иᴄᴋуᴨᴧᴇниᴇ иɜумᴩудных ᴦᴩᴇхᴏʙ

Спать на полу с порезанным и переломанным телом было просто невыносимо. Первую ночь Норман как-то вынес благодаря тому, что сильно вымотался и провалился в глубокий тревожный сон. После пробуждения ближе к обеду следующего дня Озборна мучила невыносимая жажда. Голова раскалывалась, всё тело ныло и крайне не хватало хотя бы лёгкого обезболивающего, а внизу всё высохло и теперь кожу неприятно стягивало. За дверью никого не было слышно в течение трёх часов, которые Норман просто провалялся в углу. От отсутствия какой-либо умственной деятельности Озборн понимал, что начинает более туго соображать, и дабы отвлечься от наплыва очередного потока мыслей, вспоминал формулу той самой сыворотки, которая когда-то превратила его в Зелёного Гоблина. — Жалкое зрелище. Прикусив нижнюю губу, Норман прибился лицом к стене и закрыл голову руками, словно это могло помочь избавиться от недавно появившегося Гоблина. — Не понимаю, что тебе не нравится. Ты же любишь подчиняться, так наслаждайся этим! — Я твоего мнения не спрашивал. — Да мне плевать, спрашивал ты или нет! — Помоги мне, — Озборн поверить не мог, что сказал это Гоблину. — Хах, а теперь ты просишь о помощи? Да и каким образом я могу помочь? Заменить тебя и терпеть этого чокнутого? Пардон, Норми, но пока я не способен провернуть этот трюк. И Осьминог прав: ты трус. Пытаешься сбежать и переложить ответственность, лишь бы не страдать самому. — Я не заслужил всего этого! — Возможно. Но вряд ли ты донесёшь это до него. — Что мне делать? — Подчинись ему. Прими все правила игры, и тогда он будет обходителен с тобой. Ну и не ломайся, когда он захочет трахаться. Мы же знаем, что в душе он добряк. — Я этого не выдержу. Это отвратительно! — Уверяю, тебе понравится. Просто ты ещё не прочувствовал как следует. — Ды ты издеваешься! — Есть немного. — Когда ему надоест, он убьёт меня. Убьёт нас. — Советую исправить его чип-ингибитор. Так он придёт в себя и осознает, что творил. Вот тогда мы и переиграем карты, расправившись с ним! Замок двери отворился и в комнату вошёл Отто, не сразу поняв, где находится Норман. Переведя взгляд в угол комнаты, Октавиус вопросительно вскинул бровью и подошёл к Озборну. — С кем ты разговариваешь? — Сам с собой, — Норман даже не повернулся. — Совсем крыша поехала? Промолчав, Озборн прерывисто выдохнул и прикрыл глаза. Он почти свернулся в клубок. — Ладно, давай вставай, — Отто развернул Нормана на спину и сразу взял на руки. — Каким же ты стал лёгким. — Я хочу пить. — Чуть позже, сначала душ. Озборн предполагал, что после всего случившегося Октавиус оставит его в той грязной комнате минимум на двое суток, ведь настроение Отто, от которого зависят его решения, нельзя предугадать. Он мог быть спокойным и обходительным, а мог взбеситься из-за какой-то мелочи. Октавиус полностью вымыл Озборна и заменил абсолютно все повязки, отметив, что раны на ногах начали постепенно заживать. После этого он дал ему новый комплект одежды и отнёс на кухню, где попытался накормить. На удивление Норману совершенно не хотелось есть. — Ну съешь хотя бы пару ложек, — Отто подвинул тарелку с супом поближе к Озборну. — Я правда не хочу есть. — Ты же не ел несколько суток. Что-то болит?

Боже, да что за идиотский вопрос? Болит всё.

— Тебе в алфавитном порядке или по степени боли? — Снова ёрничаешь? — Прости, — Норман всё же взял ложку. — Ого, что я слышу? Ты открыл для себя новые слова? — Прекрати, — скривившись, Озборн отвёл взгляд и вспомнил наставление Гоблина. — На самом деле я рад, что ты учишься на своих ошибках. Ну же, чего ты такой понурый? Хочешь, мы сегодня чем-нибудь займёмся? — Чем? — в голосе возникло напряжение. — Не волнуйся, я не о сексе. Пока. У меня в подвале своя лаборатория и мастерская. Если хочешь, можешь поработать там. Или же помочь мне с проектом. — С каким проектом? — А вот узнаешь, если съешь хотя бы пару ложек. Давай, тебе это необходимо. Вздохнув, Норман всё же заставил себя поесть. К его удивлению суп был более чем съедобный, однако Озборн и правда не смог осилить всю порцию. Его постоянно преследовало чувство тошноты, а порой казалось, что вот-вот вырвет. Бонусом мешало больное разодранное горло. Норман выпил половину стакана воды, затем Отто вновь взял его на руки и понёс в свою мастерскую. Стало дико неловко от того, что Октавиусу приходится таскать Озборна по всему дому как какого-то инвалида. Хотя от инвалида Норман сейчас мало чем отличался. Подвал, переделанный под мастерскую, был внушительных размеров. Дорогая аппаратура и высокие технологии говорили о том, что Отто явно на кого-то работает. Конечно, неофициально. Вторая часть подвала сделана под лабораторию и работу с химикатами, поэтому отделена от первой части стеклянной перегородкой с такой же дверью. Озборн заметил отдельную зону с диваном, холодильником и обеденным столом, что намекало на периодические ночёвки здесь. — Я не подпущу тебя к чему-то серьёзному, но мелкая помощь в починке плат мне пригодится. Также я хочу синтезировать одно вещество, и ты, как химик, мне очень пригодишься, — Октавиус посадил его за один из металлических столов и дал ознакомиться с чертежами. — Разработка плазменного оружия? — Норман заёрзал и поднял хмурый взгляд на Отто. Сидеть было очень больно. — В точку. Вновь уткнувшись в чертежи и схемы, Озборн увидел надпись «Оскорп» в правом нижнем углу. В груди слегка закололо, отчего ему на секунду пришлось оторваться от изучения предоставленного материала. — Ты чего? — Октавиус взял в руки защитные очки. — Всё хорошо. Чувство тоски захлестнуло Нормана с головой. Он скучал по своему сыну, по своей компании, по своему Отто. Так странно было осознавать, что в этой вселенной существует корпорация с твоей фамилией, но при этом она не принадлежит тебе. Здесь ты никто и звать тебя никак. Неужели он и правда всё потерял? — Норман? — Октавиус пощёлкал пальцами перед его лицом. — С тобой точно всё хорошо? Ты весь бледный. — Нет, я всё же пока не готов приступить к работе. Плохо себя чувствую. — Сразу бы так и сказал, не нужно скрывать от меня правду. Пойдём, я тебя уложу, — Отто забрал у него чертежи и поднял на руки, медленно удаляясь в свою комнату. — Можно я лягу в другом месте? — И где же ты хочешь лечь? — Не знаю. В гостиной или в другой комнате, к примеру. — Чем тебя моя комната не устраивает? — Мне тут… не особо комфортно. — Смотри, Норман, — Октавиус сел на край кровати, заботливо укрывая Озборна одеялом. — Либо ты спишь здесь, либо в той грязной комнате или холодной пристройке. — Но у тебя же есть другие пустые комнаты! — Всё верно, только они не предназначены для тебя. Выбор есть, так что дерзай. — Тогда останусь здесь, пожалуй, — Норман устало вздохнул. — Чудно, — Октавиус поцеловал Озборна в лоб и встал с кровати. — У меня накопилась работа, поэтому пока я оставлю тебя. Кивнув, Норман прикрыл глаза. Хотелось просто уснуть и желательно больше не просыпаться. Сонливое состояние раздражало, а сон так и не шёл. Примерно через полчаса Озборн услышал родной чужой голос. Это не было звуком из радио, телефона или телевизора. Это был живой человек. В Озборне зародилась надежда сбежать отсюда. Уже было плевать куда, в любом случае ему помогут сделать документы, найти работу и жильё. Со своим интеллектом и коммуникабельностью он начнёт с низов, как начинал когда-то. Норман приподнялся на локтях и внимательно прислушался. Человек искал Отто. — Эй, кто здесь? Озборн на одном энтузиазме смог сесть и свесить ноги с кровати. Он услышал приближающиеся шаги со стороны, которые отличались от шагов Октавиуса. — Я здесь! Помогите! Норман сделал попытку встать и в моменте даже удержался на ногах, однако стреляющая боль заставила его упасть на такие же израненные колени. Повязки начали пропитываться кровью из открывшихся ран, но Озборна это мало волновало. Тихо выматерившись, он пополз к двери и продолжал звать незнакомца. Дверь распахнулась прямо перед его лицом и он увидел ботинки Отто.

Время для Нормана остановилось.

— Секунду, Гарри! Спускайся в мастерскую, я сейчас приду, — Октавиус проговорил это, не отводя гневный взгляд от Озборна.

Гарри.

— Нет, стой! Гарри! — Норман толкнулся вперёд, но Отто с размаху ударил его ногой по лицу. Кровь из носа брызнула на паркет, а сам Озборн упал в метре от Октавиуса. Перед глазами всё начало плыть. — Стой… Норман затаил дыхание и не поднимал голову, желая провалиться сквозь землю. Октавиус с помощью манипулятора молча поднял Озборна за шкирку и швырнул на кровать. Норман даже не успел ничего возразить, как его связали по рукам и ногам, а рот заклеили скотчем. Отто посмотрел на него грозным взглядом и вскоре вышел из комнаты, закрыв дверь на ключ.

***

Октавиус вернулся спустя два часа. За это время Озборн успел предположить, что с ним сделают за такую выходку. От волнения и страха уснуть так и не удалось, поэтому как только Отто вернулся, Норман тихо лежал на своём месте и затаил дыхание. Всё ужасно затекло. — Ты меня разочаровал, дружище. Очень разочаровал. Октавиус подошёл к лежащему на боку Озборну и обвил его шею одним из придатков, сразу сжав до хруста. Зажмурив глаза, Норман захрипел и задёргался в конвульсиях.

Нечем дышать.

Снова.

— Норман, вот скажи мне. Чего ты хотел этим добиться? — Отто резко содрал с чужого рта скотч и приказал манипулятору ослабить хватку. — Прости меня, пожалуйста! — Я жду ответа на свой вопрос, а не твои лживые извинения. — Не знаю! — Норман поморщился от давящей боли в шее. — Врёшь, засранец. Ты разве не понял, что принадлежишь мне? Что это теперь твой дом? — Понял! — Снова врёшь, — Октавиус схватил Озборна за лицо и заставил посмотреть на себя. — Придётся преподать тебе урок. — Не надо… прости меня! — На каждое действие есть противодействие, — Отто швырнул Нормана в угол комнаты, из-за чего тот ударился головой о батарею и рассёк бровь. — Не надо, прошу! — Озборн отполз к стене и выставил вперёд связанные руки, тем самым давая понять, что он совершенно беззащитен. — Не пытайся вызвать жалость. Октавиус усмехнулся от такой картины. Приблизившись к Норману, он несколько раз ударил его ногой по открытому животу, после чего надавил ботинком на сломанные рёбра и специально сделал упор именно на эту ногу. Дыхание тут же спёрло. Слезливые просьбы и мольбы никак не исправляли ситуацию, более того, Отто начал раздражать трёп Озборна. — Мне больно!!! — Хватит скулить. Октавиус разрезал верёвки на чужих руках, вынул из кармана заранее приготовленные наручники и, затянув их до максимума, приковал Нормана к батарее за правую руку. Озборн послушно замолчал и стерпел режущую боль в запястье, боясь получить больше увечий. — Я тебя кормлю, пою, обрабатываю твои раны, и в ответ получаю очередное предательство? Неблагодарная тварь, — Октавиус схватил Озборна за изувеченную руку, разорвал бинты и с особым усилием надавил большим пальцем на сквозную рану. — Нравится, когда тебе причиняют боль? Так наслаждайся! — Блять, что ты делаешь?! — Я сказал тебе закрыть рот, — Отто взял с рабочего стола отвёртку и тут же воткнул её в слегка зажившую дыру, пару раз прокрутив по часовой стрелке. — Твою мать!!! Закричав во всё горло, Норман попытался вырвать руку и отползти, но придатки держали его на месте. Октавиус прокрутил отвёртку ещё несколько раз и оставил её торчать из руки задыхающегося от боли Озборна. — Только попробуй вынуть, — Отто отошёл от Нормана и посмотрел на кровать. — Иначе я проткну тебе и вторую руку. — Мне больно! Пожалуйста, вынь её! — Закрой. Рот. — Октавиус ещё раз ударил Озборна ботинком по лицу, заставив того сжаться на месте. — Я хочу спать. И если я услышу хотя бы один писк, то выпотрошу тебя и выкину в пристройку на неделю. Без одежды, еды и воды. И мне плевать, если ты там сдохнешь. Всё тело пробрала крупная дрожь, а по щекам всё же потекли слёзы от сильной боли в руке. Из неё градом шла кровь. Норман хаотично ёрзал на одном месте и шокировано смотрел на дрожащую ладонь, однако не рисковал вынимать отвёртку. Отто сменил одежду на чистую и лёг в постель, специально повернувшись к Озборну спиной. Не сдержав громкий всхлип, Норман испуганно вжался между батарей и стеной, поскольку на него среагировал один из придатков. Он приблизился к Озборну и раскрыл клешню, внимательно наблюдая за каждым его действием. Не успел Норман отвести взгляд, как из клешни показалось острое шило. — Нет… Проговорив это максимально тихо, практически шёпотом, Озборн замотал головой и подтянул к себе ноги, которые из-за ослабленных повязок всё же смог немного согнуть в коленях. Механический придаток скользнул по одной из них и разрезал повязку, став ковырять одну из особо глубоких ран на икроножной мышце. Проглотив крик, Норман нашёл в себе силы оттолкнуть от себя манипулятор, тем самым подписав себе приговор. Щупальце обвилось вокруг его шеи и начало душить, то ослабляя хватку, то вновь сжимая до хруста позвонков. Эта пытка стала основной. Озборн беззвучно кричал, пока придаток наполовину проткнул икроножную мышцу и покрыл глубокими порезами его слегка зажившие ступни. Норман тихо рыдал, хрипел и делал многочисленные попытки сорвать наручники, чем причинял себе ещё больше боли. Из запястья также потекла кровь. — Отто… Озборн хотел, чтобы Октавиус остановил это тихое безумие. Чтобы снова пожалел его и уложил в постель. Нормана тошнило от самого себя, как он мог докатиться до такого? Отто молча наблюдал за всем действом последние десять минут, в итоге отозвав своевольный манипулятор. Приказа добивать Озборна не было. Норман громко откашлялся, вытер кровь под носом и прикрыл глаза, облокотившись головой о стену. Октавиус размышлял, оставлять его до утра или освободить сейчас. Именно в данный момент ему почему-то стало жаль этого человека, а в голове тут же возник невыносимый гул от четырёх придатков, которые с трудом удавалось игнорировать.

«Унизить».

«Воспользоваться телом».

«Заставить биться в агонии».

«Убить».

— Норман, — Отто сел на кровати. — Посмотри на меня. Озборн не стал ждать второго приказа и повернул голову в сторону Октавиуса. На скуле и брови уже были видны припухлости, а нос явно сломан. Норман молча смотрел на Отто, не говоря ни слова, а в его взгляде не было даже малейшего намёка на ненависть. Только страх. — Чёрт, иди сюда. Октавиус присел рядом с Озборном и отстегнул наручники, заключив его в крепкие объятия. Что происходит? Он остыл? Норман, немного поколебавшись, дрожащими руками обнял Отто в ответ и впервые за всё времяпрепровождение здесь почувствовал себя хорошо. Может, ему не так уж и нужен внешний мир? Полный опасности и ответственности. Здесь от всего этого можно спрятаться, просто выполняя то, что от тебя потребуется. Выполняя то, что от тебя потребует единственный человек в твоей жалкой жизни.

***

Утром Озборн проснулся в постели. Он не помнил, что произошло после того, как Октавиус отстегнул его от батареи. Свежие повязки говорили о том, что Отто всё же сжалился над Норманом, а новые раны давали понять, что это, к сожалению, не было кошмарным сном. Какие-то бинты уже насквозь пропитались кровью. Октавиуса не оказалось в комнате, но со стороны кухни слышался его голос и звяканье посуды. Он с кем-то говорил по телефону. Часы показывали двенадцать часов дня. Озборн всегда был совой, однако раньше из-за работы его постоянно преследовал недосып — приходилось поздно засыпать и рано просыпаться, позволяя себе проспать половину дня лишь в редкие выходные. Сейчас этой проблемы не было. — Уже проснулся? — Октавиус вошёл в спальню с сияющей улыбкой. — Пытаюсь. — Завтрак готов, сейчас отправимся на кухню. Ты голоден? — Немного. — Да неужели? Тебе нужно хорошенько поесть, ты стал ещё более тощим. — Ну спасибо… — Эй, не дуйся, — Отто шутливо пихнул Нормана в плечо и закутал в одеяло, сразу подняв на руки. — Ты сегодня в хорошем расположении духа, — Норман заглянул в чужие глаза. — О, да! Мой кошелёк стал намного толще, а это значит, что я смогу начать работу над своим проектом, — Октавиус принёс Озборна на кухню и усадил за стол прямо в одеяле. — Рад за тебя. — Лукавишь? — Вовсе нет. Я всегда считал, что ты заслуживаешь лучшего. С твоим-то интеллектом и былым пацифизмом. Норман потупил взгляд в стол, даже не думая о смысле своих слов. Он был сам не свой. Отто сел рядом и подвинул к нему тарелку с хлопьями. — Ты чего? — Октавиус опустил свою руку на спину Озборна, отчего тот слегка вздрогнул. — В смысле? — он наконец поднял взгляд. — Задумчивый какой-то. Хмурый. — Не знаю. Просто настроения нет. — Поешь. Будешь кофе? — Отто кивнул на уже заканчивающую готовить кофе кофеварку. — Пожалуй, да. Я соскучился по вкусу кофе. — Как обычно: чёрный без сахара? — Что? Нет. Я люблю с молоком и сахаром. Октавиус на минуту замешкался, ведь версия из этой вселенной предпочитала совсем другой кофе. Завтрак прошёл в полной тишине. Отто периодически смотрел на понурого Нормана, размышляя над тем, как его взбодрить. Ему почему-то не нравилось такое состояние Озборна. — Как твоё самочувствие? Не хочешь сегодня посидеть со мной в мастерской? — Нет, я бы поспал. — Ты спишь целыми днями, тебе нужно взбодриться. А что насчёт прогулки? Норман наконец поднял заинтересованный взгляд. Он так давно не был на улице. — Какое сегодня число? — Тридцатое ноября. Вздохнув, Озборн потёр лицо и кивнул на предложение Октавиуса. Он осилил лишь половину тарелки, несмотря на уговоры съесть ещё. За последние дни на улице заметно похолодало, поэтому Отто одел Нормана в тёплый свитер, такие же штаны и пальто, заодно повязав на него широкий шарф. Со стороны Озборн выглядел до ужаса смешно, поскольку одежда Октавиуса была ему сильно велика. Со штанами пришлось повозиться и затянуть на них ремень, иначе Норман рисковал потерять их уже на пороге. — Я хочу попробовать пройтись сам. — Сомневаюсь, что у тебя получится, — Отто с улыбкой натянул на себя пальто и нащупал в кармане сигареты. Сигары он курил исключительно во время работы. — Но я тебя всё равно обую, там холодно. — Спасибо. Октавиус помог Озборну встать на ноги и открыл заветную для него дверь. А ведь совсем недавно он так рвался к ней. В лицо сразу ударил свежий осенний ветер, а надвигающиеся тучи говорили о скорых осадках. Норман попробовал сделать один шаг, и у него это почти получилось, пока в колене не хрустнул сустав. К счастью, Отто подстраховывал его и успел вовремя поймать. — Вот видишь. Иди сюда. — Нет, я не хочу! Не делай из меня калеку! — Твои ноги непригодны для ходьбы, Норман. Глупо отрицать очевидный факт. Поджав губы, Озборн тихо выдохнул и согласился на помощь Октавиуса. Тот вынес его на крыльцо и усадил на одну из ступенек, вскоре сев рядом и закурив сигарету. — Хочешь? — Отто протянул одну Норману. — Да, спасибо. Озборн с наслаждением сделал одну горькую затяжку, выпустил дым через ноздри и прикрыл глаза. Как же давно он не курил, а ведь раньше часто прикладывался к сигаретам. Опять же, из-за сплошного стресса на работе. Октавиус не отрывал от Озборна взгляда. При дневном свете на его бледном лице были видны все ушибы и ссадины, а синяки под глазами стали особо большими. За эти недели он сильно похудел. Однако несмотря на подобные изменения, Отто всё равно считал Нормана красивым. — Как ты себя чувствуешь? — Всё болит. — Так должно быть, ты же сам понимаешь. — Да, — Озборн сделал ещё пару затяжек. Он, кажется, и правда начинал понимать. Октавиус продолжал смотреть на него, не в силах отвлечься. Может, этот Озборн действительно отличается от прежнего? Голоса в голове зашептали, что это ошибочное утверждение, хотя у Отто закрались сомнения. Гул настолько усилился, что Октавиус всё же отвёл взгляд и сильно зажмурился, словно это могло как-то помочь. С появлением этого Нормана в его жизни они начали странно себя вести. Озборн приоткрыл глаза и посмотрел на Октавиуса, замечая неладное. — Что с тобой? — Всё нормально. — На тебе лица нет. — Я же сказал тебе, что всё нормально! — Отто рыкнул на Нормана, и тот отвёл безразличный взгляд на заброшенные пристройки. — А ещё меня во лжи обвиняешь, — Норман стряхнул пепел. Октавиус нахмурился, но не стал отрицать. Что-то в нём менялось, но этим изменениям также мешали сплошные противоречия. Хорошее настроение как ветром сдуло, а в голову закрались сомнения. Правильны ли его поступки? Насколько сдвинулся его моральный компас? Разве таким он был в юности? Он ведь был мечтателем, изобретателем, гением. Что пошло не так? В какой момент он превратился в безумного учёного? В садиста? Ход мыслей прервали механические придатки, что шептали ему о предстоящей работе над проектом мечты. Что моральные принципы лишь сковывают и ограничивают.

«Мораль для примитивных форм жизни».

«Жестокость и гений всегда идут рука об руку».

«Больше нельзя сковывать свой потенциал».

«Мы несокрушимы».

И Октавиус прислушался.