иᴄᴋуᴨᴧᴇниᴇ иɜумᴩудных ᴦᴩᴇхᴏʙ

Что может быть хуже, чем оказаться совершенно одному в чужом мире? Некоторые ответят, что всё зависит от обстоятельств, ведь в любой ситуации можно найти выход. Что-то придумать, как-то выкрутиться или обратиться за помощью в конце концов. Однако в данном случае всё обстоит совершенно иначе, ведь чужой мир в буквальном смысле является очередной вселенной. Незнакомой, пугающей и на этот раз таящей в себе много настоящих опасностей. Мужчина средних лет сидел на асфальте и словно в бреду осматривался по сторонам.

Снова незнакомая локация.

Снова незнакомая бутафория.

Опять тот же актёр.

Он безуспешно попытался встать на дрожащие ноги, которые напрочь отказывались держать его. Потрёпанная после последнего боя зелёная броня в некоторых местах была настолько разрушена, что сквозь неё можно увидеть разорванный фиолетовый поддоспешник, худощавое тело её владельца и непонятно чью кровь. Но сейчас даже в таком виде броня казалась невыносимо тяжёлой и тянула вниз. — Какого чёрта… — Норман! Чертыхнувшись, Озборн резко развернулся спиной к холодной кирпичной стене, тем самым практически вжавшись в неё. Сейчас только она была его главной опорой и мнимой защитой от атаки сзади. — Исчезни. Тебя нет. — Оу, ещё как есть! — Это не правда! Нет! — Просто прими тот факт, что ты никогда от меня не избавишься! На судорожном выдохе Норман поморщился, но больше от бессилия и страха, нежели от физической боли. Куда его снова закинуло? А вдруг это всё же не родной дом? Он помнил последний бой с другим Человеком-пауком, их, кажется, вовсе было несколько. И помнил антидот, который ему вкололи прямо во время стычки. Ну конечно, антидот. Наивно было полагать, что какие-то мальчишки смогут исправить ошибку гения. Видимо, он совершенно не подействовал или подействовал частично, раз Озборн только что услышал его голос. Или же он просто сходит с ума? Разве можно сойти с ума дважды? — Ты давно свихнулся, в этом-то мы и похожи. — Тебя нет. Тебя нет! — Уверен, что не тебя? В приступе нарастающей истерической паники Норман спрятал лицо в коленях и зажал голову двумя руками. Озборна окутал настоящий животный страх. Страх того, что собственное тело вновь перестанет принадлежать ему и он канет в небытие, а потом снова очнётся непонятно где и непонятно в каком состоянии.

Как всегда.

Нельзя точно сказать, сколько Норман просидел в таком положении, но солнце давно спряталось за горизонт, а небо заслонили тяжёлые осенние тучи. Гром предупреждал о скором дожде, однако Озборну было на это плевать. У него совсем не осталось сил, он даже не мог встать и выйти из грязного переулка, чтобы понять, в какой из миллионов вселенных теперь находится. Из-за неудобной позы тело давно затекло. — Ты здесь подохнуть собрался? — Заткнись. — Сам заткнись! Соберись, тряпка! Нам нужно разобраться в ситуации, а мы даже не знаем, где находимся! И тут Нормана осенило. Почему Гоблин до сих пор только говорит с ним? Почему просто не заберёт бразды правления, как он обычно это делал? Выходит, антидот пусть частично, но сработал. Из раздумий Озборна вывел раскатистый механический звук, что с каждой секундой был всё громче и громче. Норман поднял голову, но не успел что-либо сказать, как его шея оказалась крепко схвачена металлической клешнёй. — Эй! Отпусти! — Озборн? Норман Озборн? Высокий незнакомец вышел из тени и предстал перед Норманом во всей красе. Растрёпанные чёрные волосы, круглые тёмные очки, не первой свежести одежда, четыре устрашающих на вид механических щупальца и… голый торс? Почему он расхаживает без рубашки? — Октавиус? Чёрт возьми, как же я рад тебя видеть! Озборн на миг засиял от радости и даже позабыл о клешне на своей шее, пока она не сжалась сильнее и не подняла его на метр от земли. Боль тут же прокатилась по уже растерзанной коже, глаза в испуге распахнулись, а в груди вспыхнул костёр. Норман ухватился за манипулятор двумя руками и больше не мог прохрипеть ни слова из-за сильного давления на горло, отчего к глазам подступили слёзы. Октавиус наблюдал за этим с завидным спокойствием, а на лице читалось явное любопытство, поскольку он рассматривал своего бывшего начальника как музейный экспонат или пойманную добычу. Озборн не мог вырваться, не мог помешать агрессору, не мог даже закричать. Господи, он же сейчас задохнётся. — Прошу… отпусти! — Норман сумел кое-как прохрипеть лишь одну фразу. — Почему ты жив? Ты должен был сдохнуть. Клешня наконец разжалась и Озборн камнем упал вниз. По всему переулку разнёсся болезненный кашель, а Октавиус всё с таким же любопытством присел на корточки. Норман поднял на него испуганный взгляд, не понимая, что это вообще было. Он его не узнал? Это всё же другая вселенная? — Погоди… — прокашлявшись ещё пару раз, Озборн быстро облизнул пересохшие губы. — Ты. Должен. Гнить. В. Земле. — Октавиус хищнически склонил голову вперёд, из-за чего его взор из-под приспущенных очков стал ещё тяжелее. — Ты не понимаешь! Я не Озборн из твоей реальности! — Что за бред ты несёшь? — Послушай, мультивселенная существует! Я из совсем другого измерения! — Быть этого не может. — Может. Чёрт возьми, ты учёный или кто?! — Норман смог сесть и облокотиться о ту же несчастную стену. — И как же тебя сюда занесло? — Долго объяснять, но если вкратце: всё из-за чародея из последней вселенной. — Из-за чародея? — Да. Усмехнувшись абсурду услышанного, но и не отрицая его правдивости, Октавиус поднялся с помощью двух нижних манипуляторов, а одним верхним грубо обвил Озборна со всех сторон и сжал так, что остатки брони и переломанных костей начали издавать неприятный хруст. — Да что ты творишь?! — Норман смог только скривить губы и сдержать крик, пристально глядя на Отто. — Хочу кое-куда тебя отвести. — Отпусти, мне больно! — Я знаю. Впервые за весь вечер Октавиус улыбнулся. Но как-то по-злому, не так, как улыбался Октавиус, который был верным другом Озборна. Норман искренне надеялся, что хотя бы его Отто попал в нужную вселенную. Он и правда переживал за него. Нынешний Октавиус сжал манипулятором и шею Озборна, однако так, чтобы он не задохнулся, но и не смог издать крик. Лишнее внимание им ни к чему. Они миновали тёмные безлюдные переулки, пока не добрались до какого-то заброшенного депо. Рядом стоял невзрачный двухэтажный дом с пристройкой, который с первого взгляда казался нежилым. Но именно к нему направился Октавиус, а когда они вошли внутрь, Озборн увидел, что безумный учёный явно живёт здесь не первый месяц. — Чувствуйте себя как дома. Октавиус небрежно швырнул Озборна на грязный деревянный пол гостиной, отчего тот не сдержал тихий крик и попытался тут же встать, однако второй верхний манипулятор пригвоздил его обратно. — Да прекрати ты это! — А то что? Норман не понимал, чем заслужил такое отношение к себе. Всё происходило слишком быстро. В голову закралась мысль, что его здешняя версия не блистала хорошими поступками и точно подгадила жизнь человеку, который сейчас стоял и смотрел на него с таким презрением. — Послушай, я не тот Норман, которого ты знал! — Вот как? И чем же вы отличаетесь, мистер Озборн? — Я… — запнувшись, Норман осознал, что не может внятно ответить на данный вопрос. — То-то же. Октавиус подошёл ближе и провёл вторым манипулятором по разбитой броне своего гостя, чем заметно смутил его. Улыбнувшись, он провернул клешню и выпустил из неё длинный острый шип. На лице Озборна прослеживалась паника и он снова хотел что-то сказать, но другой манипулятор заткнул ему рот. С помощью шила Отто разрезал поддоспешник, что виднелся в особо раскуроченных местах, а другими механическими придатками начал точечно снимать пласты брони и откидывать их в сторону. Он подметил, что она сделана из неизвестного ему материала, поэтому её однозначно стоит изучить. Когда Октавиус добрался до рёбер Озборна, тот жалобно проскулил и зажмурил глаза. Хмыкнув, Отто всё в той же грубой манере содрал поддоспешник и снял броню, под которой виднелся налитый закрытый перелом и в целом слегка потрёпанное тело. Весь поддоспешник отправился в кучу с кусками брони, а Озборн остался в одном нижнем белье и наконец освободился от металлических пут. Ему удалось перевернуться на здоровый бок и опереться на локти. — Вот мы и сняли с вас всё ненужное. — У тебя есть чем укрыться? Или хотя бы обезболивающее? — Есть, но вы ничего не получите. — Я же тебе сказал… — Мне плевать, что вы сказали, мистер Озборн. Здесь ваше слово ничего не значит и вы не имеете надо мной никакой власти. Поджав губы, Норман виновато отвёл взгляд, хотя этому Отто он ничего плохого не сделал. — Чего ты от меня хочешь? Денег? — Денег? — Октавиус громко рассмеялся. — Нет, я хочу справедливости. — Да при чём тут я, ты, кусок дерьма?! Норман в секундном порыве ярости попытался встать, но это не увенчалось успехом. Он рухнул на колени, промычав что-то невнятное и ухватившись рукой за сломанные рёбра. — Вот об этом я и говорил. Все вы одинаковы. С одинаковыми пороками и слабостями. — Боже, что за чушь ты несёшь… Манипулятор ловко схватил Озборна за левую руку и потащил в сторону пристройки. Октавиус не обращал внимания ни на возражения, ни на то, что он фактически тащит изнеможённого полуголого человека по грязному шершавому паркету. Комната представляла из себя помещение подобно сараю без окон с пробитой крышей, из которой дул холодный ветер и лилась дождевая вода. Плесневелый паркет местами сменялся побитой кафельной плиткой, а где-то вовсе была голая земля. Две бетонные балки, на которых, кажется, держалась крыша этой части дома, стояли друг напротив друга, а стол с разбросанными на нём многочисленными инструментами в этой ситуации не внушал ничего хорошего. — Стой, что ты делаешь? — Заткнитесь, мистер Озборн. От подобного «официального» обращения просто тошнило. Норман понимал, что это всего лишь ядовитая насмешка. Отто взял со стола несколько толстых верёвок, легко поднял Нормана на ноги и привязал к одной из балок так, чтобы он не смог сесть. Озборн, стараясь унять дрожь в теле и не обращать внимания на боль от сломанных рёбер, судорожно выдохнул и поднял озлобленный взгляд на Октавиуса. — Я бы не позволил ему так с нами обращаться! Чёрт тебя подери, Норман, мы в унизительном положении! Скажи спасибо этому грёбаному антидоту, ведь теперь ты можешь только слышать меня! — Что ж. Отто оценивающе осмотрел свою работу и обратил внимание на переменившееся выражение лица своего пленника. Октавиусу показалось, что глаза начали отдавать зеленоватым блеском, поэтому он приблизился почти вплотную и грубо взял Озборна за подбородок. — Что за чёрт? Норман лишь промолчал и сделал попытку освободить лицо, но в ответ на подобную дерзость Отто сжал чужой подбородок сильнее и с размаху ударил его кулаком по животу. Из глаз полетели искры, а к горлу подступил мерзкий кашель, из-за чего дыхание тут же спёрло. — Не игнорируйте меня, иначе будет хуже. — Пошли его уже! — Я… — прокашлявшись ещё несколько раз, Озборн поморщился и замотал головой. — Подойди ближе. Октавиус приблизился к нему лицом к лицу, на что Озборн, криво улыбнувшись, продолжил: — Пошёл нахер, псих недоделанный. Опустив голову, Норман гулко выдохнул и приготовился к очередной порции рукоприкладства, но к его удивлению следующего удара не последовало. Вместо этого Отто усмехнулся внезапно появившейся смелости Озборна даже в таком плачевном положении и отошёл к столу с инструментами. — Заносчивая и высокомерная дрянь. И вы действительно считаете, что отличаетесь от других своих версий? Рассказать, как погибла ваша версия из этой вселенной? — Не горю желанием знать это. — А я горю желанием рассказать. Его проткнул собственный глайдер. Невероятно идиотская смерть, не правда ли? Я сожалею лишь о том, что он сдох не от моей руки. Но сама судьба дала мне шанс исправить это. — Чем тебе насолил тот Озборн? — Оу, а теперь мы хотим выстроить диалог? — Октавиус развернулся к Озборну с ржавыми плоскогубцами в руках. — Попытаюсь, — сглотнув вставший в горле ком, Норман внимательно следил за каждым движением Отто и за инструментом в том числе. — Он… вы превратили труд всей моей жизни в нечто ужасное. Убили Гвен, похитили и убили ребёнка Мэри Джейн. Ставили страшные эксперименты над невинными людьми, вам было плевать даже на детей. А когда я покинул вашу компанию, вы постоянно пытались сдержать мои амбиции, вставляя палки в колёса. Уничтожили меня и моё детище. Я обанкротился, мой гений никто не хотел признавать без рекомендаций и должного финансирования, а жена, которую я любил всю свою жизнь, умерла в страшных муках, потому что у меня не было чёртовых денег на её лечение. В которых вы, сукин сын, купались с самого детства. — У Отто из моей вселенной вовсе не такая судьба. Тоже трагичная, но не такая. Мы хорошие друзья! — Снова лжёте, мистер Озборн? Ни в одной из вселенных мы больше никогда не будем друзьями, а уж тем более хорошими. — Но я не лгу тебе! Поначалу у нас с Отто были сложные отношения, но в итоге мы стали лучшими друзьями! Ближе него мне только сын! — Сын? — он залился громким смехом. — В этой вселенной вы терпеть его не могли. Унижали, избивали, пытались внушить ему, что он ничего не стоит. Бедный Гарри часами сидел либо у нас, либо у Паркеров, лишь бы не идти домой. К счастью, сейчас у него всё хорошо, и он даже помогает мне в некоторых делах взамен на маленькие услуги. — Это был не я… — Очередная ложь, — Октавиус разочарованно покачал головой. — Пожалуйста, развяжи меня! — Вы то оскорбляете меня, то пытаетесь вызвать жалость. Мистер Озборн, на что вы вообще рассчитываете? Или ваше биполярное расстройство стало настолько быстроцикличным, что фазы меняются каждую минуту? — Откуда ты… — Я знаю об этом, потому что вы все одинаковы. Ну давайте, скажите мне, что у вас здоровая психика и нет данного заболевания. Нет проблем с алкоголизмом и с контролем гнева. Я с удовольствием послушаю очередную ложь. — Мне холодно, — Норман не стал развивать эту тему, сославшись на то, что беспокоит его больше всего в данный момент. — Так и должно быть. Вы должны понять, какого было мне. Всем нам. — Я не виноват в том, что случилось с тобой и твоей жизнью! Я совсем другой человек! — Виноваты. Потому что вы — Норман Озборн. — Да это же полный бред! Послушай себя! — Не для меня. — Тобой овладело чувство мести. Отто, я знаю, что на самом деле ты не такой. Что с твоим чипом-ингибитором? Давай не будем делать глупостей и нормально поговорим? — Знаете о моём чипе-ингибиторе? — Ты же сказал, что мы, Озборны, одинаковы. Выходит, что и твои версии не так уж и сильно отличаются друг от друга. Чип сломан, не так ли? — Вас это не касается. Октавиус не планировал говорить с этим человеком о своих проблемах, однако Озборн был прав насчёт чипа-ингибитора. Голоса в голове порой не давали покоя, являлись причиной перепадов настроения и вспышек гнева, но Отто научился жить с этим. Считал, что научился. Для Нормана же вся ситуация была одним сплошным сюрреализмом, поскольку он и подумать не мог, что после всего случившегося окажется в плену у местного сумасшедшего. Его совершенно не трогала история этого Октавиуса, плевать он хотел на него и его трагедию. Озборн желал только одного: как можно скорее попасть домой или хотя бы выбраться отсюда. Отто прошёл за колонну и сжал указательный палец левой руки Озборна ржавыми плоскогубцами. Дёрнув связанными руками, Норман не успел ничего сообразить, как услышал оглушающий хруст и почувствовал резкую боль, что молнией разнеслась по всей кисти. Тёплая струя крови полилась к локтю, а запоздалый крик разнёсся по всему дому. — Ваши крики услада для моих ушей. — Больной ублюдок! Ты мне палец сломал! — Да? А я и не заметил. Отто проделал тот же трюк со средним пальцем, который издал характерный хруст не с первого раза, из-за чего пришлось проявить смекалку и прокрутить плоскогубцами так, чтобы разодрать кожу вплоть до мышечной ткани. Нормана охватил жар от столь сильной боли, а крики превратились в хрипы, поскольку он сорвал голос ещё на первом пальце.

Слишком больно.

— Вы уже спеклись? Так быстро? Неужели в ваших жилах не течёт та самая сыворотка, дарующая вам суперсилу и регенерацию? — Нет её больше! Боже, хватит! — Озборн взмолился. — Я буду ломать вам по пальцу, пока не услышу от вас те самые слова. — Да какие слова?! — Вы знаете. — Я ничего не знаю, идиот! С таким же хладнокровием Октавиус раздробил безымянный палец и мизинец, а их владелец, кажется, был в шаге от потери сознания. Настал черёд большого пальца, и тут Отто решил взглянуть на своего пленника. — Эй, посмотрите на меня. Всё же подняв затуманенный взгляд на Октавиуса, Озборн сглотнул скопившуюся слюну и замотал головой, надеясь, что на этом Отто остановится. Однако на его лице не было ни сожаления, ни сострадания. Лишь холод и презрение, а в глазах плескалась тихая ярость. — Прошу, хватит… — Вы сожалеете о содеянном? — Я ничего тебе не сделал… Кивнув скорее своим мыслям, нежели ответу Озборна, Октавиус прошёл обратно за колонну и ухватил плоскогубцами большой палец. Не церемонясь и не обращая внимания на новые просьбы, Отто со всей силы сжал ручки и выкрутил палец в другую сторону. Очередной хриплый крик разнёсся по комнате. За ним последовал другой, ведь плоскогубцы сжали палец настолько, что костяшка проткнула кожу, и из новой раны начала сочиться очередная порция крови. Кажется, с этой рукой уже ничего нельзя было сделать, но Октавиус плавным движением перешёл на ладонь. — Стой, прекрати!!! — Ваши мольбы бессмысленны. На них вы получите лишь больше боли. Отто осторожно прислонил одну из раскрытых клешней к ладони изувеченной руки, и со стороны могло показаться, что это некий акт сожаления. Но это действие было лишь для того, чтобы резко выпустить острый шип и проткнуть ладонь насквозь. Немой крик застрял в горле Нормана, а горячие слёзы рефлекторно полились по щекам. Рука была раскурочена в мясо, более того, теперь местами Озборн вовсе не чувствовал её. Запрокинув голову назад, он судорожно выдохнул и понял, что практически повис на верёвках, так как ноги отказывались нормально держать его. Октавиус прошёл к нему и встал вплотную, на глаз оценивая состояние Озборна. Распирающая боль не давала сделать нормальный вдох. — Серьёзно? Ревёте из-за какой-то руки? Тем более левой. А где же ваша стальная выдержка? Где былое хладнокровие, с которым вы увольняли и подавляли людей, что нуждались в вас? Хладнокровие, с которым ставили над ними страшные эксперименты? Жалкое зрелище. — Я никого не пытал… — Ложь! Вы ставили эксперименты над невинными людьми. — Я никогда в жизни не ставил эксперименты над людьми! Да, я увольнял их! Да, возможно, подавлял! Но я никого не пытал и не… — …Не? Не убивал? — Я… — Ах, да! Это сделал ваш зелёный дружок? Снова хотите переложить всю ответственность на него? Как удобно. Норман поджал губы и стыдливо отвёл заплаканные глаза. Ему было искренне жаль тех людей, однако он действительно не отдавал отчёт своим действиям. Но оправдывает ли его это? Озборн считал, что более чем оправдывает. — Вы убивали невинных людей. Я же говорил, что вы ничем не отличаетесь от других своих версий. — Это был не я! — Но вина всё равно лежит на вас, мистер Озборн. Эти люди мертвы, а вы живы. Поймите, вы должны принять эту ответственность. — Я, мать твою, не виноват! — Норман был в шаге от истерического приступа. Удар по челюсти оказался слишком неожиданным, поскольку выражение лица Отто всё это время совершенно не менялось. Ни один мускул не дрогнул на его лице, казалось, что он вообще ничего не чувствует. После первого удара последовал второй, затем третий, и теперь из носа шла кровь, а четвёртый пришёлся по уже сломанным рёбрам. Озборн буквально проскулил и сплюнул большой сгусток крови себе под ноги, после чего его бездыханное тело всё же повисло на пресловутых верёвках. Долгожданное забытье наконец настигло его, и Октавиус, отложив остальное на потом, покинул комнату и оставил дверь приоткрытой.