Кроваво-алое море: это всё, что останется после меня

— Вэй Чанцзэ –       Этот день для меня был, как и много других, абсолютно одинаковым. Каждое утро я заступал на службу как правая рука Главы Ордена Цзян. По правде говоря, не столько я был его «правой рукой», как лучшим другом или даже братом, пусть и не родным. Он никогда не относился ко мне как к слуге или что-то в этом роде. Но Цзыюань всегда относилась ко мне как-то… Даже сказать трудно, как именно. Она вроде и не была против нашей дружбы, но с другой стороны её напрягало и даже слегка раздражало моё присутствие в Ляньхуа. Я особо не старался обращать на это внимания, но до сих пор не мог понять, как эти двое живут вместе, так ещё и зачали ребёнка. Кстати, с того дня, как Цзыюань узнала о своём положении, в этом поместье стало намного тише и спокойнее. Скорее всего, она волновалась за своё состояние и не нервничала из-за всякой мелочи, как раньше. Только с того времени прошло чуть больше года. У Фэнмяня родилась прелестная дочь — Яньли. Спокойная и милая девочка. Глядя на неё, я всегда задумывался и о собственных детях, которых у меня не было, собственно, как и жены тоже. К сожалению.       Работа отнимала у меня всё свободное время. Большую часть дня я помогаю Фэнмяню с бумагами, делами и проблемами Ордена. Убийства нечести, с которой не справляются адепты, тоже предоставляют мне. И как-то во время одного из таких заданий в лесу я встретил её.       Она была как только-только распустившийся цветок лилии. Её белое ханьфу с чёрными вставками и эта шляпка доули подчеркивали красивое лицо и светлые глаза цвета раскаленной бронзы. Эта девушка добивала оставшегося мертвеца, и эта чудесная техника боя, которая меня заворожила, эти плавные и лёгкие движения, эти удары и выпады, и улыбка, которая не сходила с её уст. Такая яркая и искренняя улыбка. При взгляде на неё моё сердце отчего-то заколотилось быстрее, а кончики ушей покраснели и загорелись жгучим пламенем. В тот вечер я так и не решился к ней подойти. Вот только почему, и сам не мог понять.       И, к моему удивлению, та встреча не стала для меня последней.       Следующим утром, пока я ходил за какими-то бумагами в одну лавку в самом центре Юньмэна, к Фэнмяню пожаловали гости. Это я уже узнал от служанки, что носила чай в его кабинет и как раз возвращалась. С её слов я узнал, что гостьей была молодая красивая девушка и то, что Юй Цзыюань она дико не нравилась, так ещё жуть как бесила и раздражала одним лишь своим присутствием (хотя этой женщине и так мало кто нравился вообще). Стоя у двери личного кабинета главы, я постучал ровно три раза и почти сразу услышал его дружелюбное: «Чанцзэ, входи». (Почему именно три? Мы договорились с ним, что три ровных стука будут означать, что это никто иной, как я). И я вошел. И почти сразу застыл на месте, увидев ту самую девушку, которую видел вчерашним вечером. Только она сидела ко мне спиной, и, к сожалению, лица я не увидел.       — Чанцзэ? Всё хорошо? Ты чего в дверях стал, как неродной? Иди к нам, чай выпей. Я познакомлю тебя с гостьей, — он мягко улыбался и приглашал рукой сесть рядом.       — От чая откажусь, но спасибо. А вот эту девушку я уже видел. Она закончила мою работу вчера за меня в том лесу, потому я раньше и вернулся, — и всё же я закрыл за собой дверь и прошелся внутрь помещения, заняв своё место за спиной приятеля, на что его попытки уговорить меня сесть рядом увенчались провалом. Просто с этого места было очень хорошо видно очаровательное лицо этой девы. И почему-то в этот момент мои уши предательски загорели. Вновь.       — Ох, вот как. Тогда я просто представлю её тебе. Это — Цансэ Саньжэнь. Одна из учениц Баошань Саньжэнь. Недавно закончила своё обучение и спустилась с горы. Сейчас странствует по миру и убивает нечисть. Вчера прибыла в Юньмэн и просит место, где можно остаться на несколько дней, взамен эти несколько дней может охотиться на тварей в наших лесах, — он повернул голову и посмотрел на меня, — Чанцзэ, организуй какую-то комнату на постоялом дворе. Деньги возьми с бюджета Ордена. Ты моя правая рука, как ни как, я тебе доверяю.       — Чтобы не тратить деньги Ордена и этим не разозлить госпожу Цзыюань, предлагаю вариант получше. Пусть остаётся у меня дома. Я всё равно прихожу туда только поспать и утром ухожу, а так как госпожа Саньжэнь на ночь будет уходить на охоту, мы не сможем часто видеться. Что скажете? — я смотрел на неё, а она в свою очередь так же пристально смотрела на меня, пока мы с Фэнмянем разговаривали. Кажется, она даже забыла о чашке чая в руках. А я даже не знал, почему это предложил. Я ведь действительно мог сделать так, как сказал Фэнмянь, но предложил свой дом.       — Отличная идея! Саньжэнь, ты согласна? — он глянул на неё, ожидая ответа. Та будто бы покинула занятие летать в облаках и, слегка тряхнув головой, ответила:       — Господин Цзян, я согласна на это предложение. Я очень благодарна за вашу помощь и милосердие! — не говорила, а щебетала эта сойка своим прелестным голосом, широко улыбаясь и светясь от счастья. Как же это меня завораживало, она была так прекрасна, что я был просто не в силах отвести взгляд. Кажется, это называют «любовь с первого взгляда», так ведь? Если это так, то я втрескался по уши.       Этим же вечером я и сопровождал Цансэ к себе домой. Это был уже вечер, солнце закатило за небосвод, и над Орденом повисла пелена из звёзд. В этот момент мы с ней проходили мимо рынка, который, скорее всего, и не собирался сворачиваться. Вокруг светились алые фонарики, и было полно людей. Странно, но вечером людей намного больше, чем днём или утром. Она «танцевала» от прилавка к прилавку, постоянно что-то разглядывала, восхищалась, всё время на что-то мне показывала, и главное, что всё это время она улыбалась и тихо смеялась. Это вызывало у меня тёплую улыбку и бешеное биение сердца.       — Господин Вэй! Смотрите сюда! Смотрите, какая прелесть! — найдя что-то интересное, она постоянно звала меня посмотреть. В этот раз это была красная кисточка с каким-то маленьким камушком. Выглядело это изделие очень красиво.       — Действительно, чудесная работа, — и я всегда с ней соглашался, ведь то, что она мне показывала, действительно было красивым.       — Вот и я про что! Ну ладно, пошлите дальше, господин Вэй! — так меня и не дождавшись, она пошла далее гулять по рынку. А я купил эту кисточку, хоть она и не просила меня хоть что-то для неё здесь покупать. Но этот взгляд, которым она только что смотрела на это украшение, сам собой заставил меня сделать для неё такого рода подарок.       И всё же с горем пополам мы вышли с того рынка и добрались ко мне домой. Моё жилище было скромным и небольшим. Были там только несколько комнат, мой кабинет, кухня и терраса. Ну и сад, в котором росли деревья персика. Каких-то десять минут она ходила по дому и разглядывала всё вокруг, а после этого я показал ей комнату, в которой она может жить столько, сколько ей понадобится. В ней Цансэ оставила свои вещи, которые взяла с собой, и ушла на кухню. Я не спрашивал зачем, а сам отправился в свой кабинет закончить с некоторыми документами, с которыми не успел утром.       От работы, спустя какое-то время, меня оторвал запах чего-то вкусного, доносящийся с кухни. Сомнений не было, Цансэ готовила на моей кухне.       — Дурак! — тихо зашипел я себе под нос. — Девушка с дороги, голодная. А что тот чай, который она пила с Фэнмянем? А ничего! Я ведь даже не спросил, голодная она или нет… Вот дурак, сразу же за работу сел!       В проёме двери послышался тихий, но ласковый смешок. Ох, ну кто же знал, что эта девушка будет стоять на пороге моего кабинета и наблюдать за моим самобичеванием?! А, собственно, как долго она там уже стоит?       Я медленно поднял голову и посмотрел на неё. Саньжэнь уже не была одета в своё белое ханьфу; на ней красовались одеяния тёмно-синего цвета, чем-то похожие на мои. Подойдя ко мне и взяв мою руку, она потащила меня на кухню, тихо смеясь.       — Господин Вэй! Не портьте себе зрение на ночь глядя за этими бумажками! Завтра весь день и так будете в них сидеть. Давайте лучше дружненько поужинаем и пойдём отдыхать. И Вы, и я. Уверена, за весь день Вы очень сильно устали и, скорее всего, ничего и не ели. Верно говорю? — и посмотрела на меня таким ласковым взглядом, что я в миг забыл все слова. — Ох… Ну я… Если честно… — только и бубнил себе под нос.       — Вот и договорились!       На кухне меня ждало ароматное карри, жаренные рёбрышки и вино в красивом белом сосуде вместе с двумя пиалами. Я даже и не заметил, когда Саньжэнь усадила меня за стол и дала в руку палочки. Так мы и поужинали вдвоём, поговорили немного, выпили. Узнали друг друга получше. И ушли спать.       Утром я заглянул в комнату, где позволил ей остаться, и улыбнулся, наблюдая, как Цансэ тихо спала. Подойдя к кровати, я оставил на прикроватной тумбе маленькую коробочку, в которой лежала та самая, вчера мной купленная кисточка. После сел с краю и поправил одеяло, которое было смятое и лежало в ногах девушки. А потом, сам не понял, что на меня нашло в тот момент, но я не смог удержаться и тыльной стороной своей ладони погладил её по щеке, а за этим невесомо и нежно поцеловал заклинательницу в лоб. И как ни в чём не бывало отправился в Ляньхуа (кто же знал, что Цансэ на тот момент уже не спала…).

* * *

Год спустя. Юньмэн.

      Цансэ до сих пор жила у меня, ходила на охоты и вечерами готовила ужин на двоих. С утра и до поздней ночи мы не виделись, но она ждала меня, мы вместе ужинали, и когда я отправлялся спать, она уходила на охоту.       Сегодня было иначе. Ведь сегодня праздник Осени.       Несколько дней назад я выпросил у Фэнмяня на этот день выходной и пригласил Цансэ провести этот вечер вместе, на что она сразу согласилась.       Как правило, в этот день запускают фонарики богам и загадывают желания. У меня как раз было одно желание, которое очень хотелось загадать. Но, думаю, в скором времени я и своими собственными силами смогу воплотить всё в реальность.       И вот, на дворе только заступила вторая стража, я стоял на улице с букетом пионов и ждал, пока она выйдет.       Бумажные двери дома отъехали в сторону, деревянный пол тихо скрипнул, и Цансэ спустилась ко мне. Сегодня её ханьфу отличалось от тех, что она обычно носила. Хоть оно и было белым, но снизу было тепло-желтым и смешивалось с белым, поднимаясь выше; красивый чёрный пояс; рукава и воротник вышиты из золотых нитей. А волосы держала красивая прическа, заколота белыми шпильками. Она улыбнулась, заметив, как кончики моих ушей покраснели.       — Ну, Вэй-сюн! Неужели я так чудесно выгляжу, что твои уши аж покраснели? — интересовалась она, смотря за моей реакцией и поправляя рукава ханьфу. Это её обращение ко мне, «Вэй-сюн», мне нравилось, от него я всегда невольно улыбался.       — Если говорить честно, то да. Тебе очень идёт этот наряд, Цансэ. Ох, точно, это же тебе, — вспомнив про цветы, я протянул их ей, а она слегка смущенно посмотрела на них, но всё же приняла, тихо поблагодарив меня за подарок.       Взяв под руку, Саньжэнь куда-то потащила меня. Это была главная улица Юньмэна, которая сейчас была освещена красными фонариками, по которой ходило множество людей, где было слышно музыку каких-то бродячих музыкантов, где бегали дети с воздушными змеями в руках и трактирами, с которых доносились разговоры и смех. Она вела меня по улице, не отпуская руки и не смотря на меня. А я лишь молча шёл следом, всматриваясь, как цепочки в её голове аккуратно покачивались.       В итоге она привела меня на пристань к озеру. Я сначала не понял, что она хотела сделать, поэтому молча наблюдал. А она, сняв туфельки, села на край моста и спустила ноги в воду. Уже после этого, впервые за всю нашу дорогу, посмотрела на меня и жестом пригласила сесть рядом, на что я лишь промолчал и сделал, как она попросила.       — Эти цветы, что ты мне подарил, действительно очень прекрасны, — начала тихо Цансэ, разглядывая в своих руках букет с больших белых пионов, — Когда-то мне рассказывали, что если пустить пион по воде и загадать желание, то оно обязательно сбудется. Я никогда не проверяла этого, да и не верила. Но сейчас представилась возможность, и я бы хотела, чтобы мы вместе чего-то пожелали.       — Никогда не слышал о таком, но твою просьбу выполнить не откажусь.       Она так искренне улыбнулась, что в груди сжалось. Эта женщина была удивительной, сильной, нежной и такой открытой.       Поэтому и не удивительно, что она мне так нравится.       Пока я, задумавшись, смотрел на неё, Цансэ что-то тихо напевала и один за другим пускала по воде пионы. Эти прекрасные цветы держались на плаву и потихоньку отплывали от нас вглубь озера. И когда она отпустила последний пион, подняла взгляд на меня, давая понять, что время загадывать желание. Отведя взгляд на чистую гладь, наблюдая за уплывающими цветами, мы закрыли глаза и загадали каждый своё желание.       Уходить с пристани мы не спешили, решив запустить фонарики с этого места. Всё нужное было вместе со мной, поэтому я достал нужные детали для фонариков, киноварь и кисточку. У нас была традиция слаживать фонарики самим и подписывать их, для какого именно бога ты их запускаешь. Эту традицию я рассказывал и Саньжэнь, которая ей очень понравилась. Вот сейчас мы вместе и сидели, слаживая фонарики и тихо разговаривая.       — Чанцзэ, а ты вот какому богу будешь запускать фонарик? — поинтересовалась она, взглянув на мою конструкцию фонаря.       — В Юньмэне в основном поклоняются Богу Воды — Ши Уду. Есть и те, что молятся и Небесному Владыке — Цзюнь У. Но я когда-то слышал легенду о Наследном принце Сяньлэ, который был Богом Войны в короне из цветов и мечем. На праздник Осени я всегда запускал фонарики ему. И сегодня не буду нарушать эту традицию, — объяснил я и подписал бумажный белый фонарик, — А вот ты. Кому запускать собираешься?       — Об этом боге, о котором ты мне только что рассказал, я не знала. Но уверена, что он был чудесным богом войны, и поэтому решила тоже запустить фонарик в его честь! — после и она подписала свой фонарик так же, как и мой.       Дождавшись третьей стражи, времени, в которое начинают запускать фонари, в небе начали показываться первые фонарики. А спустя несколько минут и вовсе всё небо сверкало золотистыми и светящимися крупинками. Мы тоже не сидели долго в ожидании. Сначала доели свои маньтоу, которые купили, прогулявшись пристанью, и запустили свои бумажные фонари вместе с остальными. Сложив руки будто бы в молитве, мы стали загадывать желания, вот только своё я предпочёл сказать в голос:       — Скорее всего, принц Сяньлэ не сможет выполнить моё желание, но я в своих желаниях буду искренен. Поэтому хочу просить у чудесной девушки, Цансэ Саньжэнь, сделать со мной три поклона в ближайшем храме Юньмена. Согласна ли она?       Опустив руки, я посмотрел на свою спутницу, у которой в этот момент было такое лицо, будто бы она в этой жизни уже ничего не понимает. То ли ужас, то ли восторг, то ли всё вместе отображалось на её прекрасном лице. И я не мог понять её реакции. В какой-то момент она отвернула голову и долго молчала. Я лишь тихо вздохнул, вполне ожидая такой реакции и совсем не ожидая уже от неё ответа, но её нежная ладонь накрыла мою, и она села ко мне ближе. Теперь-то можно было увидеть смущение и замешательство на этом чудесном лице. Я не удержался и тихо засмеялся. Она же, подняв в удивлении брови, посмотрела на меня как на последнего идиота.       — Прости, прости. Просто твоя реакция была немного смешной и до страшного милой, — сказал я, переставая смеяться; продолжая более серьёзным тоном, — Что скажешь на моё предложение?       — Я… — она вновь отводит взгляд, на минуту задумываясь, — Знаешь, Чанцзэ, ты очень добрый и удивительный человек. Принял меня, дал крышу над головой, ухаживал за мной. И… В какой-то момент я поняла, что ты мне нравишься, — говорила Цансэ, постепенно возвращая свой взгляд на меня. В груди приятно тянуло, а моя ладонь сжимала её руку, боясь отпускать, — Поэтому, если наши чувства взаимны, я не вижу препятствий отказывать. В таком случае, моим ответом будет: да, согласна.       Сердце ушло в пятки. Я не рассчитывал, что она мне ответит согласием. Но если такое дело, то причин скрывать мою радость не было. Я был до чёртиков рад, что эта девушка досталась именно мне, а не кому-то ещё.       Я наклонился и аккуратно прислонился своим лбом к её, закрыв глаза и тихо вздохнув, улыбнулся. И лишь мгновение спустя мои губы накрыли чужие. Тёплые, мягкие и сладкие. Её губы.       Ох, этот праздник Осени стал самым лучшим в моей жизни, однозначно.       «Уже следующей осенью я пришлю из наших странствий письмо Фэнмяню, с целью рассказать, что стал отцом, за что, я уверен в этом, он искренне порадуется за меня и Цансэ (которую искренне любил). Но это уже совсем другая история».