Цветок жизни

Разложив несколько книжных папок на столе, Доктор начал говорить:    — Так видишь, шесть, точка и дальше цифры пошли? — девушка рядом кивнула. — Мы называем только по первой цифре: им проще запоминать, нам легче, но последние три надо тоже учить на всякий случай... Что ещё по поводу них?...    Два свободных места перестали пустовать: сейчас Дотторе заканчивал с чтением инструктажа новому человеку. К образцам напрямую он её пока не привяжет, материал хрупкий, но на будущее знать стоило. Будут косвенные просьбы и моменты по началу, а потом можно и глубоко нагружать. Конец второго месяца весны, но в Снежной это не имело значения: температура немного падала, летом мог начаться гололёд, но здесь всё равно было холодно. Клерви, наивная душа, попалась, как многие приезжие в зимнее время: думала, что потепление будет.    — А, — вспомнил всё же Дотторе. — Насчёт успокоительного: его, как обезболивающие, носить с собой надо всегда, но вводим мы его редко, по ситуации надо смотреть, иначе они привыкают и возникают другие проблемы. Но в основном мы связываем им руки, чтобы они шею себе не царапали, и рот, чтобы не кричали так сильно. Истерят больше новички, но препаратов действие может много чего вызвать или, как недавно, у нас четверо разом погибли у всех на глазах, и у оставшейся большей половины припадок случился... Бывают стрессовые ситуации, мы их стараемся не создавать...    — Про операции не говорить? — сразу сообразила девушка.    — Да, — подтвердил Дотторе. — Всё, что на них происходит. Последствия. Не упоминать никаких препаратов, даже кеторол... При проведении осмотра никаких слов, даже то, что всё хорошо. На лице полное безразличие, не уверена - надевай маску...    Убирая назад медкнижки нескольких экспонатов, Доктор припомнил то, что не входило в инструктаж, но это тоже стоило знать:    — И ещё один момент: они могут подойти и спросить, у кого анализы лучше. Ответить можно, но не раскрывая подробностей. У них просто такая забава: соревноваться в подобном.    — Смерти тоже не упоминать? — сразу задали ему вопрос.    — Стараться, — ответил Доктор. — Но бывает, что они подходят и спрашивают, где какой-то номер. Тут либо больничный, либо смерть, можно сказать. Они... даже слишком спокойно к этому относятся. Потом поймёшь, о чём я... И это всё. Сейчас покажем, где у них общая. Сиян!    — Да-да, — сразу поднялась она из-за стола. — Пошли знакомить буду.    Дотторе подмечал краем глаза, что та уже сидела и только ждала момента, когда ее позовут. За отчеты по их состоянию отвечала эта персона. Когда они подошли к двери, то было слышно одно указание:    — Так, резких движений не делай, там есть несколько новичков, они ещё нервные.    Собственно, за это время и там постепенно начали заполняться пустые места. Каким-то ни был мэр, но с ним лучше дружить или иметь взаимовыгодный обмен. Дотторе получал новых испытуемых, а Пульчинелла, как говорил он сам: «Домашняя аптечка скосит человеку разум, а ваши препараты убьют всю личность без остатков». И помочь с подобным Доктору было нетрудно, но только пока он получал что-то взамен.    Время простого рабочего дня неслось вперёд, и ничего необычного не происходило, ровно до одного момента. Время уходило за обед, и Клерви вернулась со школы. Она, как всегда, зашла, чтобы показать себя, и Дотторе ждал, что она, как обычно, подойдёт ближе. Но в этот раз Клерви, лишь поняв, что её увидели, несколько раз кивнула и ушла, оставив Доктора в тяжёлых раздумьях над происходящем.    Это что сейчас было такое? Он её напугал чем-то? Дотторе осмотрел всю лабораторию: некоторые тоже сидели в небольшом замешательстве, но не было ничего неестественного, что её могло бы насторожить. Тогда в чем дело?    А в нём ли это дело? Дотторе вышел из лаборатории и спустился в столовую, оглядывая все столы. Клерви не было. Может быть, она взяла еду и ушла? Он спросил об этом, но в ответ получил лишь то, что она ещё не появлялась.    Становилось интересно.    Приблизительно Доктор уже понимал, что происходит, но всё же хотел разведать обстановку. Постучавшись в комнату Клерви, он услышал её одобрение дерганым голосом. Она сидела за письменным столом, явно имитируя какую-то занятость, поэтому даже не посмотрела в сторону Дотторе.    Глупый ребёнок.    — Клерви, — позвал он её, и только тогда она развернула голову. — Почему обедать не идёшь?    — Не хочу, — ответила она как-то натужно уверенно. — Я в школе хорошо поела.    — И села сразу за уроки? — более уточняющим тоном спросил Доктор.    — Много задали.    — Так! — не выдержав подобного, Дотторе быстро прошёл вперёд, и ему сразу стало видно, что Клерви сжала плечи. — Что там?    — Что? — опасливо уточнила девочка, когда он остановился возле её стола.    — Покажи дневник, — настоятельно попросил Доктор.    — Ты же там два дня назад на неделе расписывался.    — Клерви, ты в последний раз сразу за уроки садилась, когда только учиться пошла. Давай показывай.    По детской наивности Клерви наверняка хотела не привлекать внимание и не делать источники раздражения, но именно из-за этой отстраненности всё выглядело подозрительно. Врать она ещё не умела. Более сильнее напрягая тело и стараясь больше не смотреть на Дотторе, Клерви всё же протянула к нему по столу дневник, сразу виновато опустив голову, пряча лицо в прядях волос. Наверняка выработала эту привычку в Доме Очага, чтобы не показывать печальных глаз.    Стало ещё любопытнее, что же там такое. Перелистнув на нужную неделю, Дотторе сразу стала видна красная надпись, написанная явно рукой взрослого человека. Упоминали, что Клерви участвовала в драке, и просили завтра прийти в директорский кабинет после уроков.    — Подралась? — спросил Доктор, видя, как Клерви едва покачала головой, всё так же виновато её опустив. — Выиграла хотя бы?    — Не знаю, нас разняли, — пробубнила она приглушённым голосом. — Я его только на пол повалила.    — Хоть что-то радует. — Дотторе закрыл дневник и, посмотрев на всё также сидевшего скованного ребёнка, выдохнул с тяжёлым стоном и спросил: — Из-за чего подралась?    Но Клерви промолчала, начиная в нервах теребить указательный палец правой руки, всё так же смотря вниз. Она сидела очень тихо, а упавшие пряди волос скрывали её напуганные и виноватые глаза. Даже в Доме Очага дети сражались между собой только на занятиях и под присмотром взрослых, вне этого потасовки также были запрещены. Доктор поставил второй стул напротив девочки, опустившись на него, немного развернув её собственный довольно резким движением, но Клерви лишь едва дёрнулась, ещё больше опустив голову.    — Клерви, рассказывай, — настойчивее попросил Дотторе, но она всё так же молчала. — Давай, говори. Я не буду тебя ругать, хорошо? Так или иначе, я об этом сам завтра узнаю.    — Они задирались! — вдруг резко крикнула Клерви, не видя, что под маской у Доктора изогнулась бровь на эту фразу. — А потом он меня толкнул сильно. И я тогда его повалила...    — Подожди секунду, «они»? — решил уточнить он. — Их несколько было?    — Двое мальчиков, — всё так же пробубнила девочка под нос, выкручивая от нервов левую стопу, — из третьего класса.    — Да ты ж, — процедил Дотторе подавленно через зубы, наклонившись вперёд, едва видя её лицо. — Ты там не убилась?    — Нет, — мотнула Клерви головой. — Когда я одного повалила, меня второй вот так оттащил под плечи...    Ненадолго она подняла голову, выставив руки вперёд локтями вниз, а кулаками вверх. Наверное, имела в виду жест обычного держания: пока один держит, второй бьёт по лицу или животу. У неё же на лице следов подобного было не видно, и Дотторе надеялся, что на теле тоже. Клерви опустила руки, вновь вернувшись в практически то же положение, только не так сильно склонив голову.    — А я ему на ногу наступила с замахом, — продолжила она тем же тоном. — Он взвыл, чуть-чуть ослабил руки, и я вылизнула. Но меня тот первый схватил так же. Его Женя толкнул...    — Кто? — спросил Дотторе.    — Он из моего класса. — Клерви снова сильно опустила голову, напрягая плечи и теребя уже все пальцы по очереди. — Он его толкнул, и тот упал снова. И тот второй хотел на Женю броситься, но я его уже толкнула. Правда, он не упал. Потом учитель пришла. Нас наругали. Сказали, чтобы родители завтра пришли, когда уроки закончатся.    Пока она рассказывала, Доктор мысленно представлял всю эту картину. Для детей там было весьма много драйвовых событий, но, благо, разняли, когда всё дальше не переросло. Сколько гематом Дотторе набил себе в детстве в подобных потасовках? И как ей всё лучше разъяснить? В Фатуи крепкий удар ценят, да и сам Доктор не был чист в моральном плане. Она вообще его слушать будет?    — Клерви, — спокойно позвал её Дотторе, но ответного взгляда не получил. — Я рад, что ты можешь за себя постоять. Правда. Но я несу за тебя ответственность. И за твоё поведение в том числе. Давай в следующий раз без драк?    — Это только взрослым можно? — уже более по-обидному спросила она.    — Клерви, я не говорю «нельзя бить других только потому, что они тебе не нравятся». Это лицемерие. Но в обществе есть свои приличия.    — И я доставляю тебе проблемы? — уже с какой-то грубой долей тона спросила Клерви.    — Не в этом дело. Ты не меня ставишь в плохое положение, а себя, — объяснил он. — Клерви, я отвечаю за всё, что с тобой происходит. К тому же хорошо, что разняли, и твой одноклассник влез, тебе же так и нос могли разбить. Не лезь в драки ради себя самой, ладно?    — Ладно...    Хотя бы так, без переходов в лицемерие, иначе она бы вообще не стала слушать. Дотторе стащил со стола дневник, показательно выставив его немного вперёд.    — И давай так, если что-то подобное случается, ты говоришь мне об этом сразу, — всё так же весьма спокойно, но настойчиво сказал он, замечая, как она ещё сильнее наклонила голову. — Клерви, тут не вопрос доверия... Хотя это тоже, да. Понимаешь, если бы я сейчас не узнал об этом, ты бы завтра сидела там одна. А это страшно.    — Я думала сбежать, — призналась она едва слышимым голосом.    — Клерви, ты слишком маленькая, ничего бы не вышло, — сразу отрезал Дотторе. — Ты бы сидела там одна. А на слабое звено спускают все обвинения. Говори мне о таком сразу.    — И ты не наругаешь? — ещё более тише спросила Клерви, всхлипнув носом под конец.    — В следующий раз, может быть, наругаю. Может быть, и накажу, — он не особо обратил внимание, что она снова шмыгнула носом, поджимая ноги. — Но я твой отец, Клерви. Я в любом случае буду на твоей стороне и другим давить на тебя не позволю. Особенно взрослым.    — Прости.    Только сейчас Дотторе заметил, что её просто приглушённый виноватый тон перешёл в подобие жалостливого, и Клерви начала чаще шмыгать носом. А когда она руками потянулась к лицу, всё стало более ясно: заплакала. В последний раз он видел такое только в первый день её приезда. Быть может, она плакала и чуть позже, пока никто не видел, но точно не перед ним.    — Я не буду так больше, — всё так же проговорила она, не успокаиваясь. — Пожалуйста, не наказывай. Я обещаю!    В Доме Очага наказание было весьма суровым, и Клерви уже от него отвыкла. У неё были свои больные ассоциации на это слово, которые Дотторе нехотя задел.    — Клерви, я не имел ввиду такое наказание.    Однако девочка не успокаивалась, поэтому Доктор с тяжёлым вздохом от возникшей ситуации положил дневник на стол, протянул руку к Клерви и приподнял за подбородок её заплаканное лицо.    — Всё, успокойся, — сказал он. — Всё нормально, и ничего страшного нет.    Но девочка не успокаивалась, а, казалось, ещё сильнее начала плакать, вытирая слезы руками. Да что ж взять с этого ребёнка? Дотторе потянулся к её плечам, аккуратно толкая к себе.    — Ладно, иди сюда.    Притянув Клерви к себе, она следом сама залезла к нему на колени, развернула голову и прижалась к его плечу, всё так же продолжая иногда хлюпать носом и теперь уже дёргать плечами. Картина высокого уровня, да ещё и со вторым Предвестником в одной из ролей. А что сейчас с этим ребёнком можно сделать? Не уйти же просто и ждать, пока она угомонится?    Да, так бы он раньше поступил. Но не сейчас. Не с ней.    — Успокойся уже, Клерви, — снова попросил Доктор. — Всё хорошо.    — Ты же завтра придёшь? — пробубнила она, так и не отрываясь от него.    — Да, конечно, приду. — Дотторе положил руку на голову девочки, медленно оттаскивая её. — Всё будет хорошо, и не бойся, ты там не одна будешь.    От Клерви всё ещё были слышны всхлипы, и глаза немного опухли от слёз, но постепенно она успокаивалась. Доктор, видя это, схватил ребёнка под плечи и поставил перед собой, сам стирая с её щеки мокрый след от слезы.    — Всё, успокаивайся, иди умойся, — проговорил он. — И поешь. Иди.    — Ладно, — ответила она, шмыгнув носом.    И Клерви сразу послушно побежала в ванную. Детские проблемы, но ладно, раз уже случилось, то сердиться за потраченное время смысла не будет. И что значит «они задирались»? Не особо было видно, что к Клерви кто-то приставал подобным образом, у неё и друзья были. Первый раз и сразу показала себя? В таком случае за неё переживать и правда особо не стоило.    Дотторе подходил к двери, когда Клерви вновь показалась на его глазах, полностью успокоившись, и лишь небольшая покрасневшая область вокруг глаз выдавала, что она недавно плакала. Они вышли в коридор вместе, чтобы дойти до лестницы и пойти каждый своей дорогой. Но легко можно было догадаться, что такое резкое изменение эмоций весьма заметно. Коломбина пусть и не могла с самого начала знать, что это Клерви, но такова уж была её работа здесь. Поэтому они её повстречали на пути.    — Клерви! — Она опустилась перед ней на колени, взяв за плечи и повернув к себе. — Что такое? Что случилось? Ты плакала?    — Я в школе подралась, — немного волнительно ответила Клетки.    — И чт?... — прожевав последнее слово, Коломбина, повернула голову к Дотторе. — Док?    — Я ее не трогал, — сразу заверил он. — Она просто заплакала.    — Знаю я твоё «просто».    — Всё хорошо, — вступилась Клерви. — Завтра только родителей после уроков вызывают.    Дотторе её мысленно поблагодарил, что она закончила это неловкое разбирательство побыстрее, чем в прошлый раз. После пары секунд молчания Коломбина вновь повернула к девочке голову и проницательно спросила:    — Ты выиграла или проиграла?    — Я повалила одного на пол, — весьма спокойно ответила Клерви.    — Из двух, — сразу добавил Дотторе. — Мальчишки третьего класса.    — Ничего себе ты силач, — подметила Коломбина.    — Всё равно не делай так больше.    — Да, Клерви, — сразу поддержала она следом Доктора. — Очень легко поставить себя через кулаки, но так делают только слабые люди. Нужно себя ставить словами и делами.    — Ты обобщаешь?    — Ну а что? Каждый интерпретирует как хочет.    — Иди уже обедай, Клерви.    После слов Доктора девочка сразу в согласии быстро пошла дальше по коридору, повернув на лестничном пролёте. И хватит с неё сегодня слёз. Коломбина поднялась с колен, так же провожая Клерви молчаливым взглядом, а потом всё так же умиротворенно и размеренно задала вопрос:    — Пойдёшь завтра?    — Ты спрашиваешь? — спросил Дотторе в ответ в слабом порицании. — Я как представлю, что она там сидит в одиночестве, согнувшись в креветочный позе, а на неё взрослые с вопросами наседают и крайней делают, меня передёргивает сразу.    — Вот, это хороший знак.    — Когда мне было за двадцать, я толком ничего не мог ответить, а она в семь и подавно. — Доктор сложил руки на груди с довольно глубоким вздохом. — Разберёмся.    — Хороший настрой, — легонько толкнула его Коломбина в плечо.    — А если бы я не собирался идти, то что? — решил поинтересоваться Дотторе.    — Я бы пошла, — легко и сразу ответила Субретка. — Что плохо, ведь её отец - ты. И ты должен её защитить, а не я. Но ты молодец.    Перед тем, как развернуться и пойти дальше по коридору дворца, наверняка к своим покоям для дневного сна, она ещё раз посмотрела в сторону лесничего проёма, где Клерви давно скрылась.    — Наверное.    После такого добавления Коломбина мило поскакала вперёд, больше не обращая ни на что и ни на кого внимания, даже на ответный выкрик Доктора.    — Да не трогал я её!    Слова отдались тяжкими воспоминаниями, ведь когда-то давно они звучали, как это говорили в Снежной: «как об стенку горох».    Однако тогда это была ложь, но не сейчас.    Оставшийся день проходил вполне обычным темпом, с Клерви больше не случалось никаких разговоров об инциденте, этого будет достаточно завтра. Разве что можно было отметить, что за уроки она села всё же быстрее прежнего, да и довольно часто поглядывала на часы, явно ожидая в нервах времени, когда нужно будет лечь спать. Наверное, просто хотела пробежать следующий день, чтобы всё поскорее закончилось. Утром она тоже была более тихой, приходилось даже отрывать её от глубоких раздумий, напоминая о завтраке..    Нервничает. Хотя это следовало бы делать определённо не ей. Клерви просто нужно будет сидеть в кабинете, как одному из главных участников, но отвечать за подобное поведение не ей. Как и в первый день, до школы она шла в своих мыслях и домыслах, совершенно не реагируя ни на что вокруг.    — Всё.    Дотторе сказал это для неё, когда они подошли к воротам школы, развернувшись друг к другу. Его отвлекли другие дети, что тогда были на ярмарке, которые прошли во двор школы, поздоровавшись. Эти двое явно выяснили примерное время, когда они с Клерви приходят к воротам, поэтому специально поджидали для подобной короткой встречи. Но да и ладно, от простого приветствия хуже не будет. Тем более сегодня на это точно не стоило обращать внимание.    — Давай иди и не бойся, я приду, когда уроки закончатся, — сказал Дотторе для Клерви перед собой. — Встретимся в кабинете, потом назад вместе пойдём.    — Хорошо, — отозвалась она всё же немного испуганно.    — Всё будет хорошо, и не слушай никого, ладно? — спросил всё же на последок Дотторе.    — Да. — Клерви сказала это всё тем же нервозным тоном, но потом двинулась вперёд. — Спасибо.    Она прижалась к нему, обняв руками за пояс, спрятав лицо. Очевидно, ей всё же было сильно страшно, хотя благодарить ещё было не за что. «Единственная надежда». Дотторе опустил ей руки на плечи, поглаживая спину ладонью под капюшоном. Это всё ещё был просто обычный ребёнок.    — Всё иди.    Подтолкнув её за плечо, Доктор проследил, чтобы Клерви забежала в школу, а потом повернул назад ко дворцу. Первая часть дня всё ещё была рабочая, и ничего это не меняло. Выпадала из графика только вторая часть дня, да и то лишь несколько часов.    В силу того, что сегмента во дворце больше не было, некоторая работа всё же падала на Дотторе. По большей части, касательно Сказителя. Можно было бы его отправить за город, к другому Доктору, но разница была небольшая. Сейчас Скарамучча сидел на табуретке весьма смирно. Что не сделаешь, когда у тебя разрез вдоль всей спины проходит?... И когда произошло короткое замыкание...    Дотторе либо ошибся в расчётах, либо в его теле, но так или иначе - всё было плохо. Они были не одни: Коломбина сидела на столе рядом и пыталась завязать разговор со Сказителем, но после того внезапного удара это было сделать ещё более сложно, чем раньше. Она, на самом деле, часто к нему приставала, пыталась затащить в кружок рукоделия, дарила какие-нибудь вещи декоративно-прикладной разработки. Зачем она так повышала своё внимание вокруг Предвестника, что явно к ней был настроен недобро? Выводилось две теории на этот счёт: первая заключалась в том, что Субретка испытывала к нему чувства, но Дотторе всё же придерживался второй теории — она просто хочет его доставать из вредности. Надо же ей было на ком-то ещё отыгрываться, помимо Царицы. Пусть сидит пока эта работа со Сказителем, Доктору не жалко. Проблема была только в том, что замыкание произошло пару минут назад, а время на работу вышло, поэтому он очень недовольно проговорил:    — Если бы я знал, что твои пробки не выдержат подобного низкого напряжения, сделал бы из тебя куклу чревовещателя и отнёс бы в общую комнату к своим экспонатам.    — Кого ты обманываешь? — надменным и грубым тоном спросил Сказитель, немного повернув голову. — Там громыхнуло не меньше, чем удар Мангецу но Микото.    — Тут еще и клапаны фильтрационного реактора задеты, — продолжил жаловаться Доктор, после чего поднялся с места, наклонившись к его ушам поближе. — У тебя есть два варианта: либо ты сейчас ждёшь Марионетку и она восстанавливает тебя, либо ты ждешь меня и сидишь несколько часов неподвижно.    — И ты меня ей доверишь? — уже понимая единственный верный ответ, настойчиво уточнил Сказитель.    — Я чертежи и схемы оставлю, она вполне тебя залатает.    — Ненавижу ее.    — У вас это взаимно. — Доктор обошёл его, всё ещё немного наклоняясь к его лицу. — Рот тебе не проблема заварить, надо только узнать ее мнение. Сбегаешь?    Добавил последнее Дотторе, посмотрев на Коломбину. Та сразу задорно спустилась со стола и, зачем-то отдав ему честь, выбежала из помещения. Удачно будет, если Марионетка ещё здесь, так как больше они не виделись, а также, если она согласится поработать на чужом поле. Только из-за плохого отношения друг к другу эти Предвестники не работали вместе. Сандронэ лишь иногда интересовалась его телом у Доктора, явно подмечая, что можно использовать для своей работы. Дотторе прошёл к столу, стягивая перчатки. В независимости от ответа - на сегодня с ним всё.    — Ты бросаешь работу так рано? — поинтересовался Сказитель.    — Дети, кто их придумал? — не очень радостно ответил Дотторе. — Иди туда, только чтобы обсуждать, как было плохо и ужасно со стороны Клерви подраться.    — Эта мелкая подралась? — уже более воодушевлённо переспросил он. — Выиграла?    — Одного завалила.    Уже третий Предвестник, которого в самом начале интересует только это. Но что поделать, если работа давно стала частью жизни? Коломбина вернулась через пару минут и начала очень быстро тараторить, разжимая пальцы на одной руке:    — Она сказала, чтобы он пошел в одно место. Чтобы этот «экспонат, страдающий от того, что не является жертвой хаотической репликации хромосом», не смел даже вякнуть про нее и ее работу... И что она через час придет, но ты должен будешь ей.    С последними словами она указала на Дотторе пальцем. Повезло даже больше самому Сказителю: не придётся несколько часов ждать Доктора для отладки, даже если компания не самая приятная. Под его глубокий и явно разгневанный тихий рык Дотторе прошёл к дверям в другую часть лаборатории. И у него настроение тоже было ничуть не лучше, чем у его самого ценного экспоната. Вернулся он через пару минут с парочкой скрученных один в другой чертежей и кипой бумаг, в которые уже сам уже давно не заглядывал, так как знал каждую деталь этого тела наизусть. Всё это лежало в кабинете без дела достаточно долгое время, но такой уж Дотторе был человек, что не мог это выбросить.    — Ладно, это лучше, чем исправлять подобное самому и терять ещё больше времени, — всё же согласился Доктор на эти условия. — И так из-за этого вызова полдня пропадает. Двойные стандарты: когда у меня на учебке в казармах дрались, то командирам было всё равно, нужно только встать утром в строй.    — Тебя в учебной части избивали? — в какой-то задорной усмешке спросил Сказитель.    — Нет. Я на тот момент уже носил титул «Предвестник», поэтому меня боялись трогать, — прояснил он этот момент, разворачивая несколько главных для этой работы чертежей на столе, где во время этих опытов ничего не лежало. — Ко мне просто Педролино подошёл в один момент и сказал: «Ты же учебную часть не проходил? Надо пройти и присягу дать». Пошел проходить, что делать?    — Дока сразу работать поставили, — дополнила Коломбина, запрыгивая на край стола. — Я тоже с титулом училась уже.    — А потом второй раз, когда ружья в армию ввели, — продолжил Дотторе, придавливая концы всем тяжёлым, что было под рукой. — Я тогда даже инструктору сказал, что он может кричать на меня наравне со всеми, если так легче. Всё прощаю. Главное - зачёт в конце, чтобы от меня отстали.    — Ты стрельбу сдавал? — с каким-то непониманием уточнил Сказитель. — Зачем?    — Пришли, сказали: «В обязательном порядке». — Доктор наполовину развернулся к нему, немного раздвинув руки. — Я не могу с прямыми приказами спорить.    — А мы с тобой в разных отделениях были, да? — спросила Коломбина. — Меня просто прямо первой волной отправили.    — Меня тоже.    — Мне никто ничего не говорил, — более радостно проговорил Сказитель. — Я стрельбу не сдавал.    То есть как это не сдавал? Он поступил в Фатуи до того, как ружья стали обязательной частью, его должны были отправить... А точно всех отправляли? Пульчинелла точно умел стрелять, в этом Доктор не сомневался, а вот с Синьорой ни разу не видел. Остальные пришли в армию после внесения ружей, так что они сдавали точно.    — Им, похоже, просто нужно было определенное число солдат и показ, что старшие по званию научились, чтобы в армии прижилось, — понял Дотторе эту взаимосвязь сразу. — Но в таком случае нельзя было от работы освободить?    — Пожаловался бы, — сразу произнёс Сказитель.    — Ты не знаешь два главных правила внутренних дел резиденции Фатуи? — более наигранно уставшим тоном спросил Доктор. — Первое: время и силы на решение мелких проблем не отдаются.    — Второе: все проблемы мелкие, — в то же мгновение ловко добавила Коломбина.    — Это кто такое сказал? — поинтересовался Скарамучча сразу.    — Царица, — одновременно сказали два Предвестника.    Он так спрашивал, будто действительно не понимал. Всё равно что по глупости в первые разы обратиться не на «разрешите», а «можно» и услышать после этого перечисление всего, что здесь можно. На это вёлся каждый прибывший в Заполярный, а фантазия у Архонта Крио безграничная. Доктор, по незнанию, два раза после её речи ещё переспрашивал: «Можно всё же спросить?» - и каждый раз слышал новые пункты.    — Можешь даже уточнить у нее более точную формулировку, — добавил следом один Дотторе, пройдя вдоль комнаты, стаскивая с себя халат.    — Как можно жаловаться? — настойчиво спросила Коломбина. — Я до сих пор пытаюсь объяснить ей, что не умею играть на всех музыкальных инструментах. Это стереотип о нас.    Дотторе подавил поступающий смех, но улыбку оставил.    — Это как я первые четыре месяца пытался всем здесь объяснить, что я не врач, — объяснил он свою мгновенную реакцию. — Мне это настолько надоело в один момент, что я даже у Шута спросил: «Можно как-то поменять название титула?»    А потом Дотторе услышал всё, что здесь «можно», лично от Педролино. Из раза в раз здесь было одно и то же: новички попадались на одни и те же условности в обращении и приказах.    — Тем не менее, ты... — продолжил тот разговор Сказитель, указав рукой куда-то за стену, явно имея в виду другие живые образцы.    — Я санитар, — ответил на этот жест Доктор. — Не спорю, я умею за людьми ухаживать. Но я не врач... Особенно не стоматолог. Могу только выбить зубы.    Но бывали ситуации, когда приходилось кому-то проводить операцию в срочном порядке, и тогда об этом просили Дотторе, или же, как сейчас, на его голову скинули Слугу. И это заставило задуматься, что уже середина весны, четвёртый месяц, как Клерви прямо перед матерью сказала, где хочет остаться. Скоро лето, и пусть погода не изменится, но Клерви впервые отметит здесь своё восьмилетие... И снова увидит родную мать.    Крукабена в письмах спрашивала о дочери, но ровно как и о других воспитанниках Дома Очага: простое общее состояние, но в виду их договора Доктор также дублировал для неё результаты проведённого опыта с её бывшими воспитанниками. С Клерви же ответ был краток, и Слуга не спрашивала подробностей. Но это даже не так настораживало, как именно то, что сама Клерви не пыталась поддержать связь с матерью. Она не пыталась написать письмо сама или просто спросить. Казалось, она боится даже просто упомянуть мать в разговоре.    Коломбина предпочла остаться на месте, явно для того, чтобы контролировать ситуацию непростых отношений. И хоть Сказителю была явно не по душе её компания, но он всё же наверняка не мог не признать, что с Коломбиной рядом будет легче. Доктору было всё равно: всё, что происходит в стенах операционной, остаётся там же. Он пошёл в свои покои, приводя себя в порядок: умылся, уложил волосы, сменил рубашку на чёрную, затянул потуже бирюзовый галстук и ровно того же цвета накинул жилетку.    Он в жизни бы не подумал, что будет заниматься столь тривиальными вещами. Наверное, виноват собственный опыт подобного нахождения под давлением. Не прийти сейчас к Клерви означало вновь уничтожить всё восстановленное, только теперь уже с расчётом никогда это не вернуть.    Находясь в сложных сомнениях, люди часто теряют частички себя. Но для многих этим сомнением был сам Доктор.    Холодный воздух так приятно обжигал. Так глупо: лишь родители будут всё выяснять между собой, а дети - как посредники. Ученики разных возрастов выбегали из школы, но некоторые оставались в её ограде, играя друг с другом в снежки. Пока есть время, наслаждаются беззаботностью. Расписавшись на входе у вахты, Доктор прошёл к лестнице, снимая с себя пальто, кладя его на руку. Нужный кабинет он уже знал, поэтому сразу подошел к нему, не обращая внимания на шум детей, что пришли на уроки во второй смене.    Предупредительно постучав, Дотторе открыл дверь, и едва он переступил порог, увидел, как Клерви быстро развернулась, выглядывая из-за спинки стула. Наверное, она делала так каждый раз, когда слышала, что входная дверь открывалась, ведь выглядела немного встревоженной. Может быть, подсознательно до конца не верила, что Дотторе придёт?    Пройдя по кабинету, он обменялся приветствием с директором, рядом с которым по одну сторону стояли два классных руководителя, ведь дело было не внутри одного класса, а по другую - местный психолог, с которой Доктор тоже обменялся приветственными кивками. Клерви беспокойно опустилась на стуле, когда он подошёл.    — Ну привет, — Дотторе опустился рядом с ней. — Всё хорошо?    — Да, — примерно таким же тоном, как и утром, ответила Клерви.    — Не бойся ничего, — повторил он для неë. — Я здесь буду.    Кивнув в сторону окна, Дотторе отошёл от Клерви на шаг: мест не было, на стульях перед столом полукругом сидели дети. Клерви была с краю справа, по левую сторону от неё два мальчика постарше, у одного из них под левым глазом Дотторе приметил синяк хорошей свежести, рядом с ним также был наверняка отец. В дальнем углу сидел мальчик помладше, рядом с ним опустилась на пятый стул в комнате его мать. Одноклассника Клерви тоже позвали, хотя он не был сильно замешан? Хотя кто, как не он, скорее всего, поставил фингал. Через пару минут тишины дверь снова открылась, и вошёл четвёртый родитель, тоже отец. На этот раз Клерви не дёрнулась назад, только повернула голову к Дотторе. Она сидела на месте ровно, немного склонив голову, теребя пальцы.    — Раз теперь все здесь, давайте мы начнем, — предложил директор, с чем было нельзя не согласиться. — Спасибо, что пришли, дабы разобраться в этом происшествии. Конфликт не закончился словесно, и не между двумя мальчишками, и даже не между ребятами одного года... Клерви, это правда, что ты начала драку?    — Нет, — весьма зажато ответила она. — Меня первую толкнули.    — Но именно ты бросилась в агрессивный конфликт. Ответь: почему?    Начали с неё, но оно и было понятно почему. Это Дотторе не смутило, как то, что Клерви промолчала на спокойно поставленный вопрос. Почему не скажет, что её задирали? Не считает это поводом? Она только ещё сильнее увела взгляд в правую сторону вниз, начиная в нервах выкручивать стопу.    — Хорошо, мы вернёмся к этому, — дал ей время директор, повернув голову к мальчику с синяком. — Стас, может быть, ты скажешь, зачем ты толкнул её?    — Потому что когда кто-то что-то решает, малявок не приглашают, — довольно злобно посмотрел он в сторону Клерви.    — Это не ответ на вопрос, — сказал ему более твёрдо директор. — Зачем было распускать руки? Девочка маленькая, хрупкая...    С левой стороны, от одноклассника Клерви, послышалась усмешка, которую он поспешил убрать, когда все уставились на него. Что-то в этой истории явно было не так, и чего-то Доктор ещё не знал.    — А вы, Евгений, можете не думать прикрыться благородством, — всё еще довольно спокойно продолжил директор, отчего тот сразу поник. — Заступились за девочку - добродетельно, но надо было взрослых позвать...    — Могу я задать ему вопрос? — спросил отец того мальчика с фингалом.    — Только не давите на ребёнка, мы разберём всё в спокойной обстановке.    — Я не давлю, спокойно спрошу: нужно ли было заходить настолько далеко, чтобы получить синяк под глазом?    Евгений испуганно встрепенулся, посмотрев в сторону чужого взрослого. Клерви повернула собственную голову в сторону одноклассника, сжимая руки на ногах.    — Я не... — этот мальчик растерянно оглядел всех в кабинете, а потом посмотрел на мать, что уставилась на него с явным удивлением и непониманием. — Я...    — Недостаточно было всего произошедшего до этого и хотелось добавить градус? — продолжил тот же взрослый. — Выбить глаз кому-то?    — Не приукрашивайте, — огрызнулась в его сторону мать.    — А мне кажется, я не приукрашиваю. Намерения вполне могли быть явными.    — Это не он! — довольно громко и резко выкрикнула Клерви, привлекая на себя внимание. — Это я его тогда ударила, когда повалила на пол!    — Не нужно никого выгораживать...    — Не выгораживаю и не выдумываю! — сразу перебила она этого отца. — Я ему синяк поставила!    Пару секунд тишины пронзили кабинет. Дотторе еле сдержался, чтобы не улыбнуться во весь рот, но всё же прикрыл его рукой. Может быть, все подумали, что его переполнило удивление и ужас, но на самом деле он был горд за Клерви как никогда. Почему она ему сразу не сказала об этом? Будет что рассказать Коломбине после возвращения.    — Ваше благородство по отношению друг к другу затянулось. — Этот отец положил руку на спинку стула, где сидела Клерви, и она сразу чуть нагнулась от этого. — Вчера я слышал другую версию.    Дотторе двинулся вперёд, начиная говорить:    — Очень сложно признать, что тебя побила девочка. Которая, к тому же, больше чем на голову ниже тебя.    В этом плане враньё этого мальчика можно было понять, но не наивность: это ведь всё равно бы вскрылось, и вряд ли это никто больше не видел. Детские глупости. Отец на секунду взглянул на своего сына, явно понимая правдивость этой ситуации.    — Наверное, она напала неожиданно и со спины...    — Да ведь так удобнее ставить удар спереди, — усмехнулся всё же в открытую Доктор.    — Вам забавно?    — Очень, — честно признался он, сразу продолжив, когда увидел, что ему что-то снова хотят сказать: — В преддверии всего будущего сразу скажу, что дела Фатуи Клерви не касаются, я здесь не по работе. Но всё же отойдите от ребёнка.    Улыбнувшись напоследок, Доктор всё же заставил его самостоятельно убрать руку со стула. Клерви сидела уже смотря на собственные ноги. Но раз уж она не говорит, то Дотторе сам решил поднять эту тему:    — Клерви мне тоже вчера рассказала обо всём. Она упомянула задирания.    — Задирания? — переспросила для уверенности её классная.    — Клерви, это правда? Тебя задирали? — В ответ на вопросы директора Клерви мотнула головой. — Клерви, мне нужен честный ответ. Поэтому ты бросилась в драку?    Но Клерви вновь мотнула головой, не поднимая взгляда. Это Дотторе не понравилось. Она врала сейчас или ему вчера? Если ему, то зачем? Оправдание находила. Директор повернулся к тому мальчику с синяком.    — Стас, что ты скажешь?    — Мы её не трогали, — уверенно ответил он. — Она первая подошла.    — Стас..    — Мы только вчера её увидели, — моментально продолжил он. — Она сама как с цепи сорвавшаяся.    — Выбирай выражения. — Директор посмотрел на второго. — Ты, может быть, Илюша, что-то добавишь и спасёшь положение?    — Мы правда её не знали даже, — ответил он сразу.    — Клерви, ты соврала про задирания? — весьма спокойно спросила её психолог, но Клерви, на непонимание Доктора и многих других, так же мотнула головой. — Пожалуйста, не молчи и скажи всё как есть.    — Хватит! Она ни при чём! — вдруг крикнул Евгений, вытянувшись очень сильно. — Клерви заступилась за меня!    Крик этого мальчика сразу прервал всю возникающую дискуссию. Мать сразу попыталась осадить напор сына, но он не унимался:    — Эти двое издевались надо мной с первого дня школы, когда я классы перепутал! А Клерви за меня не побоялась заступиться!    «Перепутал классы»? Доктора сначала зацепило это, но, уловив последнюю часть, он широко улыбнулся и взглянул на Клерви. Девочка намного сильнее напряглась, сжимая чуть ли не до треска края сарафана на коленках, а также ещё сильнее опустила голову, но сквозь пряди было видно покраснение от давления, словно она задержала дыхание.    «Так вот, что здесь произошло».    Дотторе в тот же момент всё понял.    — Но всё равно затевать драку не следовало... — хотел продолжить директор после короткого молчания.    — Они первые её толкнули, она чуть не упала! — перебил его мальчик. — Клерви хотела поговорить только. Она хотела защитить меня!    — Ничего я не хотела!...    Но крик Клерви сразу прервал Дотторе, которому хотелось послушать эту историю дальше, поэтому он сразу положил ей руку на плечо, немного покачав ребенка, прошипев, чтобы она вела себя потише.    — Они вообще её за плечи оттащили! — продолжил Евгений, а потом попустился немного. — Я... Она могла нос разбить из-за меня. Поэтому я и... Ну толкнул его.    — С разбитием носа уж явный перебор... — хотел так же директор.    — Масса, умноженная на ускорение, — сразу спокойно сказал Дотторе. — Если удар поставлен, вполне пройдет.    Он думал, будет скучно и лицемерно, но оказалось весьма забавно. Клерви всё так же смущённо сидела на стуле, и теперь было понятно, почему не всё сказала. Да и сейчас она явно была подавленная сложившейся вокруг ситуацией. Дотторе довольно резко положил ей руку на макушку, отчего Клерви даже дёрнулась, и начал медленно, но немного жёстко, трепать её по голове.    — Клерви начала драку, но на этом фоне всё остальное не выглядит лучше, — продолжил Дотторе. — Могу только благодарить Евгения за его смелость.    — Но, учитывая, что фингал был поставлен раньше...    — Мне всё равно, — отрезал он слова отца того мальчика, убрав от Клерви руку. — А насчёт задирания вам надо разбираться с другим человеком.    Он открыто намекнул на мать одноклассника Клерви и дальше не вникал в процесс разбирательства. Временами они что-то говорили или отвечали, но к Клерви больше явных вопросов не было. Она всё так же сидела на месте, но временами поднимала взгляд на Дотторе, но сразу через секунду отворачивалась. Спустя некоторое время всё было закончено, и директор произнёс свою речь:    — Хорошо. Спасибо за выделенное время сегодня. Вопрос решён, и ограничимся на первый раз только сниженной оценкой за поведение в этом полугодии. Я прощаюсь со всеми.    Клерви не сразу встала со стула, наверное, хотела подождать, когда уйдёт большинство, или же только один конкретный. Но Дотторе этого ждать не хотел, поэтому подтолкнул её в плечо, заставив спуститься, взять рюкзак и пойти вместе с ним. Клерви шла молча, уставившись вниз, но стуча довольно громко по плитке на полу ногами. Скорее всего, решила, что если уж не выждать, то сбежать первой, поэтому шла достаточно агрессивно и быстро. Когда они подходили к лестнице, Дотторе решил попробовать завязать с ней разговор:    — Закончилось всё не плохо. Больше страха было, да?    Но Клерви не отвечала. Она молча спускалась на первый этаж, даже не посмотрев на Дотторе. Возможно, была немного огорчена, что её маленький секрет могли раскрыть.    — Клерви, в следующий раз можешь конфликт устроить с ребёнком служащих? — снова попытался Дотторе завязать диалог, когда они ушли с лестницы. — В два раза быстрее диалог, а это гражданские лица...    — Спасибо.    Она промямлила это весьма подавленно и печально, остановившись на месте. Шмыгнув один раз носом, Клерви довольно резко направилась в сторону Доктора и перехватила его за пояс, прижавшись, как и утром.    — И прости, — добавила она более глухо.    — Ну ладно тебе, всё хорошо, — попытался он её успокоить, положив руку на макушку и плечо, добавив на всякий случай: — И я пошутил.    Клерви подступилась ещё дальше к нему, уже достаточно крепко обхватывая руками настолько, насколько могла. По мнению Доктора, она перегибала со своей благодарностью: он не особо что-то сделал для нее, это было в порядке вещей. Но, понимая, что Клерви сейчас не отлипнет, Дотторе перехватил её за плечи и голову, прижимая её в ответ. Остальные дети уже начали собираться домой, так что подобным они вдвоём точно привлекали внимание. Как, например, Доктор заметил, что психолог стояла подальше, явно собираясь завязать разговор, когда он останется один.    — Только у меня теперь по поведению всё плохо, — более спокойным голосом отметила Клерви.    — Успокойся, за это ругать не буду, — Дотторе отодвинул от себя ребёнка. — Беги одеваться.    Наконец-то распустив эти чересчур долгие объятья, Клерви побежала в раздевалку за верхней одеждой, а Дотторе подождал, пока девушка подойдёт к нему.    — Вы молодец, — каким-то снисходительным тоном произнесла она. — В такие моменты на её стороне оставаться надо обязательно.    — Только вот она мне не сказала ничего сразу, а предпочла скрыть.    — О, это... — отреагировала та. — Дети и без вашей ситуации могут молчать о таком. Не хотят беспокоить, бояться, что их наругают. Просто учтите, что только вы можете её ругать за проступки. Но...    На мгновение она посмотрела на Клерви, что застёгивала сапожки. Немного скованное тело явно свидетельствовало о неловкости и небольшой доле страха. И всё же разговор девушка продолжила:    — Следов, конечно, этого нет, но я просто всё же скажу на всякий случай. Не думайте, что я о вас какого-то дурного мнения, просто многие родители не понимают, что они могут ударить ребёнка только потому, что он не может ударить в ответ.    — Да, я читал про это тему.    — Опять-таки, я насчёт вас ничего не имею, просто предостерегаю. — Доктора уже немного раздражала её аккуратность. — Может случиться что-то хуже, чем сейчас, но даже если вы наругаете её, главное, чтобы Клерви знала, что вы её защитите. Одна из основных доверия.    Да, об этом они говорили: «Клерви поймёт, что ему можно доверять, и не надо будет больше её допрашивать». Она из-за этого так прижалась к нему? Для неё это единственный способ показать благодарность. Только вот Дотторе всё ещё считал, что ничего выдающегося не произошло.    — Всё это хорошо, и я ей помогу, но она не изменит своё мнение насчёт меня, — продолжил Доктор. — Она просто привыкла ко мне.    — Я не знаю, что у вас в личной жизни происходит, поэтому не могу сказать о таком, — ответила психолог не самым уверенным тоном. — Но если вы беспокоитесь, что Клерви в один момент выберет свою мать, а не вас, то я вас заверю в обратном: Клерви спокойней рядом с вами.    — Я так не думаю.    — Рисунок в тот день это наглядно показал. Вы помните его?    — Да, — ответил честно Дотторе. — Что она больше старалась над матерью - это я помню. Но в чем её винить?    Он не мог ни в чем обвинять Клерви, Крукабена была для неё матерью всю жизнь, а об отце она узнала всего чуть больше четырех месяцев назад. Да, она привыкла к Доктору и формально приняла, что он её отец, но родная мать всё равно важнее. Мать, которая...    — А... Нужно было сразу разъяснить, — привлекла его вновь внимание психолог. — Понимаете, ребёнок в таком возрасте не задумывается о передаче реализма. Он рисует, как может и чувствует. Но если начинаются дерганья, затирания на предмете или... человеке... Это значит, что он нервничает, думая об этом. Поэтому я и сказала, что у Клерви тревога по отношению к матери. Вас-то она почти с лету изобразила.    Мать, которая её оставила в Доме Очага, которым сама заправляла. Учитывая, что на Клерви всё же было достаточно ссадин и синяков после всех учений, вряд ли к ней было снисходительное отношение. Она жила ровно как такой же ребёнок Дома Очага. И родная мама для неё должна была стать так же, как и для всех, - «Мама».    Клерви прервала беседу и раздумья своим топотом ног. Она уже собралась и, находясь в более радостном расположении духа, приподнимала уголки рта, отчего на её щеках образовались ямочки. Вся её недавняя печаль и тревога прошла. Клерви остановилась возле Дотторе, находясь в каком-то нетерпении.    — Домой, — уверенно утвердила она.    «Домой»? Давно она стала так говорить? Дотторе сам ни разу не говорил так за все проведённые года в Снежной. Жил он во дворце из-за удобства: можно было приобрести дом в городе, но многого Доктору было не нужно, легче на работу ходить, и всякие экстренные ситуации бывают. Наверное, Клерви было бы лучше жить где-нибудь в городе, вот тогда бы это точно можно было назвать домом. Но вряд ли она захочет ещё одного переезда в своей жизни, тем более что дом - это... семья. Дотторе было банально проще, зная, что Клерви всегда будет сыта и рядом. Можно было не тратить время на ведение быта. Ему так легче, и, очевидно, Клерви уже сама привыкла к такой жизни. Игра в семью того не стоит.    И всё же то, что она назвала это место своим домом, немного поражало, но лучшим решением было не обращать внимания. Пусть называет как хочет. Дотторе нагнулся к Клерви, поправляя её шарф. Второпях неумело завернулась.    — Пойдём, — сказал ей Дотторе.    — До свиданья, — сказала Клерви в сторону психолога.    — До свиданья, Клерви, — ответили ей. — И веди себя хорошо.    Кивнув в согласии и обещании, девочка уверенно пошла вслед за Дотторе и вышла из школы. На душе у неё наверняка было легко и свободно: всё страшное закончилось. Но, выйдя за ворота школы, её агрессивно окликнули:    — Клерви! Клерви!    К ней подбежал тот самый мальчик, её одноклассник, за которого она и полезла в драку. Он тоже выглядел весьма радостным, а Клерви, наоборот, лишь завидев, как он подбежал, сразу схватилась за лямки рюкзака, приставив пятки друг к другу, и поджала губы. Не обращая на это внимание или же вовсе и этого не замечая, мальчик продолжил в том же духе:    — Не слушай их! Ты такая крутая была!    Осознавая абсолютно всю ситуацию, Дотторе вновь хитро улыбнулся, как и тогда в кабинете, поглядывая на очень смущенную Клерви. К мальчишке сзади подбежала его мать. Наверное, он отбежал внезапно и резко. Однако он не обращал внимания на слова матери и её попытки его развернуть, и так же бодро сказал уже самому Доктору:    — Они ей сказали: «Исчезни, малявка», а она им: «Ты кого малявкой назвал? Сам недалеко от меня ушёл». И он тогда её толкнул...    — Я дальше знаю, — прервал его Дотторе, не захотев всё слушать по третьему разу.    — Я заступилась за тебя, потому что ты нытик, который сам за себя постоять не может! — вдруг крикнула Клерви. — Лучше бы не лезла, сама огребла в итоге!    Доктор очень старался удержать смех от этой забавной ситуации. Парнишка от внезапного выкрика застыл на месте, а Клерви повернулась к Доктору.    — Пойдём уже домой, я кушать хочу.    Ясно как день, что заступилась не поэтому, но он решил ей подыграть. Дотторе молча догнал, так как Клерви довольно резво развернулась в сторону дворца. Она явно была раздражена произошедшей ситуацией, поэтому злобно уставилась себе под ноги. Ох уж эта щенячья любовь в семь лет.    — Ну? — всё же решил завязать диалог Дотторе. — Почему не сказала, что это не на тебя наезжали?    — А какая разница?    — Для меня есть, — сразу ответил он. — Но зато к тебе теперь никто на пушечный выстрел не подойдёт для дразни.    — Меня и так никто не трогал. — Клерви агрессивно поправила лямки рюкзака. — Больше не полезу.    — Ну и молодец. В Бездну этих мальчишек, да?    — Да!    От её самоуверенного ответа Дотторе всё же посмеялся, запрокинув голову. Клерви всё же смогла его удивить этой ситуацией, но всё-таки поощрять такое не стоило.    — Клерви, если серьёзно: без драк, — чётко сказал Доктор, опустив голову к ней. — Побереги себя.    — Обещаю, — всё в той же детской озлобленности ответила Клерви.    Чего нельзя отнять у Крукабены: воспитывать детей она умела хорошо. Иначе и быть не могло, ведь тогда она могла бы попрощаться со своей деятельностью Предвестника в качестве ещё одного титула «Мать». Клерви знала, что можно, а что нельзя делать, пусть даже если временами всё равно совершала оплошности в виду любопытства или... других чувств. На первый раз можно простить, да и всё уже закончилось.    Оставалось совсем немного до того, как Клерви отметит своё восьмилетие, что также будет отметкой о еë жизни в Снежной больше полугода.