Серебро луны в зените

— Спасибо, — улыбнулся Алларос. — Это напоминает мне о доме. — Ох, — в уголках глаз Окты собрались морщинки. — У нас осталось немного, но я добавлю еще порцию. Алларос оглянулся на стоящих поодаль товарищей. Астарион скрестил руки на груди, бросая подозрительно хищные взгляды в сторону бесхозных на первый взгляд ящиков, Лаэзель нервно постукивала по рукояти меча, а Уилл не упустил шанса показать еще один выпад Икарону. — У меня будет предложение, — Алларос вновь улыбнулся. — Как насчет обмена части припасов на помощь со стиркой? Окта не отказала. То ли дело было в старческом радушии, то ли сыграла роль в нужде земляка. Алларос был наслышан о случившемся и отчасти был рад, что ребенком оказался отброшен далеко от родных земель. Он рос в труде и заботах. Но был счастлив в простоте. В деревне всегда находилось дело. Решение новых задач заставляло придумывать новые способы их решения, исходя из имеющихся скудных ресурсов. Когда юный затейник подрос, местный кузнец позволил ему попробовать повторить пару приемов. Сперва выходило неважно, но стоило хмурому старику открыть новичку пару секретов мастера, как работа пошла на лад. Звон раскаленного железа позволял отвлечься от любых невзгод.

***

День пролетел незаметно. Команде удалось избежать боя с мародерами, но тут же напороться на вторую часть отряда в заброшенном храме. Стены, испещренные надписями на древнем языке, внушали беспокойство вперемешку с азартом. Дух искателя приключений помогал Алларосу поддерживать недоверчивых к Фаэруну спутников. Ровно до того момента, как из саркофага показался живой труп. Разумный живой труп. — И в жизни и в смерти мы равны, — выпалил Алларос, не до конца понимая, почему держит перед этим существом ответ. — Это так, — он одарил собравшихся разорителей захоронений тяжелым взглядом. — Что же, покуда будет нужда, я помогу Вам. До встречи. И парящей поступью вышел из склепа прочь. — Я, конечно, понимаю, — осторожно начал Астарион, — что мы все здесь с «чудинкой», вот только… — Ничего не говори, — Алларос покачал головой и всё же заглянул в саркофаг. Странного вида цепочку тифлинг сразу же набросил на шею, а золотые монеты забросил в мешочек. — Радует одно, — бросила Лаэзель, — чертово пойло с годами в вашем мире, кажется, становится только лучше. Она вытерла губы ладонью, рассматривая недопитые остатки в бутылке. — Делаем обход, распихиваем добычу по карманам и возвращаетесь в лагерь. По пути сделаем остановку в Роще.

***

Гейл присмотрел вверх. Луна, по его мнению, могла бы быть и красивее. Сегодня все шло наперекосяк. Утреннее пробуждение нарушили радостные крики Карлах, знаменующие побитый собственный рекорд в отжиманиях. По дороге к озеру взвинченный волшебник не приметил камень, и, споткнувшись, поскользнулся, угодив прямо в ил. Парочка ушибов была обеспечена. Отсутствие обеда дополнилось опаленным рукавом кафтана. А все из-за жалкого подобия масляной лампы, с которой он пытался уединиться в глубине палатки под вечер, в надежде убежать от реальности под разбор древнего фолианта. Снаружи послышалась возня. — Дьяволова сера! — раздраженно выкрикнул Гейл. — Ну что опять? Пола шатра приоткрылась. — Кто встал не с той ноги? Взору Гейла предстала рука тифлинга со странно сложенными пальцами. В нелепой манипуляции волшебник разгадал нечто похожее на схематичного пса. Конечно, сам бы он никогда не понял посыла, не приметь он подобные увеселения среди ребятни Мол. Декариос хотел отметить неточность исполнения, но вовремя одернул себя. — Не спрашивай, — Гейл распахнул ткани, заменяющие вход. — В разбойничьей жизни я не чувствую себя комфортно. — Тогда я смогу тебя порадовать. Алларос развернул рядом стоящий тюк и достал сверток. — Моя мантия? — Гейл недоверчиво принял из рук тифлинга вещь и удивленно добавил: — Чистая? — Среди беженцев нашлись добрые тифлинги и помогли кое с чем. Парень радостно продемонстрировал заплатку на плече той самой рубашки, пострадавшей вчера. В голове Гейла вдруг возник затуманенный образ тифлинга, обхватывающего губами… — И еще вот, — Алларос выудил из рюкзака пыльную бутыль. — На бирке еще виднеется какое-то вычурное название, и я подумал, что тебе понравится. Волшебник не знал, что сказать. Слова, обычно льющиеся рекой, сейчас как-то не шли и всё, что ему оставалось, это растерянно прижимать к себе аккуратно сложенную мантию, держа чумазую бутыль на безопасном расстоянии. — Ну, еще сегодня будет ужин, — Алларос оглянулся. — Присоединяйся, а то все съедят. Тифлинг исчез среди густых еловых ветвей. Гейл встрепенулся, прогоняя выступившую на коже рябь. «Лаванда?» Он поднес мантию к носу, отчётливо различая терпкий травяной аромат. Сердце пропустило удар. Подняв с пня, служившего ему табуретом, кривой отрез ткани, мужчина протер бутыль и поднес бирку ближе к свету, слабо излучаемому проклятой лампой. — «Aqua Magus», — гласили буквы, аккуратно выбитые на кожаном ярлычке. Он не слышал прежде о подобном сорте бренди. Точнее, он предполагал, посудив о содержании по форме бутыли. Но сам факт подарка не мог оставить равнодушным.

***

Ужин удался на славу. Свежая дичь, подстреленная Астарионом по пути в лагерь, отлично дополнила овощное рагу. Добра, припасенного разбойниками в храме, будто в ожидании долгой осады, с лихвой хватило на «оплату» работы тифлингов, и те радостно поделились солью да особой смесью трав. Алларос повернул вертел. Завтра им понадобится еда в дорогу. — Эй, волшебник, — начал Астарион, вальяжно потягиваясь у костра, — что ты там говорил насчет объятий Богини? Гейл нахмурился. Ему совсем не хотелось говорить о Мистре. И сейчас ему явно придется понять, не зря ли он упомянул об этом накануне, расчувствовавшись неожиданным, хоть и вынужденным, признанием Астариона о своей природе. — Как будто окутывает само Плетение, — вторил ему Алларос, покачивая бокал в руке. Тифлинг, как и остальные, разомлели от сытного ужина после тяжелого дня. — Это трудно описать словами, — хмыкнул Гейл. — Да и что с вами это обсуждать. Алларос заразительно рассмеялся. Потянувшись, он размял затекшие плечи, и поднялся с лежанки. — Ну что, Астарион, — за пару шагов тифлинг оказался позади него, — что же мы можем знать о… — Страсти? — вампир облизнул белоснежные клыки и бросил взгляд через плечо. — Похоти? — Об объятиях, подобных Плетению, — Алларос коснулся кончиками пальцев серебристых кудрей. Гейлу этот жест показался довольно интимным. «Неужели они..?» — Ничего, увы, — Алларос сделал глоток из бутылки. — А что по крови, Астарион? — Ммм, — протянул вампир, вальяжно поерзав на месте. — Трудно сказать. Взять нашу гитиянки… — Ликер из Амайна? Алларос отпил из бутылки, а Гейл понял, что слишком пристально следил за движением его кадыка. Характерные для тифлингов костные выступы на груди отчетливо проглядывались через тонкую ткань рубашки. — О, как сладко звучит. Экзотика в чистом виде, — Астарион без стеснения жадно всматривался в тифлинга. — А кого бы ты предпочел вкусить? — Вы серьезно? — не выдержал Гейл, неожиданно для себя всплеснув руками. Отчего-то отчетливое напряжение между этими двумя заставило его нервничать. Неужели прежде распаленного от одной только мысли о прелести сплетенных воедино тел мог ввести в смущение неприкрытый флирт? Алларос сделал два шага в сторону волшебника. — Гейл, — его голос стал ниже. — Без вариантов. — Ах, похоже, у меня появился соперник, — Астарион картинно прикрыл лицо рукой. — Утонченный вкус, выбор неплох. И я бы не отказался. Гейл закашлялся, хаотично переводя взгляд с одного спутника на другого. — Хотя ты знаешь, чем дольше мы об этом говорим, тем сильнее понимаю, что голоден по-настоящему, — Астарион поднялся. — Пожалуй, поищу себе более осязательную трапезу. — Удачной охоты, — отсалютовав, ухмыльнулся Алларос. Они остались наедине. Кто-то в лагере «считал овец», ворочаясь на прохудившемся спальнике, кто-то разыгрывал партию в «копейщиков», а иные травили житейские байки, устраивая ночной заплыв. Поленья потрескивали в костре, нарушая тишину. Алларос потупил взгляд в пламени. — Разговор ведь носил теоретический характер? Гейл сдвинул брови, возвращая внимание к беседе. — Переживаешь? — тифлинг оживился, игриво подмигивая. — В компании древнего полу-вампира и дьяволова подданого? Нисколько. — Ооо, а мистер-колдун умеет шутить… Гейл открыл было рот, чтобы объяснить разницу между магическими классами, как смекнул, что это была шутка. Алларос оперся на локти, принимая расслабленную позу. Бросив взгляд на звездное небо, он шумно вдохнул. — Знаешь, — он продолжил, — ты упомянул, что обучишь меня паре фокусов… — Для волшбы требуется концентрация. — Одной бутыли «Светеня» недостаточно, чтобы сбить меня с толку. Друиды, конечно, мастера настоек, но забродивший шалфей — не огневиски из «Русалки». — Богатый опыт дегустации? — Как знать, — рассмеялся тифлинг. — Позволь тогда мне настроиться. Через пару минут жду у озера. Алларос кивнул. Было крайне любопытно узнать, что из себя представляет искусство волшебства. Он уже имел дело с зачарованием, знал пару секретов придания особой силы острию кинжала или повышенной закалки граней булавы. Однако же то, чем владел Гейл — было совершенно иным уровнем искусства. На поле боя он не вчитывался судорожно в свиток, пытаясь разобрать закорючки древнего письма. Его руки, тело и голос становились единым с неведанной доселе тифлингом мощью. Воздух искрил сотнями огней, земля неистово дрожала, а видимость теряла остроту под густым туманом. Алларос осознавал, что на постижение подобного мастерства уходят десятилетия, но, возможно, ему удастся лучше прочувствовать связь с Плетением, чтобы усилить природный Адский огонь. К озеру вела извилистая тропа. Сверчки стрекотали на разные тона, борясь со светлячками за внимание этого вечера. Свежий ветерок щекотал кожу, забираясь под тонкую ткань рубашки. Тифлинг переступил мшистую корягу, щелкнув пальцами в такт играющей в голове мелодии. Настроение было приподнятым и легким. Силуэта Гейла касалось голубое свечение. — Комаров сюда нагоняешь? — бросил Алларос, но осекся, заметив женский силуэт, мелькнувший в очертаниях созданной волшебником дымки. — Ох, — Гейл вздрогнул, тут же рассеивая образ. — Я не слышал твоих шагов. Он выглядел растерянно. — Это был кто-то важный для тебя? — Я, кхм, просто практиковался в Плетении. Алларос задумчиво свел брови. — За этим кроется нечто большее, да? — тифлинг игриво наклонился вперед. — Ты так смотрел на эту девушку… — Ну что сказать, — он протяжно вздохнул. — Она… Это была Мистра. Он отвел взгляд в сторону. — Мне сложно описать это словами. Но иногда просто необходимо увидеть ее. Лишь Плетение может передать ее образ. Приблизить к тому, из чего соткано ее естество. Сама Магия, источник всего. — О, вот как. Алларос чувствовал неистовый восторг, промелькнувший в словах волшебника. Надежду. Нужду. — Я был связан с Плетением с самого рождения, — он понизил голос. — Я ничего не представляю без него. Словно высшие искусства, выраженные через чувства. — Звучит красиво. — Возможно, я смогу показать тебе это, если мы погрузимся в Плетение вместе. — С удовольствием. — Следуй за мной. Гейл изменился в лице. Бросив загадочный взгляд, он прошел мимо тифлинга. Достаточно близко, чтобы травяной шлейф окутал Аллароса до дрожи. Волшебник расправил плечи. В его теле сквозила прежняя уверенность. От него исходила сила. Декариос изящно выставил руку вперед и аметистовое свечение повторило его движение, рассыпаясь после на мириады ярчайших звезд. Алларос выдохнул. В попытке повторить за волшебником, его взмах оказался достаточно резким для того, чтобы выдавить из себя хотя бы один фиолетовый всполох. Отчего-то тифлинг ожидал, что Гейл осадит его, как вдруг почувствовал волшебника рядом. — Позволишь? Мужчина осторожно надавил ему на плечи, заставляя напряжение отойти на второй план. Не отрывая руки, он провел подушечками пальцев до локтя, слегка согнув его. Минуя границу хлопкового рукава, коснулся костяшек пальцев Аллароса. — Попробуй еще раз, — его бархатный голос касался уха. — Представь, как Нечто зарождается где-то в груди. Как сладкая нега наполняет твое сердце настолько, что не удержать. Проследи за ходом этого потока. Направь его. И Алларос почувствовал. Ласку, похвалу. Тепло и уют. — Прекрасно, — шепнул Гейл. — Теперь повторяй за мной. Несколько слов будто бы отпечатались в сознании, позволив вторить волшебнику точь-в-точь. Сладкий аромат вытеснил свежесть вечера, увлекая за собой. Ощущение вседозволенности и благополучия обволакивало, утягивая куда-то глубоко. — Создай в своем разуме полную картинку гармонии. Так, как ее представляешь именно ты. Его шепот сливался с интимностью момента. Граница между реальностью и вымыслом истончалась, привнося в оба измерения невообразимое наслаждение. Аметистовая дымка рассеялась, чтобы вновь тут же собраться воедино. Плетение ощущалось на кончике языка. — Чувствуешь…? — с придыханием не то спросил, не то подтвердил восторженный Гейл. Алларос обернулся. В глазах волшебника читался неиссякаемый энтузиазм. Тифлинг опустил взгляд ниже. Какими на вкус он представлял губы Гейла? Мягкими. Податливо сминающимися. Или же жесткими… Напористыми. Горячим дыханием он мог вернуть к жизни, но словно мог бы и высосать ее до чиста. Лед мог обжечь, а пламя — остудить. Его сильные руки могли сжать до хруста, а зоркий глаз не упустил возможности коснуться каждого выступа и ложбинки. Оцарапала бы древесная кора спину тифлингу, надави на него Гейл чуть сильнее? Как далеко можно зайти, пытаясь уследить за изгибами дьявольских линий, призывно ведущих под его тунику? — Ох. Алларос покачнулся, словно очнувшись ото сна. Гейл тяжело дышал, не сводя с него глаз. Смятение. Он отступил на шаг. Дымка окончательно рассеялась и Алларос ощутил горькое послевкусие этого момента. — Так быстро уходит то, что создавалось непосильным трудом, — с толикой отчаяния прошептал Гейл, и вновь встретился взглядом с тифлингом. — Все порядке? — Это было… — он помедлил. — Неожиданно. Алларос хмыкнул. Разве это не этот чертов искуситель склонялся над ним накануне, бросаясь двусмысленными фразами? Или же тифлинг неверно все понял, находясь под действием болеутоляющих эликсиров? — Но, — Гейл смущенно улыбнулся, — приятно. Он скользнул по своей груди, сжав складки бархата в области сердца. — Приятно разделить с тобой этот миг. Доброй ночи. И, как ни в чем не бывало, зашагал в направлении своей палатки. Алларос раздраженно пнул одинокий камень. Его распирало от желания. Проклятая волшба развращала, обнажая сокрытое внутри. Вытаскивала клещами бурлящие чувства, которые он не ожидал испытать вновь. «К Дьяволу Мистру и ее поборников!» Не сбрасывая одежду, он погрузился в ледяную воду. Когда воздух стремительно вышел из легких, парень вынырнул. Хотелось зарычать, но тогда его бы услышали в лагере. Пылкий нрав унять было непросто. Принять некое «поражение» — тем более. Выносливости хватило на на преодоление небольшого расстояния. «До тех странных скал и обратно.» Оказавшись на берегу, Алларос понял, что одежду все же стоило снять. Ткань неприятно липла к телу, удваивая свой вес. Однако, ярость, как и зов природы, удалось свести на «нет» и тифлинг, стряхнув с хвоста излишки воды, направился к своему ночлегу. Иссохший, как обычно, сидел меж огромных прибрежных камней, всматриваясь куда-то в пустоту. Но сегодня Алларос мог поклясться, что выражение лица загадочного мертвеца напоминало улыбку. «К черту вас всех.»