинтересовалась Аика, прижимая к себе букет и смотря на него с улыбкой и нежностью. Неужели ему нравится она? Он тоже идет ей навстречу?       - Неважно. Мне ее дядюшка давно рассказывал.       - Ваш дядюшка был в Китае?       - Нет. Но был знаком с китайцами.       - Как занятно. А кем он работал?       - Врачом.       - Ого, это понятно, почему вы тоже занимаете высокие должности.       - Дядя мне никогда не покровительствовал в этом вопросе. Не скидывай все это на статус дяди.       - Прости.       - Ничего.       Не заметив женщины, Томиока столкнулся с кем-то и упал на землю. Женщина тут же начала ругаться довольно знакомым голосом. Томиока поспешил встать и поднять женщину, но она, скрытая за своей шляпкой, ударила по руке Гию и посмотрела на него. Гию ужаснулся. Это была его ненавистная тетя.       - Ты! - воскликнула она. - Я думала, что ты мёртв!       - Как видите я жив, - ответил спокойно Гию и снова протянул ему руку, но она вскочила и отбежала назад, сталкиваясь с каким-то японцем. Она сжала его пиджак и испуганно взвизгнула, сказав ему. - Это тот сумасшедший! Сумасшедший! Он пришел за мной! Не поверю, что он просто так тут объявится спустя восемь лет.       - Гражданочка, о чем Вы? - удивился мужчина, оттолкнув от себя женщину. Судя по всему низенькая жена этого господина поинтересовалась.       - Ты чегой-то, Нана, али труп увидела? - а потом посмотрела на Томиоку. - Батюшки! Юкиро, так это ж ее племянник. Помнишь, мальчишка сумасшедший, что о демонах твердил.       - Боже мой...       - Пришел! Пришел за мной! - воскликнула Нана. Томиока аккуратно подошел к ней и сказал.       - Прекратите кричать. Мне нет дела до Вас. Вы уже в прошлом. Я просто болею у дяди и приехал по работе. Чего Вы устроили?       - Батюшки! Убивают средь бела дня! - кричала Нана, отчего люди собрались. Она делала это не от страха. Во много она винила Томиоку, а теперь так хотела вновь ему напомнить, где его место.       Люди начали собираться. Кто этот сумасшедший? Но все вспомнили. От мала до велика, кто видел этого парня ребенком. Все вспоминали грешки Томиоки и ложные слухи. Все шептали их, как змеи. Это уносило Гию в детство, беспощадное детство, где ты был любимым лишь дядей только тогда, когда не говорил о демонах.       - Убирайся! Убирайся! Каюсь, грешная! Но не трогай меня! Не трогай! - она долго вопила. В человеческом гаме она была громче всех, пряталась за стариком Юкиро, к которому прижималась перепуганная жена. Теперь гневно на него никто не смотрел. Перед стариками был крепкий парень, не задерешь словами, самого задерут физически, как свинью. Он уже не тигрёнок, а взрослый свирепый тигр.             Вдруг в Гию полетел камень. Небольшой, маленький... Он врезался прямо ему в грудь, а потом упал. Он промолчал и поднял камень. Все встрепенулись, что же он сделает? Но Томиока откинул камень и спокойно смотрел на бывшую тетю.       - Ну и зачем все это? Думаешь, я пришел сюда из-за тебя? Ты не важный для меня человек, даже в плане мести. Просто успокойся и иди дальше.       Томиока понимал, что если он не уйдет, то она не успокоится. Гию развернулся и увидел испуганную и шокированную Аику. В ее ногах лежали подаренные им цветы.       - Аика?       "Как? Неужели тот чокнутый псих, что все детство лез ко мне и есть он? И он, наверное, такой же... Такой же дурной. Но теперь он своей катаной способен убивать и уничтожать всех. Он опасен. Он для меня опасен. Как я дура могла влюбиться в него?! Столько чувств, о теперь к тому, кого ненавидела. Нет-нет, уж лучше с тем идиотом Сато, чем с этим психом", - рвала на себе в мыслях волосы Аика.       - Аика...       Голос у Томиоки был нежный, размеренный. Он сам тянулся к ней, впервые так доверился, будто бы знал, что ей можно доверять, о она столкнулась с ним и теперь... Теперь ее нежный взгляд стал озлобленным и твердым, будто бы не та Аика, что он встретил у нее с дядюшкой дома.       - Не подходи ко мне, псих. Думаешь, я тебя забыла спустя столько лет? Ты... Ты лез ко мне своими гадкими ручонками, а теперь снова хотел? Вспомнил меня?! - прошипела она. Томиока замер. Что она скзаала? Он хотел схватить ее остановить, но она убежала, а какой-то мужчина посчитавший его опасным перехватил.       - Аика! - крикнул он, но она, пробивалась сквозь толпу, прикрывая лицо. Томиока пытался вырваться, но его уже держали двое мужчин, затоптавшие вместе с ним лилии. Взгляд, полный злобы и ненависти, устремился на теперь по-настоящему перепуганную Нану. - Ты! Старая ведьма! Тычешь меня носом прямо в мое дерьмо, но сама-то на свое посмотри! Покажи всем, расскажи, как ты болеешь сифилисом! Расскажи, от кого взяла! Мужчин-то у тебя не меряно! Ты меня самолично пять раз теряла и два раза травила насмерть! - кричал он, а она тут же сбежала. Уже через некоторое время, как только Гию успокоился, он оттолкнул мужчин и остался стоять, смотря на лилии. Сейчас ему было жалко потраченные деньги. Он поднял уцелевший цветок и посмотрел на него. "Больше мы никогда не свидимся", - вот, что означала красная паучья лилия.       - Ара-ара, Томиока-сан, и почему же ты не сказал о своем заболевании мне? - за столиком около европейского кафе сидела Шинобу со своей ученицей, Канао, и попивала чай.       - Я не болен, Кочо.       - Присаживайся, Томиока-сан.       - Я постою.       Он встал около стола и смотрел на нее. Шинобу все так же приторно улыбалась, а Канао смотрела на чай, чуть попивая его и по чуть-чуть откусывая пирог.       - Тебе повезло, Томиока-сан. Вы написали письмо до потери своему кузнецу, и он направлялся к вам с новой катаной, но я любезно решила вам помочь и передала ее вам в руки.       Кочо отдала ему перевязанную катану и Томиока взял ее в руки. Он оперся о нее и уже через пару секунд хотел идти, но его остановила Столп Насекомого.       - Не хочешь ли об этом поговорить?       - Нет.       - Кто она?       - Племянница человека, у которого я жил.       - Твоя кузина?       - Нет. Я не у дяди до этого жил.       - Не знала, что твой дядя врач.       - Не так важно. Отправляйся к себе. Здесь все будет хорошо и так. Думаю, я смогу все исправить.       - Томиока-сан, Вы для нее теперь противен. Отстаньте от нее и живите дальше. Она глупая простушка, которая не стоит вашего внимания.       - Она мне выгодна, - сказал Томиока и оставил на её столике цветок. Шинобу взяла его пальцами.       - Что это значит, Томиока? Ты хочешь уйти из Корпуса?       - Как тебе будет удобнее.       - Не натворите ничего ужасного, Томиока-сан. Надеюсь, цветок не выполняет своей функции.       - Как знать.       И Томиока ушел. Просто ушел к поместью дяди, получая злобные взгляды и насмешки. Все как всегда. Все, как много лет назад...       - Ну что ты ворочаешься?! - шипела злобно Нана и вытирала грубо рукой лицо мальчика водой. Его повалили соседские мальчишки. В соседней комнате дядя разговаривал с их отцами. Гию слышал, как эти мужчины оправдывали действия своих детей.       - Твой психеныш - извращенец! Сам видел, как он приставал к одной девчонке.       - Вот-вот. Сегодня будет со сверстницами, с завтра - с малолетками.       - Гию не такой. Он нормальный, просто много говорит о демонах и все. Он самый обычный мальчик. Но на его глазах убили сестру, а родителей нет.       - Мой папаша на моих глазах забил всю семью, и ничего? Я же не твержу о демонах, хотя мой папаша был тем ещё дьяволом.       - Но и ваши дети не должны были так поступать.       Разговор закончился вничью. Уставший Хасаши стоял около окна. Гию Нана силой впихнула. Он стоял около дяди с виноватым видом. Хасаши смотрел на своего бедного племянника и спросил:       - Ты зачем к девочке приставал?       - Ничего я не приставал. Хотел подружиться. Она мне нравится.       - А говорят приставал.       - Врут они все. Ничего я не приставал. Я не умею.       - Гию... Забудь о демонах. И тогда, возможно, тебя примут. Понимаешь?       - Да.       - Молодец. А теперь давай спать. Уже поздно. Я тебе расскажу сказку о Майджу и Сака. Мне один китаец ее на днях рассказал. Думаю, она тебе понравится.       Томиока быстро-быстро побежал в комнату, а за ним поплелся Хасаши, но его остановила Нана. Он обернулся и холодно посмотрел на свою жену. Они женились, потому что их матери были подругами. Хасаши скрипнул зубами. Как и его мать, он жалел о выборе спутницы.       - А нашего сына ждет китайская сказка?       - Нет.       - Почему?       - Потому что Гию человек. Он понимает, что делает и лишь по наивной глупости вспоминать о демонах, что делает его плохим. А Такеда ужасен во всем. Я не люблю его. Ты его испортила, а я уже не могу его воспитать, он слишком упрям. Ты отвратительная мать. Настоящая мать воспитывает человека, а не эгоиста. Посмотрела бы ты в свое время на покойную Иоко, может быть, поняла, как правильно делать, - и мужчина ушел, оставив возмущенную женщину стоять одну в темном коридоре.