Как приручить дракона. Часть 2

Атмосфера в больничном крыле Меропида напряжённая. За стеной слышно, как во всю идут работы, стук железа и звуки переключателей, словно в самом настоящем улье, но человек, сидящий на кушетке перед Сиджвин и Ризли, отчётливо выбивается из этой картины. — Да, живот тоже всё ещё болит, ноги слабые такие, и сердце сильно бьётся. Я бы и рад принести какую-то пользу крепости, это же мой долг! Но состояние не позволяет! — слишком уж бодро объясняет мужчина. — Я вас услышал. Сиджвин, отойдём на минуту, нужно поговорить, — тяжело выдыхает Ризли. Знакомый коридор пахнет сыростью, а после лёгкого кивка головы герцога стража выходит за дверь, оставляя того наедине с мелюзиной. — Что скажешь? — спрашивает Сиджвин, приставляя палец к подбородку. — И правда похож на обычного симулянта. Тут нужна хитрость, и у меня есть одна идея. Случаи, когда заключённые симулируют болезни, не то чтобы тут редкость, но обычно им хватает один-два дня, чтобы с новыми силами вернуться к работе. Тут же ситуация иная. Мужчина по имени Кроул уже несколько недель ежедневно приходит в больничное крыло и настаивает на плохом самочувствии, и, что неудивительно, все медицинские обследования показывают лишь то, что Кроул здоров как никогда. В этом бы не было проблем, ведь заключённые могут сами выбирать, работать им или нет, но, находясь больным и не имея возможности выполнять свои обязанности, симулянт получает всё те же привилегии, что и другие. А это уже несправедливость — то, что Ризли ненавидит больше всего на свете. Просто взять за шкирку и поставить мужчину за станок герцог не может — Кроул, по собственным словам, болен. Даже если все тесты показывают иначе, Ризли всё ещё не может подвергать риску заключённого, пусть и симулянта. Именно поэтому он вместе с Сиджвин возвращается в палату, становится перед Кроулом и складывает руки на груди. Смотрит внимательно, стараясь выжать из себя всё сожаление и актёрское мастерство. — Вы действительно не можете продолжать работать с такими симптомами, — тяжело выдыхая, говорит Ризли. — Даже больше скажу, Сиджвин, как главная медсестра и настоящий профессионал, никогда не сталкивалась с такой болезнью ранее, — герцог не отводит взгляда от мужчины, который уже успел побледнеть. — Но вы ведь говорили о том, как сильно хотели бы помочь крепости, не так ли? — Да, но моё состояние… — растерянно отвечает Кроул. — Дело как раз в нём. Вас следует как можно лучше изучить, провести тесты, узнать о новом заболевании лучше. Вам не придётся напрягать себя, лишь вытерпеть пару болезненных уколов, регулярные сборы анализов и биопсии — без анестезии, конечно, мы не можем ею сбить результаты анализов, ведь так? Возможно, потребуется несколько испытаний — реакция организма на разные температуры или условия. В общем, всего и по мелочи. Но зато при этом всём вы сможете просто лежать и так сильно помочь науке. — Ох, я бы с радостью, но!.. — мужчина уже стал белее мела, растерянный и напуганный. — Знаете, мне ведь уже лучше, ничего страшного не случится, если я прямо сейчас вернусь к своей работе! — пролепетал он с явной паникой в голосе. — Вы уверены? Это может быть опасно для вашего здоровья, — Ризли вскидывает одну бровь, слегка наклоняя голову. — Абсолютно! Спасибо вам, герцог, и спасибо вам, медсестра Сиджвин! Вы и правда быстро поставили меня на ноги. Наспех кланяясь, Кроул вылетает из больничного крыла, оставляя двоих в тишине. Всего-то следовало добавить щепотку хитрости, и пациент тут же выздоровел. Настоящее чудо. Сиджвин тихо хихикает. — Пойдёшь на фестиваль сегодня? — спрашивает она, отходя и садясь на невысокий стульчик. — Фестиваль? — Ризли хмурит брови, явно не понимая, о чём говорит мелюзина. — Да. Сегодня праздник, ты забыл? Полгода, как пророчество позади и все спасены. В центре будет фестиваль в честь небольшой даты, — Сиджвин болтает ногами. Настроение у неё хорошее. — Ох, так замотался, что совершенно ничего не замечаю вокруг, — Ризли трёт переносицу, пытаясь переварить информацию, и добавляет: — Да. Я приду. — И Нёвиллет тоже? — хихикнула мелюзина. — Буду рад, если он тоже, — мужчина улыбается уголком губ, задумавшись о чём-то. Это будет первое большое мероприятие, где они будут вместе, конечно, если Нёвиллет согласится сходить с Ризли. Навязчивая мысль пригласить юдекса начинает крутиться в голове, мотивируя закончить всю работу в крепости раньше. *** Тишина просторного кабинета в Мермонии разбавляется редким еле заметным стуком стакана о стол и частым шелестом исписанных бумаг. Шорохом нити, что переплетает документы в папке, затягивая потуже, но не сминая тонкие листы. Несмотря на открытые настежь окна, пространство заполнено духотой — погода сегодня знойная, и воздух стоит, безжалостно отодвигая даже лёгкий ветерок куда-то далеко. Скоро начнётся фестиваль, подготовка к нему идёт полным ходом, и свидетель этому шум, что пробивается через стены дворца. — Точно хочешь пойти? — прерывает тишину Ризли, наблюдая за сосредоточенным и явно уставшим Нёвиллетом. — Да, — кивает мужчина, стуча бортиком стопки документов, выравнивая те по краю. — Один я бы вряд ли пошёл — я не любитель таких мероприятий, но с тобой хотел бы развеяться. С улицы начинает доноситься первая музыка — спокойная, какая-то очень успокаивающая и вдохновляющая, дающая знать жителям города, что фестиваль начался. Завязав последний узел в папке, Ризли встаёт с дивана, подходит к столу и протягивает руку Нёвиллету, чтобы тот, улыбнувшись так мягко и еле заметно, положил свою руку в раскрытую ладонь. Встаёт, обходя стол, и останавливается возле Ризли. Близко-близко, беря уже и вторую руку и уставшим взглядом рассматривая мужчину. Словно видит впервые. Словно наконец чувствует свежий воздух, а не затхлость надоевших документов. В глазах Ризли тепло, что плескается с их первого свидания. В них любовь и забота, трепет, гордость, нежность и та самая тёплая циановая вьюга, что закрутилась ещё так давно. Шаг вперёд, и они касаются грудью, а голова Ризли так мягко ложится на плечо Нёвиллета. Одна рука обнимает талию, вторая — слегка приподнимает руку юдекса, уводя немного в сторону. Их качает, словно на волнах, будто это самый ленивый, но чувственный вальс, что они никогда не танцевали. А время, оно остановилось, ведь так? Лишь лёгкая музыка, тихое дыхание где-то рядом и мерный стук сердец. Фестиваль сможет их подождать ещё немного. Ведь так? Совсем чуть-чуть, пока вдоволь не насладятся уютом, что сами создали. Пока не почувствуют, как усталость от работы забывается так же, как забываются проблемы, оставляя лишь здесь и сейчас. В кабинете больше не душно. Улица встречает шумом и толпой. Кажется, здесь собрался весь Фонтейн, это заметно по нарядам, характерным для разных районов, и даже люди, что только недавно приехали в этот регион, собрались сейчас здесь, в пёстрых нарядах, выбивающимися из общей толпы. Здесь много людей из Чэньюй, облачённые в традиционные одеяния нефритового цвета, столько же, может, чуть меньше, из Сумеру, и даже несколько мелькают из гавани Ли Юэ. Акцентом и говором выдают себя пару людей и из Инадзумы и Мондштадта, что уже успели освоиться в Фонтейне. Отчего-то Ризли чувствует укол лёгкой ревности к своему городу, ведь это их праздник — жителей Фонтейна. Тех, кто всю жизнь жил окутанными страхом пророчества, и тех, кто спасал себя и других в судный день. Тех, кто отстраивал город после потопа и хоронил близких. Они всё это пережили однажды, но на празднике так много людей, что сидели в тот самый день в своих уютных домах. Ревность эта быстро сходит на нет, стоит Ризли прислушаться к разговорам — все приезжие так искренне поздравляют и радуются за фонтейнцев, с открытыми ртами слушают их истории и выражают сопереживания, поддерживают. От этого становится легче. Улицы сейчас наполнены разными сувенирными лавками, киосками с уличной едой, воздушными шарами, пёстрыми плакатами и радостным шумом. В Фонтейне подобное бывает не часто. Может, оно и к лучшему, ведь каждый фестиваль ощущается особенным для Ризли. Этот — тем более, ведь рядом идёт Нёвиллет, иногда невзначай касающийся его руки. Он тоже ощущает этот день каким-то приятно-особенным. Если не задумываться о Фокалорс. — Нёвиллет! Ризли! — вдруг раздаётся женский голос. — Я надеялась вас сегодня здесь встретить! — выныривая из толпы, воодушевлённо говорит Фурина. За ней тут же показываются Навия с коронной улыбкой и Клоринда, что, как и обычно, не сильно выделяется эмоциями. Их руки переплетены, и Навия почти тянет девушку следом за Фуриной. — Добрый вечер, — кивает Нёвиллет, пока Ризли стукается кулаками с Клориндой. — Как вам сегодняшний фестиваль? — Только начался, а уже столько эмоций! Ты читал программу? — спрашивает Фурина. — Признаться, не было времени, — Нёвиллет слегка машет головой, отрицая. — Помимо, конечно, этой прекрасной атмосферы, в разных точках города проводятся разные игры и конкурсы, — вступает в разговор Навия. — Чуть позже будет выступать именитая театральная труппа, после — Лини и Линетт покажут несколько своих лучших номеров, а в конце произойдут запуски салютов от лучшего мастера фейерверков из Инадзумы. — Одним словом, это должен быть прекрасный вечер! — подвела итог Фурина. — И правда звучит увлекательно, — спокойно отвечает Нёвиллет. Не сказать, что он не разделяет радости, но и особого восторга не испытывает. У него есть интерес и лёгкая боль в висках от шума. — Ничего себе! — высокий тонкий голос перекрикивает толпу. — Как вас много и все вместе! Привет, — откуда-то вылетает Паймон, которая, кажется в восторге от происходящего. — Всем привет, — следом выходит и Итэр, тоже явно удивлённый такой толпе знакомых. — Добрый вечер. Признаться, не ожидал тебя сегодня здесь увидеть. Отчего-то я думал, что вы со спутницей уже в Натлане, — кивает им двоим Нёвиллет. — Мы вернулись всего-то посетить фестиваль, — Итэр улыбается. Видно, что в перерывах между бесконечными битвами и сражениями ему доставляют удовольствие такие мероприятия. Просто, в целом, отдых. — Как дела в Натлане? — подключается к разговору Ризли. — Признаться, по слухам, я думал, что там хуже. Но, к моему удивлению, Натлан — приятное место. Мы только приехали туда, ещё не освоились, поэтому, боюсь, ничего интересного рассказать не смогу. — У них такая вкусная местная кухня! Особенно мокека, — сразу начинает Паймон. — Остро, но та-а-ак вкусно! — чтобы придать окраски своим словам, она переворачивается в воздухе и гладит свой живот, мечтательно прикрыв глаза. Компания тихо смеётся. Вместе они направляются в центр, ближе к сцене, не забывая иногда заглядывать в лавки, оценивая товар. Непринужденная беседа отлично дополняет вечер. Пройдя еще приличное расстояние, Навия с Клориндой отходят к прилавку со сладостями, через еще несколько метров, помахав рукой, отходит и Фурина к стендам с модными новинками. Паймон без умолку о чем-то вещает, пока четверо оставшихся не подходят к пока что пустой сцене. — Как обстоят дела после обретения… ой! — не успев начать, Паймон тут же прикрывает рот руками. — Ой, ну то есть… после пророчества? — неловко хихикает она, пока Итэр метнул на неё осуждающий взгляд. — И в Меропиде? — добавляет фея, пытаясь сгладить обстановку. — Всё в порядке, Ризли знает о моей сущности, — спокойно кивает Нёвиллет. — Прибавилось много хлопот, но Ризли мне помогает, — он мягко смотрит на него, чем даже немного смущает Паймон с путешественником. — В Меропиде спокойно. Почти ничего не изменилось с того момента, как вы там бывали, — усмехнулся Ризли. — Вообще-то… — вдруг он задумывается, внимательно смотря на Нёвиллета. В его голове возникла идея, но он не может её озвучить, не обсудив с ним. Юдекс же поворачивает голову, смотрит в ответ и, словно прочитав немой вопрос в глазах напротив, кивает. Все же мысли их заняты одним. — Вы же много путешествуете? — издалека начинает он, на что Паймон с Итэром синхронно кивают. — Много где бывали, видели и находили то, что другим никогда не будет доступно? — вновь синхронный кивок. — Давайте отойдём, здесь много лишних ушей. Несмотря на обилие людей, заполонивших весь город, за дворцом Мермонии их куда меньше. Неудивительно — здесь совершенно нет никаких развлечений и угощений, лишь небольшие компании людей, что, так же как они вчетвером, отошли поговорить в более тихой обстановке. — Не говорите, что вы хотите дать нам поручение, — слегка нервно говорит Итэр, как только они заходят за угол. Ризли тихо смеётся. — Нет. Вообще-то я хотел спросить, не попадалась ли вам кое-какая литература, — мужчина приставляет руку к губам, думая, как продолжить. — А вот это ты по адресу! У Итэра целая библиотека в чайнике уже собралась, — часто закивала Паймон. — Огромная такая! — А что именно за литература? — всё же спрашивает путешественник. — Даже не знаю, как объяснить правильно… — Дело в том, что в одном заброшенном месте мы нашли каменные плиты и старый дневник, — вновь вступает в разговор Нёвиллет. — Изучив их, мы поняли, что сотни лет назад, ещё до прихода Фокалорс в Фонтейн, были некие испытания, связанные с вишапами глубин. Также было упоминание Селестии, но, к сожалению, больше мы ничего не выяснили. — Неожиданный запрос… — опустив взгляд, Итэр трёт подбородок. Думает. — Нёвиллет, а почему ты вдруг интересуешься этим? У тебя что-то случилось? — веселье Паймон сошло на нет сведёнными к переносице бровями. — Кое-что, связанное с обретением полной силы дракона, — кивает юдекс. — Но не волнуйтесь, я в порядке. — Были какие-то наспех набросанные записи, что-то вроде заметок или личного дневника. Почему-то я нашёл их в Энканомии, хотя в записях она не была упомянута, — через время отвечает Итэр, всё ещё выглядя задумчивым. — О, это те записи про Селестию? Ой! Ты не думаешь, что?.. — фея вновь подносит руки ко рту, испуганно выпучив глаза. — О чём вы? — прищуривая глаза, подаёт голос Ризли. Все замолчали, переглядываясь. Где-то с другой стороны Мермонии слышится звук барабанов, где-то там после этого представляют труппу, что прямо сейчас должна исполнить номер, а у Ризли сердце забилось сильнее. — Давай я просто принесу вам эти записи завтра, а вы сами прочтёте и сделаете выводы, — прерывает тишину Итэр. — Мы будем очень благодарны, — кивает Нёвиллет, что выглядит уж слишком спокойным. Назад компания успевает как раз к началу выступления. Постановка комедийная, легкая для понимания и больше рассчитана на то, чтобы развеселить публику, а не привнести какой-то сакральный смысл либо же научить жизни. Продавайся билеты на этот номер в Эпиклезе, ни Нёвиллет, ни Ризли даже не подумали бы их брать. Особо расслабиться и посмеяться сейчас не получается — все мысли заняты недавним диалогом, поэтому большинство реплик актёров проходят мимо ушей. В очередной раз придя в себя и вновь услышав громкие голоса со сцены, Ризли косится на секунду взглядом на Нёвиллета, видит, что тот в похожей ситуации, и берёт его руку, переплетая пальцы. В такой толпе вряд ли кто-то увидит эту маленькую шалость, но зато как же легче переживать тревогу касанием с любимым человеком. Постановка подходит к своему завершению, люди победно кричат и хлопают, выражая благодарность актерам, а у Ризли в ушах монотонный шум, существенно приглушающий звуки. — Можно всё же спросить? — вдруг говорит Итэр, когда толпа наконец затихает. — Для чего именно вам эти записи? Что вы пытаетесь разгадать? Может, я знаю что-то, что сможет вам помочь. Ризли резко метнул взгляд на Нёвиллета, видимо, с надеждой, что тот захочет поделиться, ведь они действительно пока что в тупике после того подземелья, даже безуспешно перерыв несколько библиотек в городе. Видно, как Нёвиллету непросто принять решение. Видно, как тяжело ему поделиться проблемой с кем-то ещё, ведь поделиться для него равно нагрузить. Но всё же, через какое-то время молчания, мужчина коротко кивает. — Давайте найдём более тихое место. До следующего номера еще целый час, который не обязывает оставаться в шумном центре, а дает прекрасную возможность выйти за стены города, чтобы присесть на уютные скамейки с прекрасным видом на море. Здесь намного тише, чем в городе, и куда пустее, чем в обычные дни. Лишь чайки ловко маневрируют в воздухе и топчутся у самого берега. Рассказ Нёвиллета очень лаконичен и довольно короток. Многую личную информацию он опускает, как опускает и собственные эмоции и переживания. Говорит о своей боли и своем горе просто сухими фактами. Беспристрастно. Все молчат. — Поэтому я думаю, что, если что-то не предпринять, я могу однажды не вернуться в человеческий облик. — Нёвиллет… — поджимая губы, протягивает Паймон. — Я не раз общался с драконами, но о такой проблеме слышу впервые, — задумывается Итэр и тут же смотрит на свою спутницу. Переглядываясь, они словно ведут немой диалог. — Я не рассчитывал, что ты сможешь помочь ещё чем-то. Тех записей будет куда более достаточно, думаю, мы сможем оттолкнуться от них, — спокойно отвечает Нёвиллет. — Вообще-то есть кое-что… Но я не уверен, что вам это пригодится, к тому же, я не знаю, могу ли я об этом кому-то рассказать. — Пригодиться может что угодно, а если это тайна, то она сохранится между нами, — твердо говорит Ризли. Итэр молчит. Думает какое-то время и старается прислушаться к себе, стоит ли делиться с кем-то секретом, о котором во всем Тейвате знают лишь они с Паймон. Им никто не запрещает, но как будто и так понятно, что нельзя. Морские волны тихо колышутся, выкидывая на берег белую пену, тут же растворяющуюся в песке, а Итэр все же резко выдыхает. — Хорошо. Скажите, то, что ты, Нёвиллет, упомянул о Властительнице трав, это всё, что вы знаете? — серьёзно спрашивает он. — Да, о ней очень мало информации, — отвечает ему Ризли. — Да, — Итэр делает небольшую паузу и выдыхает. — Потому что она её стерла. Точнее сказать, полностью изменила, — видя, как мужчины приоткрыли рты, путешественник продолжает: — Руккхадевата была архонтом еще до Нахиды, которую создала из ветви, но ей пришлось пожертвовать собой, чтобы очистить Ирминсуль. Это долгая история, не думаю, что она имеет для вас значение, самое главное: она была архонтом, которому пришлось изменить в этом мире память о себе. Я не знаю почему, но только на меня одного это не подействовало — даже Паймон узнала о произошедшем от меня. Если вам покажется, что эта информация может вам пригодиться, то отправьте мне письмо с вопросами. — Вот как… — тихо шепчет Нёвиллет, чувствуя руку на своем плече. — Благодарю, что сказал. Несмотря на внешнее спокойствие, что-то больно колет в груди мужчины. На протяжении жизни он несет такую прозрачную и четко сформулированную цель — провести суд над каждым архонтом, испытывает неприязнь к ним — по разным причинам, — но уже как минимум три ушедших архонта заботились о нем и, что вероятно, спасали его жизнь. В последнее время слишком сильно судьба его ударяет в грязь лицом, словно показывая собственные неверные решения и принципы. С этим сложно смириться. Слишком укрепились многие жизненные позиции Нёвиллета, которые сейчас всё сильнее расшатываются, принося неопределенную боль. А боль в висках начинает усиливаться, и даже ощущается слабый жар в теле. Странно. Вернувшись к сцене, четверо вновь пересекаются с девушками, разговоры помогают отвлечься, но ненадолго. Слишком часто и слишком внезапно Нёвиллет уходит в себя и свои раздумья, возвращаясь лишь тогда, когда ощущает теплую любимую ладонь на своем плече и глаза, полные переживания. Выступление лучших фокусников Фонтейна, как всегда, на высоте, и в этот раз даже без происшествий. Все восторженно аплодируют, а Нёвиллет ощущает, как жар распространяется дальше по телу. Он чувствует, как кровь приливает к его лицу и как краснеют его уши. Становится душно и жарко. — Нёвиллет, — очередное касание к плечу пробирает до мурашек, заставляя тихо резко выдохнуть. — Тебе плохо? — спрашивает Ризли, не отводя взгляда. — Наверное, просто в толпе очень душно, — мужчина слегка водит головой, отрицает и старается сосредоточиться. — Может, нужно на озеро? — Нет, благодарю, Ризли. Это не похоже на то состояние. Думаю, и правда, проблема в толпе. Ризли смотрит на него пару секунд, проводит взглядом по людям и берет Нёвиллета за предплечье. Тянет на выход из толпы, стремясь отвести того в сторону, а юдекс совершенно не сопротивляется, словно не до конца понимает, что происходит. Не замечает, как они проходят за Мермонию, попрощавшись с друзьями, не замечает, как садятся на лавочку и то, как пристально на него смотрит Ризли. Чувствует лишь касание к руке, которое, кажется, обжигает. — Может, вернёмся в кабинет? — серьёзно спрашивает он. — Нет, всё в порядке, — Нёвиллет прикрывает глаза, стараясь дышать ровно. — Давай дождёмся фейерверков. Ризли лишь кивает и проводит рукой по волосам, чувствует, как мужчина еле заметно дрогнул. От мягких касаний идут мурашки, что-то непонятное ощущается в теле, но Нёвиллет старается абстрагироваться от них. Сосредоточить внимание на разговорах вокруг, на атмосфере пестрого праздника, сладком аромате свежей выпечки переполненных лавок и Ризли, что кладет свою руку на его бедро. Вновь мурашки. Люди начинают компаниями идти обратно в центр, туда, где вот-вот начнут запускать фейерверки. — Хочешь подойти ближе? — спрашивает Нёвиллет, стараясь выровнять дыхание. — Кажется, отсюда всё ещё прекрасный вид, разве нет? — отвечает Ризли, стараясь подбодрить мужчину улыбкой. Людей вокруг всё меньше — не удивительно, ведь не каждый день можно увидеть салюты лучшего мастера Инадзумы, к тому же в Фонтейне. Резкий свист под воодушевленные вздохи разрезает воздух, под стать стреле, выпущенной в звездное небо. Взгляд толпы следит за искрой, словно боясь, что та исчезнет, и мужчины, все еще сидящие на скамье, не исключение. Искра замирает, словно дразня и набирая силы, и разлетается на сотни маленьких огоньков. Они словно самоцветы, дорогие камни из всех уголков Тейвата, переливаются в темном небе. А далее искорок все больше и больше, что быстро взлетают вверх и разлетаются не хуже первой. Все разные, каждая уникальная. — Красиво, — тихо говорит Нёвиллет и чувствует, как его щеки касается тёплая рука. Поворачивает голову и ощущает мягкий и почти невинный поцелуй. — Красиво, — отвечает Ризли, смотря в лиловые глаза. Дыхание Нёвиллета учащается, веки заметно тяжелеют, а в глаза словно напустили тумана. Ризли замечает. И красное лицо с шеей, острые розовые уши и легкую испарину на лбу. Волнуется, хоть мужчина и говорит, что в порядке. Ведь выглядит всё иначе. — Пойдём в кабинет, — всё же говорит он, вставая со скамьи. Юдекс лишь слабо кивает, поднимаясь следом. До Мермонии доходят не спеша, обходя небольшие компании, увлеченные беседами, а кабинет встречает свежестью позднего вечера. — Воды? — пропуская Нёвиллета вперед, спрашивает Ризли. — Да, пожалуйста, — тихо отвечает мужчина, снимая мантию и ложась на узкий диван. Тяжелое дыхание слышится отчетливо, и герцог не медлит, сразу подходит к нужному шкафчику и достает стеклянную бутылочку воды. Переливает в прозрачный стакан и подносит Нёвиллету. — Тебе плохо. Может, всё же на озеро? — с заботой в голосе ещё раз спрашивает Ризли. — Нет… — выдыхает мужчина и делает небольшую паузу. Герцог, аккуратно приподнимает ноги мужчины и садится рядом, кладя их на свои бедра. Медленно и нежно гладит, вглядываясь в лицо Нёвиллета, стараясь понять, отчего же тот так противится их уже устоявшейся рутине. — Я не знаю, это совершенно не такое чувство, как бывает обычно, — каждое слово дается мужчине тяжело. — Я боюсь сказать глупость, не совсем понимаю, что со мной. — Говори как есть, почему боишься? — Это отдалённо похоже на гон, что бывает у драконов, но я не испытывал подобного уже очень давно. Очень жарко, — видно, как Нёвиллету неловко говорить об этом, но как он старается быть честным и откровенным. — Так, а «гон» это?.. Чувствуя, как мурашки проходятся по спине, Ризли ведет рукой вверх по бедрам. Медленно, словно следя за реакцией, начавшим подрагивать Нёвиллетом, его закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Еще чуть выше, кладя ладонь на пах мужчины, ощущая под пальцами сильное возбуждение. Слегка поглаживает через брюки, а юдекс лишь тяжело выдыхает с тихим звуком, похожим на болезненный стон. — Если это простое возбуждение, то я справлюсь, — голос Ризли становится заметно ниже, а рука не перестает поглаживать плоть через плотную ткань. — Кажется, ты сейчас намного чувствительнее обычного? Я буду аккуратен, просто расслабься. Нёвиллета ведёт. Пьянит. От горячей руки, от медленного и долгого звука молнии своих шорт, от прохладного воздуха, обдавшего его ноющий член. От всего. Тело ватное, ноги и живот слегка покалывает, голова кружится, а ощущения и правда в несколько раз выше. Глаза всё ещё закрыты, каждое новое движение по члену тёплыми волнами разносится по телу, пробирая до мелких подрагиваний и мурашек. А движения эти медленные и словно дразнящие, размазывающие естественную влагу по всей длине, задевающие уздечку и налитую головку. Вместе с выдохами и вдохами доносятся тихие стоны юдекса, бедра хотят напрячься, но из-за слабости не могут. С ума сводит абсолютно всё. До ушей Нёвиллета доносятся шорохи, и через мгновение он чувствует, как две крепкие руки Ризли аккуратно кладут его ноги себе на плечи. Взгляд вниз из-под прикрытых век, и он видит, как тот устраивается между его ног, трется щекой о член и тут же берет его в рот. Влажные звуки сопровождают каждое движение головой, а Нёвиллет не может сдержать стона, вцепившись в короткие темные волосы. Возбуждение бьется в горле и отдает такими яркими ощущениями, что хочется в них захлебнуться. Хочется толкнуться бедрами глубже в рот, но покинувшие тело силы не позволяют этого сделать. Хочется, чтобы ощущения не заканчивались, но Ризли втягивает щеки, приближая к финалу. Хочется и дальше ощущать мурашки от умелых движений и мокрых причмокиваний, что так сильно пробираются в уши. Руки Ризли, обхватывающие бедра, сжимают мягкую кожу, и Нёвиллет дергается. Замирает на мгновение, прикусив губу практически до крови. Член пульсирует в чужом рту, а по телу волнами разливается удовольствие со слабыми приятными судорогами. Мужчина чувствует, как язык проходится по всей длине, собирая влагу, перед тем как Ризли поднимает голову. — Тебе легче? Нёвиллет пытается отдышаться. Жар понемногу сходит на нет, а в тело маленькими крупицами возвращаются силы. Ясность наконец-то расползается в голове, бесследно убирая туман. Вся эта ситуация показывает юдексу две вещи. Первая — как же он все-таки любит Ризли. Того, кто всегда рядом, кто не бросит его ни при каких обстоятельствах и поможет во всем, будь то стакан воды, поездка в Сумеру либо же внезапное возбуждение. И вторая — кажется, времени у них остается действительно мало. Но да. Нёвиллету стало легче.