Связанные полароидом

      Первым моим чувством стала боль. Тело нещадно болело, суставы ломило, всё было настолько плохо, что я заплакал и закричал одновременно. Такого дискомфорта я не испытывал очень давно, с тех пор, как… Эм, а когда я вообще такую адскую боль испытывал?!       Хуже стало позднее. Я, как носитель русского языка, вообще не понимал, о чём говорят другие люди. Мало того, что всё и так было, как в тумане, так ещё и подозрительно большие люди болтали на какой-то тарабарщине. Честно, напоминало английский с какой-то примесью, но с какой именно, я не разобрался. Жуткий акцент сильно глушил некоторые гласные и согласные.       И вскоре до меня дошло. Несколько минут назад я заново родился. Вот вроде в реинкарнацию не верил особо, богам никаким не молился, так с какого перепугу я вообще переродился? Зато, вспоминая, как я умер… Это было страшно. Не ожидал, что трос оборвётся. А я только хотел сфотографировать идеальный закат с высоты птичьего полёта…       Мои новые родители нарекли меня именем Мэзеру. Кажется, это что-то на японском. И оказался прав. Наша небольшая семейка из мамы, папы и меня жила в небольшом городке. И только я успел успокоиться и принять новую реальность, как началась какая-то катавасия. Я заметил, как мои родители стали странно перешептываться между собой, наблюдая за моим поведением. Видимо, их напугало то, что сынок ведёт себя слишком спокойно и любопытно для своего возраста. И вскоре за мной приехали какие-то люди в рясах христианских священников. Погодите-ка, а давно в Японии есть католики?       Эти пугающие незнакомцы перебросились парой слов с мамой и папой, к которым, кстати, я нисколько не привязался, после чего забрали меня из дома и увезли в Италию, в какое-то подобие детского сада с лабораторией. Здесь не было чего-то примечательного. Серые металлические коридоры, по которым сновали туда-сюда доктора и учёные.       Тут-то и выяснилось интересное несоответствие текущего мира от прошлого — здесь есть магия! То, о чём мечтало подавляющее большинство людей, в том числе и я, здесь оказалось реальностью! И всё было бы прекрасно, если бы с первого дня меня и других таких же обездоленных детей не пичкали какой-то наркотой или ещё какой дрянью, из-за чего сильно мутило сознание. Я пытался юлить, врать, пару раз даже получалось даже избежать дозы, но в итоге мои попытки сопротивления раскрыли, из-за чего за мной стали следить усерднее.       Стоит также сказать, что детей в этом "санатории" было довольно много, примерно шесть групп. В нашей группе было порядка восьми-десяти детишек, примерно одного соотношения по полу. И, на волне дерьма, что с нами творили, мы все сильно сдружились. Нас сплотил страх и ненависть к нашим тюремщикам. Всё же, трудно проникаться светлыми чувствами к твоим мучителям. Ни нормальной еды, ни сносных условий для проживания, лишь боль, кровь и слёзы детей, сквозь которые иногда слышалось бормотание и безумный смех мучителей.       Из нас пытались вытянуть какую-то святую энергию для контроля над легендарным мечом Экскалибуром. Вернее, одним из семи его осколков. Узнав об этом факте исторического достояния, я был в максимальном шоке. Ведь как так, один из основополагающих факторов местного легендариума, и вот так испорчен! Вообще, как это случилось? И будто бы этого было мало, всех нас кормили обещаниями о высшем благе, о том, как мы сможем стать легендами, сумевшими овладеть легендарным мечом. И в то время, как другие дети верили в эту чушь, я сразу распознал наглую ложь, однако раскрывать для остальных это не стал. Вы спросите почему? Да потому что это была единственная надежда на то, что впереди будет хоть какой-то просвет.       Но с каждым днём, месяцем, нам приходилось всё сложнее. Наркотики стали конкретно так давить на разум, показывая картины счастливой жизни не только во снах, но и наяву. Мы стали бредить. Кто-то больше, кто-то меньше, но из нашей группы видения были у всех. Как и моральные травмы. И вскоре нашему кошмару пришёл конец. Поистине грустный конец.       Из того, что мне довелось услышать, всю лабораторию собираются закрыть. Дело в том, что Церковь узнала об экспериментах главного вертухая, Валпера Галилея, и он резко засуетился, пытаясь замести следы. Я пытался предупредить о приближающейся опасности, но мои слова тщетно пропускались мимо ушей одурманенных и утративших надежду товарищей.       Все группы детей согнали в одну большую комнату, я бы даже сказал камеру. Нам ни сказали ни слова. Нас просто заперли здесь. И тут я услышал опасный шипящий звук. Некоторые из нас стали надрывно кашлять, и с каждой секундой всё больше и больше ребят подхватывали удушье.       Помимо этого, ядовитый газ воззвал к нашему чувству самосохранения, и многие из нас стали отчаянно долбиться в дверь с мольбами выпустить отсюда, попутно отхаркиваясь кровью. — А ну заткнулись все! — охранник выбил дверь и стал избивать дубинкой всех, кто пытался вырваться наружу. И когда я увидел следы крови на его палке, то понял, что это конец для всех нас. Но тут почти все ребята из нашей группы набросились на блюстителя порядка и, вместе с этим, нашего палача. — Бегите, Изая, Мэзеру! — крикнула одна из девчонок, вцепившись в ногу тюремщика. — Мы их задержим! — Не дурите! Вставайте все, кто может и бежим! Вместе мы всё сможем! — кричал я, подбадриваемый адреналином и скопившимися токсинами. — Не получится… — грустно припечатала девочка. — Всем не спастись. Но вы вдвоём сможете! Бегите!       Мой судорожный взгляд сместился на Изаю, который с ужасом в глазах смотрел, как наши друзья один за одним падают на пол, задыхаясь собственной кровью. В целом, я мог бы убежать и один. Но все эти ребята - это моя семья. И если я не смогу спасти хотя бы кого-то одного... не думаю, что смогу жить с таким грузом, если удастся сбежать.       Я схватил руку Изаи и со всех ног побежал прочь из газовой камеры. — Не-ет! — он истошно закричал. — Остановись, Мэз! Там же... там же... — Мы должны бежать! Ради всех них мы обязаны выжить! Соберись!       Подгоняемый страхом и моими выкриками Изая, давясь кровью и слезами, поравнялся со мной, и вместе нам удалось убежать от охранников сначала из лаборатории, а затем и в заснеженный ясеневый лес. В промозглый мороз, подталкиваемые обжигающим ветром и видениями, мы отчаянно метались от дерева к дереву к столь желанной свободе.       Но наши силы были на исходе. Адреналин уже выдохся, а отёки легких окончательно добивали наши попытки побега. Изая уже готов был сдаться и оборвать свою жизнь, упав лицом в снег, но… Мы ради этого шанса пожертвовали не только своими жизнями, но и жизнями друзей! Мы не имеем права сдаваться. Только не сейчас. Не здесь. — Подъём, Изая! — старательно подбадривал я своего товарища по несчастью. — Нам нужно двигаться, иначе замёрзнем! — Не… Могу… Сил… Нет… — слабо трепыхался мальчик, у которого в крови токсинов было не меньше моего, но он продолжал ставить шаг. — Надо, Изая, надо! — подбадривал я его, чувствуя, как холод пронизывает до костей. В глазах понемногу темнеет. — Останавливаться нельзя. Остановишься, и ты умрёшь! Двигайся! — Кх… Гх-х-х… — мальчишка с трудом, но продолжил уже даже не бежать, а шагать. Впрочем, у меня сил тоже особо не было.       Мы продолжали пробираться внутрь леса, я отчётливо чувствовал взгляды, прикованные к нам. Наверняка дикие звери, что уже приговорили нас к смерти. Или же всё те же видения, которые я уже не различаю. Всюду слышатся голоса мучителей, смех этих уродов, а также противные завывания волков и насмешливые уханья сов. Ну уж нет! Я не для того получал вторую жизнь, чтобы так бездарно её потратить! Двигайся! — Двигайся! — уже не говорил, а шептал я, не в силах сделать ещё вздох. — Нельзя останавливаться! Нельзя!       В этот момент Изая упал в снег, так что мне пришлось помогать ему подняться. Было… Сложно. Сил нет, холод пронизывал уже даже не до костей, а до самых нервов. Но знаете… Мне было всё равно! Это ведь так весело! Так увлекательно! Нужно всего лишь продолжать! Не останавливаться! — Брось меня. — слабеющим голосом произнёс Изая, пытаясь оттолкнуть мою руку. — Без меня… Твои шансы будут выше… — Даже не думай об этом! — попытался рявкнуть я, но вышел лишь сип. — Мы прошли через слишком многое, и отступать я не намерен!       Но холод всё равно брал своё. Сколь бы мы ни прошли шагов, сколько бы мы не были на морозе, силы кончались. Будь сейчас более тёплая погода, будь этот лес более редким… Будь в нас меньше наркоты… — Кха! Кха-кха! — закашлялся я, понимая, что надолго меня не хватит. — Идём, Изая! Нас ждут великие дела! — подбадривал его я, понимая, что я сам уже всё. Даже видений больше нет, одна чернота. Но даже так, я продолжал бороться. — Мы вместе пройдём по лучшему пути! Мы сами проложим себе дорогу в лучшее будущее!       Глаза закрывались помимо воли. Шаг, за ним ещё один. И ещё. И ещё. Чувствую, как падаю в ледяной снег. Сил подняться уже нет. — Надо… Вставать… Надо… Идти… Поднимайся… — тело не слушается. — Вставай… Вста… Вай…

* * *

      Изая не верил в то, что происходит. Для него это было очень шокирующе — узнать, что он, тот, кто фактически сдался, выжил, а тот, кто боролся до конца, пал. Приложил ли он чрезмерно много сил для того, чтобы помочь ему? Или же он был слабее? Нет! Он был сильнее! Гораздо сильнее него! Так почему?.. — Вижу, ситуация у вас тяжёлая, — раздался мягкий девичий голосок недалеко от них, прерывая попытки Изаи поднять Мэзеру. — Действительно… — Т-ты… — Изая был на взводе, а потому не придал особого значения выскочившей непонятно откуда девочке. — Т-ты можешь… П-помочь? — зуб на зуб не попадал из-за холода и токсинов, скопившихся внутри. — Могу, — утвердительно кивнула девочка. — Но от тебя кое-что потребуется. — Что? Что?! Я на всё готов!       Действительно, пожертвовать всем ради того, кто уже поступил также… Почему бы и нет? Тем более, что они стали более, чем друзьями в этой лаборатории. Они стали семьёй.       Аловолосая девочка довольно улыбнулась. Достав откуда-то из-за спины странную шкатулку, она вытащила оттуда две шахматных фигуры, светящихся красным светом. За спиной же у неё раскрылись демонические крылья. — Стань моим слугой, и я воскрешу твоего друга.       Изая думал недолго. Практически сразу согласившись, ему передали красного коня. По лесу разнеслось свечение, а за спиной мальчишки раскрылись кожистые крылья, очень напоминающие демонические. Холод стал чувствоваться куда терпимее, отравление практически перестало давать о себе знать, а Изая с требованием уставился на девочку. Та, мило улыбнувшись, подошла к Мэзеру и опустила ему на грудь красного слона. Снова свечение, но теперь было отчётливо видно, как кровь прилила к лицу Мэза, а он в шоке и усталости открыл глаза. — Мда… Видимо, на перерождение я не заработал, — сказав это шокированным детям, Мэзеру отключился, но если раньше это был предсмертный обморок, то теперь это был почти здоровый сон.

***

      Проснулся я уже в совершенно другой обстановке, нежели раньше. Последнее, что я помню… Это снежный лес. А сейчас я в мягкой и тёплой кровати. Почти голый, к слову. — Какого?.. — в шоке выдохнул я, приподнявшись на кровати. — Я же вроде умер. — Ты прав, — я услышал чей-то мягкий голосок, явно девичий. Оглянувшись, увидел маленькую девочку с неестественно красными волосами. На моё лицо против воли вылезло удивление. — Ты умер. — Тогда?.. — я тоном попросил её продолжить, подсознательно отодвинувшись. — Твой друг, Изая, заключил со мной сделку, — мне всё же объяснили. По крайней мере, начали. — Его жизнь в обмен на твою. — Ах ты… — я мгновенно пришёл в ярость и уже хотел было двинуться к девчонке, но меня остановили. — Мэз! — в дверях показался Изая, радостно бросившийся ко мне. — Ты жив! Ты и вправду жив!       Вид дорогого друга за пару мгновений затушил весь мой гнев. Внутри поселилась лёгкость и расслабление, а красноволосая больше не воспринималась однозначно врагом.       Что не отменяет факта, что она купила Изаю моей жизнью. Доверять я ей не могу. Что же она ему наговорила, раз уж он собой решил рискнуть? — Что ты имеешь в виду под сделкой с его жизнью? — с холодом бросил я девчонке. — Всё очень просто. Вы переродились как демоны и слуги под моим началом, — её голос был безразличен, да и сама мелочь аловолосая не стремилась смотреть мне в глаза. А ведь зрительный контакт важная часть доверительных отношений. Как можно доверять человеку, который даже посмотреть на тебя не удосуживается? — Один рабский ошейник поменяли на другой. Просто отлично! А у судьбы хорошее чувство юмора. — иронично проворчал я, не стремясь даже вежливо обращаться со своей новой «госпожой». Так нагло вести себя… Это насколько раздуто её эго? — Ну же, Мэз. Не сердись на неё. Она спасла нас, и мы обязаны ей за спасение. — Уж лучше я снова сдохну, чем буду вылизывать подошву какой-то выскочке, — с презрением прыснул я, всё ещё ожидая, когда же Её Высочество обратит внимание на нас, её холопов. — Как посмотрю, у тебя язык без костей, — похоже, своими провокациями я смог разозлить девчонку и заставить её обратить на нас внимание. — Ну ничего, посмотрим, что ты скажешь, когда… — Когда что? — меня ничуть не напугала злость аловолосой. — Мне уже ничего не страшно, особенно после пережитого в этой дурке и последовавшей смерти. Попробуй удиви меня!       По глазам «госпожи» можно с легкостью сказать, что она не ожидала такого непослушания от собственного слуги, хотя присяги я ещё не давал. Но судя по тому, что меня уже воскресили, выбора у меня не особо много. Ещё и Изая, дурак… Ну вот зачем? Разве мы не мечтали о свободе, будучи заключенными в стенах лаборатории?! — Я ещё ничего плохого вам не успела сделать! Я спасла ваши жизни от холодной смерти, и эта ваша благодарность?! — голос девчонки с характерным для неё визгом обрушился на меня. — Жизнь научила меня не доверять незнакомым людям. На каких основаниях я должен сознательно вверить тебе свою жизнь и жизнь моего друга?       Принцесса затихла на целую минуту, придумывая, чем же ей защищаться в этих дебатах. И с каждой секундой я всё больше и больше разочаровывался в ней. Почему мной должен помыкать ребёнок, у которого ещё молоко на губах не обсохло? — …Это правда, что вам придётся стать моими слугами. Вы должны быть верны мне до самой смерти. Но это не значит, что ваши жизни для меня ничего не значат. И как ваша госпожа я готова поклясться, что буду защищать вас! — в этот раз её взгляд был наполнен решимости и смотрел мне в глаза.       Защищать, значит? Что-то слабо верится. Но… Она хотя бы искренняя. И огонь в её голубых глазах подтверждал сказанное. Нечасто встретишь таких людей. Может… Нет, пока никакого доверия! Нельзя! — Чем ты готова поклясться ради нас? Заставь меня поверить! — Клянусь честью дома Гремори, я, Риас, буду с достоинством дорожить вами как своими слугами и семьёй!       Даже семьёй готова нас назвать, посмотри-ка… Стоит ли дать ей шанс? В конце концов, нам с Изаей некуда податься. Да и неизвестно отпустит ли эта демоница нас вообще… А, чёрт с ним, сгорел сарай, гори и хата! — Ладно! Ладно. Я тебе поверю. Но даю только один шанс. Только попробуй сделать что-то с Изаей, и я клянусь, что отомщу тебе, Риас Гремори.       Хоть девчонка всё ещё была напряжена моим вызывающим тоном, её бровки радостно дернулись вверх, услышав моё согласие. И точно, ведёт себя как ребёнок.